#26 (1/2)

— У тебя такая милая комната, Кей, — Эмили едва ли от радости не подпрыгивает, стоит только заметить старенького плюшевого мишку на аккуратно заправленной кровати. — Не ожидала.

— В смысле? — Кейт, искоса посмотрев на неё, продолжает подключать плойку для волос, пока подруга разглядывает нежно-бежевые обои.— Ну, — блондинка немного замялась, а потом наигранно подозрительно глянув по сторонам, поднесла указательный палец к губам, — твоя мама же.Кейт оборачивается и смотрит немного недоумённо. Эмили Томсон забавная, серьёзно. Остин даже показалось на мгновение, что она тут подругу насильно держит, как будто бы Эми самый жестокий преступник этого города. И от части это правда — она совершает ужасное преступление, будучи такой милой и внимательной ко всем. Это безумно подкупало.

— А ты думала, что у меня тут наручники по периметру висят и куча охраны у каждой двери? — смеётся в ответ Кейт, когда Эми с задорной улыбкой оказывается напротив и берёт плойку в руки.

Поджимает губы сосредоточенно, щёлкая инструментом, словно бы это ножницы. Кейт в этот момент невольно подаётся назад, но Эми ей кивает ободряюще, как бы говоря, что всё будет в порядке. Она, правда, давно волосы не закручивала,— часто они становились волнистыми сами, а по утрам вообще оставляли желать лучшего. В такие моменты ни утюжок не помогал, ни лаки, да даже обычная вода — Эми негодовала. Микеланджело чуть ли не плакал от смеха.В комнате раздаётся тихий голос репортёра, за окном шумит оживлённая улица, и по дому разносится терпкий аромат свежего кофе. Время постепенно близится к семи вечера, и Кейт вспоминает, что сегодня её мамы, видимо, не будет целую ночь дома. С каждым днём на её плечи ложится всё больше бумаг, отчётов и обязательств, учитывая ситуацию в городе. Кто-то вчера решил массово похоронить патрульных — в новостях говорилось, что их нашли в одном из заброшенных зданий, точно на нижнем этаже. У кого-то пальцев на руках не хватало, у кого-то — глаз. Всю историю репортёры, конечно же, не раскрывали, но Аманда как-то вслух обмолвилась о введении комендантского часа — оставалось только рассмотреть все плюсы и минусы этой идеи, а потом дать Совету на рассмотрение. Только как она решила отпустить свою дочь вечером на школьный фестиваль, оставалось загадкой. Кейт, правда, думала, что тут надо благодарить Эми — на маму она произвела очень хорошее впечатление. Явно не то, которое произвели Лео, Раф, Дон и Майки. По закону подлости Аманда всегда оказывалась рядом, когда они, все четверо, попадали не в самые хорошие ситуации. А на Леонардо она смотрела с особым вниманием — благо, на недавнем вечере Хамато Йоши кое-как сгладил все противоречия.

После Брюса Кейт совершенно из головы выкинула их плохие качества. На самом деле, исчез весь негатив и все-все-все предрассудки — Кейт показалось тогда, что в Нью-Йорке стало дышаться легче. Эмоции переполняли, Аманда сразу заметила приподнятое настроение дочери — нашёлся пёс родного дяди, любимого брата мамы, здесь нельзя не радоваться! Брюс, которого считали погибшим, который одним только своим присутствием заставлял вспомнить счастливые времена!Маму на эмоциях хотелось обнять крепко, рассказать всю историю, уверить, что Брюс в хороших руках, что с ним всё в порядке, а парня, приглядывающего за ним, зовут Рафаэль. Хотелось обзвонить друзей, найти Тима в школе, забежать к Тьерри Смиту на работу — хотелось плакать от радости, и, честно, даже сейчас в груди поднимается стойкое желание обронить пару слезинок.

Только сегодня утром Леонардо сказал, что пока не стоит ничего говорить. Где есть Брюс, там умерший близкий человек — это, несомненно, принесёт горечь. И, как бы Кейт ни хотела отнекиваться, Лео был прав — она сама после рассказа Рафаэля плакала. Аманде же пока лучше не напрягаться так сильно — упоминание погибшего брата вместе с ужасающими делами в городе способны переломить практически. Лучше правда повременить — пусть пройдёт сегодняшний фестиваль, Кейт спокойно вернётся в пустой дом, отдохнёт, а утром мама приготовит вкусный завтрак. Это будет маленькая семейная идиллия, и когда она найдёт подходящий момент, обязательно скажет. Станет легче, не будет того ужасающего количество работы и бессонных ночей. Ведь если Аманда Остин возглавляет весь полицейский департамент Нью-Йорка, то в скором времени всё обязательно должно наладиться.В этот момент Кейт внезапно дёргается, и Эми тут же убирает плойку.

