Глава пятая - Ложь (1/2)

Полый приподнялся на цыпочки и, слегка поднатужившись, максимально бережно положил три аккуратно сложенных и свежевыглаженных покрывала на вершину стопки. Она была такой высокой, что крохе пришлось взобраться на стоящий рядом ящик с бытовой мелочью, и то нужно было постараться, чтобы положить белье на место. За стенкой домика, оборудованного под склад, что-то неразборчиво напевала Сериз, изредка прерываясь, чтобы перекинуться парой слов с Визарией и Альфисом, которые, как и Жужжка помогали ей разбирать белье после стирки. Огромные полотна из домотканой грубой ткани, которыми гусенички застилали свои гнезда, самодельные скатерти, расшитые нехитрыми, местами кривоватыми орнаментами, грубые полотенца, каждое из которых кроха мог использовать в качестве покрывала или плаща, и многое другое сначала замачивалось в щелоке и мыльном корне после чего тщательно застирывалось усилиями нескольких ответственных гусениц. Воду, холодную и чистую, брали из глубокого колодца в глубине гнездовища. Ее заливали в огромный, похожий на панцирь очень массивного жука медный чан, под которым почти никогда не гас огонек, особенно в прачечные и банные дни. Отстиранные полотна потом прополаскивались в трех водах - сначала в горячей, а потом, если результат стирки был удовлетворителен, еще дважды - в холодной. Чистые покрывала тщательно отжимались, на что зачастую требовалось усилия сразу двух гусениц, и вывешивались на просушку, как разновеликие серые и бурые знамена во время праздника.

Однако на этом работа также не заканчивалась. Через день или два, когда "флаги" высыхали, их нужно было снять, погладить с помощью тяжеленных чугунных утюгов, внутрь которых насыпались пышущие жаром уголья, и, аккуратно сложив, отправить на хранение на склад. Оттуда их уже мог взять любой, кому могла потребоваться простыня или скатерть, или что угодно еще.

Во всем этом, и не только, кроха принимал посильное участие. Пусть жучок не мог, как остальные гусеницы, ворочать напитавшуюся водой и щелоком тканную массу в бадьях, или с силой отжимать чистое полотно, для него быстро находили мелкую работу. Например, подержать свободный конец простыни, чтобы он не волочился по земле, отнести, точнее отволочь корзинку с мыльным корнем к очередной группке прачек, помочь замешать раствор или следить за огнем под большим чаном. Последнее, разумеется, с соблюдением всех правил безопасности и в присутствии как минимум еще одной ответственной гусеницы. Все остальное время от него требовалось не лезть под лапу и постараться не опрокинуть на себя ничего тяжелого или горячего. С такими пожеланиями справляться было довольно легко, пусть и слегка обидно. Вот и сейчас, Пустой, вернувшись со склада, как послушный детеныш сел на специально поставленный для него ящичек с подушечкой и пододвинул к себе листик с незаконченным рисунком. Было немного скучно. Сериз с родственниками по третьему кругу обсуждали давно перетертые новости, пытаясь найти или выдумать новую грань в давно уже известных событиях. Разумеется, самой большой новостью последних дней стало фееричное возвращение Жужжки домой. Это случилось на пятые сутки его безвестного отсутствия, кроха и представить не мог, что путешествие займет так много времени. Сериз к тому моменту уже не находила себе места от беспокойства и рвалась на поиски маленького брата, отчего остальные гусеницы уже не знали, как ее отговорить. Когда же на пороге Гнездовища появился Огрим, как оказалось звали жука-рыцаря, с перебинтованным жучком на плече, гусеничка не знала, что ей делать: затискать вернувшегося кроху до смерти, плакать от счастья или падать в обморок от... того, в каком состоянии маленький брат вернулся домой.

Попрощавшись с витязем, Сериз, как самая стойкая, тут же подхватила жучка поперек тела и уволокла в глубину Гнездовища, где, не обращая внимания на немые протесты пациента, тщательно осмотрела его. Общая побитость Жужжки безумно расстроила и возмутила гусеничку, которая не могла найти достаточного оправдания для жука, поднявшего руку на беспомощного малыша. Однако, убедившись, что серьезных ран у Сосуда нет, она тут же конфисковала пропитанные нечистотами плащ и сумку, а самого жучка отправила мыться. Точнее... на протяжении нескольких часов старательно отмывала самостоятельно, истратив огромное количество воды и мыльного корня, но так и не добившись удовлетворительного результата. По крайней мере, ей так казалось.

