1 (1/1)

Артём просыпается только к вечеру. Несвежее постельное бельё пахнет потом под его худощавым телом. Он в который раз зарекается, что обязательно его постирает, когда снова наступит свободный день, или вообще купит новое, что покрасивее. Артём знает, что ничего из этого не случится, но всё-таки, может быть?Постель он не заправляет. Страшно сопящий десятилетний ноут с недописанной курсовой мозолит ему глаза. До её сдачи, кстати, всего два дня осталось. Потом сессия. Потом его запланированный суицид, точнее, не то чтобы он убьёт себя, просто скроется из всех соцсетей на недельки две, будет лежать и пялиться в потолок, рефлексируя.Артёму от своих преподов ничего не надо. Ему надо только своевременную зарплату от работодателя, потому что монотонно мешать коктейли за барной стойкой, выслушивая пьяные бредни несчастных людей,?— это тоже сложно, это влечёт за собой эмоциональное выгорание и нестабильный сон.У Артёма башка разрывается, будто ему в уши петарды сунули и подожгли. Ему заведующий говорит, что он охуел брать отгулы чаще, чем приходить на работу, а он не то чтобы с ним не согласен, просто сдохнуть всегда планировал дома, а не на рабочем месте. Кто-нибудь да спохватится?— соседи, хозяин квартиры, мать. А там уже всё равно; хоть в навозной яме хорони, покойники особо не привередливы.Артём помешивает кофе в турке, когда телефон жужжит уведомлением и проезжается по столешнице. Он заходит в вк и охуевает: Даня пишет ему уже двадцать первое сообщение за весь день. Кофе шипяще пенится и проливается на плиту, распаляя огонь. Артём судорожно прессует всю пену ложкой.Даня либо сейчас обидится, либо давно уже слёг от волнения, лежит под тремя одеялами с разболевшимся животом и строчит гневные тирады о его безалаберности. Артём хуёво справляется с мультитаскингом; он наливает пенистый кофе в кружку?— сахар тает кремовым цветом — подливает туда молока и только тогда проверяет личку.[Ты умер что ли я не пойму][Тебя нет в сети СО ВЧЕРАШНЕГО ДНЯ, ты ГДЕ???]Артём облокачивается на столешницу и встряхивает отяжелевшей головой. Держать её ровно удаётся с большим трудом. Хочется просто открутить, поставить на подзарядку и вернуть на место уже свежей и восприимчивой.[Ответь ответь ответь ответь ответь ответь ответь ответь ответь ответь ответь ответь][нам явно нужно поговорить]Артём сползает вниз, на пол, и потирает заспанные глаза. Больные и зудящие, они слезятся, как у кота, залезшего мордой в пыль. Он вытирает проступившие слёзы краем футболки.Даня — очень хороший мальчик. Сострадать не умеет, зато привык действовать здесь и сейчас. Но Артёму не нужны эти разговоры, за пять лет самостоятельной жизни он выяснил, что они ни к чему хорошему не приводят. Средство намного более эффективное?— это работа. Он готов работать хоть с утра до ночи, сбегая от навязчивых мыслей.Артёму хорошо не бывает вообще. Бывает только нормально.Кофе на языке отдаёт кислинкой.[я спал][только пожалуйста не будем развивать это я сейчас даже диалог не поддержу]?Это не слишком??Артём возводит глаза к потолку.[<3]Даня ничего не отвечает. Артёму хотелось бы написать больше, но просто нечего. Нечего и нет сил.Даня где-то там, кутаясь в мягкое одеяло, читает учебник истории и кусает ногти, а аккуратные бровки у него жалобно сведены к переносице, глаза блестят.Даня заботится об Артёме, а Артёму ему дать нечего. Он встречает его после школы и покупает ему мороженое в стаканчике, всегда шоколадное, какое Даня больше всего любит. У Артёма осунувшееся лицо, брови густые и растрёпанные, бледно-зеленоватая кожа и всегда почему-то очень уверенный взгляд.—?Я думал, эпоха эмарей уже прошла,?— он искажает губы в нахальной ухмылке, следуя взглядом за челкастыми восьмиклассниками.