— Мне срочно нужна Стеф, — серьёзно заявляет блондинка, задумчиво глядя на подругу. — Она бы легко уложила.— Всё настолько плохо?— Нет! — восклицает Эми и тут же поворачивает Кейт лицом к зеркалу. — Всё очень даже неплохо. Просто я над одной прядью мучаюсь в два раза дольше. Но выходит красиво, да, миссис Остин?Кейт качает головой и оборачивается. Аманда, остановившаяся в дверях, делает глоток своего кофе. Кажется, она уже готова к выходу — подвезёт девчонок до школы и сразу же в департамент. Аманда в эту секунду улыбнулась — просто давно не видела дочь такой по-настоящему счастливой. Многие ведь в этом возрасте мечтают красиво одеться и пойти с друзьями веселиться — у Кейт такой возможности давно не было.

— Ты же моя красавица, — у женщины проступили едва заметные морщинки в уголках глаз, улыбка была точно такой же, как и у родной дочери. Единственным отличием было лишь то, что Кейт правда выглядела довольной. Аманда была, скорее, уставшей, но всё таким же любящей матерью. — И поосторожнее с мальчиками, Кейт. В этом возрасте им только одно и нужно.

— Мама.— Хорошо, миссис Остин, я прослежу!— Спасибо, Эмили.— Предательница! — заявила Кейт, ярко улыбаясь, и когда дверь за Амандой прикрылась, выдохнула чуть свободнее.

Сквозь тонкое отверстие всё ещё проходил слабый сквозняк. Звуки работающего телевизора слегка приглушались шумом проезжающих мимо автомобилей.

Эмили выглядела слишком уж воодушевлённой, так что тут и удивляться не надо было.— Ладно, — внезапно блондинка оказалась рядом с ней, отчего Кейт даже немного вздрогнула. — Так ты уверена, что не будешь красить ресницы?

— Абсолютно.— А как же похлопать длинными ресничками перед Лео? — кажется, из-за совершенно негодующего взгляда Кейт, Эми была на грани громкого смеха. Сдержалась только благодаря какому-то чуду. — Да ладно, ну видно же всё. Ты же без ума от него, я права?

Эмили до ужаса проницательна — порой Кейт казалось, что она сможет узнать любую тайну, только взглянув на тебя чуть внимательнее, чем обычно. Она очень легко ловила взгляды людей, видела улыбки — Кейт на её глазах очень часто смущённо отворачивалась от Лео. Вчера они лежали на одной кровати, он обнимал её, и в те моменты, когда его пальцы касались её кожи сквозь ткань одежды, сердце начинало биться в два раза быстрее. Он предложил ей разыграть пару, это было успешно и обдуманно — Кейт только не особо понимала, почему именно она, но в подробности вдаваться даже близко не хотелось. Леонардо настолько скрытный, что любая его идея кажется свойственной ему — она ведь не знает, какой он настоящий, а настоящим он может быть любым.

— Это просто взаимовыручка, — признаётся Кейт и замечает, как подруга начинает подозрительно прищуриваться. В её ярких глазах мелькает что-то отдалённо напоминающее недоверие. Потом Эми чуть улыбается, склоняя голову набок, и Кейт понимает. Подруга ей не особо верит. — Но порой мне очень хочется знать, что с ним... — Остин делает коротка паузу, чуть прикусив губу, — с ними. Лео упорно молчит, Раф игнорирует. Донни говорит, что всё в порядке, а Майки... Каждый раз вместо ответа на простой вопрос он зовёт меня на свидание.

Эми прикрывает глаза на мгновение, но улыбка так и продолжает сиять на её милом личике.

— Помню, когда мы только-только познакомились с ними, они были ну... не лучше, — блондинка присаживается на кресло у стеллажа и чуть отводит взгляд, как будто из крохотных кусочков составляя картину в голове. Кейт и сама решает сесть. Всё равно ведь ещё есть время. — Это было в начале прошлого учебного года. У нас со Стеф только-только наладились отношения, и...— В смысле ?только-только наладились отношения?? — изумлённо уточнила Кейт, и Эми забавно нахмурилась. — Извини, просто я думала, что вы с самого детства отлично дружили.

— Подожди-подожди, Кей, сейчас не об этом, — Эмили прикладывает указательный пальчик к подбородку и смотрит на потолок, что-то припоминая. — Так вот, в один день она познакомила меня с Лео, Донни и Майки. К слову, Майки был самым первым, с кем удалось наладить отношения. Лео и Донни... Знаешь, мне Стеф рассказывала, как познакомилась с ними, по-моему, на каком-то вечере. Говорит, знакомство было не из приятных. Лучше спроси у неё потом, она расскажет.

— А Раф?

Эми, кажется, воодушевилась.

— А Рафи тогда с ними не было. Он вообще пропадал весь прошлый год, — блондинка в эту секунду ностальгически улыбнулась. — То есть, он появлялся в школе время от времени, но это было намного реже, чем в этом году. С ним я чаще виделась у них дома. Кстати!

От довольно громкого возгласа Кейт резко выпрямилась в осанке, и Эми, заметив это негромко рассмеялась.

— Ты уже видела Брюса?