Полый уже к середине экзекуции смирился со своим положением и уже не пытался убедить Сериз, что неприятный запах ей скорее всего мерещится. Однако неприятности на этом не закончились. Уже вечером, когда прошел первый ажиотаж после фееричного возвращения крохи, и они с гусеничкой как обычно сидели на полу в гнезде, рисовали картинки и неспешно перебрасывались записками. Сериз попросила рассказать, что именно произошло, и почему Жужжка не возвращался домой так долго. Пустой же, не умея врать, честно выложил все детали своего путешествия, от встречи с жучихой в алом плаще, до побега из стеклянной темницы загадочного и пугающего Коллекционера. Дикий ужас, которым пахнуло от Сериз, читавшей его рассказ, недвусмысленно подсказал жучку, что в следующее путешествие он отправится очень и очень нескоро. Гусеница наотрез отказалась выпускать детеныша из Гнездовища без сопровождения взрослых, а первые несколько дней, подобно перепуганной наседке, не отпускала кроху от себя ни на шаг. Уже позже он узнал, что Сериз беспокоилась, что Сосуд самовольно сбежит на Перепутье или куда-нибудь еще. Однако, идея хоть и отложилась в сознании, так и не была реализована.

Полый чувствовал абсолютно иррациональный страх, который гусеничка испытывала от одной только мысли, что с ним, ничтожной и беспомощной букашкой, случится что-то нехорошее. Это было приятно и немного неловко, будто он невольно сделал что-то нехорошее или неправильное. Хотелось как-то облегчить сестрице жизнь. Посему, в один из их совместных вечеров, когда рядом не было других жителей гнездовища, Пустой пообещал большой сестре, что не будет уходить далеко без сопровождения взрослых жуков или без разрешения оных. По крайней мере, пока он не научится защищать себя.

Они оба понимали, что это обещание - лишь временное решение. Сериз знала, что у Жужжки есть какая-то таинственная и малопонятная цель, ключ к которой спрятан где-то в переходах умирающего королевства, и когда-нибудь ему придется нарушить данное слово. Но пока это обещание подарило гусеничке какое-никакое спокойствие.

Жучок быстро оправился от своих ран и скоро начал пытаться помогать гусеницам с домашними делами. Из-за малого роста и невеликой силы, он мало что мог сделать, так что, в основном, Сосуду поручали разную мелочь: отнести, подержать, постоять рядом, подать какую-нибудь мелочь или передать записку на другой конец селения. Когда для крохи не находилось вообще никакой работы, он уходил в пустующую часть гнездовья и упражнялся с трофейным гвоздем. В основном эти тренировки сводились к тому, что Сосуд пробовал ровно держать оружие, не заваливаясь на бок или спину. Признаться, у него начинало получаться. Иногда в гости заглядывал Огрим - громогласный и добродушный. О его визитах становилось известно еще до того, как рыцарь появлялся на пороге пещеры, и большая часть гусениц тут же спешила укрыться в своих гнездах. Ядреная смесь из удушливого аромата канализационных стоков и собственного запаха витязя не могли оставить равнодушным ни один нос, посему встречать его оставались только самые стойкие... и общительные гусеницы. Великан охотно брал Полого на прогулки по перепутью и Городу Слез, против которых даже Сериз ничего не могла возразить. Рыцарь много рассказывал о королевстве, дворе, рыцарях и короле с королевой. И пусть это были, в основном, личные истории, более похожие на байки или сказки, подернутые золотистой дымкой ностальгии — это были те самые крупицы информации, которые постепенно складывали представление крохи о мире, что когда-то существовал. Не забывал Огрим и о тренировках, желание сделать из крохи рыцаря не давало рогатому жуку покоя, а потому почти каждый поход завершался уроком боевого мастерства.

Настоящими гвоздями во время таких уроков они не пользовались. Малыш еще не мог как следует удержать свое трофейное оружие, а Огриму гвоздь с успехом заменяли клешни. Однако пара наскоро оструганных палок, а то и подобранных тут же веток с успехом играли роль тренировочного оружия. Сам Сосуд оценивал свои успехи как очень средние. Длинные когти мешали ему как следует обхватить рукоять своего импровизированного гвоздя, из-за чего тот норовил вывернуться из пальцев после мало-мальски сильного удара, да и попасть по панцирю рыцаря получалось, в основном, когда тот сам позволял это сделать. Однако великан неизменно хвалил своего ученика за усердие и успехи, не забывая, правда, указывать на ошибки. К сожалению, рыцарь приходил не так часто, как того хотелось бы Пустому. Его долг стража не позволял рогатому надолго покидать стоки, и большую часть времени Сосуд оставался с гусеницами. Единственным местом, куда Сериз соглашалась отпустить своего Жужжку помимо прогулок с Огримом, был Грязьмут. Однако даже до колодца, ведущего к угасающему городку у подножия Кристаллического Пика Пустому не позволялось идти в одиночестве. Ни то, что дорога к городу была прямой и известной им всем, ни заброшенность коридоров и относительно малая вероятность встретить там хоть кого-нибудь живого или даже не живого не успокаивало старшую сестру и она настаивала на сопровождении. Сейчас, дожидаясь, когда гусенички закончат с глажкой, Сосуд отчасти надеялся уговорить Сериз отпустить его наверх. Возможно даже позволить дойти туда самостоятельно. В конце-концов, прошло столько времени, он уже не тот маленький детеныш с обломанными когтями и может за себя постоять. Когти и правда отросли обратно, оставив на память о происшествии только немного неровную кромку, которая быстро стачивалась, принимая привычную слегка изогнутую форму. Да и сам Жужжка подрос, став на несколько сантиметров выше, так что трофейный гвоздь, если его носить в петлице за спиной, лишь чуть-чуть царапал землю при ходьбе. Однако будет ли это достойным аргументом для гусеницы - хороший вопрос, ответ на который жучок собирался получить уже сегодня.

