1.2 страх и ненависть в солнечной системе: сделка с дьяволом (2/2)

— Маловато, — цокает языком Тэян. — Обычно вы работаете оперативнее. Инсон рассказывал, что взламывал ваши базы данных и там было всё на каждого, кто находился в галактике.

— Но это не значит, что мы можем копать под всех, — замечает Чонин и тут же хватает его за локоть, как только Тэян спотыкается и чуть не падает. — Аккуратнее, я не хочу, чтобы ты больше пострадал.

Они оба замирают в этот момент, потому что Чонин притянул его к себе по инерции, а тот даже и не заметил, как ладонью коснулся там, где стучит сердце, только стук какой-то слабый, как будто еле ощутимый, возможно, из-за одежды, возможно, у него просто притупились вообще все ощущения, когда он начал понимать, насколько же глубок омут чужих чёрных глаз — патока, в которой не жалко было бы утонуть, будь Тэян кем-то другим, или...?

— Спасибо, — резко отмахивается он и, отстраняясь, отходит на шаг.

— Может, мне придерживать тебя за локоть, пока мы будем идти? Здесь довольно много торчащих корней, — в этом вопросе нет никакого подтекста, но Тэян пугается даже не этого, а того, что кроется под этой заботой, фальшью от которой даже не несёт (по крайней мере, именно так кажется, когда Чонин говорит это вслух).

— Я просто буду внимательнее смотреть под ноги, — вежливая улыбка и отказ — самый верный способ избежать ещё большей неловкости; сердце стучит как бешеное и Тэян не знает, как его успокоить.

В ответ Чонин только хмыкает, но скорее одобрительно — его вполне удовлетворяет чужой нрав, он добавляет определённую перчинку в их диалог, а Чонина такое уж очень привлекает.

— У тебя есть ещё что-нибудь, что ты хочешь мне рассказать? — как бы между делом интересуется он, когда Тэян засматривается куда-то вперёд, уносясь в собственных мыслях далеко за пределы планеты.

— Хвиён, — говорит тот, резко переключив внимание.

— Хм… У нас о нём почти никакой информации, только фотографии и видео, — Чонин тут же хочет проверить информацию с наручной панели, но вспоминает, что из-за чужих условий вынужден был её оставить, поэтому приходится вспоминать на ходу. — Ни отпечатков, ни даже записи голоса.

— Он редко выходит на задания, — чуть улыбается Тэян, мысленно гордясь тем, что их команда не даёт правительственной верхушке карт-бланш. — А ещё мало разговаривает, но иногда бывает, что его прорывает и он не может перестать шутить и всех подкалывать. Я больше всего люблю такие моменты, потому что обычно это происходит во время общего отдыха и всё становится таким домашним… — Он не знает, хочет ли продолжать, с каждым словом о команде он все больше по ней скучает. — Хвиён хороший врач, у него правда золотые руки. Ёнбин как-то получил пулю и потерял много крови… Честно говоря, мы тогда не особо надеялись на хороший исход. Давон сказал, что было бы унизительно для главнокомандующего узнать, что его лакомый кусок отобрал какой-то левый чувак… Но Хвиён вытащил Ёнбина, устал страшно, но смог, а потом все получили от капитана за то, что похоронили его раньше времени.

— Ёнбин силён духом, — довольно отмечает Чонин. — Давон был прав, я бы наверняка был разочарован в себе, если бы такое случилось. Как хорошо, что у меня выдался шанс встретиться с вашим капитаном лично. — На момент наступает молчание, которое прерывается после того, как он мысленно пересчитывает всех, кого назвал Тэян, и тут же победно улыбается. — Остался Роун. Можешь не рассказывать мне про его биографию. К его сожалению, я знаю её от и до.

— Не удивил, — пожимает плечами Тэян. — Ёнбин сам мне рассказывал. Он знал, на что шёл, когда брал Роуна в команду, ему было известно, кто он такой. Пока от этого никто не пострадал.

— Удивительно, что Ёнбин безрассуднее, чем я ожидал… И какие всё-таки отношения связывают тебя и Роуна?

