Арка 2. Глава 4 (2/2)

— Ты сказал, что идёшь за сигаретами, а потом встретишься с Димой, — продолжал свой монолог Арсений, — но когда я чуть не помер, меня стали терзать сомнения насчёт того, чем ты действительно занимаешься. Из-за твоих ощущений я поперхнулся обезболивающим и чуть не выкашлял лёгкие на пол. Я впервые в жизни захотел, чтобы дуга чувств атрофировалась к хуям. У меня, блять, второй день разгрузочный на воде и анальгетиках, которые через одну таблетку закончатся. Ты играешь со смертью минимум дважды в месяц. Дважды, Антон. Это шутки, по-твоему?

Арсений замолчал, с шумом выпуская воздух из лёгких и заставляя себя успокоиться: наговорить лишнего на пике эмоций проще простого. А вот доказать потом, что ничего обидного не имел в виду – адски сложно.

Бог Войны царапнул кожу у висков, зачёсывая чёлку набок и уже ровным тоном полюбопытствовал:

— Как ты вообще уломал остальных провести Квадрат Сигил? Ладно хоть Витя с Айдаром – там офицерский кураж, но Серёга и Дима не настолько отчаянные.

— Ну, мне Серый как раз и помог, — признался Антон, — убедил Диму принять участие и сказал, что таким образом благодарит тебя за поддержку со скрепкой. Звучало очень мило.

— Очень, — саркастически фыркнул Арсений. — Я оценил его благодарность, когда еле дополз до аптечки и угробил пол-пачки ваты, пытаясь остановить кровь из носа.

— Разве ты не должен реагировать менее остро? — удивился Шастун. — Не шарю, конечно, но это чересчур даже для магии.

— В том-то и дело, что не должен.

Арсений упёр руки в каркас кровати, задумчиво всматриваясь в темноту, и принялся хаотично водить пальцами по гладкому дереву.

— Для нормы моя реакция слишком бурная и неконтролируемая, поэтому я понятия не имею, в чём дело.

— Не хочешь к врачу записаться? — осторожно предложил Шастун. — Или кто у вас там: целители, лекари, шаманы?

— Это не болезнь, чтобы её лечить, — отрезал Арсений. — Обычно, если дуга чувств мешает, её можно либо заглушить, либо блокировать, но я не могу сделать ничего из перечисленного.

— Ты пробовал?

— Да, — честно признался Бог Войны.

В комнате повисла гнетущая тишина.

Антон нервно теребил кончик одеяла, понимая, что подобные действия со стороны Арсения – самая крайняя мера: дальше неё только выстрел в голову. Бог Войны испытал не просто отголоски боли, которые затем возвёл в абсолют – он прошёл ровно через те же муки, что и сам Шастун, разделив их с ним напополам.

А теперь Антон даже не знает, как с Арсением снова заговорить.

Или... знает?

— Короче, раз всё настолько печально, обещаю больше не биться мизинцами об углы и кидать пельмени в кипяток аккуратнее. А то вдруг тебя инфаркт ёбнет.

— По таким мелочам не ёбнет, — слабо улыбнулся Арсений. — Если только удар мизинцем об угол не приведёт к масштабной кровопотере и летальному исходу.

— Или пельмени не вылезут из кастрюли и не начнут мне угрожать, — продолжил шутить Антон. — Один против них я не выстою.

— Да? А по твоему аппетиту не скажешь: он зверский.

— Нормальный у меня аппетит, — парировал Шастун. — Мой организм молодой и растущий – ему нужно топливо.

— Куда растущий? В потолок? — усмехнулся Арсений.

— В ширину.

Антон зевнул, прикрывая рот ладонью, да так сладко, что чуть не вывихнул челюсть. Пока он потирал костяшками щёлкнувший сустав, боясь остаться немым, Арсений без предупреждения подсел ближе и положил руку Антону на лоб, сдвигая вьющиеся русые пряди в сторону. Шастун непроизвольно зажмурился, когда его лба вдруг коснулись губы – тёплые, удивительно нежные и ласковые. Они задержались на коже всего на мгновение, а после пропали, уступая место мягким касаниям.

