Le Conte №12 (1/1)

Вначале был страх и ошеломление, потом?— оцепенение, а в конце?— паника. Паника, которая захватила каждого, даже тех, кто никаким образом не относится к ситуации. Сон тоже поддалась бы панике, не будь она вдовствующей королевой, которая должна показывать пример и выдержку, что бы не происходило. Жаль, что это не всегда работает. Она видела, как Сынхи с Еын увели шокированную Элки, как только усилием воли Сынён осталась в королевской столовой. Ей пришлось опустошить бокал вина залпом, чтобы хоть немного прийти в себя, расслабить тело и разум, хотя обычно она не утоляет все свои эмоции в вине. Она слишком сильно важна для безопасности сирены, раз открыто посягнули на короля. Вдовствующая королева не знает, что будет с ее дочерью, как она вынесет горе, как справится с потерей и что будет с Дилиджентиа. Уже ни в чем нет уверенности. Дверь в башню открывается с глухим стуком, пропуская посетителей в темное и холодное помещение из-за незажженных свеч и открытых окон. Сон исправляет это, пока Хоши, Лина, Дону и Луа садятся на диванчики, Сынён за свой стол, Линос с Дэхви остаются стоять, облокачиваясь о столы. Вдовствующая королева присаживается за свое рабочее место, устало потирая глаза.—?Сестра, насколько все плохо? И каковы последствия для твоего Королевства, для Элки Кин и нашего мира? —?первой начинает говорить Луа?— жена морского короля Лингума. Сон пересказывает значения события вечера, свои опасения и просто свои мысли. По ее окончанию никто не говорит ни слова?— каждый обдумывает текущий момент и скорое будущее.—?Кем был тот человек, который подошел к моей дочери после венчания? —?спрашивает Лина, озабоченно глядя на вдовствующую королеву, все еще пребывая в замешательстве от изменения родственных связей.—?Король Менсиса Тан Тэхён. Не очень приятный человек, он не должен знать о подводном мире.—?Насколько наша сестра Элки в безопасности? —?спрашивает Дэхви, больше беспокоясь о сирене, чем о судьбе двух миров.—?Не знаю,?— качает головой Сон. —?Человеческий мир непредсказуем, я не могу сказать, что будет завтра. Как вы слышали Намджуна, все будет решено завтра еще до обеда. Но до собрания я собираюсь поговорить со своей дочерью и узнать, какие ее мысли.—?То есть у нас нет способа вернуть Элки в море? —?с некой надеждой в голосе говорит Хоши, смотря своим уставшими и обеспокоенными глазами.—?Боюсь, что нет,?— качает головой. —?Только срок в три года, во время которых она не забеременеет. Но меня беспокоит другой вопрос. Я нашла записи, в них говорится, что у королев-сирен соулмейтом была либо сирена, либо русалка, и что их выплеск силы сопровождался спасением этой сирены или русалки. И все это происходило за несколько лет совершеннолетия. Однако у Элки соулмейтом оказался Намджун, но силы у нее появились раньше, когда ей было четырнадцать. Вы знаете, что именно тогда произошло?—?В каком смысле у наших королев соулйметами были не тритоны? —?искренне удивляется Линос. —?Это же невозможно! Почему же тогда легенды об этом умалчивают?—?Об этом явлении многие знают, но частота появления королев слишком мала, чтобы акцентировать внимания об этом. Больше важно само существование королев-сирен, чем то, кто их родственные души,?— спокойно отвечает ему Дону. —?Я тоже не знал, пока не женился на Луа, хотя слышал о многих королев.—?Русалка Лола сейчас собирает все сказания и легенды о нашем мире и морских королевах. Я надеюсь, что она смогла найти их,?— задумчиво произносит Сон. —?Хоши, Лина, вы знаете, что тогда произошло с Элки? Может, мы сможем найти ее настоящего соулмейта?—?До нас весть о битве, точнее о бойне, дошла слишком поздно, когда все уже закончилось,?— качает головой отец сирены. —?