Даня молчаливо наслаждается его выразительным, неожиданно бодрым голосом.В его кед лбом врезается колтунистый дворовый кот. Морда у него круглая, хитрая, а тело абстрактное и огромное. Он довольно топорщит пушистый хвост, на который налипли обрывочки выгоревших на солнце листьев, а Артём отпихивает его в сторону.—?Ой, чудище блохастое! Сгинь отсюда! —?он повышает голос, чтобы звучать внушительнее, но кот упрямо трётся дымчатым боком об его чёрные джинсы. Для устрашения он замахивается кулаком и делает резкий выпад,?— А ну, пшёл!Кот испуганно отскакивает к дороге, бедный, сжимается весь от страха, и автомобильный гудок заставляет его пригнуться к асфальту. Грязно-белое брюхо собирает в себя ещё больше пыли. Артём кидается к этому несчастному коту прямо под машину, Даня?— сразу за ним, и водила орёт трехэтажным матом, все парадные эхом звенят, не стесняется никаких дошколят, их родителей, пожилых квартирантов пятиэтажек.Артём показывает ему средний палец, а Даня ему на ухо беззлобно шепчет: ?Придурок?.Артём прижимает к себе кота, как собственного ребёнка. Он помогает ему встать на дрожащие лапы, быстро прочёсывает густую шерсть пятью пальцами и называет его очень просто?— Том.Он подрывается на месте, когда откуда-то из-за угла, учуяв запах лёгкой добычи, вылетает чипированная собака. Сука надрывисто лает, брызжа слюной, а приблизиться не может: вахтёр перегораживает ей путь и размахивает перед её длинной мордой здоровой сумкой. У Артёма дыхание перехватывает, изнеможённое сердце пропускает удар за ударом.—?У России три беды: дураки, дороги и бродячие шавки,?— презрительно отрезает Даня, и сука, будто задетая за живое, морщит лоб, обнажая зубы в злобном оскале.Высокомерие Дани любую суку на место ставит.Артём допивает свой кофе, отсиживая задницу на жёстком ковре, смотрит на их с Даней личку пустыми глазами и хоть и с трудом, но гасит экран.?Надо зайти к матери. Прямо сейчас. Иначе не выдержу?.На выцветшем календаре уже двадцать восьмое апреля. На часах?— 18:34. Артём наспех ополаскивает лицо, дерёт спутанные волосы расчёской и кидает в рюкзак телефон, ключи и бумажник. Клеит пластыри на язвочки на ногах. Наконец выпивает обезболивающее и на всякий случай омепразол.В зеркале он выглядит так же забито и жалко, как выглядит на протяжении пяти лет. Он хлопает себя по лицу, отгоняя дремоту, но не помогает вообще нихуя. Только с третьего раза попадает ключом в замочную скважину и спускается с пятого этажа пешком, игнорируя загаженный лифт.Цепь больно бьётся об его бедро при быстрой ходьбе, и Артём думает, нахуй Митя вообще её прицепил к этим джинсам, цыганские замашки какие-то. Ему уже девятнадцать лет, а он всё ходит позорится, потому что ?давай по-братски, чё тебе, жалко, что ли??Артём останавливается, похлопывая себя по карманам. Сигарет нет. Он раздражённо дёргает головой. Ладно, нет так нет, это не беда. Вот если сейчас из его рук выпадут ключи, тогда он и впрямь расплачется.Митя звонит ему на середине пути, уже наклюкавшийся и обкуренный.—?Нет. Нет. Нет, Мить, не приду, у меня защита через два дня,?— Артём потирает лоб, морщась от пульсирующей головной боли. —?Я вообще к вам ходить не буду, ещё с начала курса сказал. Не надо меня замешивать в ваше разъебайство.—?Тёма,?— Митя приостанавливается на пару секунд. —?Посмотри там наверх, нимб над башкой не сияет?—?Работу найди.—?Работа?— дело сугубо добровольное.—?В таком случае, желаю тебе обрести чувство стыда. Если уж пропагандируешь нигилизм, зарабатывай себе репутацию не среди солевых наркоманов и шлюх.—?Деньги все грязные.—?Зато будущее деньгами можно построить чистое.—?Ой-ой-ой, pussycat.