Глава 15. Дом с привидениями. Часть 6 (1/1)

Тщательным образом скопировав все найденные материалы на соответствующий сегмент своего веера, Фабио направился к выходу. Светлячок исправно освещал ему путь, и в библиотеку принц вернулся без приключений. За окном стояла лунная ночь. Серебристые лучи танцевали и переплетались в прихотливых узорах, высвечивая печальное убранство комнат. Вдруг, проходя мимо одного из окон галереи, Фабио увидел краем глаза какое-то движение внизу, на площадке перед домом. Остановившись, принц опасно перегнулся через ветхие перильца балкончика, но никого не увидел. По спине пробежали мурашки.«Должно быть, птица», - решил Лестер, отворачиваясь и нос к носу сталкиваясь с женщиной в белом. Во всех фильмах ужасов, когда-либо просмотренных любознательным герцогом, подобные внезапные встречи озвучивались каким-нибудь громким звуком и теперь он понимал, почему. Испуганный вскрик застрял где-то в горле, сердце отчаянно колотилось, но призрак Эллеоноры Эшли не обращал на незваного гостя ровным счётом никакого внимания. Женщина смотрела куда-то вглубь мрачного и тёмного коридора, бледные губы её шевельнулись и Фабио услышал тихое:- Альфи! Альфи, иди ко мне.Звук её голоса ничуть не походил на завывание неупокоенного духа. Он производил впечатление очень старой записи, которая со временем начала давать сбои. Приглядевшись повнимательнее, Фабио облегчённо выдохнул. Всего лишь голограмма. Он был уверен, что в волосах его появилось больше седины за этот день, чем за все прожитые годы. Этот проклятый дом со своими старыми тайнами и нежеланными открытиями действовал на нервы, отсюда хотелось бежать без оглядки и никогда больше не вспоминать.Леди Эшли, тем временем, приветственно раскинула руки и из темноты в круг света, излучаемого магическим светлячком Фабио, вбежал мальчишка. Он прижался к матери, заливисто рассмеялся, потянул за руку:- Посмотри, посмотри, сколько подарков! Пойдём, откроем их вместе!Эллеонора оглянулась на Фабио, который по странному стечению обстоятельств занял место снимающего на голокамеру и беспомощно улыбнулась. Вдруг изображение померкло, пошло волнами и исчезло. Воспроизводимая запись так же пострадала от времени, как и всё остальное. Спустившись на этаж ниже, принц оказался в огромной бальной зале и тут снова возникли призраки. На этот раз снимал происходящее мальчуган.- Альфи, держи крепче, не урони.- Я держу, мама.Эллеонора, рассмеявшись серьёзности своего маленького сына, упорхнула в объятия Тимо, нет… Тейна. У Фабио всё никак не могло уложиться в голове, что лорд Эшли и его отец – одно и то же лицо.…Они танцевали медленный, прекрасный танец, совершенно одни в этом огромном, хрустальном зале, окруженном тьмой, словно в тончайшей ледяной клетке, за которой злобно скалился мрак и безумие. Чуть слышная музыка напоминала шелест снежинок и звон падающих капель, разбивающихся о гладкую поверхность воды, однако ни Эллеонора, ни Тимо не могли сбиться с ритма, отгремевшего столетия назад.Они танцевали, совершенно забывшись, растворившись в плавных движениях, тихих, ласковых прикосновениях, словно в первый и самый последний раз.Тимо в белоснежном мундире, без своего извечного чёрного траура был не просто великолепен. Он казался самим совершенством! Таким идеальным, что щемило сердце. Белый цвет, оказывается, шёл ему куда лучше чёрного и вся его стройная фигура излучала таинственное свечение. Короткие золотистые волосы аккуратно уложены и серебристый свет луны, накладывающийся на голограмму, деликатно и невесомо касался их нежнейшими поцелуями. Орденские ленты перламутрово блестели, а на них, словно капли крови, багровели рубины. Багрово-золотая эмблема Дома Леопарда сверкала и переливалась в свете огромных люстр, рождала радужные блики... Фабио мог только догадываться, сколько бед и несчастий пришлось вытерпеть её владельцу...Эллеонора Эшли. Её отражение в зеркальных плитах пола неслышно скользило, повторяя её движения - безупречно белое платье - наряд невесты. Белоснежная фата покрывала её огненно-рыжие волосы, словно изморозь, хрустальные заколки поддерживали сложную, высокую причёску и женщина улыбалась, наслаждаясь тем, как холодит кожу ледяное ожерелье, при каждом повороте ослепляя острым блеском бриллиантов. На её ногах сверкали и переливались гранями тончайшей работы стеклянные туфли, но, казалось, ни она, ни Тимо не чувствовали того холода, которым был пронизан воздух этой пустой залы, острова, затерянного в бесконечности тьмы.