— Я тебя заболтал, прости, — извинился Арсений, проводя согнутыми пальцами по колкой от щетины щеке. — Спи, Ангел – отдых важнее разговоров.

Это всё очень мило, конечно.

Романтично, клубнично, землянично и прочее сентиментальное мракобесие, но...— Арс, ты горишь, — спокойно сообщил Шастун.

— В смысле? Опять температура? — Арсений отпрянул, с недоумением заглядывая Антону в лицо, на котором неровными бликами плясали голубые вспышки.

— Нет, блять – ты реально горишь.

Бог Войны скосил глаза на левую руку, которой упирался в матрас рядом с Антоновым бедром, и похолодел от ужаса: по всей конечности, начиная от первых фаланг и заканчивая локтем, растёкся лазурный огонь.Это всё, финиш.

Арсений инстинктивно хлопнул себя по предплечью, стараясь погасить упрямое пламя, но только больше его разозлил: оно приобрело белый оттенок, свирепо затрещало и со всей силы впилось в оголённую кожу, оставляя на ней бордовый ожог. Не успел Антон и рта раскрыть, как Бог Войны с громкими матами подорвался с кровати и пулей вылетел в коридор, скрываясь в ванной.

Замок щёлкнул, проворачиваясь до конца, на двери засияли глифы энергетического барьера, наложенного хоть и второпях, но на всякий случай, а Арсений выкрутил холодную воду на максимум и упёрся руками в края раковины, шумно дыша. — Сам выбраться не можешь – решил свою магию сюда прислать? Очень смешно, Арес, браво.

Арсений сунул руку под воду, надеясь, что ледяная влага остудит чужой огонь, но вышло иначе: от контакта противоположный стихий комната моментально наполнилась паром, а пламя поползло дальше, охватывая плечо и ключицу. Арсений вымученно захныкал, поднимая взгляд на запотевшее зеркало, и обомлел.На мутной поверхности стали со скрипом появляться буквы, будто кто-то невидимый специально выводил их пальцем, оставляя Богу Войны важную подсказку. Кто-то, чьё местоположение не позволяло связаться с Арсением напрямую, но давало шанс направить его по верному пути. Спасти от того, что может случиться.

А может и не.

Бог Войны испуганно шарахнулся назад, влетая поясницей в стиральную машинку, когда на мгновение в зеркале мелькнули глаза: знакомые, изученные от и до, те же самые, что смотрели на него из лужи тогда у подъезда, а пару минут назад излучали беспокойство и обволакивающее сердце тепло.

Зелёные.

Антон, доковылявший до ванны и уже занёсший руку, чтобы постучать, в последний момент передумал, услышав грохот падающих на пол тюбиков. Следом прозвучало неистовое: ?Блять, да за что мне всё это?!?, шум воды резко исчез, замок снова щёлкнул и дверь распахнулась, выпуская наружу взвинченного Бога Войны.

— Ар...— Отошёл от меня! — рявкнул Арсений, переживая за жизнь Антона больше, чем за свою.Голубой огонь теперь покрывал всю левую половину его тела, заинтересованно клонясь в сторону Шастуна, и заметивший это Арсений вихрем метнулся в прихожую, сдёргивая с вешалки куртку и забирая ключи.

— Всё потом объясню. Спи.

Хлопок входной двери вывел Антона из ступора, возвращая ему способность мыслить и двигаться.

Шастун потёр предплечье, ноющее от фантомного ожога, заглянул в ванную, не обнаружив там ничего странного, кроме погрома, выключил свет и привалился спиной к гладкому дереву, несколько раз проводя ладонями по лицу.

— Спи, ага, — Антон саркастически фыркнул, смотря в том направлении, где совсем недавно стоял Арсений. — Да что с тобой творится сегодня?

Вопрос был адресован пустоте.