— Ну, как тебе сказать... — Остин на мгновение замялась: стоило ли вообще что-то рассказывать сейчас? Она сама ещё от шока не отошла, Брюс ведь сейчас был главной причиной замечательного настроения. Но Эми, пожалуй, была той, кому Кейт могла рассказать многое, а ей это надо было. Поэтому девушка села ровнее и чуть смущённо отвела взгляд. — Я росла с ним.

Эми шутку юмора не поняла. Но на всякий случай решила улыбнуться. Преподнесла ладошку к подбородку, даже встала с кресла и прямо на глазах Кейт прошагала до центра комнаты. Остин глянула на часы в это мгновение — через десять минут пора бы уже выезжать, но отчего-то ей казалось, что теперь малышка Эмили её так просто не отпустит.

— О чём ты? — о да, это лучшее, что она могла произнести. Кейт выглядит так, словно ей нужна помощь.— Я не уверена, что могу объяснить сейчас, — Остин прерывается, чтобы оглянуться, но, возможно, она всего лишь пытается старательно отвести взгляд. — Ты ведь знаешь всю историю, да?

— Рафи рассказал, что нашёл его привязанного в парке. Рассказал про хозяина, — в это мгновение Эмили решила присесть. Пауза начинала затягиваться, неловкой и неприятной тишиною окутывать комнату. Кейт, поймав на себе взгляд подруги, кивнула едва заметно, и Эми выдохнула более расслабленно. Хрупкие плечики опустились. — Печальная история. Больше ребята ничего не говорили.

Конечно, не говорили. Один замолчал — остальные подхватили. Даже вчера вечером Кейт показалось, что Рафаэль не горел особым желанием что-либо рассказывать. Он, в принципе, выглядел так, словно говорить о подобном, — строгий запрет. И лучше уж точно не вспоминать. Не доведёт до добра.

Но Кейт зачем-то вспомнила об этом ещё сегодня утром, рядом с Лео. И вспоминает сейчас — всё почти до мельчайших подробностей, до тембра голоса, до цвета глаз.

— Хозяин Брюса был самым близким, — внезапная фраза вылетает как-то слишком неожиданно. — Он — брат моей мамы.

Эми тихо ахает, прикрывая рот ладошкой. В комнате в эту секунду как будто бы устанавливается абсолютная тишина — ни голоса репортёров, ни звуки города за окном никак не заявляют о себе. На первом этаже срабатывает кофе машина. Видимо, Аманда продолжает бороться со сном подобным способом.— Кей, мне очень жаль...— Всё в порядке, — вопреки ожиданиям, по щекам не побежали слёзы, не стало холодно, как в первые дни после возвращения в Нью-Йорк. Кейт ободряюще улыбнулась чуть напуганной Эмили, и та на её глазах просияла. — Сегодня ни в коем случае нельзя портить себе настроение.

— Точно! — радостно восклицает Эми, стараясь хоть как-то из подруги вытянуть только-только появившиеся негативные мысли. Она кивает Кейт на осторожно лежащее на спинке кресла платье, следя за каждым её движением сейчас. — И даже если ребята будут... вести себя как обычно, то не расстраивайся. Тебе просто надо привыкнуть. Они правда хорошие. Оставили Брюса, дали ему дом. Это говорит о многом.

— Я понимаю, Эми. Надо просто привыкнуть. Это правильно, но...— Не получается проходить мимо, когда ты видишь, что не всё в порядке?

Было сказано точно. Слова ударили в самое сердце, внутри как будто бы всё сжалось, и Кейт полупустым взглядом уставилась в окно. Мама была права — это всё постепенно будет возвращаться. Тьерри Смит следом говорил, что в Нью-Йорке история обычно повторяется.

— Они не дают беспокоиться за себя, — Кейт пожимает плечами, но в большей степени под ?они? подразумевает только одного, конкретного. Кажется, Эми это понимает прекрасно. Остин, заметив взгляд ярких глаз подруги на себе, решает поскорее скрыть непрошеные эмоции. Правда, не особо получается. — Знаешь, как будто бы что-то продолжает тянуть к ним.

Эми склоняет голову. Тянуть — к Леонардо намного сильнее.

— Но в то же время что-то внутри предупреждает: ?Просто забудь, Кейт, не обращай внимания. Обожжёшься?, — она решает подойти ближе к окну. Там ноябрь постепенно начинает отходить на второй план, уступая место новому месяцу. — Я не знаю, Эми.

За стеклом неожиданными порывами ветер налетает на совершенно ослабшие деревья. Линии проводов качаются из-за его силы, и на секунду кажется, что они вот-вот оборвутся, как тонкие нервы. Кейт в этот момент качает головой — так уже точно нельзя. Сегодня она однозначно позволит себе забыть обо всём и просто приятно провести время с ребятами.

Эмили понимающе кивает подруге, тихими шажками подходит к аккуратно заправленной постели и берёт в руки мягкого мишку. Рассматривает внимательно, и, верно, игрушка ей нравится — Остин оборачивается и замечает это по улыбке подруги.

