Последний рассвет (1/2)

– Это случилось всего несколько месяцев назад. Затем я вернулся в Берлин и снова попытался жить привычной жизнью, но после последних событий это было сделать в миллионы раз сложнее. Если раньше я часто представлял себе, как бы это могло быть между мной и Рихардом, мечтал и грезил, насколько мне будет с ним хорошо, то теперь я знал точно и предавался уже реальным воспоминаниям.Стоило только прикрыть глаза, как меня уносило в ту ночь, когда он принадлежал мне целиком и полностью, безраздельно, весь без остатка. Я ощущал прикосновение его сухих губ, чувствовал его обжигающее дыхание на своей коже, слышал его приглушенные стоны, видел его блестящие глаза, внимал его каждому уверенному движению. Это было лучшее, что когда-либо случалось со мной за всю жизнь. И я бы, наверное, все отдал, чтобы снова оказаться в его объятиях.Мне часто снилось, что он в самый последний момент останавливает меня, хватает за руку и просит остаться с ним, умоляюще заглядывает в глаза и задерживает дыхание в ожидании моего ответа. И я ловил себя на мысли, что, может быть, попроси он действительно, я остался бы. Но, увы, он не сделал ровным счетом ничего, а сам я в отношении его никогда не предпринимал решительных действий или первых шагов. Я надеялся, что он позвонит, предложит приехать. Сам не раз брал трубку со стойким намерением поговорить с ним, но услышав гудки, не решался даже набрать его номер.Я часто видел стоящим в дверном проеме моей комнаты, не раз представлял его утром суетящимся у плиты, готовящим нам завтрак, но стоило мне только протянуть руку или подойти ближе – иллюзия растворялась, обиженно фыркая в мою сторону. Я снова был виноват в том, что мы были порознь. Оборачиваясь назад, до сих пор не могу придумать себя оправдания.

Рихард в отличие от меня хоть и был высокомерен и горделив, все же решился первым нарушить очередную тишину между нами. Он позвонил с просьбой разрешить ему пожить у меня под благовидным предлогом: с продажей его квартиры в Берлине возникли какие-то проблемы, и ему необходимо присутствовать на сделке. Снимать номер в гостинице он не захотел, а потому, услышав его голос на том конце провода, я в буквальном смысле подпрыгнул от радости, рассчитывая, что нам удастся-таки поговорить. Возможно, мы даже придём к какому-нибудь соглашению и даже сможем быть вместе.

Сегодня утром я встречал его в аэропорту.Прогуливаясь по залам аэропорта в ожидании, пока приземлится его самолет, я заметил реанимационную бригаду, спешащую пройти к коридору посадочного входа, как раз к прибытию нужного мне рейса. Я подобрался ближе к ним, поинтересоваться, что случилось. Как оказалось, одному из пассажиров стало плохо. ?Нам сказали – остановка сердца, пока толком не знаем?, – ответил мне один из врачей.

Я не придал его словам особого значения. Ну, всякое бывает. Объявили о посадке, и я с остальными встречающими ждал выхода пассажиров. Уже минут пять спустя наблюдал радостные лица встретившихся и во все глаза высматривал Рихарда в толпе. Наконец, я увидел последнего вышедшего пассажира, за которым захлопнули дверь коридора.

Неужели я проглядел его? – пронеслось у меня в голове. Я вышел на улицу и закурил, оглядываясь по сторонам. На глаза мне вновь попалась та самая бригада, грузившая каталку в машину неотложной помощи. Меня как током прошибло – на ней лежал мой Рихард.

?Нам сказали – остановка сердца, пока толком не знаем?.Я бросился к нему сквозь толпу, не разбирая дороги, врезаясь в людей и сшибая тележки на своем пути, окрикивая медперсонал, пытаясь обратить их внимание на себя.

– Подождите! Пожалуйста, подождите! – я подбежал к машине, схватившись за Рихарда и осматривая его, пытаясь понять, что могло случиться. – Нет, нет! Ну что же ты? Что с тобой случилось?– Вы родственник? – меня одернули от него.

Я, задыхаясь от сковавшего меня ужаса, еле выдавил из себя, что мы знакомы, что я его друг, должен был встретить его. Каким-то образом вспомнил о том, что сам являюсь реаниматологом, но в реанимобиль меня не пустили. Я выяснил, в какую больницу его собираются везти и как ошалелый бросился к своей машине.

Я влетел в больницу и побежал на ресепшн, задыхаясь от подгоняющего ужаса и переполнявшего меня страха за Рихарда, сообщил, что к ним только что должен был поступить пациент с сердечным приступом. Мне велели успокоиться и подождать, пока закончится операция. Меня трясло всего изнутри, охваченный самой настоящей паникой, я не мог усидеть на месте, наворачивая круги по приемному отделению.

Наконец, двери реанимации открылись, и в мою сторону направился врач с каменным выражением лица.

Нет! Не может этого быть! Не должно быть вот так! Я вам не верю!