Эпилог 4. Энрике (1/1)

Он брёл по пыльной дороге под палящим солнцем, а вокруг простирались бесконечные поля. Пот градом катился по лицу, оставляя грязные разводы, неприятно стекал по спине, отчего рваная в нескольких местах рубаха липла к телу. Босые ноги, месившие мягкую, серую пыль давно уже обзавелись жёсткими мозолями, ведь с последними сапогами ему пришлось расстаться несколько месяцев назад. С одеждой всё обстояло ещё печальнее, и Энрике вполне мог подрабатывать на одном из полей, мимо которых уныло тащился, пугалом, дабы отгонять вороньё. Однако одежда волновала его в самую последнюю очередь, как и реальность в целом.Вот уже десять лет бывший принц Империи Мэру, красавец и любимец женщин Энрике Бришелла жил исключительно в мире грёз, не вполне осознавая то, что творилось вокруг него на самом деле. Он что-то делал, куда-то шёл, справлял естественные нужды и шёл дальше. Питался тем, чем придётся и только для того, чтобы силы не оставили его на середине пути. Почему-то ему казалось очень важным добраться до своей цели вовремя, но что это за цель и куда именно нужно попасть, он не ведал.Рик плохо помнил, что случилось после того, как у него отняли половину души. Внутри было пусто, и он сам себе казался разбитым сосудом, из которого давным-давно вытекло всё содержимое. Так ужасно – ощущать себя вещью, а без Альфреда он стал даже хуже, чем вещью. Всю свою жизнь он жил, любил и ненавидел, разделяя все эмоции со своей родной половинкой, несмотря на очевидный страх отца. Да, Тимо Лайтонен боялся, что демон, живущий в его сыне, вырвется на свободу. Он внимательно следил за Энрике, задавал каверзные вопросы, совершенно внезапно устраивал проверки, даже изобрёл лекарство, запирающее часть сознания особым блоком… и всё же его можно было обмануть. И это было весело: нарушать правила, установленные Императором, идти наперекор его железной воле, строить коварные планы. До тех пор, пока всё не зашло слишком далеко. Пока Энрике не понял, что Альфред вовсе не так безобиден, как ему казалось. Но даже тогда он не мог сопротивляться тем чувствам, что испытывал к брату.Брат, половина души, тот, кто всегда рядом, тот, кто поддерживал Энрике во всём и кого Рик любил всем сердцем. Тайный любовник из зеркала с дерзким взглядом и соблазнительными речами. Ближе, чем кто-либо на свете, роднее и важнее всех! И вот Альфи не стало, а на его месте образовалась тянущая пустота, истекающая болью.И боль эта сводила Энрике с ума. Она год за годом подтачивала его здоровье, гнала куда-то, не давая осесть на одном месте и зажить спокойной жизнью. Туман в мыслях, постоянное беспокойство, страх опоздать куда-то, где его очень-очень ждут… Ему снились странные сны, он просыпался и оказывался в другом сне, ещё более запутанном и сюрреалистичном, затем выдирался из кошмара, чтобы попасть в новый. Что из безумных видений, проносящихся перед его глазами, было настоящим, а что – плодом воспалённого воображения?Он устал. Смертельно вымотался. Он не знал, сколько времени будет вот так скитаться по мирам в поисках чего-то важного, но не мог остановиться. Потому что если он сделает это, то окончательно потеряет Альфреда. Откуда пришла эта мысль? Энрике даже остановился, растеряно оглядываясь. Но пустые поля, засеянные пшеницей, безмолвствовали.Опустив голову, Энрике возобновил свой путь. Если солнце будет жарить по-прежнему сильно, то через пару часов он окончательно свалится с ног. От безжалостного зноя дрожал воздух, губы потрескались и взялись жёсткой коркой, дыхание сипло клокотало в глотке. Рик прищурил слезившиеся глаза, пытаясь смотреть против ослепительного света. Ему показалось, что на дороге впереди его поджидают двое. Почему-то он сразу понял – это по его душу, но даже не замедлил шага. Не всё ли равно, что с ним станет? С жалким, разбитым ничтожеством…- Энрике Бришелла?