Глава 30. Как я вновь доверилась чутью (1/1)

В целом, пропуская много лишних и ненужных нам подробностей, скажу, что моё приживание в местном высшем обществе проходило без особых проблем. Лицемерить и носить на лице неизменную маску любезности мне было нетрудно. Был, правда, один сложный, но обязательный ?пунктик?, который мне невольно пришлось начать осваивать?— это верховая езда. И хотя я всю жизнь любила лошадей, подобное ближайшее с ними сближение почти начинало вызывать у меня отвращение к этим благородным животным. В частности из-за постоянного страха упасть и переломить шею. Или оказаться затоптанной. А ещё этот вороной жеребец, находящийся в лошадином преклонном возрасте и зовущийся Тихий, то и дело как-то подозрительно косил на меня то одним своим бархатным глазом, то другим, и словно только и поджидал удобного момента для того, чтобы сделать мне какую-нибудь гадость. К счастью моим учителем с первых же дней стал Никита, иначе я уже давно отказалась бы от этой неприятной и нежеланной затеи. Годы, проведённые им за, казалось бы, изучением морского дела, сделали из Никиты первоклассного знатока лошадей и искусства верховой езды. Так что не прошло и трёх недель, как я худо-бедно начала самостоятельно ездить и совершать недолгие одиночные прогулки.На дворе в это время уже во всю гремел июль. Сам императорский двор переехал из столицы в Москву, и хотя мы, к счастью, не принадлежали к его числу, а все же мы так же выехали из Петербурга в нашу усадьбу в Холм-Агеево всвязи с тем, что в те же места переезжал один очень ?важный? господин, на чьё покровительство в адрес Никиты так рассчитывал Григорий Ильич. В общем переехали мы как раз через недельку после того самого императорского бала, о котором я теперь всю жизнь буду вспоминать одновременно и с восхищением, и с содроганием. Но не с большим, чем о том, что вскоре последовало в моей жизни. Но обо всём по-порядку.Считаю самым верным начать с нашего последнего вечера проведённого на очередном балу в Петербурге. Мы тогда уже всё подготовили к отъезду и через два дня должны были отправиться в путь. Мои многочисленные новообретенные подруги до известия об этом шёпотом и с упоением, как и все предыдущие дни, обсуждали последний императорский бал, где и были мы с Никитой и Григорием Ильичем, и где императрица Елизавета, блистая во всей своей природной красе и роскошными нарядом с украшениями, прямо посреди залы в самом разгаре торжества, среди иностранных послов и гремящих родовыми фамилиями и титулами придворных, от души отхлестала по щекам первую придворную красавицу Наталию Лопухину. И только за то, что та имела дерзость явиться на бал с той же розой в волосах, что была и у самой императрицы, которую та затем тут же и срезала ножницами вместе с частью волос Наталии, бросив несчастную на полу бесчувственную и как ни в чем ни бывало продолжила веселиться. Это, а так же весьма неблагопристойный вид молодого наследника Петра, пугавшего гостей своими гримасами и неуместными шутками и вообще вскоре сбежавшего с устроенного в его честь праздника вместе со своими дружками, а так же то, что при входе на платья дам охрана ставила чернилами печати, дабы второй раз никто не явился в ?старом? наряде на императорское торжество (за чем, кстати, следили очень рьяно)?— все это и произвело на меня то весьма странное чувство. Восхищения перед роскошью и торжественностью и содрогания перед всем творящимся за фоном этого драгоценного блеска. Всей моей целью на тот день было смешаться с толпой и, ни дай бог, никак не привлечь к себе ничьё внимание. К счастью мне это удалось весьма успешно.