С января 1797 по сентябрь 1817 (1/1)

В тот год зима стояла по-настоящему холодная. Пронизывающий ледяной ветер гнал тёмные тучи, трещали и гнулись под тяжестью снега деревья. Сугробов намело такой высоты, что никакие лошади не справлялись. Возможно, именно по этой причине экипаж, в котором ехал вызванный на дом врач, увяз в снегу. Когда же сани наконец подъехали к особняку, оказалось, что врач опоздал?— роженица, едва услышав первый крик новорожденного, отдала Богу душу.Пётр Исаакиевич?— хозяин того самого дома, куда был вызван врач, был безутешен. Горе его было столь непомерно велико, что он даже не взглянул на младенца?— рухнул на колени возле постели жены и разразился слезами.Через три дня, как и положено, тело Елизаветы Фандориной было предано земле, а безутешный вдовец отправился домой, к новорожденному сыну.Боль от потери любимой женщины совсем помутила его рассудок, и Пётр Исаакиевич то ли с досады, то ли в насмешку над своей судьбой, назвал сына Эрастом в честь героя повести Карамзина ?Бедная Лиза?.*Но время шло, и Эраст, как свойственно всем детям, рос, воспитывался и учился, причем делал заметные успехи. Отца чаще всего дома не было?— он был страстный игрок, и мальчик был предоставлен сам себе.Однажды, 8 января 1806 года, когда Эрасту исполнилось девять лет, он ждал возвращения отца в надежде, что тот не забыл про его день рождения. Чтобы не пропустить его приезд, мальчик забрался на подоконник и внимательно смотрел на проезжающие мимо дома экипажи.Внимание его привлекла карета, запряженная вороной лошадью, из которой вышел человек, закутанный в плащ. Скорее всего, это был папенькин гость, поэтому Эраст проводил его взглядом до входной двери и снова устремил взор голубых глаз на улицу.В коридоре послышались шаги слуги, скрип отворяемой двери и голоса:—?Пётр Исаакиевич дома?—?Нет, барин еще не изволил воротиться,?— отвечал слуга.—?Тогда, быть может, сын его, Эраст, дома? —?спросил гость.—?Барчук дома-с,?— доложил слуга.—?Позовите, я хочу его видеть.—?Сию же минуту, барин.Эраст с удивлением прислушивался к разговору, что даже оторвался от созерцания проезжающих мимо дома карет. Давно ли слуга Прохор выполнял приказы гостей, когда отца нет дома?—?Барин, прошу-с, вас ожидают.—?Кто это? —?с удивлением спросил мальчик.—?А вот и он! —?с порога откликнулся гость.Эраст подошел ближе и увидел высокого, стройного молодого человека лет двадцати-двадцати двух на вид. У незнакомца были красивые тонкие черты лица и поразительно-черные глаза. Никогда еще Эраст не видел таких завораживающих темных глаз. Волосы гостя тоже были черные, и пострижены по последней моде. Сама одежда незнакомца была дорогой и модной.—?Здравствуй, Эраст! —?поприветствовал его юноша.—?Здравствуйте,?— вежливо ответил мальчик,?— простите, но батюшки нет дома.—?Это я знаю. Но я не к нему, а к тебе,?— гость прикрыл за собой дверь и кивнул слуге:?— я задержусь ненадолго.—?Как прикажете,?— ответил Прохор и помог ему снять верхнюю одежду.—?Ну, давай знакомиться,?— произнес молодой человек,?— мое имя Яков Петрович Гуро. Но ты можешь звать меня просто Яков.—?Моё имя вы уже знаете,?— ответил Эраст и неуверенно произнес:?— Яков Петрович… Я по батюшке тоже Петрович.—?Не мудрено! —?весело отозвался юноша,?— чай, дети одного родителя!—?Одного? —?ахнул Эраст и с удивлением воззрился на гостя,?— неужели вы мой брат?—?По отцу,?— уточнил Яков.—?Но почему же я не слышал о вас раньше? —?растеряно спрашивал мальчик.Яков мягко улыбнулся и положил ладони на хрупкие плечи Эраста:—?Говори мне ?ты?. Мы же родственники. Давай пройдем в гостиную, я всё тебе объясню. Только времени у меня немного, я проездом в Москве. Решил, дай проведаю батюшку. А он, видать, опять уехал играть. Так всё состояние проиграет.Эраст прислушивался к незнакомому еще голосу Якова, внимательно смотрел на него и подмечал детали. Не врал гость, действительно сходство с батюшкой в лице да в фигуре заметно было. Только больше изящества, какой-то неуловимый дух аристократизма ощущался во всём его облике.—?