— Дружеские. Обычная крепкая дружба, — ускользая от провокации, спокойно отвечает он и надеется, что этот бессмысленный разговор как можно скорее уйдет в другое русло; ему совсем не нравится ковыряние в его душе.

— Не более? — Чонин как будто вовсе не хочет успокаиваться.

— Нет, мы отлично ладим, хотя… наша первая встреча была довольно странной, мы сразу друг другу не понравились и долго ругались. Роун… он очень тактильный, и когда я так говорю, я имею в виду очень. Меня это раздражало. Сейчас я попросту привык, но тогда мы ссорились из-за этого каждый день и Ёнбин много раз обещал выкинуть нас в открытый космос, если мы не прекратим. Один раз мы даже подрались. Я уложил Роуна на лопатки и сказал, что отказываюсь делить с ним каюту. — Тэян улыбается сам себе, вспоминая это, и его улыбка не ускальзывает от Чонина. — Но мы быстро друг к другу привыкли. На него всегда можно положиться, просто стоит пожить с ним в каюте два на два.

— Я ожидал более эмоционального рассказа о нём.

— Не нужно возлагать большие надежды на мои взаимоотношения с кем-либо. К тому же, я всё ещё не собираюсь тебе открываться.

— Жаль, — конечно, Чонину хотелось бы узнать как можно больше подробностей, но времени у них ещё достаточно, возможно, в один из дней Тэян ему откроется. — Ты не замёрз? Как насчёт пойти обратно и выпить горячего чая?

— Мы закрыты, — кричит Хосок, едва услышав, как хлопнула дверь в главный зал (он бы и не заметил, если бы сейчас здесь была толпа народа и шла шоу-программа, но в реальности никого нет, а до открытия ещё часов пять).

Ответа на свои слова он не слышит и, вытирая руки после того, как помыл одно из зеркал в гримёрной, и подхватив трость, он вынужден выйти, чтобы поприветствовать гостей.

Вообще-то он ждал кого угодно: Хеджин, Намджуна, Джексона и даже её достопочтеннейшую светлость Солу, но никак не этих троих (он бы удивился меньше, если бы сам президент решил внезапно к нему нагрянуть).

?Псы? никогда не приходят просто так и никогда с хорошими новостями, а у Хосока сейчас не лучшее время, чтобы получать плохие новости (честно говоря, для плохих новостей у него никогда не было ?лучших времён?, их получать всегда неприятно, но с учётом того, в каком мире он живёт, приятные новости бывают только про бизнес), но делать нечего. Он натягивает дежурную белозубую улыбку, поправляет волосы и воротник рубашки, а затем уверенно шагает прямо навстречу неприятным новостям.

— Доброго времени суток, господа! Чем обязан? — Хосок опирается на свою трость и внимательно смотрит на них, а сам боится, как бы внутренний крик и дрожь не вырвались наружу, показав страх; бояться ?псов? — нормально, это как инстинкт самосохранения, иногда дающий сбои, когда рядом Чимин, но сейчас его нет и Хосок чувствует, как от пота намокают волосы на затылке.

Минхёк, тот, что всегда громче и почти что смелее всех никогда не отличался особой тактичностью, потому тут же начал с главного:

— У главнокомандующего к тебе особое дело.

— О нет, — тот выставляет руки перед собой и отрицательно мотает головой, — никаких незаконных поставок! Я не хочу неприятностей от президента! Уж не знаю, что за дела проворачивает ваш босс, но я больше…

— Помолчи, — Чжухон, как всегда, не настроен на пустые беседы, потому перебивает, влезая в разговор. — Никаких перевозок, всего лишь одолжение.

Хосок непонимающе косится на него и застывает, ожидая ответа, потому что ранее ?псы? не предлагали ему ничего подобного. Почему-то складывается стойкое впечатление, что он обязательно поплатится за это в будущем, но выбора, как такового, у него особо и нет.

— И какое же? — Хосок вскидывает брови и цокает языком, обхватывая и сжимая трость сильнее.

— Не продавать ничего Ким Ёнбину в ближайший месяц, — от голоса Чжухона веет холодом.

