#19 (2/2)
И на лице улыбка тут же появляется, стоит только знакомую светлую макушку заметить у ступеней, с которых он сам чуть не слетел. Микеланджело присматривается. Блондинистые локоны Эмили почти сверкают в лучах постепенно заходящего солнца. А ещё она смеётся, весело рассказывая о чём-то рядом идущим ребятам.
Здесь Майки от удивления голубые глаза распахивает чуть ли не максимально широко и натягивает капюшон сильнее. Кажется, что даже зубы начинают скрежетать внутри из-за подкрадывающегося осеннего холодка. Скейтборд слишком быстро оказывается под правой ногой.
Майки мгновенно перестаёт думать и буквально вклинивается, въезжает точно между ними — Эмили и каким-то светловолосым парнем. Девчонка громко вскрикивает, вцепляясь в него тут же. Майки чудом только не теряет равновесие, вовремя тормозя напротив подруги и улыбается глупо, стоит Эми того парня отпустить, спиной прямо чувствуя на себе взгляды её новых знакомых. Хотелось бы даже думать, что он их прям удивил до безумия, что они раздражены теперь, а он здесь, такой весь из себя классный, но нет.— Эми, — едва ли не через силу выдавливает из себя.
— Майки? — немного недоуменно произносит девушка, левую бровь в изумлении изгибая.
Скейтборд оказывается где-то в нескольких шагах от них, как будто его откинули попросту. Микеланджело мгновенно выпрямляется в осанке и разворачивается к тем самым ребятам, к самому светлому — в первую очередь. Эмили взгляд в сторону лучшего друга скашивает, но встаёт чуть ближе и ладошку кладёт на его плечо, по-прежнему мило улыбаясь и мысленно молясь, чтобы Майки сейчас никак не пошутил и, более того, вообще ничего не сказал глупо-оскорбительного, как он обычно любит.
— Извините, что чуть не убил, я случайно. Просто не заметил.
Вы такие неяркие, конечно, — звучит именно так.
Эми прикрывает свои голубые глазки раздосадованно, хотя улыбка всё ещё украшает её личико.
У парня, стоящего напротив, высокий рост и слишком коротко стриженные блондинистые волосы. Может быть, самую малость темнее, чем у самого Микеланджело. Он не улыбается, но покачивает головой, а Майки даже не думает о том, чтобы дружелюбно протянуть руку. Зато внутри что-то мерзкое, вязкое плещется, что так и грозится вырваться наружу.
— Я помешал свиданию?
Конечно же, вырывается. Двое других парней подходят чуть ближе. Тот, что более тёмный, Микеланджело вообще не нравится. Признаться, он даже пытается в его сторону не смотреть — не хочется совершенно, иначе ещё вспомнит что-то нежелательное. Мало ли.
Зато звонкий смех Эмили тут же разбавляет ситуацию. Светловолосый парень, стоящий перед ними, тоже смягчается и даже позволяет себе кое-как, кривовато улыбнуться. Темноволосый смотрит в совершенно другую сторону, а двое других, по мнению Микеланджело, просто слишком блеклые, чтобы хоть что-то о них говорить.
— Какое свидание, Майки? — девчонка ладошкой прикрывает свою улыбку, треплет его и так растрёпанные волосы. — Это Тим. Тим Картер, помнишь? Они с Рафом в одной футбольной команде выступают.
— Точно, Тим, — весело замечает Микеланджело. — Только я не смогу пожать тебе руку. Они у меня заняты.Темноволосый парень, стоящий за Картером, даже не решает представиться, хотя Майки замечает — глаза тёмно-карие, а кажутся совершенно чёрными. Даже при свете солнца. Отчего-то сейчас он вспоминает о случайной девчонке и её визитке, но забывает так же быстро, стоит только Эмили осторожно хлопнуть его по спине и встать напротив, уже около Тима. Темноволосый поправляет ворот чёрного пальто, отчего Майки, честно, становится прохладнее. У того на лице ни эмоции — как будто бы перед ним Донателло, только в чуть более гадкой интерпретации.
— На неделе я буду читать лекцию вместо модуля истории, — спокойный голос Эми мгновенно завладевает вниманием Микеланджело. Только девушка чуть отворачивается в сторону и осторожно берёт своего нового знакомого под локоть. Но взгляд поднимает вновь и смотрит теперь в голубые глаза своего старого друга, не может сдержать улыбки. — Майки, приходи обязательно.
Микеланджело теряется на мгновение, руки убирает в карманы пиджака и чуть жмурится, стоит только глянуть на солнце.
— А это хоть будет интересно? — всё-таки спрашивает он лениво, показательно широко зевая.
— Да, — Эмили кивает уверенно и хочет же вновь потрепать по светлым растрёпанным волосам, но воздерживается в этот раз. Вместо этого встаёт ещё ближе к Тиму, крепче сжимая ткань его джемпера и хлопая длинными ресницами. — Думаю, тебе понравится.
