Глава 9 (2/2)
Яков Петрович неверяще всматривался в незнакомое странно пустое лицо. Такого он, конечно, не ожидал, и вообще затуманенный разум далеко не сразу объяснил ему, что к чему и кто это. Вернее — что. Големов такого уровня ему раньше встречать как-то не доводилось. Завулон душу вложил в свое творение. Интересно, кого он здесь будет слушаться и будет ли вообще?— Эй, помоги встать! — Яков Петрович вложил в приказ последние силы.К нему подошли, неловко ступая, таращились снизу вверх, непонимающим почти младенческим взглядом. Пришлось карабкаться вверх, цепляясь за руки и мосластые колени самому. Хоть какая-то опора...Неожиданно быстро стало темнеть и холодать. А они все еще были совершенно беспомощны. Подняться на ноги Яков Петрович смог, но быстро понял, что пока лучше как-то... горизонтально. Они все просто сбились в плотный клубок дрожащих тел вокруг сидящего голема и дрожали, ждали восстановления сил и утра.Когда Яков Петрович разомкнул слипшиеся ресницы, близнецы спали, переплетясь руками и ногами в компактный клубок. Голем сидел ровно также, как вчера, не мигая смотрел в стену. А Лебедева в пещере не было.Встать не сразу, но получилось. Яков Петрович, опираясь о стену, добрел к выходу и, щурясь от яркого света, уставился на бескрайнюю долину внизу. Совершенно пустую и ровную, как стол. Красно-серая растрескавшаяся земля тянулась до самого горизонта. Под низким неприветливо серым небом ветер гонял клубы пыли. Пахло здесь непривычно странно.— Надо найти воду.
Лебедев появился из-за валуна абсолютно бесшумно. Нагота его очевидно не смущала, а Яков Петрович вдруг засмотрелся. Это было как смотреть в зеркало и одновременно совершенно иначе.— Кто-то должен пойти со мной. В одиночку передвигаться опасно.Лебедев тоже смотрел на него, но с другим, требовательным интересом. Профессиональным. Холодно оценивающим. Много ли, мол, от нового знакомого толку. Приказов пока не раздавал и то ладно. Яков Петрович хмыкнул про себя. Хотел было крикнуть, позвать близнецов, но вовремя одумавшись, шуметь в незнакомом месте не стоило, сказал:— Андрея возьми.Мы здесь пока осмотримся.
— Разведите костер.
В пещере явно жили раньше, поэтому они достаточно быстро нашли и воду — тихий ключ неподалеку от пещеры, выбивающийся из-под земли в небольшую чашу только за тем, чтобы через несколько метров снова скрыться в толще камня, — и дрова в сухой нише в углу, и то, чем эти дрова поджечь. И достаточно быстро поняли, почему убежище сейчас пустовало. Есть было совершенно нечего. Кажется, даже птицы облетали эти места стороной. Вольготно себя здесь чувствовал только ветер и его было слишком много.Они изучили окрестности, близнецы облазили всю пещеру, но ничего живого и даже отдаленно съедобного не обнаружилось. Яков Петрович попробовал применить заклятье. Знал, что с едой не получится, в лучшем случае это будет несъедобно, в худшем они попросту отравятся, поэтому решил наколдовать одежду. То, что получилось, они вчетвером забивали камнями с полчаса. Булькающая серая масса, которая должна была быть плащом, настырно тянула к ним ворсистые щупальца, лезла, пытаясь достать.— Кажется, колдовать здесь не стоит…
Алексей в кои-то веки сказал правильную вещь, но Яков Петрович все равно не удержался от грозного взгляда в сторону мальчишки. Толку озвучивать очевидное? Изнанка переиначивала все. И вот без магии Яков Петрович ощутил себя действительно голым, непривычно и чудовищно беззащитным.— Нужно уходить, — Лебедев сказал это следующим же утром. — Мы теряем силы.Очередная очевидная вещь. Уходить было нужно, но вот куда идти, оставалось совершенно непонятно. У них не было ровным счетом ничего, никаких ориентиров. Ночью их никто не звал… Или они разучились слышать. Голем молчал. Двигался, когда приказывали, тупо моргал, когда пытались что-то спросить. Выполнял — что-то простое.
