Глава первая - Клешня богомола (1/2)

Сосуд заворочался, просыпаясь. Неловко, растеряно, еще не совсем понимая, где он и как сюда попал, жучок выпутался из теплого, колючего одеяла, сел и завертел головой по сторонам. Под потолком, чуть позвякивая, покачивались гирлянды из разноцветных осколков, стены пестрели аляповатыми и яркими узорами, а местами и вовсе не были видны за самодельными картинами, натянутыми кусками некогда дорогостоящей обивки или портьер, на которых еще сохранился узор, или же неумело начертанными схемами каких-то коридоров, комнат и механизмов. Одно от другого при этом отличалось с трудом.

Пустышка, почувствовавший глухое смятение маленького брата, с приветственным жужжанием оторвался от разбора трав и помахал жучку ладонью. Тот настороженно обернулся на звук и, признав родича, чуть расслабился и уже спокойно осмотрелся по сторонам. Прислушиваясь к эмоциям собрата, Сосуд чуть растерялся. Нельзя было сказать, что малыш не чувствовал совершенно ничего, постаравшись, можно было уловить нотки удивления, интереса, растерянности и других чувств, практически неопределимых сейчас. Но все они были слабовыраженными, словно... задушенными - не эмоции - отголоски. Сам же ребенок смотрел на мир холодным и равнодушным взглядом, как будто... это было нормально.

Полый чуть растерялся. Может быть его способность вновь подводит? Или она просто не работает на других сосудов? Но еще вчера, Пустыш отчетливо слышал исходящую от крохи боль, усталость и отчаянную холодную решимость существа, готового дорого продать свою жизнь, удивление, узнавание, недоверие... Что же теперь пошло не так?

"Все хорошо," - обратился Сосуд к собрату. - "Ты уснул по дороге. Здесь безопасно".

Малыш медленно кивнул, не отрываясь от пристального изучения расписанной цветочками ширмы, делившей пещеру на своеобразные "комнаты".Перегородку Пустышка сделал сам, сколотив каркас из тонких деревянных реек, на которые натянул парусину, найденную на вокзале Города Слез. Ей там накрывали штабеля ящиков с грузами, чтобы те не пылились. "Это далеко?" - спросил жучок, поворачиваясь к старшему брату. - "От того озера?".

Пустотный склонил голову к плечу, вслушиваясь в эхо голоса, прозвучавшее в привычной тьме его существа - далекое, странное и уже многократно повторенное, но вместе с тем отчетливое. Голос малыша не был похож на искаженный крик Запечатанного Собрата или плач маленького зараженного сосуда из заброшенной крепости. Их голоса, пусть были искажены болью, звучали отчетливо и громко, младший брат же как будто говорил издалека.

"Ты был у храма Унн," - ответил Пустыш, прикинув расстояние. - "Мы где-то в дне пути в сторону Перепутья. А чуть ниже есть проход в Грибные Пустоши. Ты... ищешь что-то?".

Маленький сосуд кивнул и вновь начал оглядывать комнату, что-то пытаясь отыскать. Догадаться, что именно беспокоит гостя было просто, и Полый, поднявшись, снял с уголка ширмы красивый узорчатый плащ, напоминавший крылья серой мохнатой бабочки, и протянул нервному крохе.

"Держи," - ткань еще была немного влажной, но это не должно было доставить большого неудобства. Даже если плащик надеть прямо сейчас, он высохнет чрез час или два. - "Я его немного почистил. Твой гвоздь и амулеты лежат вон там” - Пустой указал на небольшой ящик рядом с гнездом, игравший роль и прикроватного столика, и табуретки, если нужно было. - “Я ничего не трогал".

Малыш взял плащ и несколько секунд смотрел на переливающуюся в ладошках ткань, собираясь с мыслями. Что-то зрело под круглой белой маской с изогнутыми раздваивающимися на концах рожками. Что-то... непонятное. Пустой, как ни старался, не мог уловить, что маленький брат ощущает, как будто тот намеренно отгородился стеной.