Ждать пришлось долго. Еще много раз кроха отрывался от рисования, чтобы сбегать на склад с очередной стопкой отглаженных тканей. Для того чтобы уложить их к остальным, уже приходилось делать лестницу из нескольких ящиков. Пару раз его посылали за новой порцией угольев, которые малыш приносил в объемном жестяном ведерке с решетчатой крышкой. Гусенички неспешно беседовали, изредка отвлекаясь на жучка, чтобы посмотреть на неуклюжие, но старательные рисунки своего маленького помощника. Только через несколько часов последние полотнища были аккуратно свернуты и уложены в ровные стопочки, поднимающиеся почти к самому потолку складского кокона, а самодельная шаткая лестница-башня из ящиков, которую Сосуд возводил на протяжении всего этого времени, с причитаниями разобрана на составные элементы.— Не стоило лазить по ящикам, — беззлобно ворчала Сериз, вперевалочку направляясь в сторону своего гнезда. — Ты мог упасть и свернуть шею.

Малыш развел руками и виновато зажужжал, пытаясь всем своим видом показать, как он сожалеет, что опять заставил свою подругу волноваться. Особых угрызений совести он, впрочем, не испытывал. В конце-концов, он же все-таки не покалечился. И даже не упал ни разу. Как ему еще было достать до вершины стопки самостоятельно? Не сваливать же простыни одной кучей, их ведь погладили.

— Не прикидывайся, ты мог взлететь, - продолжала возмущаться гусеничка, на что Полый вновь виновато развел руками.

Он действительно мог попробовать, скорее всего, у него бы даже вышло подняться в воздух, благо, что гнездо-склад - не такая высота, с которой больно падать. Однако в последние дни кроха начинал замечать, что ему становится несколько сложнее держаться в воздухе, а крылья устают гораздо быстрее, чем раньше. Было ли это вызвано событиями в Городе Слез или какими иными причинами, жучок не знал, но теперь он пользовался крыльями гораздо реже и с куда большей осторожностью.

— В любом случае, — Сериз постепенно успокаивалась, начинала понимать, что раздувает крыльня из мстекрыла, — в следующий раз просто попроси кого-нибудь помочь. Хорошо?

Кроха кивнул. На такие риторические вопросы всегда лучше было отвечать согласием, чтобы не продолжать бессмысленный спор ни о чем. Оба они это понимали, однако подобные вопросы вместе с однотипными кивками стали своеобразным ритуалом, который дарил успокоение всем участникам разговора.

"Я люблю тебя и боюсь, что с тобой что-то случится," — словно говорила Сериз этой своей просьбой.

"Я знаю и постараюсь, чтобы все было в порядке, потому что люблю тебя тоже" — отвечал жучок своим кивком, и обоих это успокаивало до поры до времени.

— Ладно, — весело курлыкнула гусеничка, устраиваясь на пороге своего гнезда. — В любом случае, в ближайшее время ничего трудного нам с тобой не предстоит. Как проходят твои тренировки? Огрим уже показал тебе какие-нибудь секретные приемчики, о которых ты не хочешь рассказывать?

Сериз комично свела бровки к переносице и нанесла по воздуху несколько быстрых ударов короткими лапками. Жучок негромко зажужжал, смеясь, после чего сначала сжал руку в кулак, оставив оттопыренным только большой палец и почти сразу после этого покачал раскрытой ладонью перед собой, будто изображая волны или качающийся на воде лист.

— Хорошо, но сомневаешься? Или не уверен, что показал? — уточнила большая сестра, складывая лапки на животе.

Полый кивнул, показывая, что подруга оба раза оказалась права, после чего забрался ей на хвост, уютно устроившись в складках шкурки. Сериз не могла не знать о его успехах в фехтовании. Считай каждый вечер жучок отрабатывал классическую "пятерку" ударов на самодельном чучелке, сотворенном из старого, набитого соломой мешка, подвешенного на веревке. Отрабатывал, разумеется, с помощью простой палки, которые с удивительным постоянством ломались или терялись, вынуждая кроху искать себе новый тренировочный гвоздь.

Некоторое время молчали, просто наслаждаясь ничегонеделанием, ставшим во время общей стирки редким, а от того желанным удовольствием. Сериз извлекла откуда-то плетеную корзинку с нитками и принялась за вязание, которым недавно увлеклась. Пока что результат ее трудов больше всего напоминал неровный комочек из лохматых узелков, однако гусеничка не сдавалась и все еще верила, что в результате получится... хотя бы шарфик. Некоторое время Сосуд наблюдал за тем, как подруга старательно и неловко выплетает разноразмерные лохматые петельки, складывающиеся в нечто среднее между полотном и бреднем для ловли светомух, после чего осторожно, чтобы не поранить, потыкал старшую сестру в бок.

