Новое лицо (1/2)
— Капитан! За воротами белый! Капитан Эндрю Генри оторвался от отчётного журнала и вопросительно посмотрел на вошедшего. Аарон Маккензи переминался с ноги на ногу и дул на пальцы. Извечное ружьё на плече от этого подпрыгивало и сползало до локтя, Маккензи дёргал лямку выше, и снова принимался растирать руки. Капитан Генри некоторое время молча наблюдал за этим танцем. Голова спросонья плохо работала, но он отлично помнил, что трапперы, отправившиеся к реке Йеллоустоун, вернулись ещё вчера, поздно вечером, с отличным уловом. Новые люди пополнили население форта не так давно. Кто же такой этот пришлый, да ещё и один? Рябое лицо пряталось под меховой накидкой, торчали только сизая прядь и лохматая борода с проседью. Капитан Генри жестом приказал снять капюшон — во время разговора он предпочитал видеть глаза собеседника.
— Кто этот человек? — Он не из наших. И не краснорожий. Прикажете открыть огонь, а, генерал Хакс? Эндрю поморщился. ?Генерал Хакс*? — так прозвали его в армии с лёгкой руки одного шведа за умение внезапно возникать словно бы из ниоткуда. Маккензи служил тогда с ним, подхватил это прозвище да так и не смог снять его со своего не в меру болтливого языка. Он был единственным, кто звал его Хаксом. Капитан Генри не возражал только потому, что Маккензи годился ему в отцы, но из-за своей безответственности и пьянства так и остался простым рядовым.
— Нет. Я выйду, сам посмотрю. Он сунул за пояс пистолет и застегнул мундир. Взял со стола железную стопку и глотнул виски. Вечный холод начинал утомлять, а алкоголь — действенное средство согреться. Лучше только женщина, но он не мог пересилить отвращение к индианкам, пахнущим животным жиром, дымом и потом. И неважно, что сам он вонял абсолютно так же, а лицо встречалось с бритвой не чаще раза в неделю. Вечерами он пил вместе со всеми, грыз жилистое, скверно посоленное мясо, но к здешним женщинам не притрагивался. Пока другие, пьяно хохоча, задирали им юбки, он думал о жене, о милой Мэри. Окружающая вонь напрочь уничтожила даже саму память о молочном духе её грудей и нежной шеи. Он не знал, родился ли от тех жарких ночей его ребёнок — несколько сезонов назад, дослужившись до капитана, он покинул дом и с той поры не получил ни единого письма. Может статься, что его пышнотелая красавица уже давно приметила другого, может, он уже обрюхатил её, и рога не растут только потому, что голова постоянно мёрзнет. Ну и хрен с ней тогда! Капитан Генри не собирался бросать столь многообещающие угодья и своих людей ради осёдлой жизни. Не таким он был человеком, чтобы оставлять природное богатство грязным индейцам. Он ещё погоняет их по лесам, пусть только подоспеет американская армия!
Ветер рванул полы мундира, едва только он вслед за Маккензи ступил за порог и бросил в глаза отросшую рыжую чёлку. Пока капитан Генри, чертыхаясь, сражался со стихией, к нему подбежал юный Джим Бриджер и затараторил взахлёб: — Сэр, там!.. Капитан сердито сплюнул и наконец сгрёб волосы в кулак, вернув себе способность видеть. Всемогущий Господь, да что там такое-то, отчего весь форт на ушах стоит?
— Не стрелять, — скомандовал он, шагая к воротам, — но ружья не убирать! По снегу, под прицелами метких стрелков, хромал высокий человек, крепко затянутый в разодранный длинный, до жути чёрный на фоне белого плащ. Он упрямо шёл вперёд, еле переставляя ноги, он забылся в боли — даже с такого расстояния капитан видел, что снег под его ногами расцветает кровавыми пятнами, — и рвался вперёд из последних сил. Жажда жизни толкала его вперёд, и он слепо повиновался. Вслед за ним шла молчаливая настороженная толпа, каждый держал ружьё наготове. Бриджер тихо ахнул, когда пришлый споткнулся и упал на одно колено. — Помогите ему! — капитан Генри, не в силах наблюдать за его мучениями. — Что встали? Юджин Томас бросился первым, за ним, поколебавшись, шагнул Маккензи. Вдвоём они подняли раненого и подвели его к капитану.
— Эй, ты слышишь меня?
Человек поднял голову, и капитан Генри увидел, что перекошенное лицо рассекает надвое длинная тонкая рана. Он сплюнул примёрзшие к окровавленным губам пряди и открыл рот. Сказать ничего не успел — глаза его закатились, и он осел в поддерживающих его руках.
— За мной! — скомандовал капитан Генри. — К доктору! Как очнётся — доложить мне, я его расспрошу.
Охотники переглянулись. Багзи Хиллсон бухнул прикладом о землю и потянул из-за пазухи нательный крест, который сжал в обветренных руках.
— Принесёт он несчастье, помяните моё слово, капитан! Капитан Генри только отмахнулся. Старый набожный болван. Отдав приказ смотреть в оба, он пошёл следом за Маккензи и Томасом, которые тащили раненого. — Кто его так, а, капитан? — спросил пыхтящий Маккензи, когда капитан Генри поравнялся с ними. — Точно не зверьё.
— И на индейцев непохоже, — подхватил Томас, от напряжения жуя чёрный ус. — Те бы просто пустили стрелу в пузо, и дело кирдык. — Разберёмся, — коротко ответил капитан и ускорил шаг.
Под лазарет в форте был выделено отдельное небольшое строение рядом со складом. Его постарались законопатить лучше всех прочих, чтобы сквозняки не гуляли и не мешали раненым наслаждаться заслуженным покоем, и койки здесь были одноярусные, и бельё менялось чаще раза в месяц, и камин был шире капитанского. Капитан Генри толкнул дверь и вошёл, Макензи с Томасом втащили раненого следом.
Старик Фокс Бовер, военный хирург в отставке, храпел за столом. Закутанный в медвежью шубу, он сам напоминал огромного зверя, только что огромные белые пальцы, хоть и изрядно поросшие волосами, были лишены когтей. ?Опять спирту нажрался?, — с неудовольствием подумал капитан, но ничего не сказал — несмотря на щедрые посулы лорда Сноука, Фокс стал единственным доктором, кто засобирался в суровый промёрзлый край.
Он растолкал доктора, и спустя минуту тот, кряхтя и шумно зевая, поднялся и сбросил шубу на скамью. Пришлось терпеливо ждать, пока он потянется и разомнёт суставы. — Чего там? — спросил Фокс добродушным басом. — Опять кого-то кабаны подрали?
Томас и Маккензи подтащили раненого к ближайшей койке. После того как его уложили лицом вверх, он внезапно открыл почерневшие от боли глаза, но не издал ни звука, ни единого стона, даже самого тихого, только пристально смотрел на капитана. А когда тот подошёл, верно растолковав взгляды, рванул ворот и недрогнувшей рукой извлёк из-за пазухи конверт. Затем обессиленно уронил голову на плоскую подушку и потерял сознание.
Только тогда Фокс с чистой совестью принялся за дело. Вручил смятую, влажную от крови бумагу капитану, приказал Маккензи извлечь пациента из одежды и, пока мыл руки, всё недоверчиво оглядывался и ругал своего невольного помощника за неаккуратность.