Сигнал (1/1)

?Сначала ты пьёшь яд, а после?— лезешь целоваться…? Он наконец смог приподняться, после ночи бездействия. Хотя, трудно было понять время суток… Тело, лежащее рядом, было бездыханным. Огр понял, что было оставлен страшно умирать: обессиленный, он должен умереть от трупных испарений. Более того, бежать было попросту некуда?— дверь, до которой он с трудом дополз, оказалась запертой. Раньше бы он легко смог сжечь её своим огнём, но… Огня больше не было, как и последних сил. Стены начинали давить. Так всегда бывает, когда подолгу никуда не выходишь. Труп начинал попахивать, что не приносило никакой радости. Зверски хотелось есть, ибо непонятно сколько суток прошло с последней его трапезы. Нет, ну не есть же ему то бездыханное тело! Определённо, нужно было искать выход. И не понятно, от чего он мог умереть раньше?— от запаха или от переохлаждения? Сигнал… Если бы он мог подать хоть какой-то сигнал! Хотя… Он открыл глаза и, напрягшись всем телом, поднял руку, зажигая крохотное пламя. Всё равно бы он не смог сжечь отсыревшую дверь, но хоть смог подать сигнал. Оставалось надеяться, что она поймёт...*** Аой проснулась оттого, что что-то слабо жгло её шею. Полусонная, она потянулась к ней и нащупала медальон Господина?— горячий. Более того, он немного светился в темноте: ?Странно… От него не было ни посланий, ни посылок… Только этот медальон постоянно напоминает мне его огонь. А теперь он вдруг загорелся. Что бы это могло значить…? Цубаки было попыталась снова заснуть, но что-то ей не давало сделать это. На часах было около шести утра, а значит, скоро в гостинице закипит работа. А сейчас уже можно встать для утреннего чая. Девушка поднялась с футона, потянувшись за своим кимоно. Неспешно одевшись, она снова пощупала медальон?— уже холодный. Решив, что это ей примерещилось, она вышла из номера. Слабоосвещённый коридор пустовал, и только за стойкой администратора горел свет. Приблизившись, он заметила полудремлющего администратора:?— Ты ещё не в постели?! Акацуки резко очнулся от дрёмы, выдав на автомате:?— Добро пожаловать в Тенджинья!?— Акацуки, ты что, совсем не спишь? Паук потёр сонные глаза:?— Нет! Я не сплю на своём посту!?— Слушай, насколько я помню, сейчас мы закрыты. Ложись пока спать.?— Как ты не понимаешь? А вдруг что-то произойдёт?! И хозяина нет! Цубаки присела рядом с ним:?— Кстати о нём?— ты не знаешь, отчего он задерживается??— Обычно, он уведомляет об этом, я честно не знаю?— мы не получали посланий от него. Думаю, стоит отправить запрос в столицу.?— Глупо прозвучит, но… Представляешь, я проснулась от того, что амулет жжёт мою шею! Похоже, я слишком волнуюсь…?— Постой, бывает, что сильные ёкаи способны передавать энергию или тепло через вещь, в которую они это уже вдыхали. С кем он связан??— С… с Господином…?— Что нагрелось?! Бьякуя, тоже славившийся своим трудоголизмом, спешно подошёл к стойке. Цубаки потянулась к нежной шее, и развязав шнурок, протянула бухгалтеру медальон:?— Я проснулось от того, что он стал обжигать меня.?— Акацуки! На тебе останется гостиница! Бьякуя не стал особо объяснять, что вывело Аой из себя:?— Да что тут, в конце концов, происходит?!?— Видишь ли, очень похоже на то, что с Господином что-то приключилось. И что-то явно не очень хорошее… Акацуки, разбуди Гинджи и приготовь корабль?— отправимся в столицу.*** Гинджи сидел на террасе, встречая росистое утро. Небо над гостиницей нахмурилось, что предвещало морось?— Саске, устроившемуся рядом, снова придётся возиться в саду. Неприятную прохладу внутри перебивал тёплый маття*, от которого в воздух поднималась лёгкая струйка пара. — Юный Хозяин, что произошло??— А? Нет… Это я так… Утро сегодня какое-то… Никакое…?— Мы с вами не в тех отношениях, чтобы вы так просто позвали меня посидеть с вами. Но вы так спокойно и непринуждённо говорите, что мне начинает казаться, будто вы пренебрегаете формальностями. Лис коротко спросил, отбросив профессиональные манеры:?— Разве мы на работе??— Н… нет…?— Так к чему нам эти формальности??— Юный Хозяин, к чему вы клоните? Саске скосил голову чуть набок, всем своим существом выжидая ответа. Долго ждать не пришлось:?— Я подумываю о том, чтобы найти другое место работы. Видишь ли, я не чувствую себя нужным.?— О чём вы таком говорите?! —?Саске резко вскочил. —?В отсутствии Хозина, на вас держится вся гостиница!?— Ты правда так думаешь? —?неожиданно спокойно, Гинджи продолжил. —?Тенджинья держится на таких как ты, Шизуна, Акацуки… Аой. А я просто за всем этим слежу и не больше. Похоже, мне тут не место… Саске положил руку на плечо непосредственного начальника, процедив через зубы:?— Гостиница держится на таких, как вы, и это не обсуждается. Простите за наглость, но мне кажется, причины ваших идей заключаются совсем в ином. Хотел бы Лис что-то вклинить, только вот влетевший на террасу Акацуки выбил эту мысль из его головы:?— Гинджи! Вот ты где… —?Администратор слегка отдышался. —?Там… В общем, найди Бьякую! Похоже, что с Господином что-то произошло. На этот раз вскочил уже Гинджи:?— Что конкретно?!?— Не могу сказать… Поговори обо всём с Бьякуей?— он что-то понял по амулету Аой, который ночью нагрелся и обжёг ей шею… —?всё ещё силясь отдышаться, администратор торопливо бормотал. —?Я сам толком ничего не знаю, но кажется, Господин таким образом попытался подать сигнал…*** — Иногда он меня поражает! Я, конечно, предполагала, что он сбежит, но не думала, что запрячется где-нибудь! Я всё утро искала его… Орё сидела в комнате Шизуне, которая любезно согласилась стать её ?жилеткой?. Изумлённая, хозяйка ванн гостиницы пыталась отодвинуть бутылку с саке подальше от Орё, но та каждый раз до неё дотягивалась. В глубине души Шизуне несказанно жалела о том, что согласилась на посиделки с ледяной женщиной, ибо это больше напоминало пьянку. Но первую это, естественно, мало смущало:?— И вот знаешь, что самое стра… Ик! …странное? Я к нему с душой, а он… Я же, можно сказать, лю… Ик!.. люблю его…?— Ты о ком вообще говоришь? —?Шизуна заинтересованно взглянула на неё, пытая понять, бред ли это от саке, или любовная исповедь. —?Орё, можешь всё мне рассказать…?— Да ни о ком! Ик! Забудь вообще… Шизуна притихла, стыдясь своей пытливости и многословности. Скромная от природы, она тянулась к яркой и эмоциональной Орё. Хотя, иногда, побаивалась, что та как-нибудь окончательно сопьётся. Пауза стала бы гнетущей, но стук в дверь прервал молчание:?— Шизуна! Это я?— Аой. Можно войти?