***От обсуждения произошедшего Арсений умело откосил, а Антон, решив поучиться у него тактичности, не стал брать неприступную кладезь информации штурмом. Он, как Фродо из Властелина колец, придерживался простого и смиренного принципа: ?Ладно уж, храни свои секреты?.

Всё, о чём Арсений рассказал, когда вернулся на следующее утро в здравом уме и твёрдой памяти, укладывалось в два коротких предложения: ?Гулял? и ?Со мной такое иногда случается – забей?.

Антон не в футбол с пацанами гонял, чтобы забивать.

Вместо этого он набрался поистине ангельского терпения и отложил вагон вопросов до лучших времён (о том, что они могут не наступить вовсе, Шастун старался не думать).

Арсений с того вечера сильно изменился: стал очень нервным и мнительным, хотя проблески прежнего оптимизма у него всё же случались. В целом Антон бы охарактеризовал эти эмоциональные перепады как обычную биполярку с преобладанием депрессивной фазы над маниакальной и плюсанул к ней бонус в виде меняющего цвет огня. Шастун врачом не был, но любил ставить диагнозы по статьям в Интернете. И сейчас, похоже, угадал с первой попытки.

Что касается всяких медицинских подробностей, то Антон открыл для себя много нового. Например, в Магическом Мире существовали больницы и поликлиники, хотя с рядовыми физиологическими проблемами сверхъестественные создания могли спокойно заявиться к людям – разницы никакой. Человеческие препараты на представителей Мира Магии тоже действовали, но не все: общая анестезия, психотропные, наркотические и любые другие вещества, влияющие на восприятие и когнитивные процессы, эффекта не давали. А остальные (типа тех же анальгетиков, которыми Арсений закидывался несколько суток подряд) выполняли свои функции в лучшем случае наполовину. Поэтому отвары, зелья и прочие магические снадобья никто не отменял.Восстановление после ритуала шло на удивление отлично. Сначала Антон передвигался, держась за стены и любезно предоставленное Арсением плечо, а буквально через день смог ходить самостоятельно, но не слишком долго: мешали быстрая утомляемость и перманентная сонливость. Хотя и они вскоре пропали. Антон делал лёгкую зарядку по утрам, чтобы поскорее привести себя в порядок, старался поменьше сидеть в Интернете и больше времени проводить на свежем воздухе: читать книги на балконе, греясь под солнцем, или гулять с Арсением в парке, когда тот вернётся с очередной подработки. Кроме того, за период реабилитации Шастун освоил базовый уровень зельеварения и теперь готовил настойки сам, следуя рецептам Оксаны и Димы, с которыми периодически созванивался.Регалиям за Квадрат Сигил влетело знатно, особенно от Добровольского, но Арсений поступил иначе: он публично заявил, что ни на кого зла не держит, и ограничился просьбой впредь не проделывать такие опасные вещи тайком.Спустя полторы недели витающего в воздухе напряжения Антон сделал утешительный вывод: Арсений наконец-то вернулся в норму. Но он, как и большинство окружающих, судил лишь по физической оболочке, а вот самое интересное происходило внутри.

***Арсений и Антон уже битый час шатались по безлюдным ночным переулкам в поисках Нечисти. За исключением парочки мелких бесов, которых Бог Войны изгнал, просто щёлкнув пальцами, в городе было тихо и как-то подозрительно спокойно: даже лампочки в фонарях не мигали.

И всё бы хорошо, всё бы здорово, но за подобным затишьем всегда следует лютый пиздец – Антон эту аксиому ещё в средней школе выучил.

Он с опаской огляделся по сторонам, передёрнул плечами, когда порыв морозного ветра цапнул его за шею, забираясь под воротник куртки, и заострил внимание на сгустке мрака, который мелькнул впереди нечёткой фигурой.

— Арс, у меня плохое предчувствие, — сообщил Шастун, подтягивая язычок молнии вверх, чтобы не замёрзнуть. — Оно, конечно, с момента нашей встречи никуда не девается, но сейчас прям особенно яркое.

— Уверен, что не изжога? Их легко спутать.

Бог Войны подошёл к стоящему посреди двора Антону, смотря в том направлении, куда указывал палец с массивным серебряным кольцом.