Хосок хочет переспросить ?что?? и по-глупому улыбнуться, ну, а вдруг послышалось? Не продавать ничего кому? Одному из самых прибыльных клиентов?? Месяц? Они что, с ума сошли!? Главнокомандующий настолько сильно жаждет загнать Ёнбина в ловушку, что лишает почти легального способа добычи оружия или что?! У Хосока возникает мысль, что главнокомандующему стоит подрочить и успокоиться, но этого он, конечно, не скажет, себе дороже.

— Вы шутите? — всё-таки произносит он, но смеётся всё равно как-то нервно.

— А похоже? — Минхёк наклоняет голову набок и щурится; вообще-то в любые другие моменты он выглядит довольно безобидно и даже по-детски глупо, но каждый раз становится страшно, стоит ему стать серьёзнее хотя бы на долю.

— Ещё как.

Хосок поджимает губы и чувствует, что атмосфера накаляется, а драться сегодня так не хотелось, но не успевает он даже дернуться, чтобы размять шею, как чувствует холодные пальцы у себя за воротником и тут же оборачивается: чёртов еле заметный Хёнвон, который постоянно ходит туда-сюда и не привлекает внимания — и как Хосок, при всей своей гипервнимательности и реакции, не заметил, что тот зашёл ему за спину?

— Красивый номерок, — хмыкает тот, — от моего отличается всего на одну цифру.

От этого Хосок сначала испуганно косится на него, а потом на ехидно улыбающегося Минхёка и понимает, что ему полный пиздец. Если где-то прознают, что в одном из известнейших мест в Гавани, а по совместительству одном из рынков оружия, ?Hope World?, держат правительственный клон такой же серии, что и Хёнвон, то его просто прирежут, а потом разберут по частям — и это в лучшем случае; этим ?псы? спускают его с небес на землю, намекая на короткий и конструктивный диалог без лишнего шума, как будто Хосоку когда-то хотелось вступать с ними в драку. Конечно, у него есть карт-бланш на свинство в виде рассказа кому нужно про то, что у ?псов? не должно быть доступа в Гавань, а ещё сдачи их информатора, но, учитывая чужое влияние на обстановку в галактике, ему всё равно суждено жить недолго.

— Тебе придётся выполнить просьбу главнокомандующего, иначе она превратится в приказ, — говорит Чжухон, ему вообще тут сильнее всех до звезды на поимку каких-то эсеф и их звёздного капитана, ему хочется быстрее разобраться с этим делом и обратно пойти на корабль готовиться к баттлу с Чанёлем.

— С чего бы? — на раздавшийся сзади насмешливый голос оборачиваются все. — Вы забыли, где находитесь и с кем разговариваете?

Чимин всегда появляется вовремя, ещё и выглядит отлично в костюме и одной из тех пар очков, которые одолжил у Хосока. Не то чтобы никто совершенно не ждал его появления, но сейчас это было слишком неожиданно — Хосок думал, что тот свалил на какую-то конференцию или вроде того и будет только к открытию вечернего шоу, но видимо, тот решил объявиться раньше, что очень спасает ситуацию, которая начинает открываться не с самых приятных сторон, касающихся острых углов хосоковой презумпции невиновности.

— Чи-ими-и-ин, — тянет Минхёк, — рад видеть тебя в добром здравии.

— Ну конечно, — тот снисходительно улыбается и едва заметно дергает всё ещё больным после травмы плечом.

О его фиаско на сцене с акробатическим номером на приёме у президента не слышал разве что глухой. Вообще-то, он не должен был там выступать, так как всё ещё проживает в Гавани и работает, соответственно, тут же, но госпожа Ким — его горячая поклонница и она хотела видеть его на одном из мероприятий брата, а это уж слишком большая честь, чтобы от неё отказываться, ещё и денег уйму заработать можно — ух, красота. А какой номер был подготовлен! Невероятно! Ленты, чуть ли не парение в воздухе, куча спецэффектов…Хосок не мог поверить, что это увидит сам президент, потому что зрелище было просто потрясающим. А на приёме Чимин то ли из-за тупой случайности, то ли из-за проказы судьбы не успел вовремя схватить одну из лент и сорвался. Врачи сказали, что жить, конечно же, будет, но с такими номерами и танцами в целом придётся повременить до полного восстановления, а сколько — никто не сказал, может, полгода, может, чуть больше. Чимин тогда только вздохнул и слишком крепко сжал ладонь прилетевшего к нему Хосока.

