Глава 27. Что мы решили с князем Григорием (1/1)

Как только до меня дошёл смысл сказанного, сердце невольно сделало скачек с двойным переворотом.—?Как это понимать? —?прошептала я в ответ на слова Григория Ильича.—?В кабинете объясню,?— коротко бросил он мне, нахмурив свои лохматые седые брови, сурово нависающие над зелёными глазами.—?Я никогда не думал что такое возможно,?— продолжил он спустя минуту, когда мы расположились в креслах в той самой комнате, где мы недавно едва не поссорились при нём с Никитой. —?Но приходится признать очевидное?— я ограблен. Причём пропало не только само завещания, но и прилагаемые к нему бумаги. Не знаю когда это произошло, а главное?— как? Никто из слуг ни слова мне не сказал про какое-либо проникновение в мой дом, будто ничего и не было, а спрашивать я пока что не стал. Да и Лука, дворецкий наш?— это же истинный цербер! Мимо него ни одна муха никогда незамеченной не пролетала. На его честность я тоже полагаюсь как на свою собственную. Так что я словно в тумане…—?Но ведь здесь, помимо него, ещё есть слуги,?— сказала я. —?Кого-то могли подкупить…—?Подкупить-то могли, да только напрасно бы золото потратили — о наличии этого тайника в доме знали только мой отец, твой батюшка и я. О нём даже Никите ничего пока неизвестно, что уж про дворню говорить!—?Да, странно… —?пробормотала я, ненадолго задумавшись.В самом деле, странно всё это. Если, по уверениям князя, о тайнике никто из ныне живущих, кроме него, не знал ничего, то как тогда объяснить пропажу завещания, и, как я поняла, других важных документов, оставленных на хранение Григорию Ильичу покойным Анисимовым? Грешным делом мне в голову закралась мысль, что мой тесть… мог и придумать всё это. Но я попыталась тут же отмахнутся от этого вздора.—?Но ведь тайник как-то же появился в доме,?— произнесла я вслух. —?Значит, если с его создателем заблаговременно не разделись в целях сохранения тайны, кто-то да мог ещё прознать о тайнике.—?Меня немного пугает твой образ мыслей, Марья,?— усмехнулся князь. —??Разделаться??— просто как про какого-то телёнка сказала. На самом деле я уже думал об этом,?— продолжил он серьёзно,?— и эта мысль не может существовать; мой отец создал тайник своими руками, он был настоящий мастер на эти дела. И проговориться о нём он не мог?— он был не из болтливых, а такие обычно долго думают прежде чем что-либо сказать. А ему как никому другому было важно держать наличие тайника в секрете.—?Но вы ещё сказали, что князь Анисимов… мой отец, тоже знал о тайнике? Не может ли быть такого, что он сказал кому-нибудь о нём?—?Вот это уже более реально,?— согласился князь. —?Хотя он наверняка понимал, что о таком лучше не распространяться, а всё же сгоряча?— кровь у него вскипала быстро?— мог выпалить лишнего. Пускай и не напрямую, ведь для хитрого и умного человека и смутного намёка может быть достаточно. Тут уже сам собой возникает вопрос: кому он мог о нём сболтнуть?—?Тому, с кем у него могла зайти речь о хранящемся в нём.—?Ты про Тихонова?—?И про Анну. Мог же он, к примеру, сказать или намекнуть ей, что у него есть что-нибудь на графа? А там уже можно было и докрутить мысль до наличия тайника. И все же, Григорий Ильич, я бы искала предателя среди дворовых. Ведь и вы сами могли ненароком обронить неосторожное слово, даже если считали, что вы находитесь в одиночестве.—?Марья,?— князь хмуро на меня взглянул. —?Ты всерьёз считаешь, что я, зная, что у меня там хранится, стал бы говорить о подобном, даже отдалёнными намеками?