Та подняла взгляд, и кроха тут же передал ей заранее заготовленную записку. Он уже привык почти всегда таскать с собой небольшой запас чистых листов и пару карандашей, и некоторые расхожие фразы были заготовлены заранее.

"Можно мне в Грязьмут?" — гласила записка, и Сериз, прочитав ее, слегка нахмурилась, явно не слишком довольная вопросом.

— К Миле с сестренками? — спросила гусеничка, откладывая рукоделие в сторону. — Сейчас уже довольно поздно, они наверняка спят. Я провожу тебя к колодцу завтра, если ты хочешь.

С Милой и ее семейством гусеничка познакомилась в первый раз, когда Полый уговорил ее отпустить его в город. Маленькие жучишки были в восторге от большой, мягкой и добродушной гусеницы, которая была совершенно не против, что по ней ползает сразу штук пять малышей. Со старшей из сестер же они довольно быстро нашли общий язык, пусть крохе поначалу пришлось поработать переводчиком. Ровно до того момента как Сериз сама решила взять в лапы карандаш. Жучок не знал, какие слова тогда подобрала Мила, но после беседы с жучихой гусеница все-таки согласилась не сопровождать его в самом Грязьмуте.

"Я могу дойти сам," — написал жучок на очередном обрывке листа, и, заметив, как раздувается гусеничка, уже догадывался, каков будет ответ.

— Нет, не можешь, — возразила подруга, стараясь, чтобы ее голос звучал сурово, а не как обычно. — На тебя могут напасть по пути к колодцу.

"На Перепутье пусто," — жучок не собирался сдаваться так просто и уже выводил заранее заготовленные аргументы. — "Я почувствую приближение любого жука раньше, чем он меня увидит".

— В том мокром городе тебе это не помогло, — Сериз сложила лапки на груди.

Полый не стал писать, что если бы не почуял охотницу тогда, у фонтана, то точно не смог бы уклониться от ее первого удара, и этого разговора бы не было.

"В столице было много оболочек, а я устал. Здесь мне ничего не помешает. Я буду осторожен" — передал он гусенице очередную записку.

— Почему ты не можешь быть осторожным в моей компании? — немного раздраженно спросила Сериз, которой все меньше и меньше нравился этот разговор. — Вот, если на тебя нападут, когда ты будешь один, что ты будешь делать?

"Убегу или спрячусь," — не задумываясь, ответил малыш. — "Там много укромных мест, куда не пролезет никто, кроме меня".

— Зато, если с тобой буду я, на тебя вообще никто не нападет, — запальчиво возразила гусеница и с видом победителя посмотрела на Жужжку сверху вниз.

Полый, зная о безэмоциональности своей маски, склонил голову к плечу, посидел так с минуту, потом медленно склонил ее к другому плечу, продолжая буравить сестру пристальным пустым взглядом темных глазниц.

— Ну... — заметно стушевалась гусеничка, — по крайней мере, не все, кто мог бы. Ты же будешь под моей защитой.

"Я не смогу убежать," — написал кроха, чувствуя, что Сериз вот-вот готова сломаться под давлением его аргументов. — "Если на нас нападут, я не смогу тебя бросить. Я буду драться".

— Не говори глупостей, — забубнила гусеничка, надувшись, как шарик, — ты должен будешь убежать. Это ведь я тебя защищаю.

Жучок покачал головой и добавил внизу колонки из ответов всего одну фразу: "Только вместе.".

Старшая сестра тяжко вздохнула, теряя весь свой воспитательный пыл.

— Ладно, но я же буду беспокоиться, как ты дошел. А вдруг ты снова встретишь ту, в красном плаще? И она пойдет за тобой в Грязьмут? Или тебя поймает Коллекционер? Мне даже думать об этом страшно.

Пустой тяжко вздохнул и постучал по уже написанным аргументам выше.

— Да знаю я, — сморщила нос Сериз. — Не мешай, я пытаюсь смириться с неизбежным. Ты ведь все равно сбежишь, так?

Кроха удивленно вскинул голову и помотал головой. О побеге Сосуд даже и не думал, в первую очередь из-за того, что гусеничка наверняка бы пошла его искать и наверняка бы попала в беду.

— Угу, так я тебе и поверила, — грустно курлыкнула зеленая и, подтянув жучка к себе, крепко обняла. — Хорошо. Давай так, ты можешь ходить в Грязьмут, когда хочешь. Но больше никуда не лезь, пока не вырастешь. И пока Огрим не скажет, что ты можешь за себя постоять. И будь осторожен. И.… и... и пусть Мила все-таки проводит тебя до дома, если у нее будет такая возможность... И предупреждай, когда уходишь, чтобы я не волновалась...

Первое время Пустой еще кивал на каждое следующее "и будь", но очень скоро бросил это занятие, просто обняв Сериз за шею и уткнувшись ей лбом в щеку. Та замолчала и теперь только сопела, продолжая сжимать малыша в неуклюжих объятьях, как тряпичную куклу.

— Сейчас не иди, — пробормотала она ему в ухо. — Там спят. Я соберу корзинку утром, отнесешь Миле.

Полый согласно зажужжал. С такими условиями он был более чем согласен.