Очень приятный женский голос, смутно знакомый, хотя Энрике и не мог вспомнить, кому именно принадлежит этот мелодичный перезвон колокольчиков. Он остановился, тупо глядя под ноги безразличным взглядом. Вопрос повторился. Измученное сознание отказывалось подчиняться и мысли вяло плыли по течению. Интересно, неужели Матиас, потерявший брата-близнеца, чувствовал нечто подобное? Энрике мучительно застонал, уже успев позабыть о таинственных незнакомцах, ждущих от него чего-то.Перед мысленным взором проплывала череда жестоких преступлений, совершённых психованным безумцем с полного согласия самого Энрике. И, что самое ужасное, он знал – если вдруг ему представится шанс вернуться в прошлое, он ничего не станет менять. Ни тотальный диктат, установленный Альфредом, ни случайная, нелепая смерть Лукаса и показательная казнь Фабио и Вольгера Тремейна, совершённая ими самими под угрозой смерти близких… Ничто из этого, включая грязное, запретное насилие над беспомощным отцом, не заставило бы Энрике отказаться от Альфреда.Наверное, в какой-то мере он разделял безумие брата.«Альфи… Альфи, где же ты? Я так виноват перед тобой! Я должен был яростней сопротивляться, должен был сохранить тебя, оградить, спасти… Простишь ли ты меня?»Нет. Энрике прекрасно помнил свирепый, безжалостный нрав брата. Он не простит, только жестоко рассмеётся на попытки оправдаться.В своих бесконечных скитаниях Энрике понял, что нет и не будет для него никого другого, кроме яростного, дикого и сумасшедшего Альфреда. Никто не сможет заменить это персональное благословение и проклятие.- Ты ещё хочешь увидеть его?Сиплый, надорванный голос ворвался в мысли, подарив надежду, сверкнувшую в окружающей Энрике тьме ярче тысячи солнц. Он медленно поднял взгляд, испуганно, робко посмотрев на тех, кто предлагал ему невозможное. И тут же содрогнулся от настоящего ужаса, узнав в этих двоих тех, кто разделил его с братом, ввергнув в десятилетний кошмар затяжного безумия. Глаза наполнились слезами, губы задрожали, едва сдерживая рыдания.Женщина со светлыми глазами и волосами успокаивающе подняла руку, будто пытаясь удержать от бегства, в которое Энрике был готов пуститься:- Мы не обманываем. Правда. – Она улыбнулась, сразу став похожей на Иллу. Илла хорошая, вспомнил Энрике, - Илла всегда помогает, когда больно. Мужчина рядом скупо кивнул, но взгляд его синих, льдистых глаз немного потеплел, когда он посмотрел на измученного, опустившегося бродягу, одетого в лохмотья, заросшего неопрятной бородой, со слезившимися глазами, крупно вздрагивающего от любого громкого звука. Руки с обломанными, грязными ногтями молитвенно сложены – он готов на всё, лишь бы их слова оказались правдой!- Но ты не можешь встретиться с ним в таком состоянии, - женщина мягко взяла Энрике за руку, совершенно не брезгуя и добавила: - Пойдём, я помогу тебе привести себя в порядок.- Но… Альфи, он будет ждать, - неуверенно произнёс Энрике, забеспокоившись.- Он ждал десять лет, - напомнила Яни, ласково улыбнувшись. – И знает, что вы совсем скоро будете вместе. Он ВИДЕЛ это.И пока лучшие парикмахеры и стилисты трудились над безропотным Энрике, постепенно возвращая ему человеческий облик, состригая свалявшиеся космы, отпаривая кожу до идеальной чистоты и полируя облагороженные ногти, близнецы Лайтонен пытались как можно понятнее объяснить замысловатый план Инженера.- Это всё Ванахи, - словно оправдываясь, сказала Яни. – Наш великий гений-Инженер возомнил, что может «исправить» сознание Альфреда, вернув ему первозданную чистоту шестилетнего ребёнка. Но сначала вас нужно было разделить, а это оказалось не так-то просто.- И тут потребовалась наша помощь. – Ярри сипло кашлянул, помогая Энрике завязать шейный платок перламутрово-жемчужного цвета. Сам камзол, расшитый серебристой нитью, строгие брюки и белоснежную, накрахмаленную нижнюю сорочку выбирала сестра, по-женски щепетильно подбирая цвета и даже ткань.– Видишь ли, мы единственные, кто способен на молекулярном уровне проводить подобные операции. Твой случай оказался куда сложнее, чем могло показаться на первый взгляд. Узнаётся стиль отца – всё, что он делает, имеет двойное, а то и тройное дно. Много времени ушло на создание специальных инструментов…Яни сокрушённо качнула головой.