Фестиваль Роз (Ночное отступление) (1/1)

— Тецу? — тихий скрежет с внешней стороны дверей. — Пусти меня, Тецу. Обещаю, я ничего не сделаю! — честным голосом заверил Дайки, вырисовывая ногтем на деревянной поверхности какие-то узоры. Из комнаты наложника вновь послышалась лишь гудящая тишина. Аомине раздраженно цыкнул. Не верит. А кто в этом неверии виноват? Правильно, Акаши. Вполне здравую мысль, что он сам виноват, Дайки даже рассматривал. Ведь мужчина просто защищался от атаки своего не совсем адекватного братца, а то, что сам себя сдержать не смог, Аомине уже позабыл. С «приятного» воссоединения Королевской семьи прошло не больше шести часов. Как только на Халив опустилась ночь, Амир решил устроить своим братьям примирительный ужин, на котором все детали к подготовке Фестиваля были обсуждены в более-менее спокойной обстановке. Акаши вел себя вполне сносно, изредка приказывая Атсуши есть аккуратно и не чавкать. Кисе с жадностью поглощал сладкую хурму, а Мидорима тихо попивал вино. Да, ужин и вправду выдался на удивление спокойным. В зале царили умиротворение и спокойствие, если не считать Дайки, который постоянно ерзал на своем стуле. Мулату было мучительно скучно. Как только обсуждение Фестиваля закончилось, в зале с высокими потолками стало нестерпимо тихо. Наверное, думал Дайки, он уже просто отвык от этой комнаты. Или от спокойной трапезы. После появления во дворце братьев из Маркации прием пищи превратился в маленький праздник: то над Тецу можно подшутить, а то Тайга заявится, чтобы поскандалить. В общем, компания собственных родственников султану решительно не нравилась. Еда потеряла для него всякий интерес, а вид сада уже осточертел. Так что минут через тридцать Аомине покинул зал под благовидным предлогом, в который, естественно, никто не поверил. Он величественно прошагал по дороге от своего места до дверей, после выхода из залы шаг его был все так же медленен и чинен. Но на первом же повороте вся его доблесть куда-то испарилась. Мужчина резко стартанул в сторону комнаты своего наложника. «Лишь бы никто не заметил, лишь бы не заметил!» — лихорадочно крутилось в темной голове. Мужчина вполне ясно представлял, как выглядит со стороны, — запыхавшийся, с блестящими от предвкушения и трепета глазами. Султану не подобает так вести себя, но поделать с собой Амир ничего не мог — его сердце грела лишь мысль о скором воссоединении с Куроко. На свое удивление дорога до комнаты мальчика прошла довольно спокойно, без чужих глаз и шепота. Преисполненный верой, что это хороший знак, Аомине добрался до спальни Джавдата, схватился за тяжелую ручку двери, потянул и... ничего. Дайки еще раз дернул. Затем второй, третий, пятый. Затем, оперевшись одной ногой о вторую дверь, потянул еще сильнее. Когда же дверь не поддалась и через несколько минут, султан попытался ее выломать, но тщетно — Амир, конечно, был стальным человеком, но замки оказались крепче его пятки. Дайки просто выпал от такой наглости. Как какая-то дверь смеет не открываться пред ним? Стоит ли уточнять, что первоначальную цель своего визита синеглазый благополучно забыл? Сознание же к нему, однако, вернулось достаточно быстро — минут через семь бессмысленного тарана несчастных дверок. Неожиданная мысль посетила султана — он торчит у этой двери черт знает сколько времени, но Тецу все еще не открыл ему. Значит ли это, что... Куроко его игнорирует?Аомине с неверующим подозрением уставился на дверь. — ... Тецу?..Дайки устало съехал по стене на пол, бормоча что-то невразумительное. С чего это Тецу молчит? Сегодня днем мальчишка вполне адекватно отреагировал на выкрутас Амира. А сейчас что? Верно, ничего. — Секундочку, — на мгновение озарило мужчину, — а что, если...— Дайки?— ... я баран. — И с чувством треснул себя ладонью по лбу. Куроко выглядывал из-за угла и непонимающе рассматривал своего господина. «Кажется, — решил Джавдат, — было плохой идеей сходить и помочь на кухне...»