Мы прибыли слишком поздно, было очень много погибших, а тех, кто стоял на границе с Никсом, мы так и не нашли. Мы смогли прибыть только когда остатки бойни убрали, а погибших похоронили. Те, кто подчищал территорию говорили, что Элки не уплывала до последнего, она что-то говорила про потерю, кого-то или что-то искала. Лина ее увела, успокоила, а потом попросила Морскую ведьму стереть ей память. Чуть позже до нас дошли слухи, что у происшествия был свидетель?— русалка, которая была единственная выжившая, помимо Элки, но мы не знаем, кто она, откуда, как зовут. Говорят, что она из другого клана, потеряла семью в юном возрасте и жила с семьей дяди.—?А из какого клана? —?спрашивает вдовствующая королева.—?Слухи разнятся, мало чему можно верить,?— проговаривает Лина. —?Нам остается только ждать. Ты же защитишь ее?—?Я постараюсь, но она отказалась от моей помощи и от помощи Сынён. Но обещаю, что буду бороться за сохранение ее жизни и чести в замке,?— растягивает губы в улыбке Сон. —?Проводишь их? —?обращается к графине Со. Та кивает и сопровождает гостей башни в их покои, оставляя мать наедине со своими мыслями.*** Холодный воздух развевает подол платья цвета золота с красными нитями в виде витиеватых узоров, шум ударов морских волн о камни доносится предельно четко в ночной тишине, а его запах проникает в самые легкие, что хочется дышать им вечно. Сынён проводила морскую королевскую чету и поднялась на переход между башнями, чтобы побыть одной, без слуг, на свободе. И со своими мыслями. У Сынён такое чувство, будто она уже видела похожу смерть, словно отпечаток убийцы ей знаком, но она не может понять или разобрать его. Ей бы подумать о своем умершем муже и о поместье, которым заправляет мать Джемина, но тот не был отравлен аконитом. Он просто умер и все. Перестал дышать спустя неделю свадьбы, и Сынён осталась одна в мире, где без влиятельной семьи или мужа женщинам крайне сложно. Элки не помнит, что ей снилось, если снилось вообще хоть что-нибудь. Сирена плохо помнит, как уснула: для нее существовала всепоглощающая боль под ребрами, которая разъедала сердце и легкие. Только мягкие, теплые и родные объятия Еын помогли ей провалиться в небытие. Жаль, что оно длилось не так долго, как ей хотелось бы. Хотя, по сути, возможно, оно длилось и дольше, раз, когда Элки открывает глаза, в покоях уже светло, а пение птиц проникает сквозь слегка приоткрытое окно. Но спящая служанка у двери говорит, что еще раннее утро и что многие обитатели замка продолжают спать после насыщенного вечера. Стоит ей вспомнить о событиях вечера, как противные узел в животе начинает скручиваться, а желудок сжиматься, желая избавиться от всего содержимого, которого и так немного. Элки смотрит на натянутую ткань балдахин, вспоминая, консумацию брака, что слезы невольно начинают неприятно щипать глаза, а горло сжимается в спазме, что ей приходится зажать край одеяла зубами, чтобы не завыть, застонать в голос от этого всепроникающего чувства омерзения: к себе, к Намджуну и к своему телу, которое, начиная со вчерашнего дня, уже не принадлежит ей. Сирена не знает, как ей быть, что делать, как вести себя. У нее нет желания вставать с постели: единственное — закрыть глаза и не просыпаться больше, не вставать и не существовать. Она думала, что живет, пока учится, пока познает неизведанный человеческий мир, но все изменилось: у нее отпало желание делать хоть что-то. Но это не так! Мун Чаён, Мун Юджи и Мун Хван как минимум тоже не находят себе места, ведь член их семьи умер. Элки глубоко и медленно вдыхает и выдыхает, пытаясь вернуться в реальность и не думать о прошедшем. Она смотрит на светло-русые слегка вьющиеся волосы Чан Еын, что прикрывает ее по-детски красивое лицо, смотря на которое невольно забываешь о всех проблемах. Сирене вновь хочется окунуться в те приятные и теплые объятия фрейлины, что она вновь ложится, пристраиваясь рядом и прижимаясь к чужой спине, обнимая. Элки закрывает глаза, старается не думать о все еще болезненных ощущениях, о внутренностях, которые