Глава 56 Прощание (1/2)
"Это все скоро закончится... Осталось совсем немного."Жасмин продрогла до костей в своей шерстяной траурной мантии, отделанной черным мехом. От пронзительного зимнего ветра не спасали никакие чары.
Они с Джеймсом стояли в отдалении от всех остальных. Одетые в черное мужчины и женщины тихо выражали свои соболезнования лорду Поттеру. Тот, казалось, не слышал их. Стоял прямой, как скала, и такой же одинокий. Несмотря на спокойствие, с которым он отдавал распоряжения о похоронах, чувствовалось, что в нем что-то безнадежно надломилось навсегда. Он не нашел в себе сил поговорить с сыном. Слова утешения, искренние и не очень, совсем не задевали его.
Жасмин взглянула на Джеймса... В его глазах стояли слезы, но гордость никогда не позволит им публично пролиться. Единственное, что она могла сделать для него, - стоять вот так и держать за руку. Джеймс подпустил к себе только ее, даже Блэк не смог достучаться до друга.Капли дождя падали на цветы, сплошь укрывшие крышку гроба, в котором покоились останки леди Дореи Поттер. Кованные железом двери склепа были открыты. Она старалась не смотреть туда, в темноту, не вдыхать могильной затхлости.
Мать Джеймса обретет последний приют рядом с дочерью. Жутким было то, что Карлус Поттер распорядился приготовить еще одно место, уже для себя. И не отступил, несмотря на гневные предостережения Блэков.
Сириус стоял рядом с леди Вальбургой, которая прятала за вуалью слезы. Лорд Орион поддерживал ее под руку. Нарцисса упрямо держала голову открытой, бросая вызов непогоде. Волосы и лицо мокрые то ли от слез, то ли от дождя. Не было только Беллатрикс.
Жасмин не горевала из-за смерти Дореи Поттер, слишком хорошо помнила острую ненависть леди к ней. Жасмин испытывала, быть может, горечь и боль за друга. Но никак не горе. Смотреть на осунувшегося Джеймса было невыносимо, потому что она понимала - первое, что она почувствовала, узнав страшную весть, было облегчение. Для нее умершая была только угрозой, и питать к ней добрые чувства Жасмин не могла.
Церемония прощания была долгой. К горлу подкатил комок тошноты, когда ей пришлось удерживать Джеймса, бросившегося к дверям склепа. Он вырывался, но под ее шепот затих. Его руки сжали ее до боли в ребрах, он быстро и часто дышал ей куда-то в макушку. А Жасмин, наплевав на приличия, обнимала в ответ и просила успокоиться и чувствовала, что сама плачет.
Оплакивает чужую потерю, которая вопреки всему стала и ее тоже. Какой бы ни была покойница, она была его мамой.
Джеймс отпустил ее только тогда, когда гроб опустили в нишу и навсегда закрыли от мира могильной плитой.
Жасмин поддерживала его, когда Джеймс положил букет на надгробие и когда в полутьме обронил несколько слезинок на равнодушный камень.
В доме остались самые близкие. Жасмин отогревалась возле камина, стараясь не смотреть на сидевшего в кресле лорда Поттера, тот говорил с сыном. Блэки, задержавшись дольше всех остальных, ушли камином. Ей запомнились красные глаза обычно невозмутимой леди Вальбурги и поникший Сириус, который жался к матери, будто осознав, что и он может однажды ее потерять.
Она давно бы ушла, но Карлус Поттер попросил остаться с ними здесь, в малой гостиной, где на стене висел неподвижный портрет Дореи Поттер. Должно пройти несколько дней, прежде чем картина оживет.
Жасмин пугал застывший в мрачном молчании пустой дом. Ей было здесь не место. Поттер-менор даже без своей хозяйки не спешил проявить каплю приязни к своей невольной гостье. Если бы не присутствие Джеймса, который одним своим существованием развеивал зловещую магию старых стен. А ведь в первый визит особняк показался ей гостеприимным и полным света. Сейчас на нем словно лежал отпечаток горя его владельцев.
Она уже знала, что все Рождественские каникулы предстоит провести здесь. Жасмин не могла бросить Джеймса одного и уехать куда-то еще. Хотя и Эдит, и Шатия и, наконец, Питер настойчиво звали ее к себе. С ее стороны такой поступок будет много хуже предательства. Наверно, впервые за все время их знакомства она чувствовала ответственность за него, потому что Джеймсу нужна была ее поддержка. Как бы там ни было, оставить его одного в его горе она не могла.- Иди отдыхать, юная леди.Очнулась она от дум от голоса лорда Поттера. Ей отвели ту же комнату, что и в прошлый раз. Возле постели на столике ее ждал сюрприз - горячее молоко с медом и печенье.
