Часть 2 (1/1)

Иккингу было сложно устоять на месте и не броситься прямо через воду к этому шатру, а оттуда к отцу, но остатки разума все же пока еще были при нем. Хотя что его задело больше? Что его не позвали? Что отец счастлив или что за него опять решили? Хотя если есть слухи о свадьбе, то вряд ли девушка предназначалась ему в жены, да и женить против воли оборотня было проблематично, даже самоубийством. Неужели Стоик не заслужил своего счастья? Юноша отдал бы многое за то, чтобы научиться любить кого-то без боли, кто принимал бы его тьму, а не лез в нее со своим фонариком в поисках рычага, на который можно было бы нажать, и он бы исправился, как было уже несколько раз. Не то чтобы он не хотел что-то изменить в себе, под тяжестью времени меняться приходилось против воли, хотя были в его жизни аспекты, которые вполне его устраивали, но не других вампиров. Среди своих сородичей он был весьма популярным, но не как сын Стоика Обширного, эту сторону своей жизни он старался спрятать как можно дальше и не афишировать до последнего, у него даже было прикрытие, но и оно не всегда спасало, его бывало узнавали, иногда выдавали глаза, иногда фамильные черты поведения и упрямство, чаще всего знакомство с отцом. Но все же популярность, уважение, значимость в определенных кругах и такое внимание к себе он заработал сам, своими собственными силами, умениями и возможностями, взглядами на жизнь, которые он любил оспаривать, доказывать и всячески продвигать среди своих же, за это его многие любили, другие ненавидели. За что часто попадал в списки советников, но каждый раз Боги улыбались ему и, не видя в нем наследника Стоика, отпускали, а вот охотники бегали за ним попятам и не желали так просто отпускать. Его голова стоила очень дорого, многие охотники мечтали поймать его. В основном это была заслуга того, что миру он известен как наемник ?Ночная фурия?, лишь единицы знали его настоящее имя и те хранили верность отцу, не поддерживали решение совета, а охотники, наоборот, не знали куда бить и как его выманить. Правда, совсем злить уважаемый совет вампиров он не собирался, поэтому очень тщательно избегал заказов, которые могли каким-то образом нарушить три основных правила: не вмешиваться в политику людей, в войнах не помогать ни одной из сторон, а также не заниматься сексом с людьми, а если быть точнее, не оплодотворять человеческую женщину. Спать с ними все же можно было, но это был риск для них и если совет все же узнавал о таких связях, то вампира наказывали, и то лишь потому, что вампир во время соития мог случайно убить своего любовника, не рассчитав силу. А так совет настаивал только на отношениях с людьми лишь в качестве пропитания вампиров, и то убивать их было нежелательно, дабы не велась охота и не выдавать своих же. А вот Стоик фактически нарушил все правила в свое время, ну кроме секса с людьми, он их презирал и относился как к скоту, по крайней мере так было раньше. Вампиры также придумывали различные байки из разряда осиновый кол, распятие и невозможность переплывать воду, хотя солнечный свет и доставлял легкий дискомфорт, но не сжигал их. Все это помогало выживать и уйти от преследования. Осталось всего ничего, ещё пару минут и он будет готов получить ответы, но пока можно продолжить разговор. Лодочник тем временем внимательно смотрел на юношу, ему пришлось зажечь на лодке фонарь и теперь он прекрасно видел черты лица своего спутника и, словно заподозрив что-то, отвел взгляд сначала на Олух, а затем перевёл его обратно на юношу.—?Ты что ли сын вожака? —?от генетики нельзя было убежать, к сожалению, многие говорили что от матери ему досталось овальное лицо, каштановые волосы, тонкий нос, слегка смуглая кожа, веснушки, которые придавали лицу детскую наивность и полные губы или как любил говорить один его знакомый: ?