Глава 3 (1/1)

Джеймс расстарался: приготовил даже десерт — шоколадное суфле. Ну и глинтвейн — сам он не пил почти никогда, но побаловать старших любовников любил. Поскольку относился он к готовке почти так же, как к пилотированию: обстоятельно, серьезно и без легкомыслия, то еда и пахла божественно, и на вкус была не хуже.— Готово, — удовлетворенно вздохнул он, выключая подогрев кухонной панели.Лерой его немедленно облапил, пряча нос в волосах и тиская бедра.— Красавец. Давай я на стол накрою, позови дока.— Угу… — Курсант накрыл его руки своими. — Блин, знаешь, к этому можно пристраститься, вот так вот… домашний уют или что-то вроде того.— Домашний уют — хорошее дело, — старший пилот философски пожал плечами и потянулся его целовать по шее, за ухом, смешно щекоча дыханием.— Угу. Особенно когда настоящий. Как у вас. — Его самого погладили по бедру. — Давай, отпускай меня, и будем все-таки ужинать. А то остынет все.— Иди, дока зови, — Лерой от него лениво отлип, не забыв еще и рубашку слегка задрать и погладить живот, — брысь, а то прямо на столе разложу, не удержусь!— Искуситель, — буркнул парень, и быстро вышел из кухни. — Майк, иди сюда, я тебе программу по наращиванию мяса на острые кости составил, чтобы ты в меня упирался членом, а не ребрами! Глянь, тебе понравится!Лерой тихо улыбался и быстро, ненадолго отключив у себя ограничение скорости, сервировал стол, чтоб через несколько минут, которые потратил их младший любовник на вытягивание дока из-за компа, их ждал уже красиво накрытый стол.…Самое смешное, что пожрать-то Майкл любил. Вот только отвлекаться от работы — не очень. Так или иначе, на сегодня проблема была решена.— Вот, и вообще. Я пятимерку сдал, я герой и титан. Мой мозг изнасилован формулами и преподавателем.— Идите жрать уже! — Лерой высунулся к ним в комнату, на ходу дожевывая веточку чего-то растительного, — остынет все.Доку выдали легкий направляющий пинок коленом, мол, иди уже. Сам Джимми шел следом за ним, и внимательно отслеживал, чтобы блудный доктор не вернулся обратно к машине.— Пора питаться, светило!Рука Майка попала в железный захват Лероя, и вырваться ему, вожделенно бросающему взгляды на комп, уже не светило.Только теперь медик заметил и запахи, и разложенную по тарелкам пищу. — О, так что ж вы не сказали, что все готово уже! — потер ладони он. — Я-то думал…— Индюк тоже думал! У нас с ним сегодня суп, — с напускной суровостью ответили ему. — Давай, док, чтобы трахаться всю ночь напролет, нужны силы.Впрочем, оголодавший док и сам наворачивал пищу вполне целеустремленно. — Да, Джимми. В тебе полно скрытых достоинств. Не только реакция, мозг и тугая задница, как я и предсказывал.— Предсказатель хренов, — Лерой неторопливо ел по ложечке, наслаждаясь вкусом. Все равно не усвоится толком, так хоть порадоваться, какой нежный вышел соус. — Джимми, это потрясающе.— Захвалите, — смущенно буркнул тот. — Док, ты упоминал, что любишь глинтвейн, я попробовал сделать, но корицы не было. И свежей цедры тоже. Вон там, в кувшине стоит.— Ага-а-а, значит, пьянствуем? — Майк потянулся к кувшину, налил себе в подогретую внимательным Лероем кружку немного, попробовал. — Ммм… вкусно. Отлично просто, даже без корицы.— Не пьянствуем, а празднуем. — Даже обычно непьющий Джеймс налил себе стопочку.И Лир, которому вообще пить было нельзя, присоединился — с крохотным количеством, но все-таки.— Поздравляю, Джимми. За твой успех!— Спасибо! — Курсант пригубил свой глинтвейн, потом поставил кружечку на стол и обнял любовников за плечи. — Завтра у нас выходной.