Жасмин как раз расчесывала волосы, наконец отогревшись, когда в дверь тихо постучали. В такое время это мог быть только один человек.- Можно войти? - всклоченная голова просунулась в двери.- Конечно, - Жасмин отложила щетку для волос.
Он избавился от мантии и был в черной рубашке. У Жасмин сжалось сердце, настолько потерянным выглядел всегда уверенный в себе Джеймс. Он неуверенно топтался на пороге.- Иди сюда, - Жасмин кивнула на кресла. - Будешь молоко?- Нет, - Поттер дернул головой. - Прости, что потревожил, я не могу сейчас быть один. - Я понимаю, - руки сами собой пригладили растрепанные черные волосы. - И рада, что ты пришел.- Посиди со мной? - попросил Джеймс притягивая ее за талию в кресло практически к себе на колени. - Мне так плохо, Жасмин...Все, что она смогла сделать, это обнять покрепче и позволить ему отпустить себя. Джеймс плакал и держал ее так крепко, словно и она могла исчезнуть, стоило хоть немного ослабить хватку. От вечно нахального Поттера не осталось практически ничего, сейчас он был просто глубоко несчастным мальчишкой, потерявшим мать.- Жасмин, обещай мне кое-что, - карие потемневшие от эмоций практически до черного глаза смотрели прямо в душу. - Обещай, что не оставишь меня.
Джеймс крепко сжал ее пальцы, другой рукой гладя волосы. Магия, которую он всегда прекрасно контролировал, в этот момент вибрировала от напряжения. Она практически чувствовала на своей коже мягкий, но неразрываемый кокон чужой агрессивной силы.Обещать? Жасмин понимала, стоит ей сказать "да", и она уже не сможет уехать. Придется забыть о планах покинуть Англию сразу после окончания обучения. Пообещать Джеймсу означает остаться, зная, что скрытая Война к тому времени станет явной. И так или иначе придется выбрать сторону. А если честно, сможет ли она после всего пережитого вместе бросить их? Оставить, зная что практически все погибнут, как в тех проклятых книгах? Джеймс, Питер, Сириус, Помона, Флитвик, Шатия...
Хватит ей силы оборвать всякую связь и сбежать? Тогда, в самом начале пути это казалось самым правильным, самым естественным - спасать себя. Ведь у нее не было никого. А теперь вольно или невольно она привязалась к стольким людям. Мир британской писательницы за эти годы стал куда реальнее той, прошлой жизни. Тем более, что большую часть памяти о том, что было раньше, она потеряла. И даже сюжет книг стал покрываться туманом забвения, оставались лишь отдельные фрагменты как яркие вспышки Люмоса. Жасмин подозревала, что через пару лет забудет и это. Как будто чем больше она узнавала этот не похожий на наивную сказку о Мальчике-Который-Выжил мир, тем меньше помнила другой, из которого пришла сюда. Одна реальность постепенно, но неотвратимо заменяла другую.
И вот теперь она должна ответить и определить весь дальнейший путь. Раз и навсегда определить для себя дорогу. Была точная уверенность, согласись она - пути назад уже не будет. Ее связь с безбашенным Поттером станет прочной как канат.
Хочет ли она этого? И вообще, нужно ли это ей? Ведь Джеймс обещал вырасти в гигантскую проблему. Он и сейчас был не подарок. И он упорно считал ее своей собственностью.
Жасмин внезапно улыбнулась и, высвободив руку, прикоснулась к его щеке. А был ли вообще этот путь назад? И может она ответить по-другому? Друзей не бросают, если они настоящие.- Я буду рядом, пока нужна, - Жасмин легко встала и протянула ему открытую ладонь. - Обещаю тебе, Джеймс Поттер.И на тоненьком запястье появилась золотая нить магического обещания. Жасмин не удивилась, она была готова к чему-то подобному. Когда вокруг столько силы, простые слова становятся много большим, чем всегда.
Джеймс тихо затворил за собой двери далеко за полночь, оставив спокойно спящее сокровище. Впервые за долгое время ему стало полегче. По крайней мере раскаленные тиски боли на сердце чуть разжались. Он почувствовал хрупкое спокойствие, настоящий дар для того, кто метался между яростью и бесконечным горем. Жасмин всегда действовала на него благотворно, рядом с ней было легче дышать. Теперь он знал, что она не оставит его, жизнь перестала казаться беспросветно темной.