На следующий день кроха, едва дождался момента, когда же наконец Сериз закончит со сборами всего, по ее мнению, самого необходимого. Здесь нужно было проявить терпение, так как гусеница периодически начинала сомневаться в принятом ранее решении, и ударяться в панику. Пустой предпочел не усугублять ситуацию и просто согласиться с ее доводами, если это не будет сильно мешать. По счастью, старшая сестра все-таки не ударилась в крайности, и в этот раз список самого-самого важного, без чего никак нельзя покидать Гнездовище, не нужно было грузить на повозку.— Я положила тебе бинты, на всякий случай, — инструктировала она жучка, вручая ему изрядно потяжелевшую сумку. — И лечебную мазь. Если поранишься, используй их, как я тебя учила. Хорошо?

Полый кивнул, потянувшись к сумке, но так и не получая ее окончательно. Сериз продолжала сжимать ее в лапках, будто не в силах выпустить окончательно.

— Если потребуется что-то, чего у тебя нет, то сможешь купить это в городе. Немного гео лежит во внутреннем кармашке. Фонарик закреплен на клапане, так тебе будет удобнее его доставать. Еще...

Малыш уже более настойчиво потянул сумку к себе, все-таки завладевая ей.— Ох... — вздохнула гусеничка, — прости. Я знаю, что ты знаешь. Просто мне все еще боязно. Постарайся не задерживаться слишком надолго. Хорошо? Ну или предупреди меня, если решишь остаться там дольше, чем обычно. Как-нибудь... — они оба задумались, пытаясь как-то уложить последнюю просьбу гусеницы в рамки возможностей. — Ладно, — наконец сдалась Сериз. — Давай так, если ты не вернешься через три дня, то я иду тебя искать.

Жучок кивнул, после чего они оба, не сговариваясь запрокинули головы к потолку, присматриваясь к слабо мерцающему гнездовью светомух под сводами. Так как ни у кого из гусеничек не было часов, время они отсчитывали по поведению этих существ - выходило достаточно точно. Сейчас улей лишь слабо мерцал, едва разгоняя сумрак пещеры, что негласно считалось очень ранним утром, большинство братьев и сестер Сериз еще сладко спали, пользуясь тем, что большая стирка завершилась, а до следующего большого дела еще далеко.

— Как видишь, у тебя довольно много времени, — вздохнула сестрица, заботливо поправляя плащик на плечах Пустого. — Я собрала немного гостинцев, для маленьких сестер. Передавай им привет. Гусеница в который уже раз за утро привлекла жучка к себе и крепко обняла.— Ладно, — сказала она, неохотно выпуская того из мягкой хватки. — Думаю, будет лучше, если ты пойдешь прямо сейчас, пока я не успела передумать и не увязалась следом. Будь осторожен.

Полый, пользуясь разрешением, помахал на прощание и, подхватив корзинку, поспешил к мосту. Собранные заботливой гусеничкой гостинцы изрядно оттягивали руки, однако это казалось меньшим злом по сравнению с заточением в Гнездовище.

Кроха почти бегом пересек мост и только нырнув в темный коридор, ведущий к улицам Перепутья, прислушался к тишине, глухой и темной. Эта тишь оказалась неожиданно пугающей после полного шорохов и отголосков Гнезда, где не было ни единого места, где жучок не улавливал бы отголоски чужих чувств. Сейчас же, оказавшись на пороге вымершего подземелья, кроха на несколько минут почувствовал себя ослепшим и оглохшим, и ему потребовалось некоторое время, чтобы убедить себя в том, что это хорошо. Ведь пока над коридорами довлеет тишина, никто не попытается поймать одинокого жучка, решившего пройти по этим землям.

Несмотря на собственные увещевания, кроха постарался как можно быстрее миновать заброшенные станции и селения, замедлив шаг только когда оказался в круглом зале-перекрестке. Цепь все так же мирно покачивалась, в такт легкому сквозняку, и тень от нее плавно кружила по стенам, подобно стрелке компаса указывая то на один, то на другой выход с перекрестка. Жучок остановился на пару минут, чтобы отдышаться и привести в порядок скачущие мысли. Первый самостоятельный выход из Гнездовища, пусть даже это был простая прогулка до Грязьмута, подарил ему куда больше эмоций, чем можно было предположить сначала. Пьянящее чувство свободы мешалось с азартом, вызванным возможной опасностью этого мероприятия, отчего Пустой чувствовал себя если не одним из великих героев, про которых рассказывала Кристалл в своей бесконечной сказке, то каким-нибудь лихим авантюристом.