Твои губы – это идеал для художника, в них сочетается легкая воздушность, мягкость, но при этом по ним сразу можно определить, что в тебе кроется сила, власть, страстность. Точные пропорции доводят меня до безумия, мой мальчик, а цвет что-то между спелой малиной и насыщенностью рубина, я бы отдал все краски мира, лишь бы иметь возможность видеть их каждый день и прикасаться к этим сладострастным манящим участкам твоего тела.? Иккинг пользовался успехом как у дам, так и у мужчин. Были у него пару почитателей среди мужского пола, в основном это были художники, скульпторы, писатели, музыканты, но за рамки быть вдохновителям для них он не выходил, хотя их общество и нравилось ему. Он не хотел переходить черту не из-за совета или каких-то моральных рамок, а из-за того, что обычно такие связи очень плохо заканчивались для человека, а ему было их жалко. Обычно все перерастало в одержимость, а если вампир еще и питался, то финал был уже известный?— сумасшествие, безумие и в результате смерть. Иккинг любил людей и ему нравилось находиться среди них, но признаться в этом кому-то он никогда не решался, хотя выступал за отмену многих глупых правил, которые не карались смертью, как рождение полукровок. Он знал некоторых вампиров, которые влюблялись в людей и тайком обращали их, и им приходилось прятаться от совета. Он считал глупостью этот запрет на межвидовое смешение крови. Старейшины, что сидели в совете, считали это грязью и мерзостью, и если узнавали о нарушении, то могли собрать целую армию и убить весь клан вампиров и других существ. Стоит вернуться к лодочнику, который задал вопрос, людям все же было тяжело видеть родство среди вампиров, для них они всегда были прекрасными и притягательными.—?Я все думал, когда до тебя дойдет,?— он произнес это тихо, без злобы и угрозы, просто как данность,?— Обычно меня узнают в течение первых десяти минут, особенно когда так тесно общаются с моим отцом,?— он видел, как у него задрожали руки, а в глаза появился страх быть убитым за свой длинный язык, но не сегодня,?— Не бойся, отец ничего не узнает,?— секунда и вот он опустился на колени, что-то бормочет себе под нос, но разбирать особо никто не хотел. Пусть живет, тем более он не сказал ничего такого, за что его стоило бы наказать. Возвращаясь домой, он собирал сведения, но почему-то не в этот раз, он спешил. Ведь сегодня было ровно пять лет, как он хлопнул дверью, откроется ли она сегодня? Драккар уже подходил к берегу, он не стал ждать, когда они пришвартуются, а перепрыгнул это расстояние. Внутри стоял стол, за которым сидел оборотень и внимательно следил за ним, в его руках было перо, но на поясе висел меч, который он в любой момент готов был впустить в ход.—?Кто такой? И с какой целью прибыл ты на остров? —?в его тоне слышалась угроза, он почуял вампира еще за пару метров. Иккингу жутко не нравилась вся эта волокита, но стоит ли привлекать к себе лишнее внимание? Хотя почему бы и нет? Он вернулся домой, пусть все это узнают.—?К Стоику,?— может это поможет, хотя сомнительно. Оборотень посмотрел на него снизу вверх, как бы пытаясь понять, по какому вопросу, но остановился на глазах. То ли цвет был очень редкий, то ли фамильное сходство, но этот медведь упорно пытался в них что-то найти и, видно, не нашел. Хотя странно, что оборотень не почувствовал схожий запах с отцом, в человеческом теле они мало чем отличались от людей, но все же зрение было получше, а вот их обоняние даже в теле простого смертного было развито лучше любых чувств. Они могли уловить запахи даже на соседнем острове, найти тело, зарытое глубоко под землей, в этом деле им не было равных, а также сила того животного, в которого они превращались, в данном случае это был медведь, от него даже пахло соответственно. Может, он новенький? Иккинг сам не заметил, как повернул голову набок и начал слишком внимательно изучать оборотня.—?По какому вопросу? И почему в такой поздний час? —?