— Кей, — Эми заглядывает в чёрные глазки-бусинки. Медвежонок невероятно мягкий, несмотря на то, что новым уже не выглядит, — а у тебя когда-то был парень?Кейт отворачивается от своего шкафа к блондинке. Через секунду переводит взгляд на мягкую игрушку и улыбается.— Был, — кивает она Эми. — Плюшевый мишка, которого ты держишь в руках, от него.

Медвежонка Эмили сразу решает ровно посадить на кровать, а потом ловко оказывается у спинки кресла, на котором всё это время лежало платье её подруги. Кейт же только успевает прибавить звук у телевизора, когда на экране высвечивается прогноз погоды. Хотя, не то чтобы она следит за этим — просто взгляд Эми в этот момент кажется ей каким-то сосредоточенным.

В связи с довольно сильным для Нью-Йорка вечерним снегопадом обещают перекрыть Бруклинский мост.Но Кейт чувствует, что даже снег вперемешку с сильным ветром не испортят им настроение, поэтому она даже не удивляется, когда Эми клятвенно обещает закидать их всех снежками, если вдруг появится возможность.

... Темноту стремительно разбавлял синий цвет, исходящий от здания академии. Это было заметно ещё с самой парковки. Это чувствовалось даже за пределами территории. Более того, музыка накрывала собой всё пространство, начиная от обширного футбольного поля, заканчивая остановкой автобуса.

Девчонки в пышных боа завлекающе улыбались, мальчишки только и думали о том, как бы пронести на торжество незаметную партию алкоголя. Здесь ведь было не так много преподавателей, так что, в какой-то степени, можно было всё. Даже если здесь все ребята из хороших семей и субботними вечерами посещают разные благотворительные мероприятия. Даже если сегодняшний день посвящён затонувшему Титанику и следом пошедшему ко дну Атлантику, и здесь всё слишком красиво — ребята ведь рассматривают не трагедию. Им важна одежда той эпохи, атмосфера, дорогое шампанское и много бархата.

Только некоторых волновала трагедия.Первым из них, что странно, эмоции негативные проявил Донателло. Во-первых, он мало спал. Во-вторых, парень в капитанской шапке полез к нему первым, и Дону просто ничего не оставалось кроме как... немножечко заломать ему руку.

В стороне хохотнул Микеланджело.— Лучше отпусти его, — посоветовал Леонардо нехотя и убрал руки в карманы. — Он того не стоит.Парень согласно закивал, и Дону пришлось ослабить хватку. Тот сразу же высвободился, резко поправил сбившийся пиджак, капитанскую шапку — практически как у Эдварда Смита*, правда.

— Извини, — Донателло покачал головой. У него совершенно не было ясных мыслей в голове, и калечить он никого не собирался — так уж вышло. Дон, на самом деле, никогда не был вспыльчивым. Просто иногда обстоятельства вынуждают. — Я не хотел.

Сам паренёк, невольно дёрнувшись от взгляда Лео, направленного точно на него, пролепетал что-то, отдалённо напоминающее какое-то ругательство и мгновенно развернулся, чтобы поскорее уйти от них и скрыться в толпе красивых платьев и смокингов.

Темнота продолжает разбавляться синим цветом, когда они подходят к входу в школу, и пара ребят — девчонка и её приятель — протягивают им три абсолютно такие же капитанские шляпы. Они кажутся такими невозможно весёлыми, так настойчиво просят ?соблюдать дресс-код?, что согласиться всё же приходится. Микеланджело это делает первым. Лёгким движением забирает из рук девушки шапку и надевает ровно, улыбаясь ярко. Следующими это делают и Лео с Доном, но более осторожно, медленно — видно прекрасно, что не хотят здесь находиться, но Эми же. Эми!

Микеланджело впервые в жизни проявил волнение за кого-то, помимо старших братьев и себя — это стоило внимания. Правда, уже через пару секунд, когда они минули сладкую парочку и оказались в одном из пышно украшенных коридоров школы, Майки огляделся и все их мысли выразил одной простой фразой:

— Они катастрофу превратили в веселье...На самом деле, это показалось до боли красивым. То, как яркий свет прожекторов в огромном актовом зале резанул по глазам и как осветил собою две огромные надписи. Два изображения гигантских лайнеров, ушедших на дно, но напоминающие о себе новостями, фильмами. Ученики мешались друг с другом, отдалённо напоминая общество той эпохи — девушки закалывали волосы или красиво укладывали их; парни же хвастались дорогими костюмами и тем, кого они конкретно позвали на сегодняшний вечер. Одинаковыми были только две вещи — нескончаемые улыбки и капитанские шапки. Но чему здесь вообще радоваться, оставалось загадкой. Только громкая музыка кое-как разряжала обстановку, заглушала многочисленные голоса и не давала глупым мыслям накрывать лавиной.