Но не буду задерживаться на том бале, ведь, по-сути, больший интерес он предоставлял скорее для историков, чем для меня; ведь императорский бал был таким как и все прочие, только гораздо грандиознее, ну и так и кишел знаменитыми историческими личностями. А они к моей истории не имеют никакого отношения, так что лучше я поскорее вернусь к тому самому вечеру, который, как выяснилось впоследствии, сыграет немаловажную роль в моей судьбе.Подождав когда дамы всласть наговорятся на тему Лопухиной, я только тогда сообщила о своём скором отъезде, после чего они всем своим видом принялись высказывать своё великое огорчение по этому поводу и старались как бы невзначай напроситься в гости, а заодно пронюхать причину этого отъезда. Я то отшучивалась, то пропускала мимо ушей их слова (не говорить же правду в самом деле!). Правда один раз едва не подавилась воздухом от тонконого намёка одной из княгинь, что я, мол, не оттого ли уезжаю, что под сердцем завела себе кое-кого?—?Нет-нет, что вы! —?улыбнулась я постаравшись как можно быстрее вернуть самообладание. —?Дело вовсе не в этом, а лишь в том, что мы следуем воле Григория Ильича.—?Ах, как жаль, моя дорогая, очень жаль! —?всплеснула руками та самая княгиня. —?Вам бы это было как нельзя более кстати.—?Простите?—?Ну как же? Вы ведь уже какой месяц обвенчаны? Пора, пора, моя дорогая, укреплять свои позиции в доме. Поверьте, ничто так не красит женщину, как положение матери юного наследника знатного рода!—?Верно,?— вмешалась одна графиня лет сорока пяти, так быстро обмахивая себя веером, что сама колибри могла бы позавидовать этой скорости. —?И к тому же, поверьте моему опыту, моя дорогая?— чем скорее подаришь супругу наследников, тем раньше добьёшься большего уважения и благосклонности с его стороны.—?Ну, это уж как Бог даст,?— промолвила я с легкомысленными видом, судорожно ища на что можно срочно перевести беседу. —?А вы не заметили, что княгиня Докирёва что-то долго отсутствует? Уж не случилось ли с ней чего-нибудь? Здорова ли она? Так внезапно она покинула нас и до сих пор не вернулась…—?Нет-нет, с её здоровьем точно все ладно,?— отозвалась графиня. —?Я краем уха слышала, что она сейчас имеет весьма деликатную беседу на не менее деликатную тему.—?О, а о чём же именно? —?вся загорелась от нетерпения княгиня.—?Полагаю, мы сейчас все сами и узнаем,?— сказала я, глянув на приближающуюся к нам княгиню Докирёву.Эта молодая и прелестная тридцатилетняя женщина, все ещё свежая и румяная как юная девица, шла к нам с весьма озадаченным и загадочным видом.—?Ну, милые мои,?— произнесла она подойдя к нам,?— многого я на своём младом веку повидала, но чтобы такое!..—?Машенька, не томи же,?— взмолилась одна из дам. —?Что там такое у тебя стряслось?—?К счастью у меня такого никогда и не произойдёт,?— ответила та, трижды сплюнув через левое плечо, и с виноватым видом посмотрела на меня. —?Я надеюсь Вы извините меня, Марья Петровна, за то, что именно мне выпал жеребий сообщить Вам о том, что ещё до начала завтрашнего дня будет известно всему городу.—?Что же такое случилось? —?спросила я, ощутив в себе нарастающую тревогу от её тона. —?Мой муж и свёкр здесь?— вон они! —?так что с ними все хорошо. А что же ещё за напасть могла случиться? Уж не дом ли горит?—?Нет, тут не о том речь… —?княгиня замялась, слегка закусив нижнюю губу. —?Видите-ли… Дело это может и не получило бы ход, не попади письмо в руки моей тетушки, а уж вы все знаете, какого она у меня нрава!..—?Какое ещё письмо? —?в конец растерялась я, а дамы, напротив, ещё сильнее навострили уши.—?Которое некогда написала Ваша мачеха, Марья Петровна.—?А, так речь про Анну,?— вздохнула я с неким облегчением, но тут же спросила:?— А что же там такое с тем письмом? Что моя мачеха умудрилась настрочить такого, что Вы иначе чем без удивления и без сочувствия и не говорите об этом?—?Ой, милая моя, Вам ли говорить мне такое… Вы ведь ещё так юны, так погружены в своё счастье с молодым супругом, и подобные новости…—?