так и норовят сжаться до самых маленьких размеров и остаться так надолго. Ей бы уснуть и не проснуться, но в реальности, увы, все не так. Она теперь королева, хоть и консорт, которая не может сбежать от своих обязанностей, все время проводить в покоях и спать. Однако Элки не хочет ничего, чего хотела еще несколько дней назад. У нее нет целей и амбиций, нет желания плести дворцовые интриги и хоть как-то продвигать свои интересы через придворных дам, их мужей и своих фрейлин. Ее растоптали, унизили, что встречаться с родителями и семьей также не хочется. Она просто не может показаться перед ними такой разбитой и вызывающей жалость к себе. Чего бы ей это не стоило. В следующий раз Элки открывает глаза, когда чувствует, как кто-то ее трогает за плечи. Она открывает глаза и видит над собой взволнованное лицо Еын, которая помогает сирене подняться.—?Вы меня испугали,?— лепечет фрейлина, пока служанки подносят им кувшины с водой, тазики и полотенца. —?Вы спали слишком тихо. И я подумала, что вы умерли от разбитого сердца.—?От разбитого сердца не умирают. Не мой народ, по крайней мере,?— усмехается Элки, спуская ноги на холодный пол и позволяя служанкам расчесать и собрать ее волосы. —?Хотя я уже не раз думала о смерти и не раз молила о ней. Но я не могу сдаться просто так.—?Вы все больше и больше поражает меня, Ваше Величество,?— улыбается Еын и переходит на галльский язык:?— Я рада, что ты взяла себя в руки.—?Я не взяла себя в руки. Я просто не могу позволить Намджуну победить,?— на том же языке проговаривает Элки. Их начинают одевать в привычные одеяния, словно статус сирены не поменялся за ночь, словно она осталась на том же социальном уровне вместе с рыцарями, а не поднялась до ?королевы?. Но ей все равно, потому что забота о внешнем виде самое последнее, что ее волнует. И хоть служанки, которые накладывали макияж немного возмущались из-за опухших глаз, щек и покусанных губ, Элки не обращала на них внимания. Она бы и не взглянула в зеркало даже, если бы не заметила красные отметины на шее, которые могли быть только от одного человека?— от Ким Намджуна.—?Который сейчас час? —?спрашивает ледяным тоном.—?Время приближается к полудню, Ваше Величество,?— отвечает одна из девушек.—?Где сейчас находится Его Величество?—?Из-за вчерашнего инцидента король Ким Намджун собрал срочное собрание в зале совещаний несколько часов назад, и никто до сих пор не выходил оттуда,?— говорит все та же девушка.—?Хорошо, Вита, сходи и передай Его Величеству, что я не выйду из своих покоев, пока он не исправит то, что натворил в них,?— Элки специально медленно проводит пальчиками по красным отметинам, которые приобретают оттенок синевы, на шее, и смотрит на побледневшую служанку. —?Дословно передай. И желательно лично. А теперь ступай. Девушка приседает в книксен, трясясь, и выходит из помещения, пока остальные служанки молча и в тяжелой атмосфере продолжают приводить королеву-консорт и виконтессу в порядок. Еын ничего не говорит, понимая, что если сирена выйдет на всеобщее обозрение придворных, то только о ней и о первой брачной ночи монархов буду говорить несколько дней, а то и недель. Об этом, конечно, и так уже разговоры ведутся, русалка не сомневается, но они могут приобрести негативный оттенок, который очень сильно может повлиять на репутацию королевы. А Элки это не нужно. Первые солнечные лучи проскальзывают сквозь незакрытое окно, падая прямиком на лицо женщины, которая полночи провела в раздумьях и только из-за усталости уснула, облокотившись о мягкий стул. Вдовствующая королева приоткрывает глаза, ёжась от холода, и оглядывает помещение, удивляясь в первые секунды, что находится не в своих покоях. Но потом воспоминания о прошлом вечере и ночи наплывают на нее тяжелым серо-синим облаком, которое не развеивается утренним солнечным светом. Сон устало поднимается, разминает затекшую