на этом вопросе вампир уже усмехнулся, вернув голову обратно, из-за второго вопроса ему захотелось засмеяться, ну теперь понятно, он на острове от силы дня два, поэтому и не распознал его по запаху, а так же еще не заметил, что тут темнеет быстрее, чем на континенте.—?Вопрос какой? Личный,?— вампир начинал злиться, некогда ему тут было играть в допрос, а оборотень, кажется, и не собирался его пускать. Ладно, пусть будет по-плохому, все-таки в родном доме можно и пошалить. Все произошло слишком быстро для человеческих глаз, лодочники даже не успели развернуться, а огромный мужик уже лежал на полу и был без сознания. Вампир несколькими быстрыми и четкими ударами уложил противника на лопатки, не давая возможности обратиться, воевать с мишкой без травм было бы сложнее, а трупы ему пока ещё не были нужны. Один удар в область сердца и один в шею не давали ему сконцентрироваться на цели и подать сигнал своим, затем поворот на спину, а там уже нажатие точек для крепкого сна. Вот он и готов, мишка ушел в спячку, до весны можно не будить, хотя это шутка, через пару часов он сможет заново нести вахту. Тихо прийти домой? Конечно же нет, надо с ансамблем, плясками, а то слишком скучно. Вампир уже подходил к лестнице на скале, как в него прилетело копье.—?Мимо, господа, цельтесь лучше! —?всего лишь прокричал он, отбивая его, всего пару шагов и он уже был наверху, грозно смотря на своих лучников, это оказались вампиры, причем весьма знакомые вампиры.—?Это Иккинг! Отставить атаку! Сукин ты сын, какого хрена не сказал, что это ты?—?Сморкала, мой старинный друг, извини, но у того медведя не было моего портрета, так что пришлось действовать по обстоятельствам,?— Сморкала Йоргенсон, его друг детства, вечный соперник и в тоже время единственный, кто искренне радовался его возращению,?— А ты опять поправился? Все также продолжаешь тягать железо?—?А ты все такой же задохлик, Иккинг? —?он протянул ему ладонь для рукопожатия и не ответит было бы странно, все-таки их многое связывало.—?Не люблю меняться, ты же знаешь. Я пойду к отцу? —?его друг опустил глаза вниз, как бы извиняясь за что-то, но не хотел выдавать своего вождя и хотел одновременно предупредить друга. Его вечные терзанья, верность Стоику или верность к Иккингу, он никогда не мог выбрать сторону, но в этот раз его страдания ни к чему.—?Я в курсе, обещаю вести себя прилично и не буянить,?— облегчение пробежало в глазах Сморкалы, ему словно сказали, что его излечили от болезни, а на губах заиграла уже знакомая улыбка.—?Ты? И хорошо? Верится с трудом, но я все равно рад твоему возвращению и тому, что ты держишь данное слово. Пропустить его и очистить дорогу! —?позже обязательно нужно будет поговорить с ним, потренироваться и рассказать о тех местах, где бывал и что делал, но не сейчас. Ему нужно к отцу, он хочет знать правду, чтобы сложить в голове пазл. Дорога пролетела стремительно, жители вышли из своих домов и с интересом наблюдали, как проплывает рядом сын Вожака. Их законный наследник на власть, но в тоже время такой чужой и далекий от них и их проблем. Всех жителей интересовал всего один вопрос, чем же закончиться в этот раз их встреча? Деревянная, тяжелая дверь открылась с грохотом на весь остров, Иккинг стоял на пороге и ждал, когда же отец предстанет перед ним, но что сказать? Как отреагировать? Он не знал, сейчас он чувствовал себя как в детстве, и вот он слышит, как отец спускается к нему, а следом легкие, почти невесомые женские шаги, и судя по слегка приторному запаху, исходящему от парочки, Иккинг помешал им на самом интересном.—?Кто смеет мешать мне?! —?этот голос мог испугать даже самых смелых воинов, и вампир рефлекторно тоже зажался, но быстро взял себя в руки, закрыл дверь, сейчас решалась его судьба и ненужные свидетели были им не нужны.—?И тебе привет, отец! —?