Глава 15. Камни на плечи. (1/1)

Холл больницы едва заметно дышал средствами дезинфекции и сладкими парами этанола. Многим знакомый больничный запах, от которого иногда могло выворачивать — настолько он въедался в тело, наполняя легкие изнутри. Запах, не приносящий ничего хорошего, ставящий клеймо болезни на человека и его семью. Если она у него, конечно, была.В контраст с этим приятно выглядел интерьер, лишенный вышколенной белизны. И хоть на фоне нежно-бежевого, темно-синего и светло-голубого Ким все еще выглядел черно-серым птенцом вороны, как-то затесавшимся в стаю воробьев, на него как минимум обращали меньше внимания. А девушка за стойкой регистрации и вовсе улыбнулась. Кардиологический госпиталь, кажется, уже привык к его частым посещениям, покупкам лекарств, долгим разговорам с врачами и профессорами. Все это длилось уже пару лет, и больница могла начинать претендовать на звание его второго дома. Хоть Хунсок и был полностью здоров.Нервно засунув руки в карманы расстегнутого пуховика, парень широко шагал в сторону лифтов. Люди потоком обтекали его, стремясь наружу. Редкие обрывки разговоров долетали до ушей словами надежды, утешения, радости или чьим-то трауром. Часы посещения подходили к концу, и все здоровые стремились поскорее покинуть царство больных. Было в этом что-то инстинктивное, с привкусом того самого больничного запаха.Парень зашел в лифт, впервые нажимая на кнопку третьего этажа. Палаты реабилитации и долгосрочного наблюдения. Он всегда надеялся, что мать никогда сюда не попадет. Но судьбе плевать на чаяния и надежды.Особенно когда ты сам виноват в том, что все это обратилось в прах.Палата находилась в середине коридора. Самая обычная, одиночная, с хорошим обогревом и так необходимой спокойной тишиной — пока что на нее хватало денег. Ким вздохнул, закусывая на миг нижнюю губу. Он только начал робко думать по вечерам о том, как скопит достаточно средств на нормальную жизнь. На хороший дом, на отличную технику, на здоровую еду, на самые лучшие лекарства, самых лучших врачей и на операцию, которая могла бы помочь матери. А сейчас все серым пеплом прошло сквозь пальцы, осыпавшись и не оставив после себя ни следа. И от этого что-то внутри него умерло, обрушившись тонкой паутиной надежд, которым уже никогда не сбыться.Хунсок постучал, открывая с шелестом дверь. Комната встретила едва слышным писком многочисленных аппаратов, окутавших своими проводами лежащую на кровати пожилую женщину. Синяя больничная пижама оттеняла ее серое лицо, добавляя еще больше болезненности, а прикрытые в усталости и утомлении глаза придавали слишком много сходства с трупом. Ким кашлянул, захлопывая за собой дверь и подходя ближе к кровати. В горле будто сам собой встал ком.- Мам...- он коснулся металлических бортов кровати и так и застыл, не зная, куда себя деть. Ему пришлось рано повзрослеть, очень рано, как и многим пацанам из небогатых неполных семей. Но внутри таких взрослых все еще были растерянные и напуганные дети, не знающие, что делать, если единственный авторитет в мире — родители — внезапно пропадает. Навсегда или даже на несколько дней.- Хунсок?..- женщина приоткрыла глаза, неловко жмурясь от яркого света в палате, а потом повернулась на сына. Сухие губы изогнулись в нежной улыбке, а изо рта вырвался облегченный вздох.- Охх, как же я рада, что ты пришел...- Прости,- выпалил Ким, виновато опуская голову. Жрущее и гложущее чувство вины, что навалилось на него еще несколько дней назад, но немного притихло за шумом будней и работы, вновь подняло голову. И, как и тогда, в уголках глаз неприятно защипало, заставляя чаще моргать.- Ну полно тебе...- женщина, кажется, легко засмеялся. Хриплый звук, так похожий на кашель, разнесся по палате знакомыми отзвуками. Ким закусил губу, качая головой и не соглашаясь. Он привык брать вину на себя, чуть ли не машинально, всегда зная, как лучше исправить то, что случилось. Но сейчас он не знал. И оттого вина грызла его, заставляя истекать внутри ядом, переваривать самого себя и тысячу раз думать о том, как все могло было сложиться иначе. Если бы он ходил домой нормальным маршрутом. Если бы не зашел на ту стройку. Если бы не выронил телефон. Если бы вовсе не отправлял директору те письма с однодневного почтового адреса.- Я рада, что с тобой все хорошо... Ты кушаешь?- мать всегда оставалась матерью. В палате и под регулярным надзором врачей она могла позволить себе расслабиться и не думать о каких-то домашних вещах, полностью посвятив себя отдыху и мыслям о собственном ребенке. Который впервые пришел ее навестить, с тех пор, как она ночью ехала на кушетке с проведенной операции.