шею, проходит по комнате в башне в поисках кувшина с вином. Она редко начинает утро с алкоголя, но в этот холодный и напряженный момент ей нужно что-то, что согреет и поможет стереть пелену дымчатого облака. Особенно, когда после вчерашнего дня осталась горечь на языке, опухшие глаза и ноющая боль в груди. Сон делает несколько больших глотков и, не смотрясь в зеркало и не оставляя бокал, выходит из башни, проходя мимо стоя спавших гвардейцев и идя в покои дочери, ставшей такой же вдовой, как и она сама. Ее не волнует, что о ней подумают в это раннее утро, потому что многие еще спят и еще несколько часов в коридорах, кроме слуг и гвардейцев, не встретишь. Она доходит до королевских покоев, стучится и, не дожидаясь, пока ей ответят, или что-то скажут спавшие гвардейцы, проходит внутрь, не оглядывая помещение, а смотря прямиком на кровать, на которой лежит хрупкая одинокая фигура. Сон садится на край и осторожно проводит пальцами по распущенным волосам Чеён, которая моментально открывает покрасневшие глаза с легкими синяками под глазами.—?Тебе было также больно? —?спрашивает безжизненным и хриплым голосом.—?Больнее,?— отвечает вдовствующая королева почти шепотом, и едва заметная печальная улыбка трогает ее губы. Она подсаживается ближе и обнимает дочь, позволяя ей положить голову на свои колени. —?Со временем тебе станет легче.—?Знаю. Сколько сейчас времени?—?Шесть или семь утра. Повисает тяжелое молчание, в котором одна женщина упивается болью, будучи пораженной смертью мужа и короля, а вторая?— вспоминает мужа, который уже давно не с ней. Каждая из них понимает утрату друг друга, что лишних слов не надо. Они на лицах друг друга написаны. Чеён тяжело вздыхает, понимает, что ее мать мало чем сможет ей помочь, что ей самой нужно взять ситуацию в свои руки. Но как это сделать, когда не знаешь, что делать, не знаешь, что необходимо для твоего Королевства, когда не знаешь, как обстоят реальные дела в государства, когда ни разу не подпускалась к руководству страной? Мун Чеён прикрывает глаза, пытаясь сосредоточиться мыслями на своих детях, думая, что будет лучше для них, для их безопасности. Она уверена только в том, что не хочет подвергать их опасности. Не тогда, когда ситуация напряженная, и в любой момент может вспыхнуть война. Она всегда знала, что у нее нет политической хватки, как у матери?— Сон, как у отца, как у покойного мужа. Для нее было важно семейное благополучие, безопасность детей и их желания. Знает, что Мун Чонгук больше погружен в жизнь на политических аренах, чем она сама. Чеён открывает глаза, поднимается, берет из рук Сон наполовину пустой бокал вина и выпивает его полностью.—?Я буду присутствовать на собрании от имени Королевства Дилиджентиа, но я хочу, чтобы Мун Чонгук также присутствовал. Ты знаешь, мне не нужна королевская власть, я хочу от нее отказаться и от статуса ?королевы?, вернув прежний.—?Ты уверена в этом? —?спокойно спрашивает Сон, прекрасно понимая мотивы дочери. —?Может, тебе власть и не нужна, но может, она нужна твоим детям? Хван прямой наследник Чану. Ты можешь стать регентом, либо попросить Чонгука стать им. Я не настаиваю на изменении твоего решения, но поговори с детьми. Чеён кивает, устало поднимаясь и собираясь привести себя в порядок. Не время горевать. У нее была целая ночь на это, но сейчас ей нужно затолкать боль и горечь как можно глубже и выйти из покоев вдовствующей королевой и не просто вдовой, которая поглощена горем. Жаль, что этот день, четвертое августа, как раз такой. Она помнит удивление, шок с легким страхом, когда встретила наследного принца Королевства Ноли, как тот смотрел на нее с изумлением и восторгом, как ему нравилось слушать ее истории о подводном мире, а Сон о его мире. Она никогда не скрывала, что ее тянет наверх, к людям, ведь среди подводных жителей для нее будто не было места. Хоть сейчас она так яростно и так стремительно стремиться защищать всех ее сородичей, в том числе, и русалок, которых с каждым новым поколением становится все меньше. Сон верит, что, может, в воде она была не на своем месте, то для других русалок подводный мир?