"Спасибо," - наконец прозвучало в тишине. - "Ты не был обязан".

"Пожалуйста, братик," - Пустышка добродушно зажужжал, радуясь, что сумел сделать гостю что-то приятное. - "Мне было не сложно".

Собрат вздрогнул, словно от удара, и резко вскинул на старшего лицо. Крылатого сразу же обожгло странным, незнакомым чувством, удивительно ярким на фоне былого равнодушия. Болезненное и жаркое, оно на мгновение вспыхнуло в черноте сознания малыша и тут же было задавлено усилием воли, как не было.

"Что-то не так?" - озабоченно спросил Пустыш, опускаясь перед гнездом на колени.

"Все хорошо," - поспешил отозваться маленький сосуд, не выдав своего недавнего состояния ни единым движением. - "Просто... Почему ты меня так называешь?"

Пустышка растерялся. Ему казалось, что такое обращение будет более чем уместно, тем более, собратья еще не успели представиться друг другу. Неужели именно обращение "брат" вызвало столь бурную реакцию? Стало очень неловко.

"Ну... мы оба сосуды... братья," - неуверенно отозвался Пустой, пытаясь скрыть робость за легким стрекотом крыл, - "и я подумал, что могу тебя назвать так... пока не знаю твоего имени".

"Имени?" - кроха, уже полностью успокоившийся, чуть повел рогатой головкой словно хотел склонить ее к плечу, но передумал в последний момент.

"Ну да," - Пустышка постепенно обретал уверенность. - "С его помощью другие жуки могут к тебе обратиться. Например, меня называют Пустышкой. Или Жужжкой. Можно сказать, что это мои имена. Но ты можешь придумать что-то свое, если хочешь".

Маленький сосуд растерянно промолчал. Сложно было сказать, что он чувствует и, тем более, думает по этому поводу. Молчание затягивалось, и пустотный уже начал беспокоиться, что чем-то обидел малыша или, что довольно смешно, тот попросту уснул посреди разговора. Но, прежде чем старший сосуд окончательно поддался панике, младший наконец нарушил молчание:

"Я не могу тебя вспомнить," - сказал он, чуть растягивая слова, будто пытаясь таким образом дать себе время подумать еще немного. - "Можешь назвать свой номер? Так будет легче..."

Сосуд пожал плечами. Пустыш сомневался, что это скажет маленькому брату что-то конкретное, но обращаться по номеру и впрямь было бы удобно, если у того до сих пор нет своего имени или хотя бы прозвища.

"Семнадцать, ноль, восемьдесят девять," - назвал Полый знакомые пять цифр, намертво впившиеся в память.

Собрат некоторое время выжидающе смотрел на Пустого в ожидании продолжения. Только через минуту тишины, маленький сосуд окончательно понял, что взрослый родич замолчал вовсе не потому, что забыл порядок цифр или сбился, и вот тогда уже кроха не смог сдержать удивления.

"Такой... короткий?" - жучок пристально вгляделся в лицо Пустышки, словно пытался таким образом поймать того на лжи.

"Должен быть длиннее?" - смеясь, поинтересовался Полый. - "Уж какой есть".

Малыш кивнул, то ли смиряясь с ситуацией, то ли отвечая на вопрос Пустышки. "А какой у тебя?" - в свою очередь поинтересовался Сосуд. - "Если тебе удобнее, я могу называть тебя по номеру".

Собрат чуть задумался, решая что-то, и покачал головой.

"Он слишком длинный," - пояснил он недоумевающему собеседнику. - "Ты не запомнишь сразу. Называй так, как тебе будет удобно, если это необходимо".

Пустыш, вместо ответа показал оттопыренный большой палец. Так действительно будет легче всего. В свое время еще безымянный Сосуд доверил окружавшим его жукам самим выбрать прозвище для маленькой жужжалки, что постоянно путалась под ногами. Пока что эта тактика ни разу не заставила его разочароваться.

"Ты знаешь, где врата в Город Слез?" - поинтересовался маленький брат, накидывая чуть влажный плащик на плечи.

