6 (1/1)

Страшная баба за тобою ходила.Страшная баба охоту вела.Из песни группы ?Платья за 130? Пока Гоголь без предупредительного звонка навещал Элизабет, в Диканьке кто чем занимался. Например, дочь будущего уголовника Прасковья наконец-то заснула, умаявшись от дневных переживаний за отца. Однако отдыхала девушка недолго – по хате прошелестел свистящий шепот: – Порос-с-ся… Прасковья мигом проснулась и спервоначалу решила, что мерзкий звук ей пригрезился. Увы, чаяния ее развеяло повторное: ?Порос-с-ся, порос-с-ся…? Колыхавший подле кровати полог будто живой отогнулся и явил темный силуэт Хаврошкиной, стоявшей в горнице.

Прасковья охнула и нырнула под одеяло с головой, но любопытство быстро пересилило испуг, и девушка выглянула из-за полога, чтобы присмотреться получше. Наверняка силуэт ей причудился: от лучины или отблесков огня из печи подчас тени такие преинтересные получаются. Однажды Прасковья как живого узрела актера больших и малых балаганов Сергия Безрукого-Шумливоберезного, и зело расстроилась: это тени нехорошие поманили девицу ее кумиром, да подло обманули. Что и следовало ожидать: в горнице никого не было. Ни Вероники Маврикиевны, ни вожделенного Сергия. Дабы окончательно успокоить бешено колотившееся сердце, Прасковья спустила ноги с кровати – проверить, заперта ли дверь. Вроде запирала, дергала пару раз, а лучше б еще убедиться для пущей уверенности. И тут ледяные пальцы из-под кровати схватили ногу Прасковьи! Дивчина завизжала аки упомянутый порося и пыталась высвободиться из цепкой руки подкроватного монстра. А лик у него был точь-в-точь как у Хаврошкиной, да прежуткий! По-совиному желтые очи, черные грязные губы, словно покойница уголь кусала, и мертвецки бледная кожа! Не помня себя от ужаса, Прасковья кинулась вон из хаты прямиком в лес, а за ней летел зловещий хохот. Девушка оглянулась – и силуэт Вероники Маврикиевны тут как тут. И слева, и справа клоны толстой бабы! Того гляди, атакуют! Прасковья попятилась, запнулась о валявшийся сук и села в жухлую листву. Хохот смолк, а на смену ему явилось конское ржание. В просвете между деревьями обозначился Черный кракен и не ржал. Ржал его скакун. Девушка решила, что знакомое зло в виде Хаврошкиной совершенно не лучше малознакомого монстра, вскочила и кинулась в чащу. В эту нелегкую пору как раз-таки тоже нелегкая понесла Гоголя по тому же куску леса. Николай окончательно протрезвел и топал в сторону Диканьки весьма ровно. Больше по привычке, чем от ожидания лесной нечисти, новоиспеченный следователь глазел по сторонам. Вон сова зенки таращит из дупла, вон ветерок шевелит ветки, а вон Гуро в пальто и с тростью совершает ночной променад… – Яков Петрович, чего меня с собой не позвали-и-и? – заорал как ненормальный Гоголь, моргнул и никого не увидел. Пропал Гуро. Так и не должно его быть-то, смекнул Николай. Неужто надышался грибным запахом, и опять его посетили галюны? Хотя этому глюку в обличии Якова Петровича Гоголь, пожалуй, был рад. Только он собирался смахнуть нескупую слезу, как на него налетела Прасковья и повалила. – Че за нах?.. – возмутился секретарь. – Там кракен! – выпалила дивчина: в ночной рубашке, босая, перепуганная. – И Хаврошкина! Гоголь непечатно выругался и потащил Прасковью к дереву с разветвленным стволом. Убежище, конечно, хреновое, но лежать совсем уж неприлично (вот с Элизабет Николай полежал бы…), да и слишком приметно для монстра. Сопровождаемый ржанием Черный кракен с щупальцами врастопырку ехал мимо того самого дерева. Следователь с нарастающей паникой подметил, что у Прасковьи сдают нервы, ибо она открыла рот для издания какого-нибудь визжащего и громкого звука. Молниеносно Гоголь зажал девице рот ладонью. А монстр все не уезжал, шуршал листвой, его конь шумно фыркал. Николаю показалось: с сарказмом. Наконец Черному кракену надоело тут торчать, и от него осталась лишь завонявшая куча, ?подаренная? конем в качестве сувенира-удобрения. Выждав немного, следователь потянул Прасковью: ?Валим отсюда?. На полпути к Диканьке им встретился жених Прасковьи и неодобрительно смерил взглядом невесту в исподнем и взломахченного Гоголя. – Ага… – весьма обличающе протянул Григорий. – Мы ничего такого не делали, – опроверг его домыслы Николай и подумал: ?А не он ли Черный кракен? Взялся из ниоткуда…? – Ах ты, прелюбодей питерский! – и Гришка от широты душевной дал следователю по сусалам.*** Очнулся Гоголь в каком-то доме, и вскоре ему стало ясно, что это типа салона пополам с игровым домом. Ему встречались хорошо одетые дамы и господа, а в одной из комнат говорили о заклятом литературном враге Николая – Пушкине! Секретарь ощутил, что в его руках бумага – несколько листов, изляпанных кляксами, были черновиками мерзопакостного ?Мерса Гелендвагена?! ?Мля. Я же сжег все?, – чуть не взвыл Гоголь, однако сдержался, украдкой наблюдая за конкурентом, который вот-вот как всегда продует в карты. В отличие от произведений в азартных играх Александру Сергеичу не везло, отчего Николай радостно злорадствовал. – А кто это там из коридора подглядывает? – спросил один из игроков. Пушкин начал разворачиваться… ?Ща я ему в рожу дам!? – изготовился Гоголь. Но за секунду растерял бойцовский запал и дал не в рожу, а стрекача прочь из салона. На улице было непривычно много народу: питерцы гуляли, ездили в экипажах, пили водку в переулках и рисовали картины. Все-таки культурная столица России-матушки. Атмосфера напоминала художественные описания из готических романов, и Николай, едва не попав под лошадиные копыта, задрожал от ирреальной жути. Мистики добавилось: народ выстроился в две шеренги, а между ними очутилась Оксана. – Привет, ежик из тумана! – весело сказала девушка. – Что, опешил?Я же говорила, что тебе ментальная связь подвластна. А ты забыл, эх. В общем, это параллельный мир, где всякие твари демонические обитают. – Епта… – Гоголь другими глазами обозрел окружающих горожан. Кто с рогами, кто с девятью хвостами, у кого очи огнем полыхают, кого едят, а кто торчит из головы у другого и играет на дудке песню Филимона Болгарина про февраль, дождь и плащ. Экие страсти-мордасти! – Научиться бы тебе с нечистью общаться, стать медиумом, – продолжила Оксана. – А то зря такой талант пропадает. Но Черного кракена не ищи, бойся не его… – А кого? – Элизабет. Она тебя в себя влюбила, а ты уши-то и поразвесил. Ее и Алекса нужно из Диканьки выгнать. – Да пошла ты на… мельницу! – рассердился Николай. – Прекрати на Лизу наезжать! Она классная! – Ну и дурак же ты, ежик. Оксана зашипела, за ней демоны, и Гоголя выкинуло из параллельного мира.