- Да, мам...- Хунсок втянул в себя воздух, вытирая рукавами свитера тонкие узоры слезинок, выступивший и скопившийся на коротких ресницах. Он ненавидел плакать. Но иногда с собой было слишком сложно совладать.- А ты тут... Как? Как себя чувствуешь?Он и не знал, что спрашивать у человека, пережившего инфаркт. Тем более когда в анамнезе уже была недостаточность одного из клапанов сердца. Пусть не такая страшная, усердно поддерживаемая медикаментозно в ожидании и поисках лучшего врача, который согласится провести операцию пожилой пациентке и выставит свой ценник на эти услуги, но все же гнетущая. И теперь, после нескольких часов наблюдений, многочисленных капельниц и анализов, выяснилось, что подвел еще один клапан сердца. Необходимость операции подступила к горлу, как нож в подворотне. А кандидатов на роль врача, который сможет ее осуществить, все еще не было. И все это падало на Кима словно тяжелые камни, но не скатываясь, а оставаясь на плечах и прижимая к земле.- Лежу, словно королева,- женщина шутила, улыбаясь, и парень неловко ответил улыбкой. Уход в больнице явно лучше чем все, что он мог дать ей дома, начав работать и пропадать в офисе чуть ли не сутками.- Не грусти, сынок, все будет хорошо.Она осторожно оторвала руку от одеяла, невзирая на датчики и иглы капельниц, и дотронулась до крепко сжатых на металле поручней кровати пальцев. Ким рассеянно отцепил руку, подхватывая слабую и сухую ладонь с кожей, так похожей на бумагу, и придерживая ее. Он даже боялся сомкнуть пальцы до конца, словно мог сломать эти тонкие, но некогда сильные руки, а мать только улыбнулась. На себе и своей долгой жизни, как бы не обещали врачи, она начала ставить крест. И не потому, что так устала жить, а из гнетущего чувства становления обузой, что тянет вниз.- Когда тебя выпишут,- Ким сглотнул все еще мешающий говорить комок в горле, чуть крепче сжимая пальцы на чужой ладони.- Постараюсь больше работать из дома.- Экий ты дурак...- вздохнула больная, чуть приподнимаясь в постели и жалея о невозможности дотянуться и отвесить упрямому сыну щелбан. Она никогда не просила его о чем-то подобном, прекрасно понимая, что у молодых своя жизнь. Но Хунсок вырос весь в отца — упертый и идущий на таран к своей цели, игнорируя все сложности и просто пробивая их. Только вот старшего Кима это привело к смерти. И оттого на сердце было как-то неспокойно.- Может тебе что-то нужно? Скажи, я куплю,- Хунсок подался вперед, поднимая полный решительности взгляд. Смущение и чувство вины немного отошли на задний план, когда появилась возможность хоть чем-то помочь и исправить ситуацию. А заодно и сделать хоть что-то, потому что бездействие его угнетало.- Не надо,- покачала головой мать, отводя взгляд и глядя на зашторенное окно. В палате всего хватало, медикаменты постоянно навевали сонливость, а небольшой телевизор вполне справлялся с ролью развлечения.- Разве только...Парень в решительности осторожно сжал чужую ладонь обеими своими, молчаливо обещая сделать все, что в его силах, чтобы единственному родному человеку стало легче. А если этого не хватит, то пойдет и дальше.- Помнишь, мы в церковь ходили?.. По воскресеньям,- губы женщины тронула легкая улыбка теплых воспоминаний.- Пока сердце не подвело-то... Хорошо там было. И священник там хороший был, уж не знаю, там ли он еще. Сходишь туда в воскресенье? Пусть они помолятся за мое здоровье, да и ты... Послушаешь, расскажешь мне, как там все поменялось.- Хорошо,- Хунсок кивнул, серьезно хмуря брови. Такую простую просьбу он вполне мог выполнить хоть сейчас, благо от больницы до церкви не так далеко было идти, но желание больной — закон. Он может сходить и на полноценную воскресную службу, как они вместе делали когда-то. И в Йосу, и здесь, в Кудаме. Отвлечься ему, быть может, и правда не помешает. А обстановка храма всегда расслабляла.- Спасибо,- женщина улыбнулась, слабо поглаживая ладони сына и проводя большим пальцем по мелким ссадинам и ранкам, по пятнам от чернил и по мозолям, появляющимся на подушечках пальцев из-за частого печатания. Работа оставляла на нем свои следы, как некогда оставила и на ней — больной спиной, трещинами в костях, севшим зрением, начавшим слабеть сердцем и поседевшими волосами. И если раньше она искала любую работу, соглашалась даже на тяжелую или вредную, лишь бы прокормить единственного члена семьи и обеспечить ему счастливое будущее, из-за чего сильно подорвала здоровье, то теперь начинала видеть это в ответ. В уставших глазах, в синяках на молодом теле, в риске каждый день. Жизнь циклично поворачивалась, и с высоты возраста наблюдать за этим было по-своему грустно и смешно.