—?Не сейчас, так прежде…—?И прежде не мог.—?Ну, а как ваш отец рассказал вам о тайнике? Силой мысли что ли? вас могли именно тогда и подслушать и запомнить эту информацию. Даже если они ничего не слышали о конкретном расположении тайника в доме, то о его наличии точно знали. Человеческая память, знаете ли, вещь очень странная?— некоторые вещи в ней ни за что не хотят оставаться, а прочее так намертво заседает, что ничем уже оттуда не выгнать. Другое дело, что в этих наших нынешних домыслах уже нет никакого смысла?— бумаг-то нет… А что-нибудь ещё в нём лежит?—?Да, ведь я был абсолютно уверен в его надёжности. Потому и держал там кое-какие ценности. Но из всего остального, помимо бумаг, пропало лишь одно кольцо.—?Кольцо?—?Да, кольцо. Золотое, с изумрудом?— он огранён под каплю,?— с россыпью брильянтов вокруг главного камня. Само по себе оно для меня не особо ценное (тут я едва не закашлялась), но меня удивляет, отчего выбор вора пал именно на него?— ведь у меня там лежат и другие драгоценности, почти все из которых в несколько раз дороже этого кольца.—?Может… а откуда оно вообще у вас? —?спросила я, поборов навящевую мысль, что я более чем удачно вышла замуж (шутка, я о таком совсем не думала в тот момент).—?Это было одно из колец матери Никиты,?— ответил с тенью грусти князь. —?Только она его никогда не любила, если не сказать?— ненавидела. Не знаю откуда оно взялось у неё, но, кажется, оно появилось незадолго до нашего знакомства.—?А Вы уже обращались в полицию?—?Нет,?— промолвил князь. —?Сперва я хотел именно так и поступить, но потом подумал; а что это нам даст?—?Да, действительно,?— пробормотала я. —?Если это и вправду дело рук Анны или Тихонова?— а кому ещё нужны эти бумаги? —?то обращение в полицию ничего не даст. Они их либо уже уничтожили, или же, так как скорее всего это сделал именно Тихонов, они будут объектом торга… Хотя какой в этом смысл? —?тут же перебила я саму себя. —?Нет бумаг?— нет проблем со мной как с наследницей, и нет проблем с прошлым в виде их брака. Так зачем предлагать выкупать то, что может погубить твоё же будущее? Только ради денег? Так у них уже в руках наследство князя Анисимова! То есть моего отца… Никакой выкуп не даст им такого же состояния, зато бумаги могут лишить их его. Так что от бумаг скорее всего и пепла уже не осталось. Да и обращение в полицию будет выглядеть самым настоящим посмешищем…—?Ты так думаешь?—?Да Вы и сами так думаете, князь, иначе уже обратились бы.—?Что есть, то есть,?— вздохнул Григорий Ильич, откинувшись на спинку кресла. —?Да, действительно, обращение это будет смешно… Какое-то никому неизвестное завещание, бумаги непойми о чём… Да меня просто насмех поднимут! Скажут, что, мол, начал разум терять на старости лет. Ведь доказательств у меня никаких не осталось, кроме пустых слов.—?Но кольцо…—?А что ?кольцо?? На что оно мне? Раз матушка Никиты его ненавидила, значит нет в нём для меня ничего памятного и дорогого.—?Но неужели мы вообще оставим эту кражу без внимания?—?А почему бы и нет? —?произнёс спустя минуту раздумий князь. —?Я сам подумывал об этом, но наш разговор лишь убедил меня в верности такого решения. Лучше вообще не подавать виду, что кража была обнаружена нами. Слуги ведь молчат…—?Григорий Ильич, а Вам не кажется, что лучше всё-таки обратиться в полицию? —?предположила я. —?Но только по поводу одного кольца. Про бумаги можно ничего и не говорить. Скажите, мол, хотел подарить невестке, а не обнаружил. Тайник всё равно ведь уже найден посторонними, так что пользоваться им более не стоит.