— Уверен.Там, возле мусорки, копошилось похожее на добермана нечто с горящими в темноте глазами и чёрной шерстью, над которой клубился дым. Ощутив постороннее присутствие, гримм резко вскинул голову, фиксируя взглядом две высокие фигуры, принюхался, а потом прижал уши к макушке и угрожающе зарычал, скаля клыкастую пасть. Из неё потекла слюна, градом капая на асфальт, и Антон инстинктивно схватился за стоящего рядом Арсения, делая шаг назад.

— Возможно, я ошибаюсь, — Шастун кашлянул, сглатывая ком в горле, — но разве это не та адская псина, которая сулит смерть и беды?

— Ничего она не сулит, — опроверг миф Арсений. — Обычная Нечисть среднего ранга: не самая безобидная, конечно, но и не демон. Поэтому всё нор...Остаток фразы потонул в громоподобном рыке, эхом прокатившемуся по двору, будто в разных его концах стояли мощные звуковые колонки. Оглядевшись, Антон понял, что количество горящих животной ненавистью глаз увеличилось как минимум вдесятеро – адские гончие, которых теперь была целая стая, взяли свою добычу в кольцо и перешли в наступление, стремительно уменьшая его диаметр.Бог Войны выставил одну руку в сторону, почти касаясь ею Антона, и выкрикнул божественное имя орудия, активируя смену ипостаси на боевую. Узловатые пальцы сомкнулись вокруг гладкой металлической рукояти, чувствуя холод и приятную тяжесть, а одно резкое движение кистью позволило косе описать в воздухе красивый полумесяц и застыть, нацелившись лезвием на ближайшего беса.

Смена ипостаси заменила гриммам сигнальную красную тряпку, и они среагировали на неё мгновенно, бросаясь на Арсения разъярённой сворой.

Возле уха опасно клацнули клыки, но Бог Войны успел увернуться и ударил гончую в живот с такой силой, что рёбра беса надсадно хрустнули, не выдержав давления. Антон всего лишь моргнул, а Арсений уже провернул косу на сто восемьдесят, отражая нападение со спины, и повторил движение вновь, ловко ставя передний блок.

— Арс, блять, а можно поаккуратнее? Я всё-таки не резиновая курица для собак, — ненавязчиво напомнил Шастун.

С учётом того, что он был брезгливым, а по находящейся в бесовской пасти рукояти обильно потекли слюни – вязкие, гнилостно пахнущие и непередаваемо отвратительные – замечание получилось вежливым.

Даже чересчур вежливым.

— Ну не знаю, — усмехнулся Арсений, параллельно отбиваясь от гриммов, — рот у тебя точно такой же: большой, глубокий и вытягивается буквой ?О?. А ещё ты орёшь постоянно.— Ты охуел? — Антон поперхнулся от возмущения, жалея о невозможности Арсения чем-нибудь ёбнуть, а спустя мгновение понял, что нижняя челюсть, прямо как тот и сказал, плавно уехала вниз.

Арсений на вопрос не ответил. Вместо этого он наполнил орудие магией, и нескольких гриммов отбросило в сторону мощным огненным взрывом, возникшем прямо из косы. На место поверженных бесов тотчас пришли новые, гораздо злее и агрессивнее, продолжая атаковать Арсения без перерыва и не давая ему шанса передохнуть.Бог Войны рассекал рычаще-скулящий клубок Нечисти, вращая косу под немыслимыми углами, прыгал туда-сюда, уворачиваясь от вихря клыков и когтей, а Антон с волнением смотрел, как по чужому лбу и вискам градом катится пот, пропитывая солью угольно-чёрные волосы. Арсений хоть и выносливый, но бороться одному против целой стаи, когда зона атаки – полный круг из трёхсот шестидесяти градусов – довольно тяжело и изнурительно.Особо изворотливый гримм умудрился вцепиться Арсению в ногу и рвануть плоть клыками, но уже через секунду отсечённая собачья голова кубарем покатилась по асфальту. Метка кольнула сердце, сообщая о чужом ранении, однако прежде, чем Антон успел что-либо прокомментировать, кровавые следы затянулись сами собой, бесследно исчезая с кожи. С регенерацией Шастун был достаточно близко знаком и по-белому завидовал способности Бога войны обходиться без пластырей, зелёнки и прочей надоедливой фигни, но впервые на Антоновой памяти раны затягивались так быстро.