— Я повторю вопрос, — он становится рядом с Хосоком и выглядит довольно надменно, Минхёк фыркает, — с чего бы нам отказывать в продаже оружия такому важному и обеспеченному клиенту, как Ким Ёнбин?

— Потому что это просьба главнокомандующего, — продолжает стоять на своём Чжухон.

— И? — Чимин же гнёт свою линию, подставляя себя под огонь.

— Её невыполнение грозит нехорошими последствиями. Чжухон до этого момента закипал слишком медленно, он стоит и сверлит Чимина откровенно злым взглядом, держась, чтобы не сорваться с места, но в один момент достаёт бластер и даже не успевает на кого-то его навести, когда Чимин молниеносно достаёт свой и с каменным лицом выстреливает в плечо Хёнвона.

— Мои последствия страшнее. Двинешься, — Чимин переводит бластер на Минхёка, — он следующий, а следом и ты, только вот Хёнвон — робот и не умрёт, а вы — вопрос только в том, куда я буду целиться.

Хёнвон смотрит на своё плечо и вздыхает, думая, что не хочет опять обращаться к Чангюну, но придётся, потому что только он в полной мере осведомлён о всех тонкостях работы роботизированного организма — каждый раз это ремонт с кучей ненормативной лексики, но это всяко лучше, чем ремонтироваться у кого-то другого, с Чангюном хотя бы комфортно молчать, они оба не особо разговорчивые. В то время, как Хосок старается держать лицо, сжимая трость до белёсых костяшек, Чимин только улыбается совсем непринуждённо и ждёт, когда Чжухон опустит оружие, после чего делает это сам. Ему не нужны лишние перестрелки в клубе, но если ?псы? начнут, то придётся подключить систему экстренной защиты, что вряд ли позволит выжить здесь хоть кому-нибудь, даже несмотря на всю ловкость и проворность, имеющихся у обеих сторон этого небольшого конфликта. Конфликт решается сам собой, когда у Чжухона вдруг появляется запрос на видео-звонок и он выводит панель с браслета, чтобы все видели — звонит главнокомандующий. Чимин только закатывает глаза и изображает свою типичную мягкую улыбку; ему совершенно не хочется портить отношения с тем, кто напрямую подчиняется президенту, даже если сам президент главнокомандующего терпеть не может, но это так, по слухам. Тем не менее, любезничать с ним он тоже не собирается.

— Здравствуйте, Чонин, — наглости называть его даже не ?господин Ким? среди всех присутствующих хватает только у Чимина (и ещё пары других людей в галактике), который всё ещё с ним на ?вы?, но якшаться со званиями ему совершенно не хочется, много чести.

— Здравствуй, Чимин, — кивает тот и смотрит ему за плечо. — Хосок.

Хосок не из пугливых, но меньше всего ему хочется в ?Афину? или ещё куда похуже, поэтому на формальное строгое недоприветствие он кланяется и опускает взгляд, в то время как Чимин стоит и упрямо смотрит в упор, мысленно прожигая дыру в голограмме. — Я надеюсь, — продолжает Чонин, и на голограмме видно, как он устало разминает шею, потягивается и закидывает ноги на стол, — ты согласился пойти нам навстречу и не продавать оружие Ким Ёнбину?

— Нет, — тот отрицательно мотает головой и ухмыляется. — Как я уже объяснил вашим щенкам, мне нет резона отказывать ему в продаже. Мы находимся в Гавани, я могу продавать что угодно и кому угодно, у вас здесь нет власти. Если вы попытаетесь надавить на меня или на Хосока, то я свяжусь с госпожой Солой и объявлю код тридцать из кодекса, к которому приложу доказательства того, что коалиционные ?псы? и вы в том числе нарушаете условие договора о независимости Гавани одним только фактом нахождения ?псов? на этой территории по липовым номерам и удостоверениям. Разве вам нужен такой скандал?