Тетрадка осталась у бабки. Вообще все материальное, что у них было, осталось в том мире. Близнецы смотрели на Якова Петровича с надеждой. Лебедев смотрел в сторону. Этот человек всегда и в любой ситуации надеялся только на себя. А вот Яков Петровича на Лебедева откровенно пялился. Невольно сравнивал себя с ним, и сравнение это было сейчас не в его пользу. Без магии, без артефактов, без связей в этом странном мире он был беспомощен, даже хуже близнецов, тех хотя бы было двое. А вот Лебедев себя беспомощным не ощущал. Смуглое тренированное тело, грудь в нитках шрамов, твердый взгляд. Генерал явно строил какие-то планы, привычно разрабатывал стратегию, разбирался с тактикой. Прикидывал, как распоряжаться личным составом. Якова Петровича передернуло от подобных догадок, но выбора судьба ему не оставила. Ради общей и своей собственной цели он готов был подчиняться кому и чему угодно.Нехотя, но раз уж они команда, Яков Петрович вслух признался в страшном:— Я не знаю, куда идти и что делать. Не вижу. Не чувствую. Ничего. Вообще. И ничего не могу.Близнецы ошарашенно отвернулись, пряча говорящие взгляды, а голем же наоборот уставился в лицо с чем-то, что походило на живой интерес. Повернувшись к нему всем телом, подобравшись, по-собачьи вслушивался в речь. Учился. Но сам все еще молчал.— Тогда идем на запад, вдоль хребта. Оптимальный вариант.Лебедев решил за всех, и этот вариант был ничуть не хуже любого другого. Как минимум в тени гор можно было укрыться от палящего солнца днем и от ледяного ветра ночью.Якова Петровича при всем желании нельзя было назвать ханжой, последние остатки того, что можно было назвать скромностью выветрились у него лет триста назад, но без одежды было попросту некомфортно. А без обуви они очень быстро сбили себе ноги до кровавых мозолей. И только голем шагал как ни в чем не бывало, оставляя на камнях бурые следы, словно не чувствуя боли, вернее, как подозревал Яков Петрович, просто не зная, что вот это вот неудобное и колючее— и есть боль.
Хуже всего было то, что им совершенно не во что было набрать воды в дорогу, и теперь они мучились от жажды.— Долго не протянем.Лебедев просто констатировал факт. Близнецы синхронно вздохнули. Яков Петрович в досаде сжал зубы. Голему было все равно. Они тащились вдоль хребта уже третий день. Солнце вошло в зенит и было душно. Привал затягивался, никому не хотелось вставать и снова идти. Губы потрескались, горло давно пересохло, ноги тянули тупой болью, а в сердце прорастала безнадежность, которую Яков Петрович гнал изо всех сил. Они даже не говорили друг с другом больше, не о чем было. Но, когда Лебедев тяжело поднялся с каменистой земли, все поднялись вслед за ним. В конце концов, у них была цель. У каждого.Близнецы перестали пытаться достучаться до голема. Они понимали, что тот учится, эволюционирует, но хоть какого-то отклика добиться так и не смогли. С легкой руки Андрея за излишнюю деревянность было решено называть эту весьма искусную, а оттого еще более жуткую, пародию на человека, Буратино, или просто Бро. На имя тот все равно не отзывался. И только его, кажется, вовсе не беспокоила жажда.— А если мы выпьем его кровь, как быстро он выработает новую?
Андрей хищно смотрел на бледную спину голема, расчерченную подсыхающими царапинами, тот умудрился неудачно упасть. Яков Петрович знал, что парень шутит, не чувствовалось в нем еще подобного отчаяния, но мысль сама по себе была… дельной. Ее стоило приберечь на крайний случай.Они шли, выбиваясь из последних сил, когда впереди послышался шум: дробный топот копыт и конское ржание. Прятаться здесь было негде, а бежать они уже не могли. Стояли, сбившись в кучу как стадо баранов, и ждали решения своей участи. Интуиция вопила Якову Петровичу, что ничего хорошего этот шум не несет, и, судя по напряженным плечам стоящего рядом Лебедева, тот ощущал то же самое.— Хотя бы нож…До Якова Петровича донесся глухой шепот, и он с ним был полностью согласен. Но ножа не было, оставалось лишь сжимать в руке камень поувесистее.
Их окружили, оскаленные морды взмыленных коней заставили вжиматься спинами в скалу. Яков Петрович ошарашенно смотрел вокруг и не понимал, что происходит. Казалось, что он моргнул и перенесся не на сто лет вперед, а на тысячу лет назад. Лица кружащих вокруг них с гиканьем людей были совершенно дикими, лишенными даже налета интеллекта. Зато жадного, убийственно-утилитарного интереса в их глазах было хоть отбавляй. На него впервые в жизни смотрели, как на вещь. Ему даже похоти не досталось…
К следующему утру Яков Петрович с горечью осознал, что они с Лебедевым еще живы только потому, что похожи как две капли воды. Дикарей это почему то привело в восторг. Старикам здесь было не место. Что с них взять? А вот мальчишек тогда увели почти сразу, перемигиваясь и плотоядно облизываясь, так что в их грядущей участи не оставалось никаких сомнений. Голема не тронули. Ходили вокруг него, опутанного веревками по рукам и ногам, цокали языками, тыкали пальцами, но не трогали. Словно брезговали. Словно видели, что он такое.Дикари орали, рычали и визжали. Именно так Яков Петрович воспринимал их речь и не понимал ни слова. Лебедев наверное тоже, но генерал уже почти сутки был в беспамятстве. Когда их пытались связать, он сопротивлялся.Теперь Лебедев валялся на телеге, а Яков Петрович тащился следом, привязанный к этой телеге веревкой, как скотина, и едва перебирал ногами от усталости, беспомощности и шока.