"Да," - кивнул Пустышка, наблюдая, как кроха выбирается из гнезда и, нацепив тонкую перевязь с ячейками в которых поблескивали разноцветные кругляши амулетов, потянулся к небольшой холщовой сумочке, тихо позвякивавшей в такт движениям. - "Но они закрыты".

Сосуд хотел добавить, что есть и другие пути в Столицу, и, если брату туда нужно, он готов помочь тому добраться, но жучок не дал старшему такой возможности:

"У меня есть ключ," - сказал он, вешая сумочку на пояс. - "Проводи меня".

Не было понятно, просьба это или приказ. Слова малыша звучали холодно и чуть отрывисто, а по настроению не получалось понять ничего конкретного.

"Хорошо," - чуть растеряно кивнул пустотный. Он очень хотел помочь, но в какой-то момент испугался, что в этом своем желании уже стал слишком навязчив. Братишка был совершенно не похож ни на самого Пустышку, когда тот был маленьким, ни на погибшего в Сером Корне Спаркла. И это... сбивало с толку. - "Ты хочешь найти что-то?"

"Да," - коротко отозвался малыш с совершенно недетской серьезностью. - "Ответы".

Он прошел мимо замешкавшегося было взрослого сосуда и, тихо шурша моховой подстилкой, первым направился к выходу из пещеры. Ничего не понимающему Пустышу только и оставалось, что подхватить сумку и гвоздь, да направиться следом.

На пороге произошла небольшая заминка. Жучок, вознамерившийся было возглавить путешествие, замер и некоторое время задумчиво смотрел на крученый, покрытый острыми, как ножи, шипами, ежевичный корень, что перегораживал выход. Он обвел взглядом стены в поисках лестницы, ступеней или подъемника и только после этого повернулся к Пустышке. Кроха ни словом, ни делом не выдал своей растерянности, но Сосуд прекрасно понял немой вопрос: "А как выйти-то?".

Присев рядом на корточки Полый взял брата на плечи и, цепляясь когтями за неровные выступы стены, ловко выбрался из Убежища. И минуты не прошло, как братья вновь шли по извилистым коридорам Зеленой Тропы. "Ты ведь не умеешь взбираться по стенам?" - на всякий случай уточнил пустотный, указывая путь к Грибным Пустошам - именно через них пролегала самая короткая дорога к запечатанным вратам.

"Не у всех есть когти," - коротко и неохотно отозвался собрат, о чем-то глубоко задумавшись. Несмотря на разницу в росте, он почти не отставал от Пустышки, и казалось, вздумай старший чуть замедлиться, это уже ему придется догонять маленького Сосуда, а не наоборот.

"Нужно что-то придумать," - чуть озабочено поделился мыслью Полый. - "В Халлоунесте много мест, куда можно попасть только вскарабкавшись".

Собрат равнодушно пожал плечами и даже не повернул головы. Пустыш некоторое время не беспокоил его, заметив, что жучок не настроен на задушевные беседы. Это было... не то, чтобы обидно, скорее неловко. Пустой старался быть дружелюбным, но маленький сосуд совершенно этого не замечал, находясь в каком-то странном отстраненном состоянии. Кроха то ли вовсе почти не испытывал эмоций, то ли искусно подавлял их, и лишь в краткие моменты слабости проявлял привычные для других жуков чувства. Во все же остальное время... он просто двигался дальше к своей цели, не замечая ни мира вокруг, ни собственной боли или усталости.

"Не думать. Не надеяться..." - мысленно повторил про себя Полый, вспомнив те редкие случаи, когда он слышал голос Запечатанного Собрата. - "Он действительно такой? Или просто пытается?".

Очень хотелось рассказать малышу все то, что он успел узнать - про встречу с отцом и Лучезарность, про то, что Чистый Сосуд не существует и про план Бледного Черва, который обязательно всем поможет. Хотелось, но... сейчас Пустышка особенно четко понимал, что маленький брат ему не поверит, как в свое время не поверила Хорнет. У крылатого из аргументов были только его собственные слова и размытые обещания, похожие на отчаянную надежду ребенка, ждущего похвалы от родителей. У шагающего рядом сосуда был Зов, Предназначение и, возможно, какие-то знания, которых Пустыш был лишен из-за своего увечья. Может быть потом, когда собрат немного привыкнет к компании, с ним можно будет об этом поговорить... может быть.