прозвучало не так уверенно, как хотелось, но эффект все равно получился. Стоик остановился и растерял весь свой грозный пыл, а лишь внимательно смотрел на сына, как будто впервые его видит, за его спиной появилась рыжая копна волос, и лодочник оказался прав, она чертовски хороша. На ней было накинуто легкое платье, которое не только не скрывало точеной фигуры, но больше подчеркивало все достоинства, такие как стройные сильные ноги, тонкую талию, кажется, викинг мог одной рукой обхватить ее, и, конечно же, грудь, которая выглядывала из-под выреза. Теперь понятно хотя бы на что повелся его отец, отказать ей было бы преступлением, но самое манящее в ней было лицо, слегка кругловатое, но при этом строгие, даже грозные черты, а в зеленых глазах читалось беспокойство и тревога, а также готовность в любой момент напасть на незваного гостя. Она могла легко убить его, даже если он просто посмотрел на нее с предупреждением, но все это разрушилось, стоило ей только перевести взгляд на стоящего впереди мужчину. И вот зеленые глаза наполняются болью, состраданием и желанием помочь, Иккинг отчётливо увидел в них любовь. Искреннюю, теплую, неземную, он сам еще до конца не понял, но точно знал, он умрёт ради этих двоих, лишь бы они были вместе. Это признание было одновременно проклятьем и даром, и в этом была вся его любовь и ненависть к отцу. Оковы пали, но гордость осталась, она проросла так сильно, что избавиться от нее казалось невозможным.—?Сын! —?кажется, Стоик произнес это с болью и надломленностью в голосе, и вот он уже не грозный воин, а опечаленный чем-то вампир. ?— Ты держишь данное слово? —?этот вопрос будто сам слетел с его губ, будто против воли. Иккинга расстроили слова отца, снова удар и вот подобно солнцу, которое каждое утро встает, из глубины его сознания поднимаются старые раны, обиды, он чувствует, как закипает в нем гнев. То есть отец его не ждал, то есть он считает, что воспитал сына пустословом, не способным держать слово.—?Конечно держу, когда-то было иначе? — это было сказала злобно с оскалом, чтобы все поняли его настрой, чтобы Стоик понял, какую боль причинил сейчас, но между ними была пропасть и сейчас она чувствовалась очень сильно, кажется, сам остров это ощущал, и даже огонь в камине заплясал под тяжестью каждого слова,?— Мои поздравления, ты выбрал в жены одну из самых красивых женщин, что мне довелось видеть, но помимо красоты в ней есть такое прекрасное качество, как ум, но, видно, твой собственный сын не достоин был присутствовать на вашей свадьбе или мое приглашение по дороге потерялось? —?Иккинг выпускал ядовитые стрелы прямо в цель, ?— Хотя, постой, у тебя ведь нет сына, ты отрекся от него, как я мог забыть! —?Стоик стоял все это время молча, но в глазах застыла боль и каждое слово прибавляло ему прожитые года, он будто старел на глазах и слабел, этот великан сейчас уязвлён перед своими чувствами к сыну. Мерида взяла его за руку, давая понять, что находится рядом и готова оказать поддержку. Новая волна боли прошлась по телу юного вампира, это забота, поддержка, была одновременно самой милой вещью, что ему приходилось видеть, но и убивала быстрее серебряного клинка в сердце.—?Иккинг, прости нас,?— её голос напоминал дуновение ветра и звон цветов,?— Мы сами не ожидали, что все закончиться так,?— она внимательно следила за каждым изменением в вампирах и пыталась как можно удачливее подобрать слова,?— Но ты всегда…—?Даже не смей! —?это был вызов, Иккинг сам прекрасно понимал, что хотела сказать эта лисица, но нет. Эти слова должна произнести не она. Он выдыхает больше по привычке, чем для надобности, закрывает глаза и пытается успокоить свое сердце, которое выдает его волнение этим двоим,?— Не ты тогда сказала это, не тебе и забирать их обратно,?— уже более спокойно произнес он, ссора с ней была не к чему. Она ничего плохого не сделала, как бы чувства не твердили о предательстве отца. Он хотел разорвать их двоих, но понимал, что это говорят его собственные травмы.