Давайте ближе к делу, княгиня,?— в нетерпении перебила я эти наигранные ломания. —?Я и дамы уже сгораем от любопытства.—?Ваша мачеха?— Анна Николаевна,?— зачем-то уточнила княгиня, будто у меня была ещё другая мачеха,?— как Вы, быть может знаете, до замужества с Вашим батюшкой, да упокоит Господь его душу, уже была замужем, да овдовела незадолго до второго брака. Так считали мы все, так думал и Ваш бедный батюшка, да теперь мы знаем, что жестоко обманут он был, как и мы все.—?Пожалуйста, говорите точнее.—?Ваша мачеха при живом первом муже повторно вышла замуж, выдав себя за вдову, а тот юноша, которого мы знаем как наследника князя Пётра Анисимова, на самом деле сын того самого первого мужа.—?Подождите,?— остановила я княгиню, говорившую с видом человека, открывавшего нам страшный заговор против человечества. —?Я никогда не назову Анну близким мне человеком, к которому во мне имеется хоть капля какой-либо привязанности, не говоря уже о любви. Но все же она, как ни крути, является частью семьи Анисимовых, к коей принадлежу и я. И потому я хочу знать?— Вы уверены, что сказанное Вами является правдой? И на каком вообще основании Вы заявляете подобное?—?Я же уже упоминала про написанное Анной письмо?— вот на его основании я и говорю эти страшные вещи. Она, как оказалось, имела неосторожность вести со своим первым благоверным редкую, и оттого весьма трогательную переписку. И вот одно из тех писем было получено моей тётушкой нынешним вечером.—?Как же оно у неё оказалось? —?спросила одна из дам.—?Полагаю его похитили ещё в те далёкие годы, и с той поры нашу княгиню наверняка тайно изводил некий шантажист. И теперь за что-то он послал письмо как раз в руки той, которая непременно пустит его в свет?— такова уж моя тетушка, для неё просто смысл жизни состоит в том, чтобы изобличать людские пороки и старые грехи.—?Да уж, знаем?— сама старая дева, так и другим теперь жизни портит,?— проворчала другая дама, явно некогда обиженная этой ?тётушкой?. —?Но тут я полностью на её стороне?— это же просто откровенный обман!—?Ах, какой скандал! При живом муже повторно обвенчаться, да ещё и с сыном обманывать… Какое беспутство! Да ещё и иметь при этом наглость писать такие письма.—?Я бы сказала?— глупость, а не наглость. Наверняка эта задумка?— дело рук её первого муженька. Состояние у бедного князя было изрядное, так отчего же не позариться на этот лакомый кусочек? А Анна собой совсем не дурна, даже до сих пор.—?А вам всем не приходит в голову, что письмо, пришедшее к Вашей тетушке, может быть самой обычной подделкой? —?вставила я наконец своё слово, на деле же уже догадываясь о каком письме идёт речь?— это наверняка то самое, что было выкрано из тайника Григория Ильича. Но зачем было кому-то его пускать в дело, да ещё таким образом?..—?Дорогая моя, мне понятны Ваши сомнения,?— противно-сочувственным голосом сказала княгиня Докирёва,?— но почерк Вашей мачехи сложно не узнать. А моя тетушка неоднократно видела как он выглядит, так что ошибки быть не может. И сам факт, что Анна именно сегодня вдруг прислала хозяевам этого дома извинительную записку и не явилась на бал, чего с ней ещё никогда не случалось, говорит о многом. Вы не находите? Она знала, что письмо будет отправлено, знала, что о её многолетней лжи и страшном обмане станет известно сегодня вечером, и потому по глупости, как оказалось весьма свойственной ей, укрылась за стенами дома, на который у неё вскоре не будет никаких прав.—?То есть?—?Я про то, моя дорогая Марья Петровна, что у Вас теперь есть все шансы вернуть себе во владение то, что было отобрано у Вас обманом. Ведь раз сын Анны, Дмитрий, не является сыном князя Анисимова, значит иных наследников князя, кроме Вас, больше не остаётся.—?Одного мифического письма не достаточно для подобных выводов,?