Они смотрели друг другу в глаза, двигаясь под музыку сердец, в которую мелодичным звоном вплетался звук, рождённый тонкой золотой цепочкой, сковывающей их обручальные браслеты. Эта цепь была прочнее любого металла, она до сих пор сковывала душу Тимо, отравляя его сердце ядом прошлого.Тимо медленно поднял руку и Эллеонора покорно коснулась его запястья своим, медленно ступая по кругу. Разворот, и вот его жадные губы касаются тонкого изгиба её шеи, чтобы в самый волнующий миг отпустить, выполняя другую фигуру этого странного, завораживающего танца. Она чуть натянула цепь, связывающую их и Тимо опустился на одно колено, позволяя супруге горделиво вскинув голову, пройтись вокруг него, вплетая в кружева эфемерной музыки мелодичный перезвон каблучков. Его руки на мгновение обняли талию женщины, когда она изогнулась, почти коснувшись пальцами в белых шёлковых перчатках ледяного зеркала под ногами. Тимо склонился над ней, согревая дыханием её плечо...То сжимая друг друга в страстных объятиях, то холодно отталкивая, шли они через зал, заполняя тишину одиночества в своих душах. Их пальцы переплетались, губы шептали неслышные слова... Глаза в глаза они делали новый шаг в бесконечной игре, затеянной судьбой.Голограмма, мигнув, исчезла.Так вот какими они были – призраки этого поместья. Альфред просто расставил по всему дому и парку голопроекторы, решив таким образом отогнать от своего имущества любопытных и воров. И, надо сказать, ему это удалось! Во всяком случае Фабио не хотел бы оказаться здесь вновь.Он торопливо спускался по ступеням огромной лестницы холла, и вдруг его посетила одна очень интересная мысль. Можно было легко проверить – жив ли Альфред до сих пор, посетив фамильную усыпальницу Дома Эшли и хотя ночь – не самоё подходящее время для разорения могил, Фабио решительно направился к некрополю, находящемуся за особняком в тени раскидистых крон деревьев. Вообще-то он не одобрял подобной моды – держать на заднем дворе кости почивших предков, но в то время так было принято.Он не успел дойти до мавзолея, потому что, отреагировав на тепло человеческого тела, сработали датчики, установленные на проекторах и перед Фабио развернулась очередная трагическая сцена, разыгравшаяся некогда в этом месте.- Не убивайте, умоляю! Я сделаю всё, что угодно! – Маленький человечек, в котором Фабио без труда узнал художника Нолана Ханта, в отчаянии упал на колени перед Альфредом Эшли.- Ты предал моих родителей, - процедил молодой человек с нескрываемым презрением. – Моя мать погибла, отец превратился в сумасшедшего, одержимого идеей создания Лиги Одарённых, а всему причиной послужило твоё низкое, подлое предательство!- Я всего лишь следовал приказам… - если мастер и пытался давить на жалость, у него это не вышло. У Альфреда Эшли, человека с безумным взглядом и жестокой улыбкой, не было никаких слабостей вроде угрызений совести или сочувствия. Он мстил, всего себя отдавая этой цели и, сгорая изнутри, сам не замечая этого, умирал медленной, мучительной смертью агонизирующего разума.- Тогда я отдам тебе ещё один приказ. Ты нарисуешь мой портрет, и если он понравится мне, так и быть, я оставлю тебе жизнь.- Но… мой господин, я не брался за кисть уже тридцать лет.- Тем хуже для тебя, верно?- Прошу вас…Голограмма захрипела и погасла.Спустившись по крошившимся ступеням в сырой, затхлый склеп, Фабио прошёл вдоль ряда каменных саркофагов, накрытых давно истлевшими знамёнами с гербом Леопарда, и остановился у последних трёх гробов, над которыми печальным напоминанием о судьбе Дома Эшли висел перевёрнутый щит, означавший окончательную гибель древнего рода. Первый саркофаг оказался пустым, но это не удивило Фабио. Эллеонора Эшли, чьё имя было начертано на каменной плите, погибла при взрыве крейсера, который должен был доставить её к сыну. По странной случайности Тейн Лорас находился в этот момент на другом корабле, что и спасло ему жизнь. Так что от гордой и своенравной дочери Дома Эшли не осталось ничего, что можно было бы положить в усыпальницу. Следующий саркофаг принадлежал самому Тейну и Фабио вскрывал его с тяжёлым чувством. К его огромному удивлению, скелет находился на месте и принадлежал, судя по всему, мужчине, чья комплекция вполне совпадала с параметрами самого Тимо Лайтонена. Кем был тот несчастный, что занял место отца на этом последнем ложе?