Атмосфера вокруг заметно накалилась. Минхёк начал нервно кусать губы, пока Хёнвон старался удержать Чжухона от необдуманных действий, а Чонин нервно постукивал по столу. Цокнув языком, последний внезапно рассмеялся.

— Угрожать мне, Чимин, нет никакого смысла. Я знал, что ты вряд ли согласишься, но всё равно попытал удачу, — на секунду он поджимает губы и ворошит залитые гелем волосы на затылке. — Однако, у меня есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться, взамен на мою маленькую просьбу.

— Вы так уверены, что сможете меня купить?

— Более чем, — Чонин улыбается. — Когда с тобой случился тот неприятный… инцидент, я помню, ты оказался в не самом приятном положении из-за озвученной суммы на операцию по восстановлению, но дело было не в деньгах, а в вероятности, что она пройдет успешно. Напомни, сколько там было? Сорок на шестьдесят не в твою пользу? — И снова улыбается, мерзко так, грязно выставив свой козырь.

— Двадцать на восемьдесят, — поправляет его Чимин и сжимает кулаки.

— Тем более, — чужая улыбка смягчается. — Что, если я подарю тебе шанс на операцию с высокой вероятностью успеха совершенно бесплатно, лишь за эту услугу? — Сколько?

— Девяносто из ста возможных, гарантированно, — Чонин смотрит на то, как Чимин начинает сомневаться, как резко меняются эмоции на его лице, и заранее радуется победе. — Что скажешь?

— В смысле отказал?! — Чеюн ошарашенно давится газировкой и чуть не падает со стула. Они прилетели в Гавань и сразу направились в бар к Хосоку. Ёнбин взял с собой только Джухо, чтобы договориться обо всём быстро и без проблем (хотелось взять ещё Чани, но покупка должна была быть быстрой и чёткой, без лишних экскурсий — Ёнбину самому хотелось показать и рассказать много всего про это кабаре, но времени у них так по-дурацки в обрез; в другой раз, когда они с этим закончат, Ёнбин обязательно сводит мелкого на экскурсию, захватит Айрин и Йери… это будет почти семейный поход в южный квартал на выходных, Ёнбин сам не замечает, как начинает улыбаться). К тому же, Джухо совсем-совсем не хотелось оставлять с командой, хоть он и знает, что Чеюн перегрызёт глотки каждому, кто посмеет не так посмотреть на Джухо, даже несмотря на то, что только слепой не заметит, что у этих двоих есть какой-то конфликт… конечно, у Ёнбина всё ещё остались кое-какие сомнения, но они скорее действуют как удар по самолюбию и не больше. Джухо всегда ему доверял всё самое сокровенное, но о такой важной детали почему-то умолчал, и Ёнбин понимает, что для такого всегда есть весомые причины, но от этого всё равно как-то колко и больно. Он всё ещё надеется, что Джухо созреет для того, что рассказать ему о том, почему он так поступил.

Кабаре встретило их быстро, радушно и без проблем. Чимин, стоя рядом с Хосоком, сиял, как все три солнца над Гаванью, если не ярче, и Ёнбин даже подумал, что им сегодня улыбнётся удача с отличной поставкой, но на дружественное приветствие и тёплые улыбки с просьбой о покупке одного мощного оружия Хосок пожал плечами и сказал, что в этом месяце они не могут ему ничего продать. Проще говоря, отказали, отшили и сопроводили из кабаре обоих, передав привет от главнокомандующего. Ёнбин, злой как чёрт, походил туда-сюда, оставляя кучу следов на песке возле дорожек, ведущих в клуб, почесал затылок и пошёл обратно на корабль, а за ним и Джухо, который и хотел бы выбить информацию, но ничего не сделал (он некоторое время стоял, смотрел на флот, смотрел на окружение и думал сбежать, а потом проскользнула мысль, что сначала они спасают Тэяна, а потом он сразу валит, как только они возвращаются в Гавань).

— Вот так, — пожал он плечами, — привет от главнокомандующего.

— И что нам делать? — спрашивает Чеюн.

— Может, всё-таки к Айрин? — внезапно вклинивается Инсон.