- Ванахи должен был сделать главное – подготовить новое тело, очистить память, убрать излишнюю агрессивность. Альфред будет таким, каким должен был бы стать, если бы не фатальная ошибка его родителей и преступное отношение Кана Сатора.- Значит, он забудет меня? – Внутри Энрике будто что-то оборвалось. Наверное, сердце. Стало трудно и больно дышать, он в панике переводил взгляд с невозмутимого Ярри на улыбающуюся Яни.- Нет, этого он забыть никак не сможет, просто всё то, что отравляло его душу и сводило с ума – ушло, словно никогда и не существовало. Возможно, эффект понадобится закрепить, но ты же всегда будешь рядом, чтобы спасти его от плохих снов, верно?Энрике истово закивал, в нетерпении стискивая побелевшими пальцами подлокотники кресла. Он и боялся и жаждал встречи с Альфредом, как величайшего в своей жизни откровения. И, как всегда бывает в подобных случаях, это произошло совершенно внезапно. Просто в один из дней, гуляя в компании неразлучных близнецов по парку небольшого пасторального городка, Энрике увидел сидящего на скамейке рыжеволосого мальчишку, тоскливо рассматривающего небольшой фонтан в виде вставшей на хвост каменной рыбины, извергающей из распахнутого рта струю воды. Рик узнал его сразу, несмотря на то, что не видел никогда. Просто в искалеченной душе отозвалось знакомым теплом имя «Альфи». У бывшего принца подогнулись колени, и он рухнул на кучу опавших осенних листьев, бессильно опустив руки. Блаженная истома овладела его разумом, наконец выпуская из тисков десятилетних кошмаров. Малыш обернулся и целую секунду, для двоих превратившуюся в вечность, Альфред смотрел в глаза Энрике.Когда именно прервался этот бесконечный миг? Лорд Бришелла очнулся, лишь ощутив объятие тонких, словно хрупкие веточки рук. Его гладко выбритой щеки, влажной от пролившихся слёз, коснулась бархатная щека ребёнка и голосок, срывающийся от волнения, торопливо зачастил:- Я так ждал, так ждал тебя, Рик! Почему ты так долго?..Энрике судорожно вздохнул, изо всех сил прижимая к себе обретённое сокровище, пробормотал:- Прости, Альфи… Я торопился к тебе, как только мог. Просто… не знал, где тебя искать.- А я видел тебя в своих снах, - доверчиво прошептал мальчик. – Мы же больше не расстанемся?- Никогда! – Твёрдо сказал Энрике.Захрустел гравий, которым были посыпаны парковые дорожки и к близнецам присоединился человек в дорогом кашемировом пальто с поднятым воротником – ветер крепчал, всё настойчивей напоминая о скором наступлении сезона дождей. Ванахи с тихой улыбкой смотрел на обнявшихся братьев, с законной гордостью созерцая очередное своё творение. В конце концов, он заслужил пару комплиментов от всегда сдержанных близнецов, отметивших качество исполнения и сложность выполненного заказа.- Пожалуй, нам пора, - прошептала погрустневшая Яни, взяв неразлучного с нею Ярри за руку и оглядываясь на Инженера. – Теперь нас с тобой совсем ничего не связывает, Ванахи, сын Талины-Ведьмы.- И вы прощайте, проклятые бессмертные. Надеюсь, вы найдёте то, что искали все эти долгие столетия.Ванахи продолжал смотреть на обретших друг друга Энрике и Альфреда, впервые в жизни боясь оглянуться, чтобы взглянуть в бесконечно мудрые глаза близнецов, странствующих по Галактике уже тогда, когда сам Инженер даже не появился на свет. Еле слышное шипение ознаменовало собой появление портала, а когда Ванахи, наконец, осмелился обернуться, старших брата и сестры уже не было рядом. Они вновь ушли в неизвестность, в поисках приключений тратить свою бесконечную жизнь, до конца времён наслаждаясь обществом друг друга. Наверное, это был один из видов любви, недоступной рациональному разуму Инженера. Тяжело вздохнув, он перевёл мрачный взгляд на ещё одну странную пару, по удивительному капризу судьбы получившую второй шанс. Две души, не существующие друг без друга, два сердца с единым ритмом, мысли и чувства, перемешанные настолько, что уже давно не ясно, кому из партнёров они принадлежат, да они и не попытаются провести между ними черту. Зачем? Они счастливы – полно, всеобъемлюще, как могут быть счастливы те, кто долго шёл к своей мечте и, наконец, обрёл её.