Донателло сглотнул, когда мимо прошла очередная парочка с, мать его, муляжом настоящего штурвала. Микеланджело брата похлопал по плечу — сейчас точно не нужно ни о чём думать. Сейчас надо всё это отпустить, и у Майки, ввиду его почти воздушной натуры, это получалось очень легко. Ему стоило щёлкнуть пальцами, и все негативные мысли пропадали так же быстро, как и появлялись. Да даже сейчас он находил в себе силы улыбаться — хотя бы потому что свою шапку выбросил ещё на входе, и на него сейчас почти ничего не давило.

Слева находилась какая-то странная инсталляция — это напоминало макет корабля, где уже выстроилась очередь, чтобы сфотографироваться. Девчонки в пышных боа заливисто смеялись и обнимались с довольными парнями. У них ведь счастливые деньки, дружба и радость, беззаботные школьные годы — братья так бесцветно смотрели в их сторону, что показалось, будто музыка здесь начала уходить на второй план, уступая место поверхностной расслабленности, которая могла с лёгкостью треснуть и порваться.Из этого состояния их вывело появление Эмили.— Улыбнитесь, ребята, — попросила она.Микеланджело в свойственной себе манере спрятался за спинами Леонардо и Донателло, но стоило только взглядом столкнуться с Эми, заметить её милое белое платье и то, как осторожно убраны светлые волосы на правую сторону, сразу же с усилием кивнул ей и побрёл за ними.К месту, где было написано про историю создания лайнеров, они подошли слишком уж мрачными. Донателло выдохнул, стряхивая слабую дрёму, чуть расправил плечи и вдруг запнулся, напоровшись на красочное, обширное изображение Атлантика.

Желание спать пропало сразу, осев тягучей тяжестью где-то в затылке. Но зато тело отреагировало как надо, привычно: напряглось, изнутри получая удар. А в сознании ярким красным огнём вспыхнуло: оставить всё как есть или бежать, вытянуть из головы всё лишнее, выбить из тела слабость, выплеснуть из сознания страх.Донателло зажмурился, потёр переносицу, быстро досчитал до десяти — кажется, даже вслух, потому что Эми посмотрела слишком обеспокоенно — и поднял голову. Улыбнёшься тут, конечно. Когда даже Микеланджело находит в себе силы с трудом. Когда он вообще от девушки прячется и молчит позади, но слушает и смотрит — мог бы просто уйти.

Это ведь он, Микеланджело, сказал им прийти сюда. Эми была рада, что они здесь. Правда, не показывала того, что сердце каждый раз ударяет сильнее, стоит только заметить отстранённость во взгляде каждого.

— Тим сказал... — Эмили на секунду запнулась, посмотрела в сторону, выдохнула ровно, неловко развел руками и всё же продолжила: — Мне надо встречать тех, кто только что пришёл и рассказывать о лайнерах, но, по-моему, это невозможно.Прекрасное начало. Тим уже что-то говорит.

Микеланджело скрестил руки на груди подобно самому старшему из братьев. Мысли ему не нравились. Из довольно адекватных они за секунду превратились в резко негативные, сделались страшными и как будто совершенно отдалёнными. Майки поджал губы. Прямо сейчас, видя всё вокруг и не имея возможности уйти.

Чёрт, он должен был хотя бы поздороваться.Это было странно неловко. Так же неловко, как поднять голову и посмотреть Эмили в глаза.— Я видела Кейт, — заметила Эми. — Несколько минут назад у стенда с Атлантиком.У стенда с Атлантиком.Мысли постепенно начинали превращаться в вихрь. Это было стойкое ощущение балансирования на тонком канате, зная, что тебя не подхватят, если вдруг сорвёшься. Зная, что ты расшибёшься в эту отчаянную секунду, при этом чувствуя какую-то обречённую горькую радость.

Было чувство, будто тебя больно ударили.— Донни, Лео, — позвала Эми, сокращая пространство между ними на несколько шагов. Она взгляд отвела в сторону. — Майки, давай. Ты ведь умеешь, ну?Микеланджело помотал головой. Он в этом не нуждался. Он чувствовал себя почти прекрасно, если не брать во внимание веселье, происходящее вокруг. Ему вообще, по идее, помощь не нужна — Леонардо и Донателло это тоже без надобности. Может быть, здесь Эмили помощь нужна; вечно улыбающейся девчонки, которая-то и понятия ?боль и холод? не испытывала на себе.

Майки выдохнул. Сейчас было самое время вести себя разумно. Хотя бы пять минут. Брать пример со старших братьев. С Донателло. С Леонардо тоже.

Лео прикрыл глаза.

Почему из всех тем именно Атлантик? Что с украшениями, с костюмами — почему начинает проявляться картинка перед глазами? Указано ли на пафосном стенде чёртово количество жертв?Что делает, мать его, Рафаэль?Майки хотел узнать, правда, но слова кашлем стыли в горле и разбивались при каждом вздохе.

— Где остальные?

— Вашего брата не видела. Стеф была здесь десять минут назад, а Кейт болтает с Тимми, — отозвалась Эмили. Взгляд у неё такой мягкий, но в то же время серьёзный, что было ясно: нет места шуткам. — И я с ней согласна. Она слишком была напряжена из-за того, что кто-то слишком немногословен.