Артём нажимает на кнопку завершения вызова. Недолго думает, вдыхая напоённый озоном воздух после грозового ливня. Через три дня?— май. И особенные майские грозы.Он взбегает по лестнице на шестой этаж, попутно закидывая в рот подушечки мятной жвачки, тычет пальцем в дверной звонок, и дверь ему открывает мама.Мама.Она не ворчит на него, что не предупредил,?— ждёт всегда и в любое время. Машет куда-то за спину, мол, проходи, и Артёма встречает небольшая двухкомнатная квартирка с ужасной по его мнению планировкой, немного неприбранная, пахнущая невкусно, но всё же вкуснее, чем его собственная.Мама всегда уставшая, наверное, такая же, как и сам Артём. Он опускается на жёсткий диван, вытягивая вперёд ноющие после затяжной ходьбы ноги, и смотрит на неё в упор, в то время как она смотрит в упор на него.—?А чё ты поникшая такая? —?первым тишину нарушает он. —?Батя постарался что ль?Мама молчит. Артём хватает из вазочки с фруктами твёрдое яблоко, не заботясь о том, мытое оно или нет, и с аппетитом вгрызается в его мякоть.—?Переезжай обратно ко мне, Тём.Он закашливается, подавившись яблочным соком. Мама подбегает к нему, чтобы похлопать его по спине. Артём отмахивается от неё, пересаживаясь на пуфик.—?Прекращай, мам. Ты сама знаешь, пользы от тебя никакой. Мы собачимся по любому поводу, а ещё ты меня пиздишь. Давай там чайник ставь, что ты там хотела сделать, не майся хернёй.—?Матом не ругайся.—?Извини,?— без тени вины бурчит Тёма.Мама разочарованно покачивает головой.—?Как учёба? Не сильно устаёшь от этой радиомеханики?—?Вообще нет,?— как можно более непринуждённо врёт он.—?Себя гробишь только физикой этой.—?Мам, иди уже.Мама со вздохом встаёт с дивана, чтобы поставить чайник. Артём задумчиво жует сочное яблоко. Хорошие яблоки она покупает?— мать всегда выбирает самые лучшие фрукты.—?Я репетитором пойду работать, мам,?— кричит он через весь дом. —?По выходным буду шкетов физике и математике обучать.—?Русскому учи!—?А! Опозорюсь только. Мат-перемат.Мама возвращается с кухни с двумя прозрачными чашками заварного чая и коробкой сахара в кубиках. Артём кидает к себе в чашку сразу три.—?А ты мальчику своему тоже с математикой и физикой помогаешь? —?спрашивает она, делая размеренные глотки.Артём застывает в глупой позе, с чашкой у рта, ногами на перекладине под столом. Даня математику ещё понимает, физику не волочёт совсем. Артёма очень смущает тот факт, что он тоже играет немаловажную роль в его образовании.—?Помогаю.—?А вы предохраняетесь?Артём обжигает чаем язык.—?Не расслышал.—?Ну,?— мама водит глазами туда-сюда,?— то самое.—?Я ему помогаю. Мы не сексом занимаемся, а учёбой.—?А планируете?—?Тебе поговорить больше не о чем или я чего-то не понимаю?—?Весь в папку,?— мама с горечью поджимает губы,?— хамишь, о чем тебя не спроси.—?А ты вопросы идиотские не задавай, чтоб я не хамил.Мама мгновенно вспыхивает. Артём соображает, в принципе, быстро, насколько позволяет его критическое мышление, но за все девятнадцать лет избегать ударов он так и не научился. Пощёчина выходит настолько крепкой, что он проливает на руку чай. Почти кипяток. И щека горит, и рука горит.А Артёму похуй.Мама у него быстрой соображалкой природой не наделена, да и ссыкливость у неё часто перевешивает здравый смысл. Вместо того, чтобы бежать с ним к аптечке, она хватает его за плечи и прижимает к себе, обнимая так крепко, что кости трещат.—?Прости меня, Тёмочка, прости, солнце моё.Артём смотрит на расползшееся по руке варёное пятно. Шрама не будет, чуток поболит да пройдёт. Это не беда. Беда в том, что в табакерку не заскочил по пути.Он лежит в объятиях матери с расцветающим на щеке синяком и ожогом на правой руке и в который раз понимает, что ни черта он за эти пять лет не понял и ничему не научился. Не выискивать виноватых, язык за зубами держать. Должен был исстрадаться за всех и разом, а на деле?