С косы уже ручьями стекала фиолетово-бурая кровь – липкая, словно варенье – а адских гончих, сколько бы их не рубили, меньше не становилось. Они, наоборот, всё пребывали и пребывали, бросаясь на Арсения с каждой стороны, и подобный расклад ничего хорошего не предвещал.

— Вот откуда их столько? — недовольно проворчал Бог Войны, делая косой оборот вокруг пояса, чтобы подпалить шерсть сразу нескольким бесам. — Воронка здесь, что ли?— Не думаю, — Антон нахмурился, придирчиво осматривая окружающее пространство. — Если бы тут действительно была воронка, мы бы увидели разную Нечисть, как тогда в больнице, а у нас тут только адские псы. И это, ну... странно немного?— Пока ты не сказал, я не обращал внимания, — удивлённо признался Арсений, и в его голове сработал логический механизм, связавший разрозненные факты воедино. — Ты прав: обычно в воронку проходят все виды Нечисти, а не один конкретный. Есть идеи, из-за чего это может быть?

— Ни малейшей, но... Слева, Арс, — предупредил Антон, заметив возникшего из ниоткуда беса, которого тут же нокаутировали сквозным ударом в череп. — Но все эти псы исчезают не так, как при обычном экзорцизме. Присмотрись: их тела не распадаются на частицы энергии и не светятся, а просто рассеиваются. Разве так должно быть?

— Нет, не должно, — подтвердил его сомнения Бог Войны.

Он с размаха ударил подпрыгнувшего вверх беса, и результат не заставил себя долго ждать: гончая глухо рыкнула, падая на землю, её красные глаза резко потухли, словно кто-то внутри щёлкнул выключателем, а затем чёрная фигура растеклась густым дымом, собираясь в нового гримма чуть поодаль.

Почему он не заметил этого раньше, Арсений не знал, да и разбираться было уже поздно. Хорошо хоть, что Антон отсутствием внимания не страдал.

?Адских гончих легко спутать с иллюзиями, — вспомнил Арсений урок биологии и мелодичный голос Лазаря, — потому что их физическая оболочка часто меняет агрегатное состояние, становясь то плотной, то газообразной?.

Иллюзии...

Если это действительно они, дело дрянь.

— Проверим одну гипотезу, — Бог Войны сильнее сжал рукоять боевой косы, оставаясь на месте и позволяя гриммам себя окружить. — Заодно узнаем, какой объём магии ты теперь сможешь выдержать.

?Пожалуйста, пусть всё пройдёт гладко?, — мысленно взмолился Арсений.Он шумно выдохнул, сконцентрировался на своих ощущениях и окунулся в глубины разума, оказываясь на самой границе с подсознанием – там, где самолично выстроил ментальный барьер, разделивший две личности на семь долгих веков.Время в реальности остановилось.

Гончие замерли, не двигаясь, Антон застыл в орудийном пространстве, не имея возможности ни увидеть то, что происходит у Бога Войны в голове, ни услышать чужой разговор.

— Ну привет, братец.

Этот вкрадчиво-насмешливый голос пробирал до самых костей, скрёб по душе чем-то острым и пронзал тело насквозь, точно булавка, которой насекомых пришпиливают к картонке. Арсений вздрогнул, поднимая взгляд на идущий рябью барьер, хотя прекрасно знал, что никто без его согласия подсознание не покинет.

Никто – это высокая фигура с такой же смолью волос и идентичной россыпью родинок по всему телу.

Это лучший друг и одновременно – злейший враг, который оклеветал и подставил ради собственной выгоды.

Это тот, для кого семь смертных грехов не более, чем пункты в ежедневном чек-листе.