Леонардо поймал взгляд блондинки на себе. Получилось немного отвлечься, но казалось, что он буквально читает по сжатым губам Эмили, по её глазам, по тому, как немного нервно она сжимает правую ладонь в кулак: будьте тоже людьми. Ради тех, кто идёт за вами и пытается помочь. Не отталкивайте.

Лео подумал, что в этом есть смысл.

Правда, хотелось перестать ощущать чуткое, ласковое беспокойство: взгляд милашки Эмили передавал волнение всех с завидной точностью. Брюнет расслабленно выдохнул, выровнялся в осанке, и девушка улыбнулась ему. Потом — Донателло. И Микеланджело — чуть дольше, чем остальным.

— У нас были дела, — проговорил Лео вполголоса, чтобы только Эми его услышала.Сердце в груди стучало оглушительно, точно в такт играющей здесь музыке.

Теперь Леонардо даже решил: ничего ведь серьёзного не произошло. От капитанских шапок они избавились. Все здесь очень приветливые. Если в целом: всё не так, как по-настоящему. Даже будет возможность сделать пару фотографий.Только от него это бы прозвучало слишком жалко. Любая фраза, в которой хоть что-то походило на ?всё в порядке?, прозвучала бы жалко.?Надо отойти ненадолго?, — беспомощно подумал Леонардо, и это показалось ему похожим на неплохой кратковременный план.В конце концов, от беспокойства за себя он уже привык уходить. С тех пор, как они оказались на пороге дома Хамато Йоши, желание быть непробиваемым в характере Лео проявлялось регулярно.На стенах особняка висели картины лайнеров. Но это ведь были картины. Может быть, поэтому сейчас всё оказалось таким ярким и страшным.Лео медленно повёл плечом.— Я сейчас не особо хочу веселиться, — произнёс он. — Всё потом.На какую-то жалкую секунду Леонардо подумал, что кто-то его сейчас остановит — Майки что-то скажет или, может быть, Эми потянет за рукав. Но они просто расступились — Донни был последним, и они столкнулись плечами. Несильно, чисто случайно, но Донателло вдруг захотелось пойти следом за ним, даже если взгляд старшего брата буквально говорил о том, что всё в порядке. Дон глянул тому вслед.

Леонардо, минуя огромное количество веселящихся учеников, прошёл к уборной, совершенно не веря в то, что всё в порядке.Не веря в то, что это происходит сейчас.

Толстая дверь почему-то казалась ему спасением. Как будто открыть её — абстрагироваться на мгновение. От громкой музыки, от голосов, всеобщей радости и Атлантика, когда Лео как-то даже по-глупому надеялся, что Майки вот-вот догонит его и скажет что-то вроде: ?Ну что, сон удался??И всё станет нормально. Он проснётся и окажется вне стен этой школы, подальше от фестиваля. Ну, Донателло неуверенно улыбнётся, Рафаэль пойдёт пить, а потом вдарят Микеланджело за его тупые шутки как следует, но потом, конечно, успокоятся — всё будет нормально.Всё будет как обычно.

Как у всех.?Не будет?, — раздражённо подумал Леонардо, когда дверь хлопнула за его спиной.Один из учеников в капитанской шапке Эдварда Смита, только заметив его взгляд, выскользнул из мужского туалета, как мышь из норы.

Кажется, Лео хотел его ударить — очень сильно. Правда, он не был уверен в том, что стало бы легче. Более того, по какой-то непонятной причине образ Хамато Йоши, плотно засевший в голове, не позволял этого сделать, и Леонардо слушал. Слышал в приглушенной музыке за стенами, в звуках воды в водосточных трубах, в биении собственного сердца простое ?одумайся?.

Всё не так, как было.

Ты не такой — ты другой, и ты — Леонардо. У тебя три родных брата, и если ты решишь всё испортить, то они эту идею подхватят с радостью. В более изощрённой форме.

Вам нужен спусковой крючок — тогда всё сломается.

Просто одумайся, Леонардо, и не давай им повода.

Не давай им долбанного повода.Самому себе бы его не давать.

Лео невольно вздрогнул от звука только-только включившегося крана. Проследил за тем, как сильная струя воды разбилась о белоснежную поверхность раковины, как холодные капли от этого покрыли зеркало перед ним, немного искажая отражение. Леонардо решил отвернуться — не хотел видеть, как в собственном взгляде начинают мелькать эти тонкие нити неуверенности. Как будто его просто взяли и толкнули в какую-то пропасть. В глубокую такую, полную ледяной воды и темноты, откуда не выберешься и где ни черта не видно, даже с его хорошим зрением.

Но, на деле, всё было слишком белым. Слишком хорошим. Музыка играла слишком громко за стенами, и это ?слишком? заставило Леонардо затылком прислониться к холодному кафелю, прикрыть глаза, вдохнуть поглубже и выдохнуть ровно, полностью. В груди стремительно поднималось ощущение, как будто бы кто-то просто смеётся в стороне — что это шутка и кому-то очень весело.