*** Опять тишина, что мешало заговорить этим довольно взрослым двум людям, Мерида не знала и не могла понять, но сердце подсказывало, все куда сложнее, чем могло показаться по началу. Стоик говорил, что сегодня ровно пять лет, как он не видел сына и это его сильно расстраивало, она потратила все свои силы, возможности и фантазии, дабы отвлечь мужа от этих прискорбных мыслей. Тема сына всегда была запретной, но иногда он выдавал свои переживания, которые резали её без ножа. Её муж был сильным, умным, уверенным в себе мужчиной, но как ребёнок слепой перед эмоциями и чувствами, когда его первая жена умерла, с ней вместе умерла возможность любить. Даже собственный сын не вызывал в нем ничего, кроме боли напоминания о смерти возлюбленной, и хотя он никогда не поднимал эту тему, она понимала, что детство мальчика прошло не самым лучшим образом. Достаточно было взглянуть на него, чтобы понять, каких трудов ему стоило стоять тут и гордо держать голову, бросая отцу вызов, хотя он кипит от гнева, обиды и собственной гордыни. Он его не боится, не трепещет перед его силой, возрастом и опытом, потому что понимает, что может противостоять, он сможет его победить, не потому что настолько уверен в себе, а потому что он сам его таким воспитал. Он не был с ним ласков, этот мальчик не знал отцовской любви, а лишь жажду отмщения. Лисица не могла разорваться, с одной стороны она понимала чувства юноши и его негодование, с другой понимала и своего мужа. Ей потребовался целый год, чтобы пробиться через его лед, чтобы за похотью к ней он увидел то, что давно в себе не находил. У оборотней была одна проблема, они любили один раз и на всю жизнь, именно так и случилось, стоило ей только поднять глаза на этого вампира. Ей в нос сразу ударил запах, его запах и это был аромат хвойного леса, морского воздуха и одиночества. Среди её вида ходит легенда, что когда люди, которые предназначены друг другу, встречаются, то они начинают очень четко чувствовать собственные запахи, некоторые наоборот начинают видеть цвета, а кто-то начинает читать мысли друг друга, даже находясь в нескольких метрах. Через время он признался, что тоже сразу почувствовал её необычный аромат спелого цветочного сада и знакомый соленный бриз, и он словно преследовал его. В их ароматах были одинаковые нотки, и для Мериды это означало, что они связаны душами и ей пришлось доказать это и ему. Стоику казалось, что она была везде, даже в его кровати, когда на самом деле находилась на другом конце острова. Сначала он списал это на долгое воздержание, но через время понял, что это куда мощнее и сильнее чувство, а главное светлее, оно помогло ему растопить душу, найти в ней человечность, которую он думал, что давно потерял. И вот сейчас её любимый вампир умирает от слов своего сына, он прибавляет в возрасте так же быстро, как слова слетают с губ юноши.—?Сын,?— этот тихий голос, был надломлен и сломан, она видела, как Иккинг дернулся от них, словно отец его ударил, но продолжал смотреть на него своими зелеными глазами, которые от гнева потеряли серый оттенок, ?— Я знаю,между нами было много разногласий, каждые мои слова убивали в тебе свет, а тьма прорастала все сильнее. Я возложил на тебя слишком большую ответственность, не особо спрашивая, хочешь ли ты ее нести.—?Не надо,?— и вампир и лисица уставились на него, не особо понимая, что он творит,?— Я вижу, ты хочешь попросить у меня прощение за все что было, но не надо. Я не могу взять и так просто тебя простить. Когда я несколько лет пытался вразумить тебя, когда я дрался с тобой за каждое свое слово, доказывая, что достоин быть твоим сыном, достоин иметь иное мнение, но ты не вслушивался, появилась она и ты сразу же поменялся. Нет, не подумай, я не обвиняю тебя, Мерида, но я не готов сейчас взять и все забыть, дайте мне время. Я правда искренне рад за вас двоих, пап, ты заслужил быть счастливым,?