Они молчали, как всегда было между ними по вечерам. Негромко шумела улица, отгораживаемая закрытым пластиковым окном, мерно отсчитывали время аппараты, вразнобой по палате проносились два дыхания. Женщина рассеянно гладила пальцы сына, прикрыв глаза и отдыхая, а парень просто смотрел на нее и будто пытался взглядом запомнить каждую мелкую деталь человека, каждый день встречающего его дома и провожающего его на работу. Без которого дом опустел и словно умер в тишине.По коридору застучали каблуки. В палату, тихо постучав, заглянула медсестра. Часы посещения подходили к концу, близилось время приема лекарств, сбора анализов и осуществления прочих процедур. А значит все посетители должны были прощаться и уходить.- Не сиди допоздна, иди домой,- мать повернула голову, улыбаясь и пробуя немного привстать. Сидевший на стуле для посетителей Хунсок вскочил, придерживая ее за плечи и простыми молчаливыми жестами прося не перенапрягаться. Больная снова тихо рассмеялась, послушно ложась обратно.- Я приду послезавтра,- пообещал он, как-то неловко поправляя подушку и выпуская чужие пальцы из плена своих.- Делай все, что говорит врач. Ты поправишься.- Хорошо-хорошо,- кивнула больная, поудобнее устраиваясь и всем своим видом показывая полную готовность слушаться врачей и беспокоящегося сына. Ким кивнул, напоследок задерживая взгляд на чужом лице, а потом стремительно вышел из палаты, захватив куртку. Медсестра проводила его взглядом, покачав головой.- Ваш сын такой заботливый,- заметила она, подходя к мониторам и начиная вызывать врачебные программы, чтобы посмотреть изменения пульса и давления за время, прошедшее с последнего изъятия данных. Пациентка с улыбкой покачала головой.- Да... Это у него в меня. Хоть что-то.Кроссовки быстро стучали по длинной и пустой лестнице. Лифт был окружен врачами и другими посетителями из палат долгого наблюдения, а хотелось побыть одному. В тишине и покое собственных весьма невеселых мыслей о всей этой больнице, о лечении, о врачах и о слишком быстро бегущем времени. Тонкой искрой где-то в голове мелькнуло напоминание про работу. Он ведь так и не закончил анализ принесенных боссом отчетов, когда его прервал Чаннён. Еще один камень на плечи.Пальцы быстро пролетели по клавишам, набирая уже ставший знакомым номер. Подошвы застучали по кафельному полу размеренно и четко, отсчитывая большие шаги. В трубке потекли гудки, непривычно долгие. Каким бы ни был помощник босса раздолбаем, одно из правил его некого внутреннего кодекса он выполнял безукоризненно. Всегда быть на связи с остальной бандой.- ... Мелкий?!- гудки оборвались как-то внезапно, тут же сменяясь на громкое шипение помех и заметное потрескивание. Голос прорывался сквозь них как-то дергано, но Ким пока не мог сказать не вина ли это самого говорящего.- Мелкий, тут русские! Мы на перекрестке прям около твоей больницы! Они нам тачку хотят раскраа-а-а-а-а!!.. Не трогайте меня! Отдайте телефон, там мо!..Вызов прервался.Ледяной декабрьский ветер ударил по лицу, заставляя как-то машинально кутаться в пуховик и быстрее его застегивать. Едва слышные хлопки подошв по асфальту сбились, становясь медленнее, а потом и вовсе застыли. Короткие ногти застучали по корпусу выключенного телефона, словно отсчитывая уходящие секунды. Долгий выдох растворился в ночи облачком теплого пара, скрывая в себе коротко брошенное ругательство.А потом подошвы быстро застучали по асфальту прибольничной территории, направляясь в сторону главного выхода. Он как раз своими пустыми и вечно открытыми воротами смотрел в сторону единственного перекрестка неподалеку.Сложно было не заметить машины, остановившиеся практически в самом центре. Район был тихий, без пробок и вечного машинного столпотворения, а оттого словно никому и дела не было до того, как застывшие посреди серого полотна машины избивают ломами и битами. Стекло крошилось и плевалось мелкой крошкой, металл возмущенно гудел. Второй джип еще держался, но из первого уже выволакивали сопротивляющихся людей, начиная отвешивать пинки и пока еще легкие тумаки подручными инструментами. Беззащитные фигурки падали на асфальт, пытаясь прикрыть головы и издалека походя на куклы. Их опять меньше, они опять в незнакомой обстановке.