— Она ничего не продаст и полезет на рожон, — отвечает за Ёнбина Чеюн. — Наш капитан против этого. — И разводит руками.

Ёнбин на это только молчит. Ему абсолютно нечего сказать или добавить, потому что всё так и есть — Айрин слишком ему дорога для того, чтобы впутывать её в такую ситуацию; никто не знает, что главнокомандующий может выкинуть такое, что навредит абсолютно всем.

Он вздыхает, чешет затылок и поворачивается к команде:

— Что ж, играем по правилам главнокомандующего.

Тэян свободно ходит по дому Чонина. Тот не запрещает ему совсем ничего, только не заходить в ангар и не пытаться сбежать — в миллионный раз клятвенно заверяет, что не будет делать больно ни ему, ни команде, просто нужно соблюсти все условия до их прилёта. И Тэян, к своему удивлению, наивно поверил, а ведь у него даже нет выбора, но лучше так, играть по чужим правилам и наслаждаться спокойной жизнью в ожидании команды, чем срываться, пытаться найти лазейку в чужих словах и жить в той запертой на все замки комнате под наблюдением десяти камер (и это те, что Тэян смог сосчитать). Ещё почти две недели назад (как раз незадолго до их совместной прогулки по лесу) Чонин выделил ему комнату с огромной удобной кроватью, предоставил доступ к телевидению, сказал, что тот может свободно гулять по саду — и Тэян наслаждается, сидит на траве, смотрит на горы и бескрайний океан, небо в облаках и тумане, свешивает руку к искусственному пруду, опуская ладонь в воду и касаясь пальцами рыб. Его это успокаивает, раны почти зажили, и он спит лучше, но во снах, хоть и редко, приходит Роун, его Соку, и рёбра начинают болеть с новой силой. Вчера Чонин лично прибежал в его комнату и гладил по волосам, пока Тэян снова не уснул и перед падением в пропасть не почувствовал прикосновение к щеке — показалось, может.

Чонин следит за каждым шагом Тэяна и изучает его, пытается понять привычки, интересы — они ведь почти не разговаривают, вернее, Чонин пытается что-то рассказывать о себе, о том, что видел, об истории, но Тэян только слушает и может ничего не ответить, только кивнёт и попросит рассказать что-нибудь ещё. Они ведь тогда в лесу совсем немного поговорили про команду, про отношения внутри, про Роуна, что очень смутило Тэяна. Чонин, конечно, надеялся на какие-то небольшие секреты, но с другой стороны, доверие только начало расти, а пока Тэян только забавно морщит нос и ярко улыбается, и этого, вероятно, достаточно. — Ты точно свободен сегодня от всяких коалиционных дел? — спрашивает тот, сидя на диване и подмяв одну ногу под себя.

— Конечно, — улыбается Чонин, стоя за барной стойкой и выискивая бутылку определённого вина.

Чонину хотелось провести этот вечер невероятно, и в воздухе витает та атмосфера, которая ему нужна — мягкая, непринуждённая, почти доверительная. На фоне тихо играет какая-то старая классика, никто не вслушивается, но с ней спокойнее. Тэян наблюдает за ним, периодически осматривая огромную гостиную с большим панорамным окном во всю стену: он здесь был постоянно, лежал на мягком ковре, читая печатные книги, которые уже нигде не найти, смотрел новости, в которых ни слова о команде, ел хлопья, залив молоком бесформенную майку — в общем, чувствовал себя как дома, даже уютнее и безопаснее; будет ложью, если он не признает, что редко чувствует себя настолько хорошо. Конечно, Чонина это определённо радовало.

— Знаешь, — внезапно говорит Тэян, запуская пальцы себе в волосы, — если бы я был совсем далёк от нынешней жизни, я бы ни за что не поверил, что ты главнокомандующий Коалиции. — И улыбается.

— Правда? — Чонин усмехается и облизывает губы. — Я не выгляжу устрашающе?

Тэян на момент вспоминает свои первые дни здесь, то, каким по-настоящему пугающим может выглядеть Ким Чонин, если оно ему нужно, и зависает на несколько секунд. Чонин занят поиском бутылки вина, поэтому даже не замечает этой паузы.