На кроху Сосуда навела Хорнет. За полгода, прошедшие с момента первой встречи и разговора, они периодически виделись, пусть посторонний и не назвал бы этих жуков друзьями. Паучиха, резкая, грубая и колючая, внезапно появлялась, иногда даже вламываясь в Убежище, чтобы потом также внезапно исчезнуть, зачастую даже не попрощавшись. Иногда они беседовали. Иногда воительница приносила Пустышу шелк, блестящие камни, иглы, крупные заклепки в виде восьмиглазых ликов, или панцири небольших, но жутких тварей из Глубинного Гнезда. Из них, если подойти к делу с фантазией, получались красивые поделки, на которые охотно менялись жуки Грязьмута или некоторые знакомые Полому отшельники: посуда, ножи, самодельные зеркальца или раковины фонарей. Иногда паучиха объясняла, как работают те или иные приспособления и ловушки, которые она мастерила из игл, шипов, клея, липкой паутины и металлических струн, рассказывала о различных обитателях подземья и о том, как с ними нужно себя вести. Но такое хорошее настроение у воительницы бывало редко. Чаще она просто наблюдала за повседневными делами Сосуда, не вступая в разговор. В такие дни Полый старался не донимать Хорнет больше, чем требовала простая вежливость. Реже, гораздо реже, когда Хорнет было особенно плохо или, наоборот, ее посещало особенно задумчивое настроение, паучиха натягивала шелк на свою смертоносную иглу, и начинала наигрывать едва слышимую переливчатую мелодию, смутно знакомую, но в то же время чужую. Тогда Сосуд, чем бы ни занимался ранее, замирал и, как завороженный, вслушивался в ноты, боясь потревожить музыканта. Бывало, пусть и нечасто, они пересекались во время патрулей, когда никто специально не искал встречи. Тогда охотница вовсе могла не обратить на пустотного внимания, спеша по своим делам. Тот не обижался.

Так было и в этот раз. Пустой случайно наткнулся на воительницу по пути к старой станции рогачей. Раненая и уставшая, она не стала отказываться от помощи и лечения, а вместе с тем сообщила Сосуду просто потрясающую, по его мнению, новость. Появился еще один сосуд - первый за полгода, не зараженный, осознающий себя и, что особенно потрясло Пустышку, прошедший сумасшедшую проверку паучихи. Окрыленный таким известием, пустотный, едва залечив раны охотницы, помчался искать брата, благо, до места их стычки с Хорнет было совсем недалеко.

Пустыш, отвлекшись от воспоминаний, искоса посмотрел на целеустремленного малыша и негромко вздохнул. Сложно было признаться себе, но он представлял первую встречу с собратом несколько иначе. Не то, чтобы у Сосуда был какой-то конкретный сценарий, просто ему казалось, что второй полый должен быть чуть более... живым, похожим на других жуков. Это не умаляло радости Пустого от встречи с маленьким братом, однако лишний раз заставляло думать о собственных недостатках, которые, к сожалению, не ограничивались одной лишь трещиной. Путь до знакомой пещеры, заполненной грибной кислотой, занял чуть больше трех суток. Можно было бы добраться гораздо быстрее по богомольим тропам или, срезав дорогу через Гулкую Расселину с ее узкими дорожками над наполненной спорами пропастью, но Пустышка выбрал тот путь, по которому сумеет пройти маленький брат. Тот совсем не возражал, когда старший брал его на плечи, пусть и предпочитал идти самостоятельно, но после очередного такого случая, Сосуд уловил от своего спутника даже не эмоцию, а ее тень. Это было то самое чувство неловкости пополам с задумчивостью, которое посещает каждого жука, вынужденного принимать помощь в деле, которое стоило бы делать самостоятельно. Постоянно ездить на повзрослевшем брате маленький сосуд не мог, Пустой это прекрасно понимал и старался выбирать нормальные жучиные тропы, а заодно думать, как помочь собрату. Страшно было представить, что будет, если жучок провалится в какую-нибудь яму и, не имея ни когтей, ни клешней, ни роющих лап, не сможет оттуда выбраться.