Ты прости меня, Эраст, что только сейчас приехал знакомиться. Это не только моя вина. Видишь ли, я действительно сын твоего отца, Петра Исаакиевича Фандорина, вот только мать у меня другая женщина. Родился я, как бы тебе сказать яснее… не в законном браке, как у отца с маменькой твоей покойной было. Отец наш совсем еще юношей без памяти влюбился в семнадцатилетнюю дочь французского посла. Но пожениться они так и не смогли. Зато родился я, и общение всё между ними, как ты сам понимаешь, закончилось. Дед мой от своей дочери отрёкся, она опозорила семью. Помог моей матери её брат, Андре Гуро, мой дядя. Когда мне было шесть лет, мать скончалась от чахотки. Он забрал меня к себе, воспитал, дал свою фамилию, рассказал про отца. Несколько лет мы жили во Франции, потом приехали в Россию. Батюшка услыхал про наш приезд, захотел увидеть меня. Дядя не стал этому мешать. Мы стали общаться, да только к тому времени батюшка уже посватался к твоей матери. Чтобы семейные тайны не вспылили наружу, было решено временно не искать встреч. Конечно, я переживал, скучал, но мешать отцу не хотел. Когда мне исполнилось тринадцать, я узнал, что родился ты, Эраст, а мать твоя скончалась родами. Я приезжал, когда мог, играл с тобой, хоть ты и не помнишь. Но потом мне пришлось уехать учиться, дядя хотел, чтобы я сделал карьеру. Поэтому мы не виделись целых пять лет. Год назад дядя умер. Кроме отца и тебя у меня больше никого не осталось. Я проездом в Москве, решил заглянуть к вам, узнать, как вы. Вижу, что отец достойно тебя воспитал, Эраст.Мальчик слушал его, затаив дыхание. Беды старшего брата глубоко потрясли его, что слёзы выступили у него на глазах. Яков качал головой и гладил его по плечу. Так они просидели за разговорами около часа, а потом Яков стал собираться.—?Жаль, что не застал отца. Но зато тебя повидал. Теперь постараюсь чаще навещать тебя, братец. Знаю, что день рождения у тебя сегодня, прими от меня подарок. Заодно и вспоминать будешь,?— и Яков протянул ему небольшие серебряные часы с цепочкой. Настоящие, почти как у отца, только поменьше. Эраст с восхищением взял подарок, не в силах оторвать от него глаз.—?Спасибо, Яков! —?и бросился на шею брату.Яков погладил мальчика по темным, таким же как его собственные, волосам, попрощался и уехал.Следующая их встреча состоялась спустя несколько месяцев, Яков приехал поздней весной, принеся с собой аромат улиц и душистых яблонь. Он зашел в дом, высокий, стройный и красивый, с порога обнял отца, подхватил на руки младшего брата.Эраст полюбил его, как наверное, никогда в жизни. Сильнее, чем отца. Яков в его детском воображении стал почти что сказочным волшебником, рассказывающим о столице, своей работе в следовательском управлении, приносящим подарки. Жаль, что встречи их становились всё реже. Но каждую из них Эраст ждал с особым нетерпением.Шли годы. Чем взрослее становился Эраст, тем реже случались встречи с Яковом. Тот был занят, его повысили по службе, начальство его хвалило. А вот дома дела не складывались. Безобидное поначалу увлечение отца картами превратилось в настоящую беду. Денег становилось всё меньше.Незадолго до семнадцатилетия Эраста к нему приехал встревоженный и странно осунувшийся Яков:—?Уезжаю, голубчик. Возможно, надолго. Буду тебе писать по возможности. Прости, что покидаю, когда дела так плохи. Что отец? Не слушает?Фандорин покачал головой и грустно улыбнулся:—?Не беспокойся за нас, Яш. Поезжай с Богом. Я уже не ребенок, справимся как-нибудь.Яков молча прижал к своей груди голову брата, зарылся носом в темные пряди, вдыхая знакомый аромат волос. Потом поцеловал в лоб и ушел. С того дня минуло два года. За это время Яков действительно писал, но не часто.А потом, как гром среди ясного неба, умер Пётр Исаакиевич. Сердце не выдержало, когда он узнал, что разорился. Девятнадцатилетний Эраст остался совсем один, не успев даже поступить в институт. Пришлось выкручиваться своими силами. Мысль о том, чтобы написать брату и попросить о помощи, конечно же, посещала его. Но каким-то шестым чувством Эраст знал, что у Якова свои проблемы, и посерьезнее. Висеть мертвым грузом на его шее Фандорин хотел меньше всего на свете и написал только о смерти отца. Сам же поступил на службу в московское полицейское управление.А дальше… Дальше случился ?Азазель?, раскрытие и смерть Бриллинга, свадьба и гибель Лизаньки…Яков смог приехать только через полгода. И не узнал энергичного, жизнерадостного и румяного брата в этом словно замороженном человеке с потухшими глазами и седыми, словно у глубокого старика, висками.—?Здравствуй, Яков,?— только и произнес этот незнакомец, поднявшись со стула, когда Гуро вошел в дом.—?Эраст,?— выдохнул Гуро и шагнул ему навстречу, раскрывая объятия.Младший брат молча уткнулся лицом в плечо Якова и закрыл глаза.Зарывшись пальцами в густые волосы Эраста, Яков слегка покачивал его в объятиях, словно убаюкивал, и шептал:—?Всё будет хорошо… Всё обязательно будет хорошо.И Фандорин, не проронивший ни слезинки на похоронах жены, вдруг как-то сдавленно всхлипнул и без единого звука заплакал.