#3 (1/2)
ей нравилось думать о том, чего не хотелось на самом деле, представляла нечто большее. собой быть нравилось и на других смотреть тоже. эй, беги, пока не обратила большего внимания. Эмили любит помогать — это куда приятнее, чем казаться холодной и отстранённой. Она улыбается, запоминает довольные лица друзей, но иногда всё-таки не вмешивается, предоставляя возможность самим решить какие-либо проблемы и наблюдая уже со стороны. У Микеланджело не всегда получается сделать что-то хорошо и без глупых последствий. И Эмили часто смеётся и пожимает плечами от безысходности прежде, чем помочь и поддержать.
— Привет. Почему ты так улыбаешься мне? Мы ведь даже не знакомы, — Кейт на блондинку смотрела с нескрываемым интересом — странно было бы проигнорировать улыбку, что собой освещала все последние ряды парт. Более того, улыбка могла быть обычным проявлением вежливости или, того хуже, фальшивого дружелюбия. На самом деле, очень хотелось верить, что всё в точности наоборот.
Эмили выдохнула и уже собиралась пожать плечами вновь, но Кейт спросила:— Можно присесть?
Эми взглядом обвела просторный класс, задержалась на тёмных стенах и огромных окнах, по которым сползали капельки дождя. Сползали медленно и долго, походили больше на капли мёда, никак не на воду. Ветер рисовал ими чудаковатые узоры, срывал листья и практически ломал тонкие ветви деревьев — погода отвратительная настолько, что поскорее хотелось отвернуться.
Эмили кивнула в знак согласия — свободных мест в классе практически на было — подвинула учебники, листы и тетрадь. Позади кто-то очень громко кашлянул, Кейт невольно дёрнулась даже. Наверное, почувствовала, как холодный воздух с улицы коснулся тёплой кожи. Потом разлетелся по всему просторному помещению, смешался с запахом учебников, едва не подхватил огромную стопку листов с учительского стола и не раскидал по полу.
Кейт прикрыла глаза на секунду, когда заметила, что Эми пальцем по поверхности парты катает фиолетовую шариковую ручку, изредка делает записи в тетради, больше отвлекаясь на погоду за окнами. Погоду холодную, по-странному приятную. Ну точно, как тот мальчик в коридоре сегодня утром.Кейт подавила лёгкую усмешку. Конечно же, они оказались в разных классах. Конечно же, взгляд такой запоминающийся не у всех ребят в этой школе.— Тебя ведь Кейт зовут? — Эми наконец отвлеклась от серого неба, осмотрела класс и лицом повернулась к девушке.
— Да, — Кейт постаралась сказать это как можно тише. Учитель продолжал монотонным голосом рассказывать материл, стараясь не зевать через раз. — А ты, — взгляд сам метнулся в сторону только что полученного теста с не особо высоким баллом, — Эмили?
— Давай лучше ?Эми?, — блондинка разулыбалась ярко, совершенно просто. Ну точно полная противоположность серости за толстыми стёклами. — Так приятнее. И слух не режет.
— Хорошо, как тебе удобнее, — Кейт улыбнулась в ответ, почему-то с особой лёгкостью принимая ту мысль, что девушка, возможно, хорошая. Честно, не всегда при виде миловидных особ хочется быть дружелюбной. Более того, разговаривать со многими — ужасный труд. Неприятно, хочется уйти и не встречать больше — слишком сладкие улыбки ситуацию только усугубляют. Правда, и у Эмили улыбка была сладкая. Как говорится, без изъяна. Но довериться с первого раза, ещё и разговаривать — почему нет? Кейт она показалась достаточно милой. На первый случай?
На первый случай всё милым кажется. Даже красивый мальчик с синими глазами, у которого острый нож за спиной.
Кейт глянула на настенные часы, когда дверь в класс под аплодисменты учителя осторожно открылась, вновь впуская сквозняк. Она привычно поморщилась, но, вопреки даже собственным ожиданиям, взгляд от учителя не отвела.
— Почему так долго, Микеланджело? — ей показалось, что голос преподавателя приобрёл совершенно иные, стальные нотки, которые со звоном летали по воздуху в кабинете.