Свежий порыв ноябрьского холодного ветра заставляет капюшон на голову натянуть сильнее. Мимо проносятся сухие листья, подхваченные с асфальта, и закрывают собой спины уходящей компании во главе с мило щебечущей Эмили.
— Мне понравится, — спустя несколько секунд эхом негромко повторяет Микеланджело, теперь оставаясь на полупустой школьной парковке с перевёрнутым скейтбордом наедине.
... Где-то вдалеке, похоже, со стороны постепенно заходящего солнца, проезжает поезд. Очень хорошо слышится громкий гудок и то, как железные колёса стучат по рельсам. В восточной стороне города вообще жизнь кипит ещё более активная, чем здесь, в Центральном Парке. Там проносятся составы, стены многочисленных одноэтажных домов разукрашены разного рода граффити, небо практически в копоти и намёка нет на какой-либо просвет, потому что много заводов.
А тут, посреди деревьев и фонарей, мимо проносятся тысячи людей, и Рафаэль видит — не может не видеть, чёрт возьми, — их эти осуждающие, малость напуганные взгляды, направленные даже не на него самого, а на Брюса. На огромного чёрного добермана, что спокойно идёт рядом без намордника. Это Микеланджело обычно настаивал на этой детали, когда Раф спал и тому приходилось приглядывать за Брюсом. Нехотя, лениво, мрачно, без привычной улыбки на лице, потому что Майки не любит Брюса, как бы не утверждал обратное. А ещё больше Майки попросту боится, потому что Брюс вежливый и умный, но не добрый.
Рафаэль взгляд кидает на добермана и окурок отбрасывает куда-то в сторону. Кажется, даже в урну не попадает, зато выдыхает громко, стоит только вспомнить, что к Дилану сегодня надо зайти. Проверить на всякий случай не умер ли он там от постоянных тусовок. И просто забрать куртку, которую Рафаэль забыл в баре ещё несколько дней назад.
Проходящая мимо женщина хватает своего ребёнка за руку и тянет на себя, чтобы не смел подходить к огромному доберману. Брюс, к слову, даже в их сторону не смотрит. Напротив, чёрные, умные глаза направлены на хозяина, который коротко кивает ему и вновь тянется за пачкой сигарет, которая лежит в заднем кармане джинс. Но неожиданно останавливается, стоит только Брюсу издать звук, лишь малость похожий на рык. Рафаэль прикрывает карие глаза и уже успевает подхватить новую сигарету, как доберман вновь скалится, заставляя парня тут же сбавить шаг.
— Думаешь, сработает это твоё жалкое фырчание? — скептично интересуется Рафаэль, слегка прищуриваясь и более внимательно глядя на пса. Тот переставляет мощные лапы, но взгляда с шатена совершенно не сводит.
Раф вновь пальцем подцепляет сигарету, чуть хмурясь при виде белоснежных клыков, и тут же замирает, когда в глазах Брюса словно бы волнение замечает. Пёс не дёргается, Рафаэль поджимает губы, на языке чувствуя прежний горьковатый привкус табака. Выпрямляется в осанке и откашливается слегка в кулак, когда доберман подходит ближе, едва ли носом хозяина не тыкая.
Строптивый какой, однако.
Помнится, кто-то говорил мельком, — не Уолтер ли? — что он и Раф как два сапога. Ты попробуй, переубеди. Не зря же говорят, что животные перенимают качества своих хозяев. Особенно, если они ярко выражены. Особенно, если Рафаэль с огромным удовольствием может прыгнуть в любую драку.
Ветер касается тёплой кожи, когда Раф осторожно проводит ладонью по шершавой мордочке добермана, слегка ухмыляясь, потому что пёс выиграл. И, возможно, это вообще единственное существо, которое может его в чём-то переубедить. Ни Хамато Йоши, ни Леонардо, ни Донателло, ни Кейси Джонс и уж точно ни Микеланджело, прости Боже. Ни одна девчонка — просто Брюс и точка. По-другому никак.
Рафаэль чуть жмурится от шума проезжающих по трассе за стеной деревьев автомобилей. Потом слышится полицейская сирена и громкий звук моторов мотоциклов, словно бы кто-то пытается уйти от погони по петляющим улочкам Нью-Йорка. Раф отчего-то неожиданно вспоминает, как по этому самому парку гонял на байке, пытаясь Кейси Джонса в гонке уделать. А потом — на пару разбили пару лиц Пурпурным Драконам, чудом только не проведя ночь в полицейском участке.
— Поверить только, столько времени прошло, — Рафаэль покачивает головой и присаживается напротив Брюса, заботливо поправляя доберману кожаный ошейник. — Время быстро летит. Можешь себе это представить?
Наверное, может. По крайней мере, помнит многое, даже если пёстрые картинки прошлого так успешно заменяются настоящим и, возможно, будущим. Перед Брюсом — любящая семья и особый человек. Возможно, это и есть то счастье, которое нужно каждой собаке. Возможно, такой комфорт нужен каждому, просто никто не признаётся.