Почувствовав укол зависти, Ванахи нахмурился. Ему, Инженеру, не пристало жалеть о чём-то, тем более о настолько неверном и непредсказуемом чувстве, как любовь. А посему, прервав трогательную встречу, он сказал:- Я могу перенести вас в мир, который вы выберете сами. Там вы и останетесь, чтобы служить Ордену Хранителей Равновесия, так что подумайте хорошенько.Он ожидал нерешительности или долгих споров, однако Двоедушные удивили его и на сей раз, едва ли не в один голос назвав имя планеты, где хотели бы жить. Ванахи был отлично известен этот мир – населённый примитивной цивилизацией, еще даже не изобретшей колесо и пребывающей в плену наивных иллюзий, населённых целым сонмом богов и богинь.+++Атуа пробирался сквозь джунгли в погоне за выносливым эккудо, с сожалением понимая – если через пятнадцать афу он не сможет зацепить добычу дротиком, в селение придётся вернуться с пустыми руками на посмешище более удачливым охотникам, ибо на территории, принадлежащей Белым Духам охотиться было запрещено. Уже отсюда было видно голубоватое мерцание, непроницаемой стеной окружавшее значительное пространство, которое, впрочем ничем не отличалось от джунглей по эту сторону. Животные эту преграду преодолевали без проблем, но людям из окрестных селений путь за сияющую стену был закрыт. Нездешняя, чуждая магия, отрицающая правила этого мира, презирающая богов и существующая, не смотря ни на что.Шаман Эгу разговаривал с духами джунглей и те поведали старику, что Белые, пришедшие на эту землю в незапамятные времена, выставили защиту от вторжения, потому что не желают жить в мире с владыками этого мира. Они отвергают веру детей Схины, а значит - всех людей. И боги прокляли наглых пришельцев, - вещал шаман вечерами у костра собравшимся малышам. – В древние, седые времена, когда предки предков ещё не умели разговаривать и варить крепкий хман, проясняющий сознание, Белые сражались с хозяевами Схины, но ожесточенная битва закончилась ничьей, вот как сильна была чужая магия! Тогда боги наслали страшное проклятие – отныне никто не должен видеть Белых Духов, иначе неосторожный потеряет зрение. Никто не должен говорить с Ними, ибо лишится дара речи. Никто никогда не услышит Их голос, чтобы сохранить свой слух. И постепенно дети Схины смирились с тем, что рядом с ними незримо существуют Белые Духи. Отголоски их магии иногда достигали деревни Атуа в виде разноцветных всполохов, радужными лентами извивающихся в небе, подобно легчайшим светящимся полотнищам паутинной ткани. Вреда от них не было, и шаман даже предсказывал погоду, основываясь на частоте и интенсивности появляющегося свечения.Атуа знал – Белых Духов было двое. О том повествовали старинные предания. Они не старели, не болели и не изменялись на протяжении долгих-долгих лет. Но сколько жизней длилось это «долго»? И если Их никто не видел, откуда известно, как всё обстоит? Атуа никогда не спрашивал об этом, хотя много думал. Эти мысли – крамольные и неправильные - он старательно гнал от себя, но часто охотясь рядом с запретными землями Духов, он позволял себе задавать некоторые вопросы.