Глава 9 (2/2)

Джаред, его прекрасный хилиарх, тоже был на высоте: несмотря на недавний оргазм, Колину казалось, что он вновь возбуждается, когда Гефестион начал массировать его плечи и шею. Затем на балконе они обменивались глубокомысленными размышлениями и проникновенными взглядами, и хилиарх едва ощутимо прижимался к Александру. В подведенных голубых глазах Колин видел душу Гефестиона – преданного, вечно влюбленного, понимающего и способного разговаривать с царем на одном уровне.

Их актерский симбиоз казался железобетонным, пока они не дошли почти до конца сцены: – Все, что я знаю, это то, что я могу доверять только тебе, – проговорил Колин, чувственно хмуря брови. Уже сейчас он должен был сказать Гефестиону о своей любви, и его собственные чувства фактически дублировали чувства Александра. Но в тот момент, когда он протянул руку и раскрытой ладонью коснулся щеки Джея, тот вдруг резко изменился в лице – скривился, словно от сильной боли, и вывернул голову, уходя от прикосновения и зажмуривая глаза. Казалось, ему поплохело. – Стооп! – пронеслось по площадке.

Фаррелл с волнением положил руку на плечо любовника:

– Джей, что такое? Плохо?.. Может, воды? – в голове прокручивался этот кадр, в котором парень отстраняется от него. Очень неприятный кадр. А Джей все молчал, плотно сжав губы и цепляясь за балконные перила. Тем временем к ним подошел режиссер.

– Джаред, что случилось? – сказал Оливер явно недовольно, – все так отлично получалось…

– Простите, мистер Стоун, – Лето потер переносицу и наконец открыл глаза, – этого больше не повторится. – Ты готов? Врача не позвать? – Нет-нет, все хорошо, извините. Просто душно, наверное. – Отлично. Начнем с предыдущей реплики, потом склеим. Отснятый материал уж больно хорош. За секунду до того, как камеры снова включились, до Колина наконец начало доходить: Джей опять сторонится его прикосновений – из-за того, что произошло между ними перед съемкой?.. Ирландца бросило в жар. – Все, что я знаю, это то, что я могу доверять только тебе в этом мире, – повторил свою реплику Колин, прикасаясь к гладкой коже любовника и пытаясь отогнать мысли.

Во второй раз Гефестион отреагировал именно так, как нужно: взгляд сквозил восторженностью, благодарностью, любовью… От того, как Джаред на него смотрел, глаза Колина против воли увлажнились: этого не было в сценарии, но фантастически удачно в него вписывалось. – Я скучаю по тебе… Ты мне нужен… Я люблю только тебя, Гефестион – больше никого… – Фарреллу сейчас казалось, что во всей вселенной не существовало ничего более правдивого. Одновременно нечто неведанное сдерживало собак, которые были уже готовы обрушиться на его душу и рвать ее когтями: он что, снова все испортил?.. Но Гефестион выглядел ужасно счастливым:

– Ты все еще задираешь подбородок, вот так… – Пытаюсь избавиться от этой привычки. – Ты меня всегда словно гипнотизируешь, Александр… Ни у кого нет таких глаз, как у тебя, – слушая речь влюбленного хилиарха, Колину отчаянно хотелось поддаться искушению и принять киношные реплики за действительность.

– Я словно глупый мальчишка, – Гефестион со всей страстью обнял царя, – ты все, что меня заботит… – слова проникали Колину в самое нутро, – и клянусь Афродитой, я так ревную тебя к этому миру, который ты хочешь завоевать, так боюсь тебя потерять… – Ты никогда меня не потеряешь, – голос Фаррелла дрогнул, – я буду с тобою всегда. До самого конца.

… С площадки снова послышалось стандартное ?Стоп! Снято!?, а Колина словно заклинило: он не мог перестать вжимать в себя парня. Он, определенно, держал в объятьях самое прекрасное создание на планете – но что будет, когда момент уйдет?.. – отчаянно думал ирландец.

Фаррелл понимал, как выглядит это объятье на виду у минимум двадцати человек, и его заставило отстраниться только то, что это могло быть неприятно Джареду. На него уставились широко раскрытые голубые глаза-омуты, которые тоже увлажнились. Они оба молчали, и Колин едва сдерживаться, чтобы прямо здесь и сейчас не начать молить Джея о прощении – за неспособность прислушаться к нему, когда сознание было поглощено желанием, за напор, с которым он явно перебарщивал, за то, что снова нарушил обещание и снова вел себя, как похотливое животное. Стало совершенно очевидно: Джей заставил себя отсосать ему, опасаясь, что Колин возьмет его силой.

Их опять отвлек друг от друга Стоун: – Получилось не идеально, но хорошо, мальчики, – громко возвестил он, подходя к балкону, – в том, что вышло, есть какая-то изюминка… Поэтому переснимать не будем – я оставляю эту версию.

– Хорошо, мистер Стоун, – отстраненно проговорил Колин. Джаред просто кивнул.

Режиссер посмотрел на них каким-то странным взглядом, затем улыбнулся, что за ним водилось нечасто, и отчалил. Джаред тоже молча развернулся и направился к выходу – Колину только и оставалось, что смотреть ему вслед и думать о своих невысказанных извинениях. А еще он подумал, что Джей отлично умел уходить от разговоров и мучить его молчанием, – впрочем, так же отлично, как Фаррелл изводил его своей страстью.

Когда они добрались до гостиницы и вошли в номер, Колин мгновенно ощутил, как небольшую комнату заполняет электрическое поле: Джей ничего не говорил, но молчал так красноречиво, что ирландец не знал, куда себя деть. Его темная сторона говорила, что ничего особого не произошло, с чего снова разводить драму? Но душой Фаррелл прекрасно понимал, что доверие снова подорвано.

В этой патовой ситуации ирландца спас громкий стук в дверь:

– Ребята! – послышался голос Майерса, – давайте спускайтесь! Мы снова пьем! Последний день в Африке! – Ты иди… – Джаред неопределенно скользнул глазами по любовнику и направился к шкафу, – я лучше вещи соберу. – Джей… – боже, как хотелось обнять его за худые плечи, прижать к себе… – Иди, Колин. Развлекайся. Это прозвучало как ?оставь меня в покое?: грудь защемило, и Фаррелл решил, что сегодня точно нажрется вусмерть.