Полый подтащил корзинку в центр залы и, повозившись немного, закрепил ее на конце цепи. Тягать столь неудобный груз, рискуя сорваться, жучок откровенно не хотел, тем более что жуки прошлого позаботились о подобных ситуациях задолго до его прибытия в Халлоунест. Ухватившись за цепь, малыш подтянулся и споро полез наверх, слабо покачиваясь в такт собственным движениям. Гвоздь немного оттягивал плечо, давя на прижатые к телу крылышки, но почти не мешал, что, несомненно, радовало. Совсем недавно Полый наверняка не смог бы даже нормально ходить с таким грузом за плечами, что уж говорить о покорении высоты грязьмутского колодца. Неуклюже взобравшись на бортик, малыш первым делом ухватился за тяжелый расшатанный ворот, с помощью которого поднял наверх корзинку Сериз. Как пользоваться этой штукой, ему показали в один из прошлых визитов, и пусть каждый поворот тяжелой конструкции приходилось буквально завоевывать, всем весом налегая на неподатливую рукоять, очень скоро ценный груз оказался в когтистых руках крохи. Снова спустив цепь вниз, вдруг кому-то понадобится, жучок поспешил в город, еще сонный и привычно равнодушный. Здесь, как и в Гнездовище, жуки привыкли ложиться и вставать в одно время, ориентируясь на старые часы, что торчали на высоком шесте посреди некоего подобия площади. Никто не знал точно, насколько верное время они показывают, однако за неимением альтернатив, часам верили. Ходили упорные слухи, что когда-то они каждый час издавали мелодичный звон, а два раза в сутки, утром и вечером, играли веселую мелодию, однако сейчас от них можно было услышать только негромкое тиканье да, изредка хриплый скрежет каких-то шестерней. И то если повезет.

Однако сейчас Пустого не интересовали ни часы, ни редкие прохожие, выбравшиеся из своих домов в столь ранний час. Корзинка оттягивала руки и неприятно била по бедру при каждом шаге, отчего малыш только ускорялся, спеша поскорее избавится от неудобной ноши. Он уже преодолел большую часть пути и обычно отсюда уже слышалось пение Милы и ее сестер, однако сегодня отчего-то было тихо. Когда же наконец впереди показался домик сестер, кроха не заметил привычного суетливого оживления вокруг. Дверь была все также гостеприимно распахнута, а над улицей висел приятный аромат свежих лепешек и каши, однако на первый взгляд, дома никого не было. Впрочем, подойдя поближе, кроха заметил трех жучишек, что-то старательно сооружающих подле шалаша для чаепитий.

— Жужжка! — позвала одна из девчонок, первой заметив приближающегося жучка. — Жужжка, мы тут!

Малыш помахал ладонью и, перехватив свой груз поудобнее, поспешил к девчонкам.

— Привет, гусеничкина детка! — подорвалась навстречу вторая из совершенно неотличимых друг от друга жучишек, в которой Полый по первой же фразе опознал грубоватую Мию. Это она придумала называть его гусеничкиной деткой, после того как познакомилась с Сериз. Наверное, новое прозвище подразумевалось, как дразнилка, однако оно не снискало популярности среди сестер, а самому жучку даже нравилось.

Кроха приветливо зажужжал, по очереди обнимая сначала близнецов, а потом поднявшуюся последней Кристалл.

— Здравствуй, отважный рыцарь, — улыбнулась та, приобнимая жучка за плечи и слегка покрутив того из стороны в сторону. — Ой, я только сейчас заметила, что ты вырос. Скоро близняшек догонишь.

— Еще чего! — громогласно возмутилась Мия, размахивая руками, как маленькая мельница. — Он нас младше, значит мы все равно вырастем быстрее. Это всегда так работало.

Кристалл загадочно улыбнулась, отчего обе сестрицы примолкли и с явным подозрением посмотрели сначала на сказочницу, а потом на прикрывшегося корзинкой Пустого.

— Вы же не знаете, сколько ему лет, девочки. И насколько он вас старше. Может быть такие как он быстро растут.

На минуту повисло неловкое молчание, во время которого все трое обменивались многозначительными взглядами, которое нарушило неуверенный смешок Клары.

— Это ведь совсем не важно, — сказала она, пряча улыбку в ладошке. — Мы ведь все знаем, что Жужжка не обычный жук. Ей можно.

Мия, хмыкнув, важно кивнула.

— В любом случае, очень хорошо, что ты здесь, — она широким жестом указала на странную конструкцию из большого ящика, накрытого ярким платком, к которому девчонки приколотили грубоватую деревянную рамку. — Мы строим театр, и нам как раз не хватает актера на главную мужскую роль. Ты, конечно, не очень подходишь, но со сцены все равно не сильно видно, мальчик ты или девочка.

Малыш с сомнением посмотрел на "сцену", подумав, что, забравшись на нее, рискует своротить все декорации, однако прежде чем он успел поделиться своими измышлениями, некоторую ясность в ситуацию внесла тихая Клара.

— Мия забыла сказать, что это театр для наших кукол. Мы решили построить сцену, а Кристалл нам поможет. Она и сценарий придумала уже. Поможешь?

Сосуд охотно кивнул. Он не очень много знал про театр, но раз уж девочки понимают, что делать, то он с готовностью поможет. Главное, чтобы это не закончилось чем-нибудь, от чего Сериз снова схватится за голову. Однако, прежде чем присоединиться, жучок пододвинул корзинку к Кристалл и вопросительно зажужжал, указывая то на свой груз, то на непривычно тихий дом.