— Сейчас нет, но в форме — очень, — Тэян поджимает губы. — Ребята никогда не поверят, что ты можешь быть таким…

— Каким?

Чужая улыбка, появившаяся на пару мгновений, стоило Чонину встать из-за барной стойки, вводит в ступор и сводит с ума. Тэян снова не знает, что сказать, только глупо пялится, пока тот одну за одной достаёт бутылки и ищет именно ту, что хочет, как будто сегодня какой-то особенный случай.

— Вот она, — наконец-то, нужная бутылка вина была найдена и Чонин, так и не дав Тэяну договорить (что, наверное, даже к лучшему) и подхватив бокалы, спустился с невысокого подиума, на котором располагалась стойка, и подошёл к дивану, поставив бокалы и вино на кофейный столик.

Сам он выглядел потрясающе, хоть и совсем по-домашнему — самые популярные запросы в сети гласят ?есть ли у главнокомандующего Кима женщина?? и ?почему главнокомандующий такой горячий и такой одинокий??, но Тэян в курсе, что это совершенно не так. Знает и видит, как смотрит на него Сехун, как мягко и взволнованно одновременно Чонин выглядит, когда тот появляется в доме, как они улыбаются друг другу — понимает, проходили, но молчит. Может, сегодня он улучит момент и спросит об этом, но пока Чонин только разливает красное вино по бокалам и улыбается — любая богатая девочка, сватавшаяся к главнокомандующему, только мечтала об этом, а Тэян, не понимая, за что, получает это всё на блюде с каёмкой из золота и бриллиантов, как будто заслужил, как будто не понимает, зачем всё это делается, но думать об этом совсем не хочется, хотя бы не сегодня.

Чонин подаёт Тэяну бокал и садится напротив чересчур близко. Свет падает до десятипроцентной яркости, а перед подиумом загорается голограмма камина и вокруг одна за другой появляются голографические маленькие свечки, плавающие вокруг и делая атмосферу более интимной; за окном звёзды такие красивые, с ума сойти можно. Тэян тихо охает и не знает, что сказать. У него за вечер как будто совсем дар речи пропадает, потому что слов не находится вообще ни на что.

— Ты никогда не думал, что сделал огромную ошибку, когда пошёл за Ёнбином? — Чонин вертит ножку бокала между пальцами и смотрит на вино внутри, а ещё улыбается в этот момент так завораживающе, что Тэян еле находит в себе силы перестать залипать.

— Разве мы это не обсуждали? — замечает тот.

— Это было мимолётно, я почти не помню твоего ответа.

Тэян впервые настолько сильно задумывается об ответе и не замечает, что пауза вышла несколько длиннее, чем он ожидал.

— Я могу сказать, какая у тебя была бы жизнь, Тэян, — снова говорит Чонин, не дождавшись чужого ответа. — С твоими знаниями и возможностями, ты был бы самым востребованным переводчиком в галактике и за её пределами, а учитывая факт того, что за тебя поручилась госпожа Сола, ты бы купался в золоте. Только подумай, сколько перед тобой было бы открыто дверей — куда угодно, ключи от каждой у тебя в руках. Ты бы получил всё, что захотел, стоило бы только попросить… У тебя огромный потенциал, и мне немного жаль, что ты тратишь его на то, чтобы путешествовать и грабить вместе с Ёнбином. Это, конечно, твой выбор, но весь мир и так лежал бы у твоих ног. Хотя в этом есть и свои минусы… С учётом твоего покровительства от госпожи Солы, в случае, если бы ты выбрал иной путь, твоё отношение ко мне было бы весьма… м-м-м… натянутым. Так что в какой-то мере я даже рад, что ты сейчас сидишь здесь и болтаешь со мной. Это горе — потерять такого умного собеседника.

