Глава 28. Возможности пирокинеза (1/2)

Рэй:

«Вернувшись из сознания Криса, я был опустошен. Я не знал, что нам делать. Метафора была понятна. Крест — это наша команда. Он прав, считая, что мы его не отпустим от себя, потому что мы все его любим. Раны стали глубже, в этом виноваты я и брат. То, что у него нет сердца, связано в первую очередь с Йеном. Крис больше не верит в его чувства, а если чувств нет, то и сердце не нужно. Зашитый рот говорит о том, что он не имеет право голоса. Его желания и его мнения никто не слышит, а если и слышит, не придает значения. Раньше его глаза были слепыми — белыми, потому что он их на многое закрыл, а теперь он не хочет никого и ничего видеть вообще, потому у него пустые глазницы.

— Ну, что с ним? — до этого меревший шагами спальню Нэйтан наконец-то остановился и задал нам вопрос.

Но уже по нашему виду понял, что ничего обнадеживающего не услышит. Я ничего ему не ответил, а просто показал то, что увидел.

— Это что? — ошеломленно спросил он после небольшой паузы.

— Его суть, душа — ответил я.

— Что нам делать? — растерянно спросил он.

— Попытаться поговорить с ним, — предложил я. — Будет лучше, если мы сделаем это в гостиной.

— Ты понимаешь, что как только он придет в сознание, то попытается либо сбежать, либо покончить с собой, — напомнил мне Вайсс.

— Потому надо связать ему ноги и привязать его руки к подлокотникам кресла, — спокойно ответил я.

Йен перенес Криса вниз, и мы сделали всё, как решили. Мы расселись так, чтобы он нас всех видел. Акиру мы не стали тревожить, потому что из-за любви к Крису тот может использовать свой дар против нас, а против телекинеза никому из нас не выстоять.

Я привел Криса в сознание. Он подергал свои путы, а уже после этого оглядел нас. Взгляд его был мрачен.

— Я же просил меня не искать… — его голос был тих.

— Мы не могли не искать тебя, — мягко произнес Йен. — Ты подумал, что я буду делать без тебя?

— Как что? — удивился Крис, будто ответ был очевиден. — Заведешь себе другую постельную игрушку.

— Ты никогда не был для меня постельной игрушкой, — Йен ещё не понимал, что Эвартс не верит уже ни одному его слову. — Я люблю тебя!

— Если бы ты хоть чуть-чуть любил меня, ты никогда не превратил бы меня в командную шлюху! — выкрикнул Крис. — Ты бы вступился за меня!

— Всё не так! — отчаянно принялся оправдаться Йен.

— Я тоже наделся, что всё не так. Что я нужен тебя, что нравлюсь тебе, — с горечью выронил Крис. — Но всё это оказалось ложью. Всё это было самообманом.

— Ты же сам знаешь, ты же сам чувствовал тогда, тем утром в Нью-Йорке, помнишь? — Йен пытался напомнить ему то утро, когда мы рассказали ему о «Fortvil» и о его особом запахе.

— Помню, — согласился Крис. — Но потом всё изменилось.

— Рэй, Кейн, покажите ему, — я понял, что Йен хочет, чтобы Крис увидел наши ожоги и понял, что пирокинетик всё же вступился за него.

Он внимательно наблюдал, как мы разматываем бинты. Йен взял его за руку.

— Видишь? — спросил он.

— Вижу, — ответил Крис. — Но я никогда не смогу им доверять. Я вообще никому не могу доверять.

— Даже мне? — горько спросил Йен.

— Ну, если только тебе, немного, — согласился Крис. — Но мне всё равно противно осознавать себя тем, во что вы меня превратили.

— О чем ты? — никто не понял, однако вопрос задал Нэйтан.

— Вы превратили меня в командную шлюху, — он опустил глаза.

— С чего ты взял? — удивился Вайсс.

— Я люблю только Йена. Заниматься сексом с тем, к кому не испытываешь любви, да даже банального влечения, могут только шлюхи. Ведь те чувства, они же не мои, они — ваши. Во всем виновата эмпатия, которой я не умею управлять, — объяснил нам всё Крис.

— Я обещаю, что никто из семьи больше никогда не воспользуется твоей эмпатией. Если подобное случится, я сам пристрелю того. Веришь? — серьезно спросил наш лидер.

— Верю, — поколебавшись, кивнул Крис.

— Ты останешься с нами? — Нэйтану было важно знать.