— Выходной, — Лерой поплыл и с этого микроскопического количества, — значит, трахаемся и отдыхаем?Он поднял обоих любовников, будто не заметив веса.— Ауй! — озвучил Джеймс ощущения. — Если вы не хотите десерта, то можно начинать прямо сейчас. Но десерт вкусный…— Десерт подождет, — старший пилот ослепительно улыбнулся, — а вот я — нет. Кто снизу?— Док? — невинно приподнял брови юноша. — До-ок, хочешь снизу?— Не хочу, — Майк показал ему язык, и прикусил его, как только Лерой его слегка встряхнул, — давай-ка тебя, а?— Ну-у-у… а можно! — Джимми обнял за шею Лероя. — Я герой, мне полагается немного расслабиться в крепких дружеских объятиях…— Вот и расслабишься… всем телом, — Лерой уронил его на постель и сразу уложил на живот, сел на бедра, стиснул спину — сильно мять не решался, а так, слегка погладить — с удовольствием.Джимми распластался по постели, и повел плечами.— Может, раздеться? — Признаться, ему такое обращение нравилось. — Док, скажи ему, что штаны снимать сложнее, когда стояк в полный рост!— У тебя еще не стоит? — Зубы прошлись по его шее, оставляя внятные следы, — странно… А форму… — Лерой почти мурлыкал на ухо, — новую возьмешь.Он даже ремень разорвал без видимых усилий, оставляя любовника в одних лоскутах. Док не лез — он пьяного Лероя видел уже пару раз и теперь предпочитал, чтоб его внимание отвлек Джимми.— Вот теперь — стоит, — прошептал слегка офигевший от таких страстей Джеймс. — Ты даешь… — Он снова чуть передернул плечами. — Кажется, эта ночь мне запомнится надолго…— Я беру, малыш, — его растирали жесткие теплые — горячие даже — ладони, а ухо обжигал шепот, — сейчас — беру.Док примерился и сунул в ладонь, на секунду оторвавшуюся от кожи, тюбик смазки. Лерой этого, кажется, даже не заметил: так увлекся своим любимым, красивым, обожаемым, ладным младшим пилотом.— До-ок, док, что мне делать, кажется, меня собираются трахать! Расслабиться и получать удовольствие, да? — Джимми шутил только наполовину.Собственно, это действительно было чем-то похоже на те самые щупальца, где ты уже ничего не решал, а тебя раскладывали… и твое мнение в расчет не бралось.— Ага, пьяный Лир — это жесть, — Майк согласился полностью, и не спешил присоединяться, — но понравится.Лерой прошипел только что-то невнятно, торопливо плеснув Джимми на задницу чуть не полтюбика, и снова стиснул ему поясницу.— Ты, типа, смотреть и дрочить будешь? — испуган Джимми не был, скорее его такая бесцеремонность возбуждала. Вот только выгнуться и подставиться не получалось: пальцы у Лира были в прямом смысле слова стальными. — Ли-и-ир… ох, Лир, а что мне-то делать? Я ж хочу тоже поучаствовать, а не просто лежать тушкой…— Лежи-и-и, — услышал он над ухом шелест, какого ни разу не слышал от любовника. Лерой терся об него пахом, и стояло там так, что закрадывались подозрения: не приложил ли Майк и там руку? А потом его в один момент подняли на колени и насадили — сразу до конца.Джимми выдохнул, сильно, почти до стона — и все-таки не удержал всхлип, даже не столько от боли — не было там особой уж такой боли —сколько от неожиданности. Никогда его парни так с ним не поступали раньше… но в принципе, это было приемлемо, пожалуй, решил он, чуть поерзав, насколько ему позволяли руки Лероя на бедрах.Любовник его выдержал паузу — как механизм — и двинулся наружу. Медленно, неторопливо, молча… а потом снова загнал так, что Джимми чуть башкой об стену не треснулся. Даже выставленные руки не помогли, все равно почти что поцеловался с пластиком.— Ли-и-ир… Ты уверен? — прошептал Джимми, а потом вскрикнул, когда любовник снова повторил тот же маневр, до искр из глаз. — Лир! — на этот раз он уже не стеснялся, и голос не понижал.