Рафаэль никогда не признается, но это, наверное, чисто мужское. Нечто самостоятельное, независимое и одинокое внутри. То, что извечно мешается с дерзостью и самоуверенностью. Раф, например, помнит, как познакомился с Кейси Джонсом и как получил от него же. Он отлично помнит всё, даже собственные ощущения, и это, честно, так себе.В конце концов, о чём тут говорить, если даже Стефани однажды врезала ему. Надо думать, за извечную наглость, хотя Раф бы на это рукой махнул. А Стефани, надо думать, повторит это ещё много раз. Девчонка не боится и очень верит в себя.
Рафаэль это отлично помнит и ладонью машинально проводит по чуть шершавой щеке, на которой тогда расцветал красный след от её ладони. Но это случайность. Раф, на самом деле, не думает о Стеф. И, тем более, Стеф не думает о нём.
Но Стеф любит пить молочный коктейль в кафе после школы и проводить вечера в Центральном Парке, где спокойнее и приятнее, чем на улицах города.Стефани солнцезащитные очки осторожно убирает в сумку, делает новый глоток молочного коктейля и взгляд опускает ниже, точно на редкие сухие листья, хрустящие под ногами. Сюда, в парк, ветер совершенно не проникает. Плотные стены из деревьев не пропускают его, так что даже создаётся ощущение, будто на улице тепло. Наверное, именно поэтому Стефани не удивляется всё ещё открытым ларькам с мороженным. Более того, никак не обращает внимание на только что отбежавших от него мальчишек, которые весело размахивают шоколадными рожками и смеются заливисто.
Девушка с удовольствием делает очередной глоток своего коктейля. Прохладный напиток очень неожиданно именно греет изнутри, дарит некое чувство комфорта посреди осеннего дня. Только внимание девушки мгновенно от белого стаканчика перескакивает на не слишком громкий лай вдалеке, кажется, где-то у того самого ларька с мороженным.
— Надеюсь, мне мерещится.
Чёрный грозный доберман, как самый настоящий щенок, делает быстрый поворот вокруг своей оси и, буквально глазками сверкая, смотрит на киоск, на огромный холодильник, откуда достают мороженное разных вкусов.
Стефани как будто в ступор это вводит, она быстро подцепляет очки и надевает их, стоит только заметить нагловатый образ Рафаэля рядом с псом. Девушка так и остаётся рядом с рекламным стендом, замечая, что доберман сидит неподвижно и мило виляет хвостиком. Тот пёс, которому впору скалиться извечно, рвать на куски, хватать за руки, ловить, словно бы улыбается, глядя на ларёк с мороженным. И Рафаэль — Рафаэль, этот извечно безразличный, хамоватый парень, подходит ближе. Стефани отсюда видит, как на тяжёлом выдохе опускаются широкие плечи, и начинает присматриваться внимательнее, потому что... Чёрт это вообще Рафаэль? Тот самый настоящий вечно язвящий Рафаэль?
Стеф думает, что его кто-то ударил.
Раф подходит к продавцу мороженного, и Брюс точно на глазах девушки следует за хозяином и сияет так, как, верно, не сияет никто. Как самый настоящий самородок особенно в тот момент, когда Стеф в переливающемся шелесте последней листвы слышит совершенно обыденную, простую фразу Рафа: ?Тебе как обычно??.На что тут же получает задорный лай добермана, хотя Стефани лишь малость дрожь прошибает от вида острых клыков, которые даже отсюда заметно. Ей кажется это странной иллюзией, и она усилием воли заглушает желание подойти к ним. Рафаэль, даже будучи таким по-странному умиротворённым, не заслуживает того, чтобы она просто взяла и подошла. В конце концов, он её ?рыженькая? называет, едко и выжидающе улыбаясь. А Стефани слишком Стефани, чтобы не обращать внимания.
Сейчас Раф просит карамельное мороженое, и, пока полненький продавец занимается делом, отходит к Брюсу, всё ещё виляющему коротким хвостиком. Вдалеке слышится гулкий смех продавца мороженого — доберманы даже близко не похожи на тех, кто хоть какое-то отношение к мороженному имеет. Не всегда увидишь перед собой мокрый нос до безумия счастливого, но такого мощного пса.
Стефани думает о том, что воспитанники Хамато Йоши слишком необычные и слишком разные, чтобы просто игнорировать это. Рафаэль, присаживающийся на корточки перед Брюсом и любезно протягивающий тому карамельное мороженое, не выглядит так, будто совсем недавно собирался устроить разборки в одном из баров города. Рафаэль гладит его по чёрной шерсти и улыбается искренне. В его улыбке Стефани даже близко не замечает ни единого грамма негативных эмоций.
Это не тот Раф. Это совсем-совсем другой Раф, о существовании которого Стеф даже не подозревала.
И как же это забавно видеть, что его весь дерзкий, мрачный настрой, коим он так гордо сверкает перед братьями, Хамато Йоши, Кейт, Эмили и ей самой, так легко рушится перед этим доберманом.
Рафаэль наверняка не единственный из братьев с таким противоречивым характером.
Стефани невольно начинает думать о том, что секретов в их семье больше, чем любовниц Трампа.