— ?пап?, это было всего лишь короткое слово, но Стоик словно почувствовал прикосновения Богов на своем плече, расцвел и невольно улыбнулся сквозь боль, девушка слышала, что данные слова были сказаны сквозь горечь, сквозь собственные чувства и ощущения, но в какой-то части его души они были искренними, это был тот самый свет, что жил где-то внутри,?— Мерида, я вижу в твоих глазах искреннюю любовь к нему, и мне этого пока достаточно, но простить тебе все остальное я не готов.—?Ты хотя бы останешься? —?Стоик готов сейчас был упасть на колени перед ним, но понимает бесполезность данного поступка, его сын такой же упрямый, как и он, и если ему что-то пришло в голову, то переубедить его будет невозможно.—?Если Вы мне позволите? —?надежда мелькнула в глазах вождя, давая понять, что шанс все исправить у него есть.—?Ты же знаешь, тут всегда тебе рады. Это твой дом, как был, так и остается.—?Именно поэтому оборотень внизу не захотел меня впускать? —?снова удар, снова острые слова, которые вонзались прямо в сердце и заставляли кровоточить.—?Это моя вина, Иккинг, я должна была предупредить, что возможны гости,?— она запнулась на этом слове, боясь, что оно может вызвать новую волну конфликта. Видно, в её глазах он успел прочитать это, юный вампир всего лишь улыбнулся, по-доброму, без оскала.—?Не пугайся, я давно гость на данном острове, с тех самых пор, когда отказался быть послушной марионеткой. Не обижайся, отец, на мои слова, и ты и я прекрасно знаем, что это правда. Мой домик все ещё цел? —?Стоик лишь кивнул, у него внутри поднялся целый ураган из чувств, одна противоречила другой. Он хотел насильно посадить своего сына на стул и заставить выслушать, а другая новая черта в его душе не хотела давить. Он ушел, так и оставил отца самому разбираться в своих чувствах.—?Придет время, и он обязательно тебя простит,?— Мерида нежно взяла его лицо и заставила посмотреть прямо в глаза,?— Разве ты не видишь, как за этими баррикадами спрятана любовь к тебе? —?он лишь нежно погладил ее по голове, как ребенка, и улыбнулся, соприкасаясь с её лбом. Она его бухта спокойствия, она его спасательный круг и именно она вытащит его из темноты и боли. Он грозный вампир, некогда уверенный в себе первооткрыватель и покоритель многих земель, но с ней может быть слабым и придаваться самообвинению, и она его примет. В ней скрыта сила, способная унять его ураган внутри.

—?Ты многого не знаешь, моя радость. Я был очень плохим отцом, настолько плохим, что мой верный друг и соратник часто говорил об этом и частенько баловал его тем, чем я не мог. А именно заботой и вниманием, как и полагается нормальным родителям, ты разбудила во мне те чувства, о существовании которых я уже забыл, и вместе с ними пришло осознание,?— он посмотрел на то самое место, где совсем недавно стоял его сын,?— Он не заслужил к себе такого отношения. Он прекрасный мальчик, хотя я даже не заметил, как он вырос и превратился в красивого юношу.

—?Валка и ты можете гордиться, у вас прекрасный сын. Осматривая меня, в нем не было пошлости, вульгарности или желания, он смог посмотреть куда дальше и увидеть искренность наших чувств. Он не осудил тебя, а, наоборот, дал свое благословение. И оно было искренним, хотя ему больно было увидеть меня, его сердце кричит о твоем предательстве, но он не нанес тебе ответную рану. Он любит тебя, дай ему время. Иккинг все это время стоял за дверкой и слышал каждое слово, ему рвало душукак никогда раньше, она была права. Он подорвался с места и помчался к своему дому на дереве, и как только дверь за ним закрылась, он соскользнул на пол, поджал ноги под себя и стал искренне ненавидеть себя за эту слабость перед самим собой, перед своими чувствами к отцу, которые пробивались в нем.