"Снова кислота..." - впервые за долгое время высказал свои мысли спутник, остановившись на краю платформы, от которой когда-то давно начинался мост к воротам.

Он скользнул задумчивым взглядом по осклизлым стенам, из которых торчали почерневшие трубчатые отростки изъеденной едкими парами грибницы. Перебираться, цепляясь за трубчатые корни, технически, было возможно. Однако даже Пустыш, обладающий и мощными когтями, и опытом, не рискнул бы совершить такое путешествие без веской причины. У малыша, к счастью, этот способ тоже не вызвал вдохновения.

"Ты был на той стороне?" - спросил жучок, оборачиваясь на собрата. "Да," - кивнул Сосуд, радуясь даже такому разговору. - "Только тогда я умел летать. Сейчас придется искать другую переправу".

Кроха кивнул и снова повернулся к воротам, пытаясь отыскать решение задачки.

"Наверху есть что-то," - спустя минуту, указал он пальцем, куда-то под потолок.

Там, щерясь неровными сколами, повисли на кривых корнях остатки древних платформ. Сейчас уже нельзя было понять, чем они были раньше - еще одним мостом, вторым ярусом подземелья, витиеватым балконом или какими-то массивными украшениями - однако, если вскарабкаться по стене, перепрыгнуть на нависший над жуками кусок породы и, протиснувшись через низкий и узкий лаз, миновать колючки и обломки несущей конструкции, то можно было перескочить на еще один, подобный кусок камня и таким способом перебраться сначала на металлическую площадку посреди пещеры, а потом к воротам в город.

"Вдвоем не пролезем," - покачал головой Пустышка.

Ему все больше хотелось рассказать о потайном проходе в глубине Грибных Пустошей. Пройти в Город Слез через Стоки было бы гораздо быстрее, проще и безопаснее, чем пытаться пересечь яму с кислотой. Вот только... вряд ли богомолы будут в восторге, если пустоглазый палюс поведет через их земли чужака. Страшно было представить, как отреагируют стражи, если он без разрешения поведет другой сосуд мимо деревни. Разве что....

В голову Пустышу пришла идея. Во-первых, он действительно мог попросить богомолов дать брату право прохода. Никто не посчитает это дерзостью и не поставит ученику в упрек, даже если в результате ответят отказом, пожалуй, даже похвалят... впрочем вряд ли, послушание пустоглазого никого не удивит. Во-вторых же, в деревне можно было найти одну вещицу, что заметно облегчила бы братишке жизнь.

"Братик, у меня есть одна идея," - поделился Пустыш с маленьким спутником, что, чуть резковато обернулся на обращение. - "Только мне нужно кое-куда сходить. Подожди меня здесь, хорошо?"

Собрат, помедлив, кивнул и тут же сел прямо на пол, собираясь, очевидно, отдохнуть, раз делать более нечего.

Пустышка, махнув на прощанье ладонью, побежал сразу к богомолам. От врат до деревни было всего ничего - полдня быстрого бега, если идти по основной дороге, и чуть больше часа, если воспользоваться воздушными тропами и тайными ходами. Спускаясь по сложной системе канатов, что вилась по стене гигантского колодца между журчащих потоков кислоты, Полый в который раз добрым словом помянул находчивых воинов и разведчиков прошлого. Благодаря им, не нужно было часами пробираться сквозь кишащие порождениями грибницы заросли. Несколько раз по пути встречались небольшие группы воителей, что поднимались наверх или возвращались из патруля. Богомолы не обращали на пустотного палюса никакого внимания, только знакомые скупо приветствовали его кивком или кратким жестом. Разговаривать на воздушных тропах без необходимости было нельзя.