Эккудо свернул к реке, величественно влекущей свои медленные жёлтые воды по извилистому пути, и, подкидывая жирный, упитанный зад, со всех четырёх копыт устремился вдоль берега. Атуа занёс жилистую, темнокожую руку с дротиком, смазанным парализующим ядом, и, выждав удачный момент, изо всех сил метнул его. Заострённый деревянный стержень вонзился в круп животного и эккудо, жалобно взвизгнув, упал, забившись в агонии. Охотник, не торопясь, приблизился, удостоверился в том, что зверь полностью обездвижен и ядовитые шипы на длинном хвосте не ранят его, Атуа принялся за разделку добычи, мурлыкая себе под нос незатейливую песенку. За этим занятием он не заметил, как вокруг посветлело, хотя день клонился к закату, а когда понял, то испуганно вскинул глаза. Прямо перед ним, на поваленной ветке огромного дерева сидел мальчик лет пятнадцати в просторной белой рубашке и белых штанах. Атуа поразился, насколько белыми и чистыми показались ему одежды ребёнка! Всё в облике странного ребёнка было необычным, чужим – и цвет кожи, словно парное молоко, и разрез глаз… Даже волосы непривычного медного цвета, необыкновенно гармонирующие с закатными облаками. От фигуры Духа распространялось мягкое и светлое сияние, наверное, ему будет гораздо проще в сгущающихся сумерках найти путь к своему становищу, - посетили обалдевшего Атуа странные мысли. А потом он вспомнил, что должен бояться, что теперь может распрощаться со зрением и стало юноше необыкновенно горько. Ведь он не искал встречи, даже не зашёл на запретную территорию – вон прозрачно-голубоватая стена видна в отдалении… Так почему он, здоровый и сильный мужчина должен лишаться будущего всего лишь из-за того, что Белому вздумалось подойти ближе.- Не бойся, я не обижу тебя, - мальчик сказал эти слова на совершенно понятном Атуа языке, очень правильно и чисто, но вместо того, чтобы ответить, охотник в ужасе застыл, словно громом поражённый! Потому что теперь, если верить старому шаману и его историям, проклятие богов должно сработать и он лишится ещё и слуха!Между тем Белый мальчик недоумённо склонил голову к плечу, вопросительно глядя на туземца.- Ты не понимаешь меня? – Наконец поинтересовался он, пытаясь поймать бегающий взгляд молодого мужчины, но тот только прижал к ушам ладони, старательно отворачиваясь. Но как бы сильно не жмурился Атуа, уже ничто не могло изменить того, что он видел – так называемый Дух, проклятый богами Схины, выглядел как обычный ребёнок, за исключением уже замеченных отличий. И более ничего демонического. Вдруг от реки послышался обеспокоенный крик:- Альфи?! Альфи, отойди от него!- Но Рик, всё в порядке, мы просто разгова…Подбежавший мужчина схватил мальчика в объятия, враждебно уставившись на Атуа. Белых Духов было и впрямь двое. Похожие, словно отец и сын или как родные братья, оба медноволосые и светлоглазые, с белой, будто прозрачной кожей, излучающие слабое таинственное сияние…

Юноша, позабыв о добыче, метнулся в джунгли, напоследок оглянувшись и увидев, как Белые подошли к реке, а жёлтые воды перед ними послушно расступились.

