Otherwise. 4. (1/1)

Барбара Лейк находилась в одной камере со Стриклером, и, пожалуй, ей было страшно. Как никогда страшно и больно, ведь её Джима, её юного рыцаря, больше не было с ней. Эта война забрала у неё сына и причинила такую боль, что она просто не могла не испытывать ту боль, что раздирала сейчас ей душу. Всё, чем она дорожила, всё, что она любила, было уничтожено в тот момент, когда вечная ночь накрыла Аркадию, а за ней и весь остальной мир. Она не сразу поняла, что с её сыном что-то не так, пусть золотое сияние его глаз и заставило врача напрячься. Чуть погодя Стриклер рассказал ей, что это значит и какие последствия могут быть. Её юный рыцарь стал марионеткой, игрушкой врага, и это было уже не изменить. Потому-то она и вздрогнула, когда знакомая фигура появилась на пороге камеры?— фигура её сына, облачённая в чёрный, теперь уж с золотым, доспех, со сломанным ведьмой амулетом, стояла перед ней и Стриклером, за кристаллами решётки. —?Джим, это ты? Мой милый мальчик, скажи что-нибудь?— она сделала пару шагов навстречу, но перевёртыш удержал её и покачал головой. Глаза полу-человека, полу-тролля, всё так же, как и тогда, сияли золотом. Его действия от и до контролировали. И это был никто иной, как тот громадный пугающий тролль, щёлкавший клыками столь близко от её тела ранее. Подчинённый охотник открыл камеру при помощи ключа, и, ничего не сказав, одним рывком выдернул Барбару наружу из камеры, запирая в ней Стриклера. Рывок был сильным и болезненным, настолько, что на светлой коже появились потёртости и мелкие ссадины?— всё же, рука Джима теперь была каменной. Женщина закусила губу, стараясь сдерживать слёзы?— собственный ребёнок не узнавал её, причиняя боль. —?Джим, мой маленький рыцарь, ты же ещё здесь, внутри. Не будь столь груб. Но полу-тролль, созданный Мерлином, не ответил, толкая её вперед, то руками, то своими рогами. Ей не давали хоть немного притормозить, тут же используя силу. Так что Барбаре оставалось только послушно идти вперёд, не противясь воле охотника. Ей было больно осознавать, что от души её сына, скорее всего, остались лишь ошмётки, но она ничего не могла с этим поделать. Доктор Лейк потеряла самое дорогое, что у неё было, и теперь ей незачем было продолжать своё существование. Все эти тычки, рычание, каждый раз разбивали её сердце всё сильнее и сильнее. К тому же, её вели куда-то весьма целенаправленно. Ей не мешали осматриваться, лишь бы шла вперёд, и Барбара могла осознать что это место?— ничто иное, как рынок троллей, вновь во что-то трансформирующийся. Во что-то уродливое и жуткое. Не то, чтобы она провела здесь много времени, но видя все эти пугающие преобразования, она не смогла подавить отчаянный вздох. Всё так быстро изменилось, мирная жизнь разрушилась в мгновенье ока. Впрочем, то существо, что когда-то было её ребёнком, никак не среагировало на её действия. Её в очередной раз толкнули в спину между лопаток, перед этим открыв дверь, и очки слетели с носа женщины, в мгновение ока разбившись. Теперь она почти не могла видеть, что её окружает, одни лишь мутные пятна; зато?— всем своим нутром могла почувствовать гнетущую атмосферу, исходящую от громадного существа, сидящего на троне. И его она знала, очень хорошо знала. —?Ты забрал у меня моего ребёнка! —?злость, отчаяние, ненависть. Все эти эмоции вспыхнули в мгновение ока, и она вырвала запястье из хватки полукровки. Сделала несколько шагов вперёд и встала перед Гунмаром, чувствуя, как бешено колотится сердце. Тёмное пятно с ярко горящими алым глазами взглянуло на своего отца, а после перевело взгляд на женщину и Охотника на Троллей. А после упало на четвереньки и зарычало на обнаглевший от отчаяния мешок с мясом. —?Конечно же, забрал?— подтвердил это Гунмар, бесстрастно глядя на человеческую самку. В какой-то мере, он мог понять чувства этой женщины, но, на деле, ему было всё равно. Это был человек, враг для их народа, мешок с плотью. —?Твой ребёнок забрал в своё время жизнь моего сына. Его душа послужила хорошей платой. Но он ещё не получил свой урок. Женщину передёрнуло. Во-первых?— от рыка, он, определённо, пугал, ведь она была всего лишь человеком. Во-вторых?— от слов вождя Гум Гуммов. Только это никак не убавило те чувства, которые бушевали в её душе. Булар же продолжал молча стоять на своем месте, пусть и не прекращал рычать. Он откровенно не понимал, почему его отец медлит с казнью, но то, что они говорили ему не нравилось. По крайней мере из-за того, что эти фразы были практически точным отражением друг друга. Молодой Гум Гумм мотнул головой, отметая эти мысли. Это был всего лишь мешок с мясом. —?