Без проблем добравшись до цели и миновав ворота, Сосуд сразу поспешил на склад. Именно там почти год назад он брал инструменты для обустройства Убежища, да и позже периодически забегал за необходимыми в быту вещами. Полый был неприхотлив, ему редко требовалось что-то особенное, а потому суровый и строгий ветеран Икар, давно оставивший воинскую службу и теперь заведовавший складом, охотно выдавал без меры самостоятельному ученику все, что тому было нужно и, иногда даже сверх того.

Воинский склад - целая пещера, где хранилось снаряжение, оружие, пайки, лекарства, зелья и все остальное, что могло понадобиться богомолам во время рейдов в глубь королевства или на таинственные Глубинные Тропы. Вход в нее был защищен не хуже, чем двери во внутренние покои Палестры, и только мастер-кладовщик, его помощники, да командиры с Лордами имели право беспрепятственно входить внутрь и проводить с собой кого бы то ни было еще. Остальным приходилось ждать выдачи снаряжения в небольшом холле, освещенном тусклыми светомушиными фонарями, подвешенными к потолку в плетеных сетках и отгороженном от основной пещеры длинным столом да раздвижными створками ворот. Когда Пустыш переступил порог, Икар как раз выдавал снаряжение группе охотников, так что в пещерке было жучно, шумно и довольно суетно. Богомолы, перебрасываясь колкостями, по цепочке передавали друг другу перевязанные веревками тюки, когда управляющий, сверяясь с длинным списком, что-то считал, отмечал и то и дело отправлял помощников куда-то себе за спину, чтобы принести тот или иной набор.

Старясь не мешать и не путаться под ногами, Сосуд по стеночке скользнул в уголок и приготовился терпеливо ждать, пока суматоха уляжется. Охотники уже заканчивали и, вскидывая рюкзаки на спины, покидали склад, так что совсем скоро, минут через двадцать или чуть более, старый богомол отложил папирусный свиток и обратил внимание на притихшего ученика.

- Ну привет, Пустышка, - сварливо поздоровался он с гостем. - Проходи давай, нечего к стенке липнуть, она и без того не очень чистая. Зачем явился?

Не обращая внимания на демонстративную грубость старика, это было скорее манерой общения, чем его взглядом на жизнь, пустотный подошел ближе и, быстро сменяя жесты беззвучного языка, высказал свою просьбу:

"Можно мне получить Клешню богомола?"

Собеседник удивился. Клешня богомола, названная так из-за сходства с богомольей кистью, представляла собой нехитрую конструкцию из зазубренного крюка, шарнира, широкого кожаного браслета и недлинной, но прочной веревки на катушке. Ее можно было легко закрепить на запястье обычного жука, что позволяло тому, даже не имея мощных когтей или присосок, достаточно ловко карабкаться по стенам. В деревне такими пользовались травники, лекари и алхимики. Из-за своей работы, они часто стачивали свои родные клешни, чтобы увеличить чувствительность пальцев, и сразу теряли свое природное оружие и способ передвигаться по отвесным стенам пещер. Некоторые умельцы из охотников также приделывали к "клешням" лебедку, чтобы, используя механизм как крюк-кошку, работать на высоте, под потолком, как ткачи. Кто-то научился усиливать с их помощью собственные клешни, кто-то придумал свое применение, так что, несмотря на видимую бесполезность, устройство пользовалось спросом.

- Внезапно, - подивился кладовщик, бросая быстрый взгляд на руки Палюса. - С чего такое решение?

Он, несомненно, отметил, что когти Пустого, позволявшие карабкаться по стенам наравне с богомольими-разведчиками, в полном порядке, а значит и дополнительное приспособление ему без надобности, так что вопрос был оправданным. Стоило назвать достойную причину, либо... сказать правду. Или полуправду.

"Мне ее хвалили," - с готовностью отозвался Полый. У него было время для того, чтобы придумать достаточно правдоподобную отговорку. - "Говорили, что она сильно расширяет возможности, если уметь ей пользоваться. Хочу проверить".