— самый настоящий дом. И несмотря на то, что ей очень сильно хочется вернуться в родной дом, туда, где когда-то жили ее почившие родители и уплывшие в разные части Лингума старшие сестры, отказавшиеся от трона клана в пользу их самой младшей сестры?— Луа Мур, которая только на четыре года младше вдовствующей королевы. Сонвспоминает, как смерть ее отца потрясла все подводное царство, как ей пришлось вернуться в море, когда Сынён болела лихорадкой и была на грани жизни и смерти. В ее-то четыре года. Свою матушку Сон плохо помнит, ведь та умерла, когда ей было от силы лет пять, а что говорить про Луа?— той был год. Вдовствующая королева грустно усмехается, вспоминая свое детство, свое прошлое, тот далекий день с обрядом родственных душ, когда думала, что вот оно ее счастье: любимый человек оказался спутником по жизни, ее отец подписал Соглашение с отцом Юнги. Казалось бы, что вот она счастливая жизнь, но в реальности?— литры слез, многочисленные порванные платья от соперниц, желающие выйти замуж за наследного принца и стать королевой. Сон даже не вспомнит их имена?— многие из них уехали после свадьбы, а сейчас вряд ли еще живы, ведь тут, на суше, дольше пятидесяти-шестидесяти не живут. Но слезы и платья не главное, ей пришлось не просто повзрослеть морально, русалке пришлось стать Чеён не приходится далеко идти, комната ее детей находятся в соседнем коридоре. Она специально попросила, чтобы Хвану и Юджи выделили одни на двоих покоев. Ей не хотелось, чтобы в этом большом и холодном замке ее дети были порознь, но вместе с незнакомыми слугами. Она останавливается около проснувшихся гвардейцев, которые сонно потирают лицо, спрашивает об Их Высочествах и проходит внутрь, наблюдая, как тех, сонных и растрепанных, служанки пытаются одеть хотя бы во второй слой одежды и причесать. Если Юджи, не переставая зевать, с трудом пытается сохранять спокойствие, то Хван возмущается, говоря, что еще слишком рано и нет смысла выходить в свет в траурное утро.—?Ваше Высочество,?— молит служанка,?— прошу вас. Вы же знаете этикет и распорядок дня в замке.—?Но я не хочу его соблюдать тогда, когда мой отец умер, когда многим нет до нас дела! —?Хван запрыгивает на кровать, скрещивая руки на груди и зло смотря своими разноцветными глазами.—?Хван,?— мягко улыбается Чеён и обращается к служанкам:?— Вы свободны! Она проходит в комнату и присаживается рядом с сыном, который моментально прижимается к ней, пряча наклонявшиеся слезы в дорогой парче. Юджи спокойно же выходит из-за ширмы, накидывая на плечи халат, прикрывая корсет со стеганной юбкой. Чеён второй рукой обнимает за талию дочь, не пророняя ни слова и не намереваясь прерывать тишину. Ей хочется побыть некоторое время с детьми, разделить совместное горе. Может, она и не любила Чану. Может, она вышла замуж по политической выгоде. Но она его уважала, он хорошо к ней относился, шел на уступки и заботился о детях в силу своего королевского статуса.—?Матушка, что-то произошло? —?спрашивает Юджи.—?Пока нет,?— тяжело вздыхает Чеён, собираясь с мыслями. —?Как вы слышали вчера, сегодня состоится собрание, на котором будут решать вопрос нашего Королевства. В том числе, вопрос о передачи трона. Это не просто престолонаследие, это поле боя, на котором кто-нибудь захочет захватить власть или посадить на трон удобного человека с регентом или нет. Я, конечно же, приглашена, как официальный представитель Дилиджентиа. Однако прежде чем выступать, мне интересно узнать ваше мнение.—?Что ты хочешь знать? —?серьезно говорит Юджи, поворачивая к матери фиолетовые глаза, похожие на два цветка фиалки.—?