Ещё Кейт подумала, что такими темпами в классе температура снизится ещё больше. Парень прошёл в класс, убрал обе ладони в карманы и из-под светлой чёлки на преподавателя смотрел таким... совершенно по-детски, наверное. На губах разве что улыбка не играла, как будто стыдно, стыдно и ещё раз стыдно. Взглядом обвёл кабинет, тоже глянул на часы. Кейт отчего-то заметила: глаза красивые тоже. Отсюда даже кажется, что яркие-яркие.— Там там много учеников, столпились — не обойти, — Микеланджело ладонью зарылся в светлые волосы на затылке. Разве что не добавил с невинной улыбкой: ?гореть им всем, кретины?.
Эмили разочарованно вздохнула и продолжила машинально ручку по поверхности парты катать.— В коридорах пусто. Урок идёт, если ты не заметил, — учитель в парня стрельнул взглядом особо свирепым. — И если такое вновь повторится, поверь, Микеланджело, я отправлю тебя к директору.
— Вы не можете отправить меня к директору, — блондинчик покачал головой, выглядел довольно-довольно и даже выпрямился в осанке. В широком развороте плеч Кейт отметила довольно уверенную позу.
— И почему же?
— Потому что я только что оттуда.
Смешки огромной волной разнеслись по классу. Микеланджело, вопреки ожиданиям, даже не улыбнулся — прекрасно умеет держаться на публике, не иначе. Учитель рукой смиренно указал парню на его парту — делать-то больше нечего.
Кейт взглядом отчего-то ловила каждое движение светловолосого паренька — были они такие странно пластичные, словно бы он с самого детства акробатикой занимался. Микеланджело сел точно напротив, в том же ряду. Взглядом лишь на секунду столкнулся с Кейт, перевёл его на окно и вновь на учителя. Глаза не просто яркие — голубые. Ух ты. У Микеланджело длинные светлые ресницы и очень мягкие черты лица. А ещё тускло-бордовая переносица и переходящие под глаза синяки — со стороны даже кажется, что он просто не спал двое суток. Кейт решила: поэтому взгляд под чёлкой и прячет.
Она мгновенно повернулась к Эмили, непонятливо глянула на неё, получив ощутимый тычок под рёбра локтем. Учитель на обеих девушек смотрел строго и мрачно. Ещё секунда, и из-за спины чёрные крылья появятся, а солнце лучами осветит класс — старик превратится в прах и рассеется в воздухе.Им обеим пришлось улыбнуться и ресницами похлопать невинно.В эту секунду Кейт поняла, что у неё сотня предрассудков против себя самой.
... Кейт казалось, что это глупо — заводить новых знакомых, потому что всё равно есть вероятность переезда. Даже если это Нью-Йорк — город возможностей и свободы с сильнейшими старшими школами, университетами и очень амбициозными людьми. Они идут вперёд, не смотря по сторонам. Их взгляды тверды, а в голове миллионы идей — отчего-то Кейт казалось, что в каждом ученике есть нечто подобное, и от этого, если честно, хотелось сбежать. Рядом не было Тима, не было близких друзей, с которыми она раньше могла переписываться днями и ночами. Рядом только огромное краснокирпичное здание, море ребят такого же возраста и шум автомобилей за обширной территорией.
Кейт покачала головой, приводя свои мысли в порядок. Ей даже показалось на мгновение, что стало теплее — может быть, солнце выглянет сейчас же — и спокойнее.
Но ничего не произошло.То есть солнце так и не проглянуло сквозь облака.
Ни одного лучика светлой кожи не коснулось. Вдобавок с ней не было Эмили, которая потом — кстати, к удивлению самой Кейт, — рассказала так много забавных историй и случаев, что и не сосчитать. Можно же было сравнить с солнышком, несмотря на короткое знакомство? Сравнить с человеком, который, наверное, первый испытывает на себе прыткость и жестокость многих? Если, конечно же, всё так просто и Кейт натуру миловидной светловолосой Эмили поняла с полувзгляда.А вполне могла. Ведь стоит только заметить улыбку и речь человека — узнаешь многое, даже если скрывается хорошо. По крайней мере, Кейт всегда внимательно приглядывалась к людям — по-другому у неё совершенно не получалось. Кто-нибудь бы обязательно сказал, что дело в маме. Например, так частенько подшучивали многие — мол, Аманда слишком серьёзная, чтобы просто жить.
Но, на самом деле, Аманда просто выполняет свой долг. По-другому и не поступишь, когда в этом городе погибает твой родственник.