Тэян, кажется, даже не дослушивает, потому что перед глазами возникает совсем другой мир с другими возможностями, от одной мысли о которых голова идет кругом. Деньги, влияние, власть… это сочетание так пьянит, похлеще любого алкоголя. Что-то щёлкает в его подсознании и ему кажется, что вот-вот он уйдёт в себя, забыв, кто он и почему сидит здесь. Эти мысли, что проникли в его голову под сопровождение чужого медового, почти убаюкивающего голоса щупальцами обвивают всё сознание Тэяна, так и подначивая уходить всё глубже и глубже в себя… …чей-то еле осязаемый образ стоит на перепутье настоящего и странных мыслей, посеянных чёртовым главнокомандующим. Тэян будто хочет его коснуться, ощутить, но всё никак не получается, лишь кончики пальцев почти дотягиваются. Ещё чуть-чуть — и… — Всё в порядке? Ты чем-то взволнован? — внезапно спрашивает Чонин, вырывая его из собственных успевших стать мрачными мыслей и так тепло улыбаясь, что по телу от одной лишь его улыбки проходит дрожь, окончательно возвращая с небес на землю.

— Да, немного, это просто неожиданно, — объяснение собственному ответу приходит в голову незамедлительно: неожиданно быть на своеобразном свидании с влюблённым в другого человека, но Тэян не решается этого сказать; соскочить с предыдущей темы оказалось немногим проще, а наваждение из мыслей о совершенно другом будущем испаряется, казалось бы, совсем. — Брось, мы просто отдыхаем, — как будто прочитав чужие мысли, отвечает Чонин. — Среди свечей в романтической обстановке? — он саркастично улыбается и делает глоток вина; вкусно, он никогда такое не пробовал (и вряд ли ещё попробует после того, как улетит отсюда. Поскорее бы; Тэян, несмотря на мимолётные сомнительные мысли, всё-таки скучает).

— Тебя смущает? Могу убрать.

— Нет-нет, — Тэяну становится немного стыдно, но он всё равно его останавливает. — Всё в порядке, просто…

— Просто что? — Чонин наклоняет голову в бок, внимательно изучая чужие эмоции и глядя на то, как Тэян смущённо отворачивается, и улыбается. — Тебе неловко? Всё дело в Ким Соку?

Тэяна как будто током бьёт на этом моменте. Он поджимает губы и делает ещё глоток — наверно, не стоило вообще говорить о команде и, тем более, упоминать Роуна. Это как самое личное, самое нетронутое и то, что не должно вообще никого касаться, но вот Чонин затронул эту тему и произнёс это так… странно? Совершенно обычно и без какого-либо подтекста, так, что это звучит абсолютно нормально. А с другой стороны, ощущение, будто этим вопросом всю его душу вывернули наизнанку; что-то среднее между подставленным к горлу ножом и мягким поглаживанием по плечу в дружеской поддержке.

— Я уже говорил, мы просто друзья, — отвечает Тэян, делает глоток и ставит бокал на кофейный столик; его руки начинают слегка дрожать.

— Да ла-адно, — тянет довольно Чонин и тоже ставит бокал на столик, повторяя за ним. — Ты думаешь, я не вижу, как давно твоё сердце стало замирать рядом с друзьями?

Тот некоторое время молчит, чувствуя, что его сердце бьётся как бешеное, отдаваясь в висках и гоняя кровь так, что она стремительно приливает к щекам.

— А рядом с врагами? — дополняет вопрос Тэян и поднимает взгляд.

Чонин не знает, что сказать, пару секунд только молча смотрит, обдумывая чужие слова, и вновь улыбается — птичка залетела в золотую клетку, можно закрывать дверцу.

— Ты всё ещё не хочешь считать меня своим другом? — но он не хочет знать ответ, только подсаживается ближе и запускает пальцы в чужие непослушные волосы. — Ты такой красивый.

Тэян охает от удивления, замирает на момент, но тут же подаётся вперёд, прикрывая глаза от наслаждения, когда ладонь Чонина накрывает его затылок, а вторая опускается на шею (его руки такие тёплые). Тэяну хочется рискнуть — он проводит пальцами по чужим бёдрам и ведёт вверх, медленно поднимаясь ладонями к ключицам, отмечая, что у Чонина потрясающее телосложение греческого бога, он нереальный, а Тэяну кажется, что ему всё это снится. Это заводит; забывается всё: команда, обещания себе