— глухо отозвалась я.—?Марья Петровна,?— улыбнулась княгиня Докирёва,?— поверьте, дыма без огня по-любому не бывает. Но не позднее завтрашнего дня тетушка лично привезёт письмо в мой дом и мы самолично сможем увериться в написанном там. Но Вы не волнуйтесь, дорогая, ведь Вы же ей совсем не дочь и потому её тень ни в коем случае не ложится на Вас. Напротив, Вы теперь как никогда выигрываете на её фоне! Ведь Вы же?— такая чистая, совсем ещё юная, обманутая девочка…—?Простите… —?перебила я её. —?Мне… Что-то немного дурно… Нужно домой. Где Никита?—?Да-да, Марья Петровна, конечно?— поезжайте сейчас домой,?— участливо сказала княгиня. —?Для Вас это сильное потрясение, не так ли? Конечно же, Вам нынче уже не до бала. Поезжайте, отдохните как следует, а завтра я буду ожидать Вас у себя на чай, и, даю слово, письмо к тому времени, как и моя тетушка, будут у меня в доме. Зная её могу без сомнений говорить, что она теперь ни за что не выпустит из своих ручек такую бумагу.Наскоро попрощавшись с дамами и в сопровождении княгини найдя кочующих по залу Никиту с Григорием Ильичем, я, при помощи своей спутницы, коротко обьяснила им сложившуюся ситуацию. На лице Никиты выразилось нескрываемое удивление, а вот на Григория Ильича нашла самая настоящая грозовая туча. Недобро нахмурившись при взгляде на Докирёву, князь велел Никите сейчас же возвращаться со мной домой, а сам он намерен был остаться здесь ещё на некоторое время.—?В случае если тетушка нашей глубокоуважаемой княгини пришлёт ещё одного лакея с неотложными новостями или же кто-нибудь ещё узнает что-либо об этом… происшествии, то я просто обязан быть одним из первых, кто узнает о том. Поезжайте. И, Никита, позаботься о своей жене?— на ней просто лица нет, насколько девочка потрясена такими ужасными известиями о своей прежней, пусть и не кровной, но семье.Наскоро простившись с хозяевами дома, мы с Никитой поспешили к нашей карете, к которой не стали даже посылать лакея, дабы Гаврила подогнал её поближе к крыльцу.—?Я так и знала, что добром эта история не кончится,?— пробормотала я, когда колеса тронувшейся кареты загремели по каменной дороге.—?О чём ты? —?спросил Никита.Чёрт, ведь он же не в курсе, что я знала о существовании этого письма, как и о том, что оно было украдено! Но объяснять этого совсем сейчас не хотелось. Прикусив язык я немигающим взглядом уставилась в окно, делая вид, что не расслышала слов Никиты и полностью погружена в свои мысли.—?Странно все это,?— сказал наконец Никита. —?Откуда вдруг взялось это письмо? Почему его отправили тетке этой княгини? Зачем нужно было так в открытую заявлять всем о его существовании? Да и где само письмо-то? Оно вообще существует?—?Обещала завтра показать у себя в гостях. Это я о Докирёвой.—?Хорошо. Но где доказательство, что письмо настоящее?—?Я уже спрашивала об этом. Говорит, что её тётка безошибочно узнала почерк Анны.—?Это ещё ни о чем не говорит. Любой почерк можно подделать, да так ловко, что вовек не отличишь где подлинник.—?Я знаю. Только обществу это не объяснишь. Для них это такой сладкий кусок, что они будут теперь терзать его максимально долго, невзирая ни на какие доводы и логические вопросы.—?Да… Хорошо, что ты в данной ситуации оказываешься только в выигрыше, а иначе и тебе не удалось бы миновать этой кровожадной стаи. А уж общество как никто умеет сживать со света тех, кто оказывается в его немилости.—?Знаешь, я не хочу говорить об этом,?— нахмурилась я, потерев отчего-то занывшее сердце. —?