Третий гроб также оказался занят и герцог Турио тупо разглядывал высохший скелет, пытаясь заново собрать рассыпающийся пазл из кусочков фактов, обрывков сведений и догадок. Пальцы его, бездумно поглаживающие шершавый камень крышки саркофага, ощутили странную неровность очень даже искусственного происхождения. Отвлекшись от созерцания бренных останков, начальник «Акелла» обратил внимание на торец крышки. Там, почти стёртое за прошедшее время, красовалось выбитое в камне изображение кошки и слова: «Мать сущего да примет меня в объятия свои».Что-то это мало походило на эпитафию. Скорее – на клятву или обещание. «Мать»… Лига Одарённых именовала своего покровителя не иначе, как Отец. Ему поклонялись, словно живому божеству, но были в этой Галактике и те, кто предпочёл власть Матери. Джерриа Гэлли из Дома Туманной Кошки носила это имя, что означало лишь одно – перед смертью Альфред Эшли отрёкся от всего, что было у него: от родителей, имени, титулов, памяти предков. Он вошёл в Дом Гэлли, стал одной крови с кошками и действовал по их велению. Наследник Империи оказался её самым страшным врагом.+++-…Альфи, прости меня, - тихий, наполненный печалью и непролитыми слезами голос. – Сколько раз мне нужно сказать это, чтобы ты вернулся?- Вернулся? – Желчный, ядовитый вопрос. – Куда, отец? В прошлое? Не находишь, что слишком поздно для этого?- Мой милый, добрый ребёнок, - Тимо поднял голову, улыбаясь сквозь слёзы. – Пожалуйста, не делай себе больно.- Альфред, - Император подходит ближе, тень его падает на коленопреклонного пленника, а рядом стоит маленький мальчик, в недоумении склонивший голову к плечу. – Заканчивай балаган. Стреляй.Альфред Эшли, облачённый в алый инквизиторский балахон, вышитый лиловыми и серебряными нитями, поднимает бластер, нацеленный на Тимо. Тот смотрит без страха, с каким-то болезненным ожиданием и надеждой, что всё закончится быстро.- Папа? – Мальчик теребит Кана Сатора за рукав, - что эти люди делают?..- Это называется «казнь», мой дорогой.- А зачем?- Понимаешь, когда один человек совершает преступление, его следует наказать.- До смерти?- Бывает, что и так.- Я боюсь! Не надо! Можно, этот человек не умрёт?Кан бросает насмешливый взгляд на застывших Эшли и говорит:- Боюсь, малыш, этому не суждено сбыться. Возмездие не щадит никого, так ведь, Альфред?- Да, - выдыхает инквизитор одними губами. Всё лицо стягивает, будто он натянул резиновую маску, в широко раскрытых глазах стоят слёзы боли, но тому, на которого направлено оружие, ещё хуже. В синем взгляде стоит звериная мука, стылая, горькая обречённость.- Тебе станет лучше? – Спрашивает пленник. – Если убьёшь меня, перестанешь страдать?- Разве тебе будет не всё равно, - сквозь зубы, разрывая собственное сердце в куски. Глупое, мягкое сердце, всё ещё верящее в любовь.- Тогда сделай это. – Такие простые слова. – Я приму всё, чтобы заслужить твоё прощение, Альфи. Я так… так виноват перед тобой!Дуло бластера пляшет в дрожащей руке. Давай же, ты мечтал об этом долгие годы! Отомстить, причинить боль, заставить плакать и страдать… так почему медлишь теперь, и время драгоценными секундами уходит в вечность.- Я просто хочу, чтобы ты всегда принадлежал мне. Только мне! – Горячие слёзы выжигают глаза. – Всё ведь правильно, верно? Ты – для меня, а я – для тебя. Нам не нужны другие, мы – Семья! Но ты предал меня первым!- Мне жаль, Альфи…- Мне тоже, отец. Мне тоже.Слова сливаются со звуком выстрела и человек, стоявший на коленях, медленно, тяжело заваливается назад и вбок. Пустая оболочка, которую покинула душа. Альфред медленно подходит, смотрит в широко распахнутые синие глаза, замечая, как последняя слезинка скатывается по щеке, а неподвижный взгляд устремлён куда-то ввысь.- Вот и всё, - довольно улыбаясь, говорит Кан Сатор, поднимая своё оружие, без колебаний и сомнений стреляя в беззащитную спину Альфреда Эшли. Его маленький сынишка плачет, напуганный и расстроенный.Шон подходит к лежащим рядом отцу и сыну и, наклоняясь, закрывает обоим глаза, словно воздавая последние почести павшим героям. И пока отец вызывает к воротам имения кар, незаметно вынимает из потайного кармана на сюртуке Тейна Лораса кольцо с синим камнем. Нужно всего лишь одно прикосновение, чтобы задержавшаяся на этом свете душа вошла в новый сосуд, заточённая до тех пор, пока ей не найдут новое тело. Ничего не ведающий об этом Кан Сатор возвращается, беря сына за руку.