— только черствее стал.—?Прости, прости…—?Мам, не надо.Он вырывается из её объятий, поднимает с пола рюкзак, обувается. Мама сидит на диване, забитая и несчастная, наблюдает за тем, как он снуёт по дому в поисках леденцов, и, когда он находит два сахарных петушка, резко вскакивает.—?Тём, ты только не забывай, что я тебя люблю больше всех на свете…Он замирает у входной двери.—?А я уже и не знаю, люблю ли я тебя, мам.Артёму хочется верить, что у отца просто командировочные. Что он через недельку-другую домой обязательно вернётся, и будет мама с ним каждый день пытаться помолодеть лет на десять или, наоборот, жаловаться на политику, на отбитых коллег по работе, на дышащую в затылок старость. Будут так же чай пить и обсуждать своего сыночка, какой он раздолбай редкостный, выбрал какое-то бесполезное направление, когда мог вообще учителем в школе! или ещё хуже?— телевизионной проституткой, уважаемым журналистом, такой комсомолец, сообразительный, упёртый!А у Артёма два полушария мозга развиты одинаково, но всегда находятся те, кто думает, что ни одного.Сначала он открывает их с Даней личку, потом контакты, нажимает на его номер и прикладывает телефон к уху.—?Да? —?отвечают на том конце телефонной линии.—?Спасибо. Ваш голос засчитан. Деньги с карты будут сняты в течение получаса.—?Иди нафиг, Тём.—?Выйдешь, если подойду к твоему дому?—?Я на тебя, вроде как, обижен.—?Вроде как? —?спрашивает Артём с насмешкой. —?Выходи. Ты знаешь, я в интернете всегда деревянный. А так потискаю.—?Ладно. Ты где?—?Здесь.—?Где ?здесь??—?В окно выгляни, Дань.Из открытой форточки высовывается хорошенькая кудрявая голова. Даня, наверное, планировал не улыбаться ему, но ничего не выходит: лыбу давит во все тридцать два, в одном домашнем бежит на улицу.Он бросается к нему в объятия, и эти их объятия куда приятнее, чем объятия матери. Дане, чтобы хоть как-то дотянуться до его губ, надо к нему на носки кед встать.У Артёма во рту всегда мятно и сладко?— так много жвачек он сжёвывает за день. Ещё Данька вредничает, когда кто-то рядом с ним курит, поэтому Артём всегда спрашивает у него разрешение. Они плюхаются на лавку, и он даёт Дане взятый у матери петушок.—?Ты меня даже сладостями умудряешься подстебать,?— он скользит по леденцу своим розовым языком.—?На этот раз никакого подтекста,?— заверяет Артём. —?Простил?Даня бросает на него недоверчивый взгляд.—?Может быть.К ноге Артёма снова подкатывает пушистая волна в лице Тома. Вернее сказать, в морде. Когда он наклоняется, чтобы его поднять, Даня замечает синяк на его щеке.—?Что это?—?Ну,?— Артём сажает кота к себе на колени и наскоро придумывает убедительную историю,?— я упал в обморок. Низкий гемоглобин. Периодически ем гематогенки.По лицу Дани не скажешь, что он поверил.—?Кошмар,?— протягивает он с наигранной жалостью.—?Бывало и хуже,?— Тёма даже не знает, что именно: его тщетная ложь или частые обмороки от истощения.Они разговаривают ещё очень долго, обо всём и обо всех, и Том так ласково трётся об израненные руки Артёма, что он без задней мысли решает, что заберёт его. Грязного и плешивого, в жизни не чёсанного; не оставит греться где-нибудь в пенопласте и жрать голубей, первых переносчиков сотни болячек.Он отдаст его маме. Мышь она уже вытравила, но мало ещё, что ли, на районе мышей? На каждого кота мышь найдётся. Не квартира будет, а ипподром.И мама уже не будет чувствовать себя одиноко, и прекратит думать об этих собаках, которых так ненавидит Артём.У Кошкиных появится своя кошка. И эта своеобразная кошачья ласка брешь в душе не заполнит, зато дома будет хоть кто-то ждать.