Юджи, ты знаешь системы престолонаследия, поэтому, согласно им, ты не можешь претендовать на трон. А вот Хван вполне может и имеет право.—?Матушка, ты хочешь знать, хочу ли я занять место отца? —?поднимая на мать светловолосую голову.—?Да.—?Я… я не уверен… —?начинает заикаться мальчик, слегка отстраняясь и смотря на стены покоев. Чеён видит только его профиль, но по нему понимает, что тот не думал в столь раннем возрасте о троне, несмотря, что является наследным принцем. Хван не думал, что его отец умрет так скоро и что ему придется занять королевское место. Он хватается пальцами за корни светлых волос и тяжело вздыхает, надеясь, что матушке и сестре не видны вновь скопившиеся слезы в уголках глаз. Напряжение так и сгущается с каждым новым вошедшим в зал совещания, и Намджун с трудом сохраняет спокойствие, уверенность и ясность ума, потому что продолжает думать о брачной ночи, о своем ужасном поступке и о неизвестности, которая накаляется с каждым вошедшим знатным человеком и королем. Он не спал долго, не мог уснуть, но уже с раннего утра был на ногах и поговорил с лекарем. И у него нет уверенности даже, кто мог желать смерти Мун Чану. Единственное, к чему Намджун хоть каким-то образом склоняется,?— продолжение политики определенного человека. Когда входит последний приглашенный, король поднимается, приветствует и излагает суть совещания. Его отец, Тэхён, Чеён с Чонгуком, Хосок и Сон сидят предельно близко к нему, как бы показывая свое высокое и значимое положение. Намджун заглядывает каждому в глаза, каждому присутствующему, не останавливаясь дольше положенного даже на особо приближенных лицах. У них все равно идеально выработанная выдержка за годы практики потому что. Только Чонгук выделяется на их фоне: он зло и с подозревающем прищуром смотрит на каждого, как бы говоря, что если ты убийца моего брата, то заплатишь сполна. Но остальные держатся согласно королевскому статусу.—?Как вы все знаете, Королевство Дилиджентиа является самостоятельным государством, как все остальные в регионе. Однако у него тесные связи по разным вопросам как с Королевством Ноли, так и с Королевством Аурум,?— продолжает Намджун. —?И в столь трагичные обстоятельства, нужно решить в первую очередь, не как мы найдем преступника, совершившего преступление против власти, а кто займет трон и на каких основаниях.—?Но поиск преступника очень важная задача! —?восклицает Мун Чонгук, вставая и смотря злым волком, что вена на шее вздувается, несмотря что половину ее скрывает ажурный платок. —?Возможно, он где-то в замке, а, может, и среди нас!—?Успокойтесь, Ваша Светлость,?— строго, но со спокойствием произносит Намджун. —?Мы будем заниматься поисками преступниками и найдем его. Но скажите: когда мы его найдет, кто будет судить его? Кто будет осуществлять законодательный уровень исполнения наказания? Я? Ким Юнхо? Или вдовствующая королева Мин Сон? Нет. Преступник вашего Королевства, и он должен быть осужден по вашим законам. Но кто издаст закон, если власть никто не будет осуществлять?—?А вдруг вы преследуете собственную выгоду, чтобы посадить на наш трон своего удобного человека? —?Чонгук взбешен, видно, что он держал злость в себе всю ночь и все утро, но король Ноли спокоен, он не позволит себе выйти из себя, как бы не хотелось. Даже не сколько из-за нее, а сколько из-за того, что не понимает, какую еще ошибку совершил. Он уже готов закончить совещание и пойти к ней, но здравый рассудок и чувство ответственности останавливают, говоря, что он?