- Запомни этот урок, Шон. Возмездие неотвратимо.- А когда оно настигнет тебя?Император вздрагивает, пристально смотрит в лицо своего сына, но тот невинно улыбается, пряча в кулаке перстень и глядя на отца нечеловечески синими глазами.+++- Кан Сатор убил меня. – Фабио невольно дёрнулся, услышав позади себя голос, принадлежащий настоящему, живому человеку, а не голограмме. Потрясённо обернувшись, он увидел стоявшего позади себя Энрике. Герцог Бришелла улыбнулся брату сумасшедшей улыбкой: - Нельзя было поворачиваться к нему спиной!- Ты?!- Посмотри на меня, братец. Две души в одном теле. Смешная шутка, не правда ли? Рик был слишком слабым, чтобы жить. Целители отмерили ему не больше пары часов после рождения, но отец использовал свой козырь. Он так долго ждал! А я даже не поблагодарил его за этот подарок. Как думаешь, что ему понравится больше – ваши головы, упакованные в цветную фольгу, или изуродованный труп его ненаглядной вампирши?!- Что произошло здесь? Тот мальчик…- Отец не хотел убивать его. Так вышло. Знаешь, мне потребовалось несколько веков, чтобы понять – Тимо Лайтонена убить сложнее, чем кажется. Умирая, он воскресает в том существе, что окажется рядом, замещая его разум своим и проще всего это сделать с ребёнком. Такова его истинная сущность - словно Феникс он восстаёт из пепла. Это же так просто! – Альфред рассмеялся, и смех этот был безумным, горьким. – Однако, даже дитя звёздной расы не может надолго остановить увядание. Его организм стареет и изнашивается быстрее наших. Мы – всего лишь полукровки, кровь, бегущая по нашим венам даёт энергию на то, чтобы клетки не старели, его же мощь настолько велика, что он как факел, сгорает изнутри. Вероятно, отец уже давно обзавёлся личной фабрикой биороидов и клонов: в этих человеческих оболочках, изначально не обладающих разумом, его сущность адаптируется быстрее.- Откуда ты всё это знаешь? – Фабио старался протянуть время, пока его пальцы осторожно, миллиметр за миллиметром, приближались к металлическому вееру, вместилищу его силы. Альфред ничем не отличался от маньяков, с которыми бывшему префекту доводилось работать. Каждый псих в глубине души жаждет высказаться и бывший лорд Эшли не оказался исключением. Только одно останавливало Фабио – Энрике. Не хотел убивать брата, даже такого двуличного, покрывающего сумасшедшего убийцу.- Ну, это слишком долгая история, - с глумливой улыбочкой сообщил Альфред. – С тебя будет довольно и этого. Не доверяй отцу, он – самое страшное чудовище, просто удачно маскируется. Что же до этого дома… Почему ты не остановился вовремя, как Араши?- Ар знал?!- Не всё. Только то, что позволило ему остаться в живых. Знаешь, Араши Йонен очень любит жить: пить вино, ласкать женщин, создавать для себя замечательную иллюзию власти… и он, как никто другой знает, сколько опасностей таит лишняя информация. Вот для тебя чужие тайны и секреты не являются запретной темой, верно?- За что ты так ненавидишь отца? Он ведь спас тебя! – Пот намочил рубашку, заставив тонкую ткань противно прилипнуть к лопаткам. Ещё чуть-чуть, пару сантиметров… только бы коснуться веера хотя бы кончиками пальцев!Синий взгляд напротив опасно сверкнул.- Ты называешь это «спасением»?! Вот это?! – Альфред развёл в сторону руки, словно призывая взглянуть на себя. – Вероятно, отец думал, что, дав мне новую жизнь, исправит все ошибки. И, возможно, так и было, если бы не появились ВЫ! Добренький Эвазар – меня от него тошнит! Тупой Браних, мерзкий Араши, недоумок Джейнно… все вы требовали его внимания. Женщины, с которыми он проводил ночи… Он перестал принадлежать мне! За это я ненавижу его! Он обещал, что мы всегда будем вместе. Только мы вдвоём!!! Поэтому я убью всех вас, всех людей, которых он так любит, и тогда у него не останется никого, кроме меня. Он будет любить меня, как раньше.Из глаз Энрике катились слёзы, но он, казалось, этого не замечал, слишком поглощённый тьмой внутри себя и тогда Фабио решился. Он вскинул руку с веером, чтобы активировать защитный контур, но не успел. Последнее, что увидел Лестер Турио Барр Амадо – сгусток чего-то тёмного, рванувшегося ему в лицо из раскрытой ладони Альфреда. Что-то хрустнуло и мир окрасился в чёрный.