Директор опять ничего не знает.- Эй!- стук подошв стих, сменяясь на разгоряченное дыхание. Встрепанный парень в сбившемся пуховике, продолжающий сжимать в руке выключенный телефон, никоим образом не походил на угрозу. Матерые бандиты в разномастной теплой одежде закаркали на своем, смеясь и показывая ломами и дубинками на подоспевшего спасителя. Чаннён только застонал, перекатываясь с одного бока на бок и пытаясь что-то сказать, но его пнули в спину, явно намекая заткнуться.- Иди отсюда,- с явным акцентом процедил один из русских, с выбеленными волосами, махая ладонью в такт своему приказу. Ким сжал кулаки, раздраженно выдыхая.- "Хорошо, что больница под боком",- успела мелькнуть рационально-оптимистичная мысль, а потом удар снес первого подошедшего бандита. Тело с глухим и знакомым звуком рухнуло на асфальт, украшая кровью мелкую битую крошку стекла автомобиля.Потасовка выдалась скомканная. Русских было больше, несмотря на подкрепление, нашедшее в себе силы и выскочившее из второй, еще не вскрытой машины. Но противники будто отмахивались от драки, ударяя в ответ с явной целью быстро вывести из боя, и снова на что-то отвлекаясь. Их неумолимой тягой влекло к покалеченному джипу и валяющимся у него телам, и Хунсок сильнее хмурился. Это явно была не простая драка и не простой рэкет. Но чужие намерения пока что понять было сложно.Ким проскользнул под рукой очередного замахнувшегося бандита, за горло куртки хватая того белобрысого со спины и опрокидывая на асфальт. Тяжесть чужого тела увлекла за собой, и он запнулся, падая коленями на асфальт. Где-то над головой чиркнул проносящийся по воздуху лом. Русский попытался вскочить, но Хунсок быстро ударил его по ногам, возвращая обратно на грешную землю. И, для надежности, вырубая кулаком прямо по голове. Мужчина ожидаемо затих, а парня за подмышки вверх потянули руки своих, не давая валяться под ногами во время потасовки.Отовсюду закаркали чужое имя. Кто-то махнул рукой, на землю со звоном и шумом полетело выкидываемое оружие, а быстрые фигуры из тех, что еще могли стоять на ногах, скрылись в темноте ближайших улиц и подворотен. Воцарилась непривычная тишина.- Я уж думал вы никогда не закончите,- как всегда, ворча, поднялся с асфальта Чаннён. Видок у него был потрепанный, куртка порвалась, а на щеке красовался след от удара об асфальт, но выглядел он также уверенно, как и всегда. Будто не валялся только что в грязи, боясь поднять голову, чтобы по ней не прилетело.- Шеф, Вы в порядке?- услужливо спросил один из ребят, пока остальные помогали подняться личным телохранителям и всем остальным, заодно попинывая русских. Помощник босса самолюбиво хмыкнул, приглаживая волосы.- Конечно!- его взгляд упал на тяжело дышащего Хунсока, и спесь явно сбилась с него. Чаннён подошел, безрезультатно пытаясь стряхнуть с себя пыль и осколки стекла, виновато прокашлявшись и неловко водя глазами по округе.- Спасибо, что пришел... Кхм. Да.Ким лишь выразительно посмотрел в ответ. Как всегда, адреналин драки отхлынул, давая боли и здравому рассудку проявить себя. И если первая просто ныла в следах чужих ударов, кровоподтеках и все еще не вернувшихся в норму ногах, то последний заставлял оглядываться и пытаться найти причину нападения. Потому что Хунсок не верил в такие случайности.- Машина на ходу?- спросил он, попутно подходя к вырубленному белобрысому и поднимая его, кидая на бампер той машины, которую они явно оставят тут. Потому что если без лобового стекла еще можно кататься, то вот без водительской двери все же сложновато. Да и вечер прохладный, продуть может.- Да, только лобовое потресканное. Но если медленно ехать, то доберемся!- легкомысленно отмахнулся кто-то, и осталось только позавидовать такому оптимистичному настрою. Ким вздохнул, а потом посмотрел на вырубленного мужчину. В автомобиль, даже несмотря на то, что он был подготовлен именно к перевозке большого количества людей, они все не влезут. С этим подарком уж точно. Но отпускать его просто так было слишком легко.- Сможете его выкинуть где-нибудь подальше от русской базы?- обвел он взглядом остальных, и в чьих-то глазах явно проблеснуло садистское согласие. Все же, никто не любил встречать проблемы на своем пути, особенно такие наглые и вооруженные. Чаннён, верно поняв мысль, вышел вперед, начиная дирижировать содранными ладонями и раздавать приказы. Хунсок облегченно выдохнул и первым пошел к автомобилю.Еще больше проблем валилось на голову. А с плеч пока что не упало ни одной.