Не по-душе мне обсуждение этой темы. Все вышло как-то слишком грубо и скверно… Неужели нельзя было по-совести отдать письмо Анне? Или, на худой конец, в мои руки? Зачем тут же бежать и на весь свет рассказывать обо всем? То же мне, моралисты чёртовы. Подобные дела нужно непременно обсуждать с теми, кого они касаются. Вдруг Анна и вправду считала своего первого мужа мертвым, а потом вдруг узнала, что он жив? Что если князь Анисимов был в курсе всех этих событий? А может это вообще самое настоящее мошенничество?.. По-любому нельзя вот так бежать и трубить вокруг себя о случившемся… Слушай, на душе неспокойно,?— с жалостью глянула я на Никиту. —?Давай заедем к Анне.—?Но зачем?..—?Не спрашивай. Нехорошо мне, чувствую, что поговорить с ней я должна. Заедем, прошу тебя. Это очень важно, я уверена в этом.—?Ну хорошо, заедем, коли так,?— согласился Никита, хотя было видно, что он не понимает на кой чёрт мне это нужно. Да если бы я сама знала, а не только чувствовала ноющий зуд в груди!Гаврила по моей просьбе не жалел коней, да и нам хотелось уложиться в эту поездку и вернуться домой до того, как Григорий Ильич опередит нас, поэтому уже минут черёд десять мы въезжали в ворота усадьбы Анисимовых.—?Хозяева дома? —?спросил Гаврила у лакеев.—?Да, хозяйка с сыном изволят дома находиться.—?Передайте, князь и княгиня Оленевы в гости к ним пожаловали.—?Не в гости, а на короткий разговор,?— вмешалась я, уже выскочив из кареты и взбежав по лестнице к дверям.—?О, Марья Петровна, Рады видеть Вас,?— лакеи тут же расступились передо мной и раскрыли двери.Там, в коридоре, едва я ступила за порог, ко мне вышла сама Анна. Взъерошенные волосы, безумный остекленевший взгляд, бледное до зеленого оттенка лицо, и словно судорогой сведённые руки и рот до дрожи ужаснули меня.—?Анна, что с тобой?—?Уходи,?— прохрипела она. —?Зачем ты приехала? Со мной все кончено, я вовек не отмоюсь от этого позора. Но мой сын… Дмитрий… Я видела как ты приехала, Марья, и вот сошла к тебе… Прошу, не брось брата. Я же своё сделала для его спасения.Произнеся эти слова едва слышно, Анна как подкошенная рухнула на пол. Краем глаза я увидела, как к нам из недр дома несётся напуганный до смерти Дмитрий, как вокруг мечутся лакеи и слуги, а мозг в этот миг мог думать только об одном, причём навеянном каким-то неизвестным чутьём.—?Разжать ей рот, живо! —?закричала я, не узнавая свой голос.Хорошо, что нервы у Никиты оказались крепкие, не в пример прочим окружавшим меня. Он тут же сел возле меня на полу и взялся за лицо Анны. Рот у неё оказался зажат не столь сильно, как я предполагала?— Никита сумел разжать челюсти одними пальцами. Велев ему держать как можно крепче и ни в коем случае не отпускать, а так же тащить лакеям любую посудину, хотя бы простой поднос, я как можно глубже сунула руку в рот Анны и попыталась вызвать у неё рвоту, молясь чтобы ещё не было поздно.Да, я не опоздала. Точнее не опоздала та неизвестная сила, что руководила мною в эти минуты. Когда из Анны всё вышло, она просто на глазах начала оживать, словно в неё кто-то принялся вдыхать едва не утерянную жизнь. Тут я уже передала Анну в руки Гаврилы, так как сама я больше не ощущала в себе сил дальше заниматься ею, да и запоздалый стресс уже давал о себе знать.—?Марья,?— услышала я голос Дмитрия. —?Что же это?..—?К матери иди,?— отмахнулась я от него. —?Пускай посмотрит в глаза тому, ради кого она это сделала, думая, что тем самым поможет ему, и кого едва не сделала сегодня несчастнейшим из людей. Иди же к матери, кому говорят?!Только рявкнув на юношу я донесла до него смысл того, что ему следовало сделать. Дмитрий тут же побежал вслед за слугами, унёсшими обессиленную Анну, ну, а я, поддерживаемая Никитой и с подергивающимся левым глазом спросила у оставшегося возле нас лакея где мы могли бы дождаться, пока Анне станет лучше.—?В гостиной, Марья Петровна, Вас проводить?—?Да, проводите нас,?— сказал Никита.—?Сюда, прошу Вас. Может… эм… чаю там…—?Нет, спасибо, почему-то совсем не хочется,?— без раздумий отказалась я. Думаю Никита придерживался того же мнения.