Но самая главная шутка была даже не в Атлантике, не в этом отвратительном веселье вокруг. Шутка была в том, что это постепенно превращалось в реальность — музыка, приглушённая толстыми белоснежными стенами отдавала чем-то более мелодичным, классическим. Пара стеклянных бокалов напоминала отдалённо старую посуду, а белые платья — если присмотреться — были такого же оттенка как совершенно новое постельное, которое обычно лежит в номерах дорогих отелей, в богатых каютах лайнеров. И, чёрт... Лео зажмурился — этот запах. Смесь чёртовых духов, резкий аромат одеколона, что-то сладкое, мешающееся с чужими улыбками и весельем — как будто бы свежая краска, только облепившая собой все стены.Леонардо внезапно почувствовал жуткий холод. Мраморная стена льдом обожгла спину через чёрный пиджак и тонкую ткань белой рубашки. Лео выпрямился в слишком резкой манере, когда дрожь прошлась почти по каждой напряжённой мышце. Стало почти больно — нервы, пронизывающие насквозь тело, дёргались и от этого цеплялись друг за друга. Ощущение не из приятных — каждый раз приходилось сдерживать себя, чтобы невольно не вздрогнуть.

Невольно не ударить по зеркалу, чтобы оно не разлетелось на крохотные осколки.

Особенно, когда напор воды в кране усилился.

Лео зажмурился ещё сильнее, ладонью касаясь переносицы. Холод никуда не ушёл, но в кармане в этот момент завибрировал мобильный, и он был готов голову на отсечение, что это Микеланджело. Наверняка решил неловко пошутить в сообщении; ещё и смайлик добавил, скорее всего. Леонардо потянулся за телефоном в карман брюк, но остановился на мгновение. В пиджаке тяжёлым грузом отдавал тонкий бумажник, попавшийся ему под руку. Небольшой, кожаный — пара карт внутри, да и только.

Да и только.Лео сжал челюсть. Где-то на грани сознания мелькали мысли: какие-то слишком мрачные, неясные, вообще не имеющие словесной формы, — и он старательно отгонял их, бессмысленными движениями перемешивая карты в своём бумажнике. Одна из них больно коснулась кожи. Леонардо цыкнул негромко, потряс кистью.

Это не единственная царапинка.

Если честно, он весь в этих царапинах. Порезах. Ссадинах.Был.

Лео почувствовал другое, не пластиковую карту, пальцами. Прикоснулся к волосам и осторожно из самого отдалённого кармашка достал аккуратно свёрнутую бумажку — на что-то другое это уже не было похоже. Потянулся к крану, напор воды делая чуть слабее и, кажется, правда проснулся.Пришёл в себя.

Не было больше того холода, красивых бокалов и разодетых учеников. Но ощущение покоя не вернулось и подавно — вместо этого продолжало таять стремительно, и только билет в его руке действительно — был.Тонкий, почти протёршийся насквозь, он лежал на ладони парня, и казалось, что вот-вот исчезнет — настолько ветхий. Но даже так глаза резал ярко сияющей чёрной датой, днём недели, временем — и сверху точно красивыми буквами мелькала выбитая надпись.?Атлантик?

Леонардо посмотрел на неё через секунду и снова закрыл глаза. Сон рассыпался в его голове на клочки, но и реальность — тоже.

Всё вокруг расплывалось на фоне пожелтевшей бумаги. На фоне того, что лайнер на дно пошёл год назад, и что Лео хранит этот самый билет. Смотрит на него, читает каждую надпись — ни одна буква, ни одна цифра не остаётся без его внимания.

Надо было сжечь его.

Лео не впервой.Они ведь сожгли и так достаточно.Перед глазами мелькнула та гигантская хрустальная люстра, и Леонардо резко моргнул — роскошный свет сменился тускловатым освещением уборной, и это было похоже на настоящий удар. Без предупреждения, но так сильно, что Лео растерял желание возвращать всё на круги своя. Странная апатия начала накатывать на него, захватывать со спины, словно бы этот простой пассажирский билет является кнопкой.

Ты нажимаешь, — бросаешь мимолётный взгляд — и тебя начинает облеплять вязкий, тягучий мрак, перемешивающийся с холодом солёной воды.

Леонардо пытался понять, как так вышло, что за дверью лишь лёгкое подобие затонувшего Атлантика.

Почему именно они с братьями здесь.Почему именно сегодня.И почему всё кажется таким настоящим, если это простой фестиваль.

Только билет в его руке злостно намекал на то, что это ещё далеко не реальность. Что реальность будет потом и что этот праздник — просто формальность. Обычное веселье, где всё всегда красиво и где у всех в венах играет веселье, а у вас с братьями всё обыденно ужасно.

Эта мысль с поразительной точностью напомнила ему вчерашнюю, когда Кейт крепко обнимала Брюса и плакала.

— Билет в один конец, значит, — Леонардо горько усмехнулся.