И это существо – его неподражаемый старший брат.— Боишься меня? Да брось, Арсений – я не кусаюсь, — Арес ослепительно улыбнулся, застывая в шаге от ментальной границы. — Я сразу насмерть грызу, как акула.

Он постучал костяшкой по барьеру, выбивая из него глухой звук, похожий на тот, который получается при ударе пальцем по аквариумному стеклу.

— До сих пор удивляюсь, как ты смог меня обхитрить.— Это проще, чем кажется.

Арсений отбросил панику, подступая к брату максимально близко, и тонкая энергетическая заслонка заменила близнецам зеркало, позволяя им детально изучить лица друг друга. Всё было по-прежнему идентично, совпадало до мелочей, за исключением одной существенной детали: глаза Ареса горели плохо скрываемой ненавистью, накаляющей окружающее пространство, а Арсений смотрел на брата строго и настороженно, заранее готовясь к любым его выходкам.

— Ты же не просто так сюда пришёл, правда? — нарушил молчание Арес, наклоняя голову вбок и пытливо прищуриваясь. — Я разочаруюсь в тебе, если узнаю, что ты банально соскучился.

— Мне нужна твоя помощь, — не стал юлить Арсений. — Точнее, помощь твоей магии.

— О-о, тебе понравилось то представление? Надо же, — хохотнул Арес.

Услышав, что речь идёт именно о нём, голубой огонь изящно выполз наружу, обвиваясь вокруг руки хозяина пылающей змеёй.

— Я только недавно обнаружил, что для него, — Арес кивнул на лазурные кольца, — твой дурацкий барьер не помеха.

— Зато он помеха для тебя, — напомнил брату Арсений.

Тот язвительно фыркнул и незаметно двинул пальцами, посылая часть магии на противоположную сторону.

— Возможно. Но если вдруг кто-то попытается тебя убить... Просто предположим, что такое случится, — Арес быстро глянул Арсению за спину, где полыхал огромный бирюзовый костёр. — Ментальный блок, наложенный на подсознание, тоже исчезнет. И тогда я окажусь на свободе.

Языки голубого пламени подобрались к Арсению так близко, что буквально касались его затылка, и весь этот огненный букет позади младшего из близнецов выглядел устрашающе. Но стоило Арсению заговорить, как огненная стена рухнула вниз, сливаясь с полом, и оскорблённо потухла.

— Если убьёшь меня, то погибнешь сам, и всё начнётся сначала. Ты этого хочешь? — потянул за нужные нити Арсений. — Хочешь потерять воспоминания и вернуться к самым истокам, где ты – несмышлёный ребёнок, который ничего не умеет? Или, как вариант, окажешься заперт в детском теле и будешь возиться с переродившемся мной. А потом...— Всё-всё, хватит страшилок – я понял, — запротестовал Арес, поднимая вверх раскрытые руки. — Чё ты там про мою магию говорил?

— Она мне нужна.— И зачем же?

— Чтобы уничтожить иллюзии, с которыми красный огонь не справляется, — Арсений проигнорировал ироничный смешок, продолжая: — А голубой слишком строптивый и непредсказуемый для нормального ведения боя. Да и вообще никогда мне не подчинялся, поэтому попроси его быть посговорчивее.

— С какой стати?

— Что?

— С какой стати я должен тебе помогать, если ты закрыл меня здесь на семь блядских веков? — изогнул бровь Арес, и лазурный огонь на его предплечье возмущённо треснул, поддерживая хозяина. — Всё это время ты старательно делал вид, что меня не существует, а теперь вдруг прибежал просить о помощи? И я должен сейчас вспомнить о братских узах, раскаяться, заплакать и броситься тебе на шею? Да ебись оно в рот, Арсений – нет.

— Но когда-то ты именно так и сделал: полез ко мне обниматься, просил прощение и параллельно заливал пол слеза...— Иди на хуй, — отрезал Арес, разворачиваясь к барьеру спиной.

