4 глава (1/1)
Грудную клетку Екатерины еще никогда так сильно не раздирало изматывающей болью. Да, королева слишком много ее пережила за длинную жизнь, чтобы терять самообладание от неприятного и даже грязного признания младшей дочери, совершенного после несправедливого рукоприкладства.
Горгулья винила всех вокруг. Особенно - старшего сына, посмевшего вскочить на молоденькую сучку, чтобы осеменить раньше срока и безо всякого на то позволения вопреки возможности выиграть, продав красоту за политические реверансы и весьма ощутимую выгоду для Франции.О, внутри настоящей Медичи билось совсем не материнское сердце, готовое простить или утешить Маргариту за ее податливость и распутство, а железная клетка, в которой обитала механическая птица. Брезгливость заставила и вовсе отпихнуть распутную дочь подальше краем туфли, чтобы не испачкаться в слезах и запоздалом раскаянии.
Холодная мысль о том, что девица обязана блюсти честь и не подпускать мужчин, искривляла некрасивое лицо.
Не теперь! Достаточно! Екатерина прижала ладонь к груди в области сердца, чтобы не показать, насколько равнодушна к страданиям юной девочки, так и оставшейся на полу в скрюченном состоянии. Под тихие всхлипы королева молча покинула пропахшую пороком комнату и, оттолкнув любопытную мерзавку Клод с пути, направилась к лестнице, круто спускавшейся в основные залы замка. При этом грузно переваливалась с ноги на ногу, охала каждый раз, когда испытывала нехватку свежего воздуха и, наконец, остановилась у окна, ведущего во внутренний двор, в голове прокручивая, с кем из сыновей именно переговорит сначала.- Позови Александра в библиотеку, - королева не раз приказывала герцогине Лотарингской, увязавшейся следом, будто кухарке, так что и теперь не постеснялась сурового поведения.
Клод только губки скривила перед надменной и безупречно спокойной матерью, у которой к каждому найдется с десяток претензий. Поклонилась низко и отправилась исполнять поручение, сулившее большой домашний скандал. Конечно, мало оказалось тумаков для малышки Марго! Слишком мало.И Екатерине следовало выгнать нерадивую замарашку прочь, чтобы не клеймила весь род Валуа. Только кто спрашивал мнения ложно примерной завистницы, поставившей сестренку в незавидное положение удивительно опасным напитком?- Матушка? - Александр прикрыл дверь в каменный зал, в котором в каждой нише хранились драгоценные фолианты, бережно переписанные монахами или напечатанные в королевских типографиях. Принц стянул с головы бархатный берет с темным пером и смял в руках, когда увидел не шевелящуюся в бледном свете вечернего солнца черную фигуру, стоявшую у длинного острого окна.- Подойдите, дитя мое, - Екатерина поманила молодого человека движением пальцев, унизанных тяжелыми кольцами, при этом даже не повернулась, чем окончательно убедила Анжу в возможной большой промашки и грядущем наказании.- Я чем-то заслужил ваше негодование? - бархат глаз Александра все скользил по острому профилю, каждый шаг давался с трудом и напряжением, принц даже остановился в небольшом отдалении, притворно отвлекаясь на скромную обстановку и лаская вниманием корешки книг, чтобы отдалить момент, когда закончится опасное молчание.- Скажи, Алексис... Скажи, что ты не мог такое сделать... Что тебя заставили... - королева прикрыла веки, только бы не представлять любимого сына чудовищем и, конечно, внутренне уже обвинила в произошедшем дурного и неуправляемого Шарля.- Я...не понимаю... - голос матери заставил Анжу паниковать, искать причину такого холода и отреченности. Даже по виску скатилась капля пота.- Скажи, что это Шарль тебя заставил совершить насилие над родной сестрой! - Екатерина резко развернулась и уставилась на сына совершенно безумными глазами, от которых колени сами подогнулись, а пол, кажется, ушел из-под ног. Черная дьяволица выпустила когти, и тень ее накрыла грешного преступника.- Я...не... мама, я не хотел, - Александр понимал, что шевелит только губами, а голос ему отказывает, но все равно пытался что-то сказать.В библиотеке наступила ужасающая и абсолютно невыносимая тишина, ценой которой была больная любовь увядающей женщины и ее непутевого, но от того еще более обожаемого ребенка, который вырос и постепенно превращался в хитрого эгоистичного ублюдка.- Ты ведь не мог сделать это по своей воле... Мой мальчик! Мой милый... Скажи мне правду! Скажи! - Екатерина умоляла, как одержимая. Она тоже опустилась на колени перед Анжу, обняла ладонями его лицо и поцеловала по щекам, вискам и губам. - Скажи... Скажи... - повторяла, как заклинание. - Я не перенесу, если ты такое сделал... Любимый мой мальчик, ты же заслуживаешь короны! Ты родился в рубашке. Нострадамус обещал мне сделать тебя королем! Ты ведь не мог... Это Шарль? Скажи? Одно слово, чтобы я тебя простила.- Это Шарль! Он заставил, - Александр соврал с большим трудом. Побледнел от ожидания разоблачения. Прикусил изнутри щеку и сжал кулаки так, что ногтями врезался до красного в кожу. Дрожь пробила позвоночный столб, холодная испарина проступила по спине. Нет, Анжу совсем не желал потерять привязанность, что связывала его с пуповиной Екатерины - с его волчицей и его единственной защитницей.- Конечно, это он, - повторила королева заученно, чтобы тут же чуть придушить в тесноте жарких рук любимое чадо, молясь тихо в темную макушку. - Ты не мог, не стал бы обижать сестру. Мой милый, мой несчастный мальчик, - Екатерина вновь и вновь осыпала Александра поцелуями, утешаясь обманом, который сама же и выдумала.