— король и должен быть королем. Намджун возвращается и продолжает совещание, которое заканчивается подписанием большого документа, закрепляющем все положения и все решения, к которым пришли в ходе этого совещания. Все присутствующие ставят подписи и забирают копии соглашения на личное хранение. Король Ноли лично дожидается, когда зал опустеет, и только после этого выходит, закрывая его и направляясь в покои законной жены. Он ожидал злости, негодования, обзывательств, которыми Элки любит награждать его, но, войдя в ее покои, встретил только тишину, прерываемая скрипом пера о бумагу, перелистывания книг Сынхи и Еын. Намджун проходит, разглядывая заправленную кровать со сменным бельем, чистый пол, на котором нет следов бурной ночи, спокойную сирену, сидящую за столом в излюбленном бежевом платье, но с распущенными волосами. Король останавливается рядом с ней, не замечая, как фрейлины приветствуют его. Он старается понять, что происходит, и уже хочет задать вопрос, как Элки поправляет волосы, открывая вид на свою шею, на которой видны красно-сине-фиолетовые следы его пальцев, и Намджун понимает. Пока. Он заносит руку над головой Элки, улавливая, как та сжимается невольно, и рука опускается обратно.—?Я исправлю это,?— говорит он и выходит, оставляя трясущуюся от страха и ненависти сирену. Ей было тяжело сохранять спокойствие и подавлять самую ужасную эмоцию?— страх. Она боялась, что Намджун вновь будет бить ее и унижать, а потом вновь изнасилует при фрейлинах, позволяя им увидеть свое ничтожное положение. Элки поднимается со стула и, едва не падая, подходит к Еын, протягивая к ней руки. Та притягивает к себе, гладит ее по голове, шепча успокаивающие слова, пока Сынхи смотрит на их дуэт, пытаясь понять, не задумала ли виконтесса какой-то план, чтобы полностью сломать сирену и выслужиться перед королем. Но Еын уже как сутки отбросила эти мысли: всю свою жизнь в качестве человека она думала, что одна, что никто ее не понимает. И даже когда стала фрейлиной, то не представляла, насколько Элки тяжело, видя все, что с той происходит. Эта ночь все изменила: Чан Еын наконец поняла, что ее собственная судьба не так трагична, как судьба сирены; не такая болезненная, хоть и со своими страхами, и со своей болью. Но у принцессы клана Гласиалис их больше, и они более весомее. Русалка прижимает дрожащее тело сирены ближе к себе, делясь своим спокойствием и теплом. Ближе к вечеру же в покои сирены стучится Бокдон, который передает для Элки ?подарок от Его Величества? и травы от лекаря, подготовивший их по приказу короля. Сирена сомневается и открывает старую на вид шкатулку с резьбой, раскрашенными узорами разными цветами и серебряным теснением. В ней лежит странное украшение из сочетания легкой, тонкой светлой кружевной ткани сверху украшения на шею, видимо, черной такой же кружевной ткани, внизу него, а по середине две ткани объединены бархатной светлой тканью, расшитой черными нитями и в центре него вставлено изображение девушки в профиль с красивой прической, состоящей из цветов. От этой серединной светлой ткани вниз расходятся маленькие легкий цепи с чем-то похожим на жемчуг, только цветной. От вставки с женским изображением вниз спускается светло-зеленый камень в позолоченном ободке, а еще ниже висит миниатюрный медный ключик. Элки рассматривает необычное украшение, сзади которого сложная застежка. Она уже хочет отвернуться к зеркалу и примерить его, как замечает в шкатулке сложенный листок бумаги: ?Я должен заботиться о твоей репутации. Хоть это и не извинения за ночь, я прошу прощения за оставленные синяки?. Сирена усмехается, подавляя клокочущее чувство в груди, и просит Сынхи застегнуть чокер, как ей объясняет герцогиня. Он идеально ложится на ее шею, не сдавливает, но прикрывает синяки, чему Элки рада, грустно улыбаясь уголками губ. Ей собирают волосы, подправляют макияж, и сирена в сопровождении фрейлин спускается в сад, в котором прогуливаются многочисленные знатные дамы и мужчины, с интересом разглядывая королеву-консорт после целого дня затворничества и с новым аксессуаром. Но Элки все равно, о чем те шепчутся, что обсуждают, потому что теперь, с помощью Намджуна, она может выходить из покоев, вновь теряясь в своих мыслях по отношению к нему.