—?Я уже и не пользуюсь.—?Тем более. Так мы покажем, что ничего такого, что следует скрывать, не произошло…—?Ага, и при этом умолчим про бумаги? —?скептически усмехнулся Григорий Ильич. —?Нет, Марья, никуда я обращаться не буду. Тайник мой больше не пригоден, да, но и на посмешище выставлять себя не посмею! Но в конце концов,?— он тепло улыбнулся мне, взяв обеими руками мои руки,?— всё это, как я считаю, только к лучшему. Судьба избавила нас от лишних хлопот и проблем; я достаточно богат, чтобы дать тебе всё то, чего ты лишаешься, в том числе и собственный дом?— я подарю вам с Никитой эту усадьбу! Но главный… самый главный свадебный подарок… —?князь отвернулся, с трудом скрывая взволнованную улыбку,?— я должен исправить давнюю ошибку, и признать наконец моего Никиту… Пора сделать его законным сыном, законным князем Оленевым. А тебя?— княгиней Оленевой. Согласись, возня с этими бумагами и с никчемным кольцом не стоят этих забот…—?Князь…Надо было что-то сказать, а всё предатели-слова как нарочно разбежались в разные стороны!—?Не мучайся, Марья,?— ласково улыбнулся он мне, погладив по голове,?— я вижу как ты пытаешься подобрать слова, но не знаешь какие. Не нужно,?— он поцеловал меня в лоб,?— не надо. Благодарность не всегда выражают словами. Просто… люби моего сына, ведь в этом теперь его истинное счастье, и большей награды мне и не надобно.—?Князь, я готова Вам поклясться, что для меня так же нет большей награды… Ведь люблю я его… Очень люблю…Всё, щеки горят пуще магмы!.. Надо срочно переменить тему…—?Только как княгиня я вообще непригодна,?— прибавила я со смущенной улыбкой. —?Я умею лишь играть на рояле и фортепьяно, да петь, и всё… Языков не знаю (про английский умолчу, вряд ли настоящую Марью ему учили), танцевать не умею…—?Вот мне беда! —?всплеснул руками со смехом князь. —?Нашла из-за чего смущаться! Я найму для тебя учителей, и ты, с твоим умом и сообразительностью, уже очень скоро нагонишь и перегонишь всех самых образованных дам Петербурга!—?Только не в танцах… —?вздохнула я.—?Почем ты знаешь, даже не попробовав? —?князь взглянул мне прямо в глаза. —?Всё зависит только от труда человека и его старания. А теперь пойдём, я велю подать нам чай в библиотеку. Да, Никите ни слова о нашем разговоре! —?прибавил он когда мы поднялись с кресел. —?В моем сыне чересчур развито чувство справедливости. Там, где мы с тобой поступим по разуму, он будет действовать лишь по велению чести и долга. Сама понимаешь, до добра это его не доведёт, особенно в данном случае.—?Вы хотите, что бы я врала ему? —?не без недовольства сказала я.—?Не врала, а не говорила всего, а это разные вещи. Пойми, это же только ради его же блага.—?Но как в таком случае объяснить наше столь долгое отсутствие?—?Так и скажем ему, что это наш с тобой секрет. А потом, когда я его признаю законным сыном, мы ему скажем что именно это и обсуждали здесь наедине.Я закусила губу, но спорить не стала. В конце концов, нельзя не согласиться с тем, что Никите и вправду лучше не знать о бумагах, как и о кольце. Только опять придётся врать… Неужели мне так и суждено всю жизнь врать кому-либо?—?А учителей я подберу тебе уже сегодня,?— весело произнёс Григорий Ильич, когда мы уже шли в библиотеку. —?А занятия начнём с завтрашнего дня.—?Только ищите тех, у кого терпение покрепче,?— усмехнулась я. —?И вперёд никому из них не платите. Я могу с полной уверенностью заверить Вас, что учителя будут очень быстро от меня сбегать.