По большому счету, Пустышка даже не соврал. Ему действительно много рассказывали о том, как можно сильно облегчить себе жизнь во время путешествия по катакомбам, в том числе и с помощью клешни. И Сосуд правда хотел проверить, может ли это устройство помочь одному маленькому пустотному жучку во время странствий.

Икар чуть самодовольно хмыкнул, принимая объяснение. Не забыл, шельмец, как несколько циклов назад Пустой сам отказался от клешен, ссылаясь на свои когти.

- Дозрел, значит. Долго же до тебя доходило, Палюс. Жди здесь.

Богомол скрылся в глубине пещеры, где в золотистом полумраке, подсвеченном запертыми в колбах люцифериновыми спорами, можно было разглядеть силуэты высоких, уходящих под самый потолок, стеллажей. Было очень любопытно посмотреть, что же хранится в глухих ящиках из мореной грибной ножки и окованных медью сундуках с хитрыми замочками, а еще интереснее - узнать, что лежит еще дальше, за первым рядом многоэтажных полок. Было слышно, как Икар возится в полумраке, перебирая что-то твердое, что костянисто постукивало, вторя движениям старика. Наконец, богомол вернулся к своему гостю и положил перед ним пару завернутых в холстину клешен. Выглядели они несколько потертыми, на самих зубцах можно было заметить небольшие царапины, а кожа на ремнях кое-где потеряла свой первоначальный цвет, но, как и подаренный Наставницей гвоздь-глефаар, они прекрасно сохранились и не утратили своих функций.

- Руку давай, - приказал богомол, хватая Пустого за запястье. — Значит смотри. Прикладываешь к кисти и затягиваешь ремень на запястье и локте, - он затянул ремни на руке Сосуда и начал показывать, как работает агрегат, сопровождая это комментариями. - Когда клешня раскрыта, она должна ложиться в ладонь. Обязательно проверь стопор, чтобы крюк не болтался, как сопля. Вот катушка - всегда следи, чтоб она стояла на предохранителе, а то сорваться можешь. Манжета должна плотно обхватывать руку и не болтаться, а то натрет хитин так, что замучаешься с припарками. Со второй рукой также. Все понятно?

Сосуд кивнул и, благодарно зажужжав, убрал второй манжет в сумку. В Палестре учеников-первогодок учили обращаться с клешней, пусть дети, гордые своей принадлежностью к "высшей расе", считали ее бесполезной. И сейчас Пустыш радовался, что не пропускал наставления учителей мимо ушей. Пусть ему самому такая штука тоже без надобности, но для маленького брата она станет настоящим спасением. Главное, научить жучка ей пользоваться.

Покинув склад, Полый немного помедлил, раздумывая, куда податься дальше. Идти со своей просьбой к Наставнице или к кому-то из старших Лордов он не хотел. Почему-то пустотный опасался рассказывать Младшей о появившемся брате. Еще свежи были воспоминания о нагоняе, который богомолка устроила своему ученику за более чем недельное опоздание к тренировке. Тогда Сосуд в первый и, как он надеялся, единственный раз за свое обучение, получил розг. Возможно, обошлось бы и без этого если бы Пустышка рассказал все как было на самом деле, но он попросту побоялся рассказать богомолам про Хорнет. В результате, история выглядела так, будто Пустой заметил собрата и, пытаясь того догнать, заплутал в лабиринтах под Воющими Хребтами.

Наставница была в ярости. И непонятно было злится она из-за безалаберности своего палюса, что так глупо подверг себя опасности, или из-за страха потерять ученика, если подобное повторится. Будет очень печально, если богомолка свяжет появление маленького брата с тем неприятным случаем и, например, решит запереть Пустышку в Палестре. В прошлый раз от этого уберегла только угроза скорого духовного срыва. Впрочем, их не было с тех пор, как Сосуд поселился на Тропе, и Сестра Битвы подумает, что ученик уже перерос проблему и может вернуться к остальным. От размышлений Пустышку отвлек окрик пары богомолов-носильщиков, на пути которых тот застыл задумчивым изваянием. Посторонившись, Полый проводил их взглядом и поспешил к воздушным дорогам, что уводили под свод пещеры. Для начала стоит обратиться к тому, кто отвечает за внешние патрули и отряды собирателей. В конце концов, он не собирался вести брата в саму деревню, разве что в этом возникнет острая необходимость, сосудам будет достаточно разрешения на проход по Пустошам. Иначе можно не только попасть в неприятности с патрульными, но и получить нагоняй за то, что попытался скрыть чужака. А то, что о братишке очень скоро доложат командирам, если уже не сделали это, можно было не сомневаться.