Сердце ее билось очень громко. Душа вымоталась окончательно, нательная рубашка стала влажной от переживаний и мысленных обращений к Богу, который обязан защитить заблудшее дитя и направить его по правильной дороге.Анжу терпеливо сносил ласку матери, даже помолился с ней после многочисленных повторений одного и того же факта, но уходил с опущенной головой, предчувствуя, как велико окажется наказание по отношению к Шарлю.Нет, он не посмел предупредить короля о возмездии. Даже не спустился во двор, когда брат показался в воротах замка вместе со старым слугой, посланным от Екатерины. Лишь утер одинокую слезинку в уголке глаза и отвернулся поскорее, когда брат исчез в дверях, а вдалеке послышались его шаги.Материнской нежности старшему Валуа и раньше перепадало немного. Обычно это происходило либо напоказ на больших праздниках, либо с одобрения святой Церкви, либо как воспитание, которое возвышало саму королеву.Екатерина встречала сына грозно, чернея не только одеждой, но и лицом. И переворачивала кольца вниз на пальцах, как будто собиралась в бой с целой ордой демонов.- Не подходи ближе! - остановила окликом, как только Шарль сделал несколько шагов от двери.- Вы оторвали меня от игры, Мадам, - юноша неудовольствовал, ведь он почти выиграл в мяч у Гиза и даже получил несколько очков сверху при метких ударах. - Чем я обязан вашему вниманию? - легкий поклон нисколько не показывал напряженных отношений, но мимика выдавала обоих.- Мое внимание всегда приковано к поганому, испорченному щенку, - пробормотала под нос Екатерина, ступая вперед по ковру в темноту, подальше от света, что открыл бы ее намерения. Слова не шли на ум, язык связался гневом, кулаки чесались и требовали немедленного наказания - безо всяких объяснений и оправданий. - Я плохая мать! - с этим вскриком женщина нанесла первую пощечину по лицу Шарля, ударяя камнями и острыми краями по скуле и губе, затем ударила еще и еще, как будто не замечая, что творит с королем, уже выставлявшим руки вперед и отступавшим к стене, как к единственной опоре.
- Ты изнасиловал родную сестру, втянул в это брата! - вердикт прозвучал уже над головой юноши, упавшим на колени. Капли крови оросили древние камни. - Ты больше мне не сын!
Екатерина замахнулась вновь, но так и застыла, переворачиваясь лицом до неузнаваемости, дернула с шеи тяжелое украшение и развернулась, чтобы поскорее добраться до стола и напиться воды. Грудь ее тяжело вздымалась. А пальцы пачкали кубок, орошенный кратковременной победой над доблестью старшего сына, что утирался молча и выглядел жутким ублюдком, на которого почти не действуют побои.- Что же, для вас я буду только королем, Мадам, - Шарль приложил исцарапанную украшениями руку к наиболее пострадавшей щеке, криво усмехнулся и поднялся, не предпринимая попыток напасть.- Вы не заслуживаете короны, - в ответ выплюнула Екатерина. - Вы воплощение всех недостатков и грехов, которые только возможны. Уходите с глаз моих долой, я брезгую находиться с вами в одной комнате...- Возможно, это вам придется уйти! - Шарль искривился в волчьей гримасе, придавшей его лицу еще большей неприятности. - Больше и вы мне не мать! Если не хотите отправиться прочь от двора, то уйдите по-доброму, пока я не сумел вас простить.Король подошел к дверям и резко их распахнул, позволяя слугам и охране увидеть то, что не положено.