Скажи мне, Гунмар?— она сжала кулаки, глядя в единственную горящую золотом точку, подслеповато щуря глаза. —?Что должна сделать мать, когда убийца её ребёнка насмехается над ней? Что может сделать мать, когда смысл её жизни быль растоптан дорвавшимся до власти чудовищем? И вот теперь принц зарычал куда громче, его грива поднялась и распушилась, он готов был сорваться и напасть на этого человечка. Но его отец явно имел свои планы на это существо. —?Принести свою последнюю жертву во благо своего ребёнка и стать первой ступенькой в его становлении чем-то большим, чем простой мешок с мясом?— ответил, наконец, Гунмар, после чего поглядел на полу-тролля, что стоял за спиной женщины. Оскалился. —?Поглоти плоть своей матери, Охотник на Троллей, и забудь свою настоящую природу. Булар ухмыльнулся и поднялся. Что ж, теперь намеренья его отца были ему понятны, жаль тут не было предателя-перевертыша, он бы понаблюдал как тот ломается от этой сцены. Что касалось Джима… что же, тот даже не думал противиться, вопреки ожиданиям, что где-то внутри охотник на троллей всё ещё жив. Оглушительный крик раздался в помещении одновременно с урчащим рыком, зубами полу-тролль впилися в шею жертвы со спины, повалил и привалил к земле, отрывая куски плоти вместе с кожей. Запах крови наполнил помещение, а алые брызги окропили пол и ручного зверька повелителя Гум Гуммов. Узор из кровавых капель получился был весьма живописный, стоило признать. Конечно, над ним можно было поработать, но сейчас картины нарисованные кровью не были тем, чем нужно было занимать свой разум, и... Сначала Булар почуял. Потом услышал чей-то полный отчаяния и боли шёпот, и поднял голову на звук. Высокий зелёный перевёртыш с золотым взором стоял на верхнем ярусе помещение и с болью смотрел на творящееся внизу?— на то, как полу-тролль, полу-человек?— пожирал собственную мать, ещё живую, пальцы которой скребли по каменному полу. Слова Стриклера?— ?что же ты наделал, Юный Атлант??— с головой выдали его для тёмного принца и спровоцировали на атаку. Булар ненавидел предателей. Принц Гум Гуммов тихо зарычал и осмотрелся, рассчитывая путь к летающему перевертышу. Ему нужно было быть молниеносным, добраться до него максимально быстро. А потому он в одно мгновение рванул со своего места, оттолкнулся в прыжке от стены и спустя мгновение оказался подле перебежчика, сжимая его в смертельных тисках и падая с ним в охапке вниз, к своему отцу. Приземлился он пусть и не без грохота, но с грацией кошки… каменной кошки, если бы кто посмел бы сравнить. И если ручной зверёк вождя Гум Гуммов даже ухом не повел, увлеченный поглощением пищи, сам Гунмар заинтересовался. Стриклера швырнули через всё помещение, да так, что тот впечатался в ступени перед троном всем телом, давая Тёмному рассмотреть себя. Барбару к этому моменту спасать было уже поздно?— в мешке с плотью не осталось жизни. —?Надеюсь, ты наслаждаешься шоу, ведь это будет последним, что ты увидишь?— прорычал Булар над Стриклером. —?Зачем? К чему это убийство? —?перевёртыш дёрнулся. Его крылья были сломаны, одно от каменной хватки тёмного принца, другое от удара о подножие трона Гунмара, так что всё, что он сейчас испытывал?— это боль. А ещё ноющую пустоту внутри, отчаяние, неверие и страх, что затягивали его в пучину мрачных дум после того, как он увидел тело той, кого успел полюбить. —?Оно совершенно бессмысленно. —?Ты?— предатель. Перебежчики долго не живут. Они страдают?— принц Гум Гуммов оскалился. —?Так убей меня! —?Стриклер попытался оскалиться, но на лице появилась лишь болезненная гримаса. —?У меня и так ничего не осталось! —?О, это действительно так. Возможно, даже пришло время лишить тебя позвоночника. Острые когти вонзились в спину, отчего перевёртыш заорал, когда его кости потянули на себя. Булар же не стремился резко вырвать его скелет, нет, он медленно, с садистским удовольствием вытягивал из него позвоночник. И этим самым он растягивал жизнь своей жертвы, заставлял ощутить агонию и нестерпимую боль. После, к разочарованию Булара, перевёртыш просто рассыпался в пыль, оставляя после себя разве что свой скелет. Игра была закончена, перевёртыши не были столь уж долговечными игрушками. Он посмотрел на отца, ожидая его комментариев, но тот только ощерил зубы в ухмылке, и Булар отбросил кости. После перевёл взгляд на зверька. Джим обглодал шею и лицо женщины, плечи, и теперь обкусывал пальцы. Та давно была трупом, и это зрелище уже не было столь интересным. Зато подало идею, как поступить с пухлым другом АААРРРГГХХА. Почему бы не скормить предателю этот мешочек с плотью?