Чтобы добраться до цели, пришлось взобраться на верхний ярус пещеры. Именно там, примостившись на стене, подобно улью, располагался небольшой дом с балконом и непривычно для деревни широкими окнами, в них без труда пролез бы даже крупный жук. Богомолы, особенно отроки, делали это с завидной частотой, далеко не всегда утруждая себя поиском дверей. Место это со сложным названием "координационный центр" было средоточием жизни верхней деревни. Именно отсюда воины, разведчики, патрульные, охотники и искатели получали приказы и информацию по заданиям, сюда же с помощью вестников направляли отчеты. Здесь с завидной регулярностью можно было застать Старшую или Среднюю Сестер Битвы, именно они чаще всего занимались делами армии и разведки. Однако чаще здесь можно было застать Гундосого Телема - с недавних пор ставшего главой разведывательного корпуса или Лавагета Амфитриона - второго после Лордов богомола деревни. Чтобы обратиться к кому-то из них без серьезной причины, нужно было обладать недюжинной наглостью, впрочем, выбора особо не было.

Когда Пустыш взобрался на балкон, откуда открывался отличный вид на плац и ворота, в командном центре было на удивление пусто. Внутри не чувствовалось чьего-либо присутствия и, робко заглянувший в дверной проем Полый увидел, что комната, просторная и светлая, но почти полностью занятая большим круглым столом, заваленным картами и грамотами, пустует. Сосуд замер в глубокой задумчивости. Почему-то ему казалось, что здесь всегда должен быть кто-то из ответственных богомолов, или хотя бы их помощники или парочка вестовых, к которым можно обратиться. Сейчас же, оказавшись на пороге пустующего кабинета, пустотный растерялся, не зная, где искать тех, кто мог бы ему помочь. Да, можно было договориться со стражей, чтобы их с братишкой пропустили. Обычно патрульные сквозь клешни смотрели на подобные вещи, если чужак не вредил, был под присмотром и не приближался к деревне. Но это могло сработать раз или два, потом же Пустышке, а то и маленькому сосуду начнут задавать вопросы. И хорошо еще, если просто вопросы. Собрат же, определенно, не останется в Городе Слез навсегда, а будет часто мелькать рядом, ведь дорога через стоки все еще самая удобная после вокзального лифта запечатанного Огримом.

- Если ты ищешь Наставницу, то она находится внизу, Палюс, - прозвучал над головой чуть насмешливый с хрипотцой голос. - Или ты здесь по мою душу?

Пустышка вздрогнул и запрокинул голову. Прямо над входом на небольшом карнизе сидел богомол, крупный и крепкий с пронзительным взглядом бывалого воина. Пустой его знал, насколько это было возможно. Именно этот воитель в свое время не дал стражам растерзать маленького хромого жука на границе Пустошей, а чуть позже пропустил наивного чужака к Лордам, выделив тому проводника. Именно он, как позже узнал жужжащий сосуд, стоял по правую руку от Старшей Сестры Битвы и пользовался благоговейным уважением солдат. И, признаться, именно его Пустыш надеялся здесь не застать, ибо обращаться к Лавагету Амфитриону с пустяковой и праздной просьбой казалось ему совершенно неправильным.

Оправившись от испуга, не так уж часто живым жукам удавалось спрятаться от эмпатического чутья пустотного, Сосуд поклонился, приветствуя воителя.

- И ты радуйся, Пустышка, - благодушно кивнул командор, соскакивая с уступа. - Тебя послали с вестью? Или ты хочешь о чем-то рассказать?