— Да-а-а? — снова шелест искусственным горлом, чуть громче, — Да-а, малыш?И новый рывок — ну точно как с механизмом трахаться — и Лерой подхватил его, не позволяя даже руками упираться: прижал его руки к груди своими, держа на весу в немыслимой позе.— Не… не могу… молча… — Ощущения были те еще, но вполне себе переносимые. Даже приятные. И Майкл, пялившийся на происходящее, добавлял остроты сексу. — Пожалуйста! — Он не очень хорошо представлял, о чем просит.Движения изменились: резкие рывки, глубокие, почти рвущие, посыпались с немыслимой для человека частотой — быстро и сильно.Джимми кричал, уже ничего не стесняясь, озвучивая каждое движение, не пытаясь даже сдерживаться, покорно принимая все, что любовник хотел ему дать и приучаясь даже в таком нечеловеческом ритме находить удовольствие. Он снова ощущал себя связанным, неспособным ничего поменять, послушно принимающим... наказание? Нет, любовь. Любовь, чужое желание, требование отдаться… Юноша ощущал, как эти рывки разрушают в нем последние остатки стыдливости, неловкости перед любовниками, скованности. Отчего-то это было словно освобождение, вот такой почти насильственный — и все же желанный — секс.Он еще чувствовал, что крикни он «остановись» — и Лир остановится. Такой сильный, такой надежный… Лерой все сильнее толкался внутрь, сбиваясь уже со своего ритма.Только останавливаться Джимми не хотелось. Хотелось вопить, дергаться, ерзать на чужом члене, почти свисая из хватки Лира, и — ловить кайф. Все-таки не прошли даром все эти жаркие ночи в постели Майка с Лероем, теперь задница Джеймса была вполне готова к таким выражениям страсти.Его тискали почти до скрипа костей, прижимали, и трахали так, что кровать могла и не выдержать — так похрустывала. Потом Лерой просто замер, вбившись глубже всего, еще крепче притиснул Джимми к груди — и медленно отпустил, заваливаясь рядом с тихим хрипом.— Ты его сломал, — беззлобно ухмыльнулся Майк, подхватывая Джимми.Тот, еще не осознав, что все закончилось, повис на шее у дока. — Что… как сломал? — Он еще не сильно-то соображал, как говорится, выебанный так, что все мозги вон.— Да нормально все, — Майк неторопливо и мягко сцеловывал у него с виска пот, — сейчас подсистема перезагрузится — в себя придет. Нельзя ему вообще-то пить. Но редко — можно. Понравилось?— Охуительно, — выдохнул тот, — только жутковато немного… Я думал, все, приехали, будет вместо меня большая дырка…— Он осторожный, просто на грани играет вот таким, — Майк его снова поцеловал, уложил поудобнее, — весь в синяках.С края постели раздался невнятный стон — Лерой открыл глаза и видно пытался себя осознать.Джимми переполз к нему, заглядывая в лицо:— Родной, ты как? — его действительно обеспокоило заявление Майкла, мол, сломал…— Ох… — Лир его бережно подхватил, уложил — чтоб осмотреть. — Жив?— Живее всех живых, — пилота поцеловали, — мне нравится быть жертвой сексуальной агрессии, говоря умными словами. — Джеймс снова погладил любовника по плечам. — Со мной все в порядке. Ты как?— Я замечательно… теперь, — Лерой жмурился, мягко, едва касаясь, гладил его и улыбался с облегчением, — ты б слышал, как на меня Майк орал первый раз…— Ммм… догадываюсь! — Джимми и впрямь догадывался, каких усилий стоило не очень любящему грубый секс Майклу удержаться в рамках простого ора после такого вот… интенсивного бурения задницы. Еще, небось, и больно было… — А я извращенец, потому что люблю вас обоих. Такими, какие вы есть.— Хороший наш, — Лерой всхлипнул, спрятал лицо на его плече и замер.