- Вон!!! - заорал бешеным голосом.Пауза между первым движением и последним шагом мимо старшего Валуа тянулась вечность. Намеренно ли королева не спешила и оттягивала момент, но она прошла мимо короля с гордо поднятой головой, сжимая руки в кулаки и катая по коже его горячую кровь. Горгона не была окончательно удовлетворена и все же уже не праздновала победу.- Ты не останешься на троне долго, - сказала тихо Шарлю уже за пределами библиотеки, когда повернула голову. - Тебя загонят, как зверя...Юноша толкнул дверь и после громкого хлопка, весь скрючился, обнажил зубы в бессильном рычании, что на выходе превратилось в нечеловеческий звук. Снес со столов книги, пару и вовсе разодрал в клочья скрюченными пальцами, а после заходил из стороны в сторону, как заточенный в клетку хищник.Королева еще раз задержалась в коридоре, лишь на секунду испытывая что-то вроде отчаянного сожаления, но после отдала приказ слуге, что крутился рядом в надежде выслужиться.- Отправьте за лекарем. Ваш король нуждается в помощи.- Слушаюсь, ваше величество...- Клод... Ты все еще здесь? - Екатерина убрала руки за спину и выпрямилась, как струна, потому что не желала выглядеть слабой или расстроенной перед герцогиней Лотарингской. - Идемте, я бы хотела уединиться в часовне и помолиться Богу! Вы уже придумали, что подадут на ужин. Все ждут особенных блюд. Надеюсь, вы не разочаруете нас и побалуете небольшим балом? Или я слишком много требую? - женщина дожидалась, чтобы Клод прошла мимо прислуги и оказалась пред очами, как честная ревностная католичка. Она вела будничный разговор, сотрясаясь от нервной лихорадки- Да, Мадам! Я все уже придумала, Мадам. Хотите услышать подробнее?
- Извольте, - Екатерина делала вид, что ничего не произошло, а на ее черном платье мазки крови с жалящей возмездием руки растворялись, словно в черной бездне.- Я приказала накрыть стол со всем уважением к вашему вкусу, заказала рыбу и, конечно, дичь для господ, также вина и сладостей, - начала герцогиня размеренно, приподнимая юбки и показывая узкие дорогие туфли на каблуке, которые то и дело мелькали под нижними юбками при спуске с лестницы. - Вечером намечается огненное шоу и пение местных трубадуров, музыканты готовы исполнить ваши любимые баллады...- Да-да, - Екатерина вовсе не слушала дочь и скользила ладонью по перилам, ужасаясь тому, до чего довела семью, имя которой гордо звучало среди королевских родов."Ты торговка, - когда-то сказал в сердцах погибший Генрих Второй, узнав ближе привычки некрасивой и не слишком умной жены. - Твое место не подле меня, а среди челяди, подающей блюда".Королева дернула губами, и легкий пушок над ними стал очевиднее на солнечном свете. Нет, это Диана де Пуатье - пустышка, у которой не было шансов стать выше, чем постельная собачка. А она постоянными родами заслужила свое положение, чтобы какой-то мальчишка указывал...- Праздника не будет! - на последней ступени Екатерина обернулась и уставилась на дочь, которая так старательно всегда пыталась угождать. - Пусть закроют ворота, пусть заставят всех отправиться на службу! Пусть король тоже молится, стоя на коленях. И насыпьте ему горох под колени.- Я не ослышалась? - Клод даже не поверила ушам. Ее брат совсем недавно стал полноправным правителем Франции, и хоть зависел во многом от решений матери, уже противился чужим решениям.А то, что мерзавка Маргарита полезла в постель к Шарлю и Алексису и совершила грех, разве в том не ее вина?- Матушка? - герцогиня осторожно коснулась Екатерины Медичи, будто окаменевшей от дурных мыслей, и та ответила лишь живым огненным взглядом.- Мои дети огорчают меня. Я каждую минуту умираю за них и вместе с ними. Помните, как я учила вас ходить, как заковывала вас в железные латы, чтобы держаться держаться прямо? Вы так и остались бы кривой, если бы не мое жестокосердие, дорогая герцогиня. Неужели вы подумаете, что я пощажу Шарля, который не должен был занять трон вообще? Ему Богом предназначалось стоять вторым после Франциска, - женщина перекрестилась и снова двинулась вперед по узкому коридору в сторону больших залов. Она ненавидела однообразные устройства старинных крепостей, теперь гордо называемых замками.- Франциска не отравили... - Клод заметно занервничала, так как это была одна из больных тем в семействе Валуа.- Мой бедный мальчик умер от того, что ему в ухо влили яд. Не надо болтать ерунды. Я спрашивала у предсказателя, как все произошло, я знаю, что его убили...С этими словами женщина шагнула внутрь трапезной, в которой стоял шум и бегали слуги, готовые уже к большому празднику. Клод опасалась реакции, что последует сейчас, боялась бури, скандала, внезапной немилости, внезапного отлучения от Екатерины, а потому упала на колени и принялась целовать руки той, которую боготворила и ставила выше всех.- Я прикажу все отменить. Только сжальтесь надо мной, прошу вас, ради Бога...- Ну... что ты, дитя мое, - Екатерина, что еще мешала грязь сердца в котле многочисленных сомнений, потрепала дочь по светлому затылку и попыталась улыбнуться. - Я и правда погорячилась. Пусть молится только король. Велите страже отвести его в церковь и приставьте людей. Скажите ему, что я приму его только с покаянием.