— О, это от Сериз? Спасибо, — улыбнулась та, поднимая корзинку. — Пойдем, отнесем на кухню, поможешь мне? Девочки, продолжайте делать кулисы, мы скоро будем.

Вместе со сказочницей кроха прошел в дом, где на отгороженной с помощью ширмочки кухоньке они начали разбирать подарок гусенички: свежие лепешки с нектаром, сушеные ягоды, рассыпчатые клубни и какие-то крупные плоды с плотной зеленоватой шкуркой, сквозь которую проступала выдающее зрелость рыжина. Было непривычно тихо, и пусть спокойствие Кристалл не давало повода думать, что что-то произошло, Пустой все же немного нервничал, не понимая, куда делись старшие сестры.

— Сериз сегодня решила не подниматься к нам? Как она поживает? — меж тем спросила жучишка, раскладывая снедь по тарелочкам - дожидаться обеда.

Кроха полез в сумку и, достав один из заготовленных на такой случай чистых листков, написал: "Она осталась дома. Я пришел один. Хорошо, правда сильно волнуется".

— О, — протянула Кристал, прочитав записку. — Рада, что с ней все хорошо. А ты и правда вырос, раз она решила, что тебя уже можно отпустить в столь опасное путешествие.

Жучок смутился, а девочка даже не пыталась скрыть лукавую улыбку. Ни для кого из жучиного семейства не было секретом, насколько сильно гусеница тряслась над "маленьким братом", что уже не раз становилось поводом для малопонятных шуток, изрядно веселящих всех вокруг.

"Мне удалось ее убедить, что это не опасно," — написал он чуть ниже. — "И она почему-то думала, что иначе я сбегу сам".

— Ну, — слегка нахмурилась Кристалл, пододвигая себе и крохе по табуретке, — если честно, мы все тоже так думаем. Скажу по секрету, Гретта даже предлагала поспорить, когда это случится. Некоторые согласились.

Несколько минут Пустой сидел неподвижно, пытаясь осознать сказанное. Все вокруг, в том числе и старшие жуки, просто ждали, когда он убежит, и для всех это казалось... нормальным? Или даже забавным? Это вообще как?

"Не понимаю," — наконец написал он, почувствовав, что сказочница, похоже, сама начинает беспокоиться, не случилось ли чего с замершим на такой долгий срок малышом. — "Почему я должен был убегать?".

Кристалл немного смущенно пожала плечами.

— Сериз слишком сильно тебя опекала. А когда такое случается, то даже обычные дети могут сбежать. У тебя же есть миссия, так что это был вопрос времени. Сосуд недовольно заерзал на табуретке. То, как жучишка спокойно и уверенно говорила о миссии, будто действительно знала, в чем она состоит, до сих пор навевало какую-то потустороннюю жуть. Особенно остро это чувствовалось теперь, когда сам Полый слабо представлял, что ему делать дальше.

"Если я убегу, то Сериз будет сильно волноваться," — попытался он объяснить свою позицию подруге. — "Я не хочу ее расстраивать".

Кристалл тепло улыбнулась, читая эти строки.

— Это правильно, маленький, — она ласково потрепала жучка между рожками. — Но ведь то, о чем она не знает, не может ее расстроить, так ведь?

Кроха снова задумался, пытаясь уложить слова девочки в свою картину мира. Пока что получалось не очень хорошо.

— К слову, пока не забыла, — вдруг встрепенулась сказочница и поспешила в уголок, где в огромном шкафу с кучей ящиков хранились личные вещи сестер. — У меня для тебя подарок.

Жучок, растерянный от такой резкой смены темы разговора, вытянул шею, наблюдая, как Кристалл извлекает из своего ящика небольшой тканный сверток и спешит обратно, на ходу разматывая плотную ткань.

— Те куколки, которые ты подарил девочкам, такие хорошенькие, и так им понравились, что я подумала, что должна придумать что-то подобное. И вот... —она на раскрытых протянула полому куклу. Небольшая, тряпичная, можно даже сказать простая, она была сделана с необычным искусством.

Длинное тонкое тельце из черной ткани, плотно набитое опилками, белая голова-маска с ломанными рожками и черными глазами и просто роскошный серый плащ рыцаря с фибулой из блестящей пуговицы и пары бусин. Мастер каким-то неведомым образом сделал так, что у тряпичного жука вращалась голова и сгибались лапы. И даже гвоздь, вырезанный из белой щепки, имел перевязь и сшитые из плотной валяной ткани ножны.

— Это принц Эхо, — представила Кристалл куколку. — Спутник О'Гэйр, которого она встретила в Бездне. Если хочешь, я тебе потом про него расскажу. Я попросила Бретту сшить его похожим на тех куколок, что ты принес. Теперь вы с девочками сможете играть, и тебе не придется изображать воинов и рыцарей с помощью старых кукол.