Мотнул головой, сворачивая его так же аккуратно и следом убирая в бумажник поглубже. Кто-то громко засмеялся за дверью, парня заставляя бросить в сторону неодобрительный взгляд. Он опёрся руками о раковину, пытаясь унять тревожное биение собственного сердца, и опустил взгляд туда, где капли продолжали разбиваться о керамику. Они летели в разные стороны, попадали на зеркало, на стены, даже на его руки, и Лео, недолго думая, просто подставил ладони под холодную струю воды. Выдохнул. Она неожиданно приятно коснулась кожи его лица, даже те остатки ледяной дрожи начали испаряться постепенно, и Леонардо медленно поднял голову. Сжал белую поверхность почти до поселения костяшек: зеркало вновь перед ним — из-за брызг воды он немного искажённо отражается в нём, но видно, что бледный, как будто ему снова шестнадцать и всё снова повторяется.

Кажется, сейчас он правда разобьёт его. Даже чувствовать начинает, что это будет больно, но останавливается, потому что слышит хлопок двери. Хочет возмутиться негромко, но понимает, что Стефани Браун — это стремительная волна. Не сработает, скорее всего.

Леонардо не повернулся, но смотрел на неё: длинные рыжие волосы, красное платье обволакивает фигуру, — это было странно, стоять к ней спиной — не произносить ни слова, ладони на гладкой раковине, и взгляд Стеф — пристальный и взволнованный.

Она только раз видела его таким — как раз в тот день, когда познакомились. Взвинченный Леонардо. Редчайшее зрелище. Неприятное. Опасное. Разве что, в последнее время его состояние было подобно ледяному спокойствию, и пугаться было нечего. В конце концов, он ведь не Рафаэль, чтобы крушить всё подряд.

В чём, кстати говоря, Стефани сейчас очень сомневалась. Майки говорил, что Раф вспыльчивый. Майки, на самом деле, много чего ей говорил, но даже так, при довольно экстремальных обстоятельствах, Рафаэль той вспыльчивости не показывал. Он защищал или был пьян — от этого страдало всё вокруг, но его желания в этом совершенно не было.

Леонардо, с другой стороны, в подобном состоянии выглядел куда более непредсказуемым. Стеф могла бы словить кайф от того, что его спокойствие куда-то вдруг испарилось, но было смутное предположение, что так он сделается ещё более недоверчивым и, чего уж греха таить, агрессивным.

Это было крайне нежелательно.

Сегодня всё должно быть хорошо — Эмили занималась фестивалем. Кажется, даже сейчас она на сцене толкает какую-то речь. Лео же хранит крайнеподозрительное молчание, хотя взгляд, напряжённая спина и вода, бьющая из крана, буквально кричат о том, что ему несомненно есть, что сейчас сказать.

Стефани сделала маленький шаг в его сторону — он сразу услышал и даже чуть обернулся. Реакция была слишком быстрой, и Стеф пришлось замереть. Выругаться про себя пару раз ещё, — такой момент испортил — но остаться на месте, что уже было заведомо неприятно.

Стефани ввиду своей натуры просто не любила ждать слишком долго.

Лео, наоборот, сейчас нуждался в том, чтобы его толкнули. Не буквально, конечно, но стоило бы, хоть он особо и не признавал этого.

— Эй, ты опять? — произнесла она, привлекая его внимание. Леонардо обернулся. — От тебя холодом веет за километр.?От тебя — огнём?, — он вспомнил цитату из недавно прочитанной книги, мрачным взглядом проследив за тем, как какой-то паренёк, верно, смутившись общества девушки, так в мужской туалет и не зашёл.

Дверь хлопнула так громко, что неожиданно заглушила собой и звуки музыки, и поток холодной воды. Лео выдохнул уже почти расслабленно и закрыл кран, впуская сюда некое подобие тишины. Только теперь он начал смутно принимать мысль: надо возвращаться, просто забыть обо всём, выкинуть из головы Атлантик и просто побыть подростком.

Так говорит им Хамато Йоши на протяжении целого года.Эйприл, Эми.Кейт — лично ему.Да даже Кейси Джонс.А сейчас ещё и Стефани своим появлением в мужском туалете спасает несчастное зеркало.

Но дело же было не в этом?Стеф молчала, пока Леонардо поправлял галстук. Пока смотрел в зеркало, огорчённый, сам не свой. Скулы напряжённые, белые. Губы сжаты.

— Нет, — наконец сказала она, когда он убрал мобильный в карман брюк. — Я советую тебе больше так резко не исчезать.

Леонардо обернулся к ней, только по звукам невольно продолжал считать падающие капли — лёгкие, как пёрышки, почти невесомые, прозрачные и холодные.

— Ты, — с усмешкой повторил он и сверху вниз глянул на неё, — советуешь мне.— Ты сам говорил. Старший брат подаёт пример. Неудивительно, что и ребят не видно, — Стефани и с места не сдвинулась, чтобы пропустить, когда брюнет хотел пройти к двери. — Поэтому, Лео, я настоятельно рекомендую тебе перестать прятаться по мужским туалетам, когда там, за стенами, твои братья и друзья.Друзья.