Надо ли говорить о том, что страшные посулы старика-шамана не оправдались и бедняга Атуа отделался лишь испугом? Однако, будучи вполне смышлёным молодым человеком, он не стал ничего говорить ни вождю, ни жрецу, опасаясь разрушить хрупкий миф о странных чужаках. И только иногда он позволял себе подобраться поближе к заветной границе, в тайне мечтая увидеть ещё раз хоть одного из чужих Богов.+++Альфред сидел на широких перилах мраморной веранды, смотря в ночные джунгли. За его спиной загорелся ночник, и тёплый золотистый свет окутал хрупкую фигурку вечного ребёнка. Он обиженно нахмурился, обхватив руками колени и утвердив на них острый подбородок. Энрике подошёл ближе, горячее дыхание всколыхнуло короткие волосы на затылке мальчика, и родной голос тихо произнёс:- Прости, я испугался. Вдруг тот мужчина решил бы тебя обидеть?- Но я же сказал, что мы просто разговаривали! – Возмущение прорвалось сквозь маску обиды, и Альфи стремительно обернулся, встречая взгляд встревоженного Рика. Тот выглядел очень усталым – целый день работал в архивах, систематизируя предсказания, сделанные Альфредом. Тяжёлые ладони опустились на плечи мальчика, сухие губы коснулись лба, а голос прошелестел:- Ложись спать. Завтра будет новый день, тогда и найдёшь себе новую игрушку.- Ты не прав! – Альфи скинул с себя руки брата и умчался прочь, сдавленно всхлипывая. Энрике устало опустился в кресло, стоявшее на веранде, бросил взгляд на лампу, смежив отяжелевшие веки. Он вовсе не хотел обидеть своего возлюбленного мальчика и тот это прекрасно знал, но несмотря на чистку, устроенную сознанию Альфреда, характер его оставался тяжёлым. Рик откинул гудящую голову на спинку кресла, положив на подлокотники гудящие руки со вспухшими венами. Сегодня он систематизировал целый свод предсказаний, сделанных Альфредом и касающиеся самых разных промежутков времени, посему бывшему герцогу Бришелла пришлось перетаскивать с места на место тяжеленные тома, исписанные собственным же мелким подчерком. Их было очень много, этих видений, скрупулёзно записанных им и зарегистрированных под инвентарными номерами. Ванахи во всём требовал аккуратности, а особенно в таком тонком и деликатном деле.Ах, Альфи, мой дорогой мальчик! Капризный, ветреный, эгоистичный… Ласковый, родной и такой бесконечно любимый… Энрике тихонько улыбнулся, чувствуя, как покой окутывает его, подобно пуховому покрывалу. Впереди была целая вечность, торопиться совершенно некуда.Он почти уснул, когда пришёл Альфред. Виновато потоптавшись и посопев, мальчик забрался на колени Энрике и неловко поцеловал его в губы.- Извини? – Полувопросительно сказал, прижавшись щекой к щеке, уколовшись о трёхдневную щетину. И почувствовал, как горячая ладонь пригладила взъерошенные волосы на затылке. – Мы и правда ничего такого… только разговаривали.- Я знаю. – Энрике, не открывая глаз, поцеловал мягкие губы своего любимого, раскрываясь ему навстречу и позволяя его острому язычку хозяйствовать у себя во рту. Альфред с наслаждением льнул к нему, напрашиваясь на более откровенные ласки. Пусть на вид ему и было пятнадцать, но они с Энрике прожили вместе несколько столетий и давно уже были не просто братьями или отцом и сыном, а любовниками. И если сначала это казалось чем-то неправильным, то с течением времени все различия между ними стёрлись, оставляя лишь истинную суть, заключавшуюся в искренней и безраздельной любви.Уже глубокой ночью, прижимаясь к обнажённому боку Рика, Альфред сказал:- Мне не нужно другого. Мне хватает тебя, честно. Энрике… Прости. Я не буду больше нарушать указания Ванахи и подставлять тебя. Я люблю тебя, знаешь?- Конечно, знаю. – Бывший принц улыбнулся в темноте, прижимая своего драгоценного мальчика к груди. – Я тоже люблю… Так сильно люблю…Рассвет робко заглянул в распахнутые окна, золотым сиянием омыл обнявшихся влюблённых в ворохе сбившихся простыней. Альфред доверчиво прижимался к Энрике, и на его чувственных губах притаилась счастливая улыбка. В его жизни никогда не было грязи и безумия. Был только верный, любимый Энрике и его доброта, подобная вешнему солнцу.Истинные ценности его новой жизни.