Полый осторожно взял игрушку в руки, с интересом и, что уж говорить, совершенно постыдным для сосуда восторгом разглядывая подарок. Он, конечно же, не играл в куклы... за исключением тех случаев, когда приходил в гости к близнецам, однако этот тряпичный рыцарь со странным именем из сказки девочки вызывал неожиданно теплые чувства, от которых не хотелось выпускать фигурку из рук. Не зная, как показать еще свою признательность, Сосуд прижал подарок к груди, как делала Клара со своими игрушками, а потом, соскочив с табуретки, неловко обнял сказочницу.— О, — мягко протянула она, обхватывая кроху за плечи. — Я рада, что он тебе понравился. Давай тогда вернемся к сестренкам, пока они не начали ссориться.

Полый кивнул, однако, прежде чем пойти на улицу, все-таки вернулся к запискам и задал давно беспокоящий его вопрос: "А где все остальные?".

— А, — Кристлал, кажется, на секунду помрачнела, но быстро вернула себе свойственную ей безмятежность. — Гретта, Лойс и Анка заболели несколько дней назад, Мила повела их к доктору. Он живет где-то внизу. А остальные сейчас в школе, они вернутся ближе к обеду.

"А вы?" — Полый уже знал, что школа — это такое место, где маленьких жучков учат тому, как жить.И почему-то туда нужно было ходить каждый день на протяжении долгого времени. Жучки обычно не в восторге от такого положения дел, но сделать ничего не могут.

— Клара и Мия пока что еще маленькие, чтобы ходить в школу, — отозвалась Кристалл, направляясь к выходу. — И оставлять их одних тоже нельзя. А я все равно занимаюсь отдельно с нашим старейшиной, поэтому мне позволяют не ходить на обычные уроки. Сосуд не слишком понял, что к чему, однако все это звучало так, будто все идет так, как должно, а значит беспокоиться не о чем. По крайней мере, пока. Посему, крепко сжимая игрушечного рыцаря в ладонях, Полый поспешил за сказочницей к близняшкам, которые уже заканчивали вешать самодельные кулисы на закрепленную на ящике-сцене рамку. Несколько часов они все вместе мастерили театральную сцену для кукол, красивую, почти как настоящую. Кристалл показала, как можно сделать так, чтобы занавес поднимался и опускался сам. Клара украсила сцену гирляндами, собственноручно сплетенными из лент и бумажных цветов, а Мия смастерила достаточно правдоподобные декорации из старых банок и коробок, кусочков коры, листьев и веточек. Их было так много, что по словам Кристалл уже можно было ставить целую пьесу в трех актах. Полый не знал, чем пьеса в трех актах отличается от пьесы в двух или, например, в четырех актах, как похоже, и младшая жучишка, но замечание старшей сестры звучало значимо, а потому Мия заслуженно возгордилась.

Сам Пустой помогал Кристалл делать свет. Та показала ему как с помощью отполированной изнутри полукруглой ракушки, пойманной тут же светомушки и кусочка стекла смастерить фонарик, который не просто светит по сторонам, а создает направленный луч света.— Это как световой малек, который получается с помощью зеркальца. Свет отражается от блестящей ракушки и получается более светлое пятно, а вот такая форма, похожая на чашечку, делает его более прямым и узким, — объясняла она крохе, наглядно демонстрируя, как работает это маленькое чудо. — Это называется прожектор, мне о нем Старейшина рассказывал. В театре очень важно, чтобы сцена была хорошо освещена, а сам зал был темный. Поэтому там используют такие фонари. А еще в шахтах, потому что, когда свет направляешь в одну сторону, то видно лучше, правда я не знаю почему.

Вместе они соорудили сложную подставку, на которой закрепили несколько таких самодельных прожекторов с помощью воска и смоляного клея. Поворачивая подставку так и эдак, можно было направить свет так как нужно было "для постановки". Правда к тому, как работает эта штука нужно было еще привыкнуть, а отдельные ее детали нет-нет да норовили отвалиться в самый ответственный момент.

Когда все было почти готово, и близнецы уже вовсю представляли прелести генеральной репетиции, вернулись их старшие сестры, и представление пришлось отложить. Ведь великим актрисам ни в коем случае нельзя пропускать обед, он у них вообще по расписанию.

Такие моменты Пустому нравились особенно сильно, что в Гнездовище, что здесь. Когда множество хорошо знакомых жуков собираются в одном месте, объединенные каким-то общим делом или досугом, и всех охватывает странное теплое и тягучее чувство единства, будто множество умов в один момент объединяется в один - сложный, но понятный каждому. И неважно, что это за дело, стирка простыней, семейный ужин или ночная сказка. Было очень приятно чувствовать себя частью чего-то большего, многолапого и многоголосого, теплого, дружелюбного, может быть, самую капельку, шумного. Особенно когда близнецы виснут на тебе с разных сторон, а кто-то из старших решает отобрать у них, как куклу, отчего обычный обед превращается в веселую кутерьму с догонялками под столом. Сегодня явно не хватало старших девчонок и их авторитета. Кристалл, как самая старшая из присутствовавших здесь, если и пыталась поначалу поддерживать тишину, то это прошло совсем незаметно, и сейчас в доме царил настоящий кавардак. Сказочница же со свойственным ей сонным спокойствием вкушала обед, лишь изредка подхватывая свою тарелку в ладони, когда бушующие сестрицы врезались в стол.