Но прежде, чем он удалился обратно в подсознание, Арсений вытащил из рукава туз:

— Гарик снял запрет на посещение Райской Башни.

— Да ну быть не может, — Арес обернулся на ходу, пытаясь по выражению лица определить, издевается Арсений или серьёзен. — Пиздишь ведь: Тимур скорее удавится, чем такое одобрит.

— Нет, чистая правда. Он действительно в бешенстве, но решение уже официально принято и подписано. Я дам тебе возможность убедиться в этом лично, если поможешь, — пообещал Арсений. — Только без выкрутасов.

— Смешной он, да? — обратился Арес к своему пламени, и то ответило ему васильково-синим всполохом, выражая согласие. — А какие гарантии, что ты меня не кинешь?

— Никаких, — улыбнулся Арсений. — Я только думаю над тем, чтобы убрать блок. И если ты подтвердишь, что всё ещё опасен для общества, то прости – останешься куковать здесь и дальше.

— Это самая отвратительная мотивация из возможных, — закатил глаза Арес. — Но твоё счастье, что я задолбался жить среди своих фантазий и по-прежнему люблю рисковать.

На мгновение Арсений умилился тому, как брат воркует с привередливой магией, поглаживая огонь по хаотично мечущимся языкам и уговаривая его не разносить к чертям реальность. Тот сначала злился, трещал, наотрез отказываясь подчиняться кому-либо ещё, но потом поумерил пыл и нехотя перетёк на сторону Арсения, заползая на любезно предоставленную руку.

В этот момент время возобновило свой ход.

Чувство, волной прокатившееся по венам, Антон уже однажды испытал, однако в этот раз магия казалась какой-то другой – разрушительной, дикой, гораздо более мощной и необузданной. Она мгновенно заполнила всё его естество, распирая мышцы инородным жаром, и если бы Арсений не контролировал происходящее – весьма вероятно, сожгла бы Антона заживо.

Решившись на ритуал, увеличивший объём магического контейнера, Шастун и не думал, что спасёт себе этим жизнь: голубой огонь, который ни границ, ни лимитов не знал, даже сейчас жёгся под кожей раскалёнными углями. А если бы всё осталось по-прежнему, то обмороком и истощением Антон бы точно не ограничился.

В привычное глазу красно-оранжевое пламя вплелись тонкие лазурные полосы, становящиеся всё шире и насыщеннее с каждой секундой. Боевая коса моментально нагрелась и мелко-мелко задрожала, сигнализируя Арсению о том, что едва такую мощность выдерживает. Сам Шастун ничего сказать не мог: он потерялся в ощущениях, захлестнувших его с головой, и пытался разобраться, почему огонь другого цвета кажется чужим, но смутно знакомым одновременно.

Вернулся в реальность Антон только тогда, когда Арсений со всей дури шарахнул пылающей косой об асфальт, раскалывая его на отдельные плиты. Пламя накрыло иллюзии пёстрой волной, стирая их подчистую, а после ударилось о края ставшего видимым купола и вскарабкалось наверх, проделывая в энергетических стенах рваные дыры. Голубой огонь периодически белел, яростно потрескивал и только что искрами не плевался, впиваясь в иллюзии длинными языками, а красный помогал собрату уничтожить догорающие частицы, скромно мерцая поблизости.

— Антон, если я сейчас последую твоей концепции и поверю в лучшее, — Арсений покосился на вернувшееся в человеческую ипостась орудие. — Как думаешь, всё действительно окажется более-менее нормальным?

— В плане? — уточнил Шастун. — Я не совсем понимаю, о чём ты.

Он достал из кармана новую пачку сигарет, поддевая ногтем жёсткий картон, вытащил одну, а затем подошёл к тлеющим остаткам купола и прикурил прямо от огня, позволяя пёстрой магии опалить табак.

— Дело в том, что по высококачественным иллюзиям трудно определить, кто их создатель: сверх или Нечисть. Но если всё же второе, то мы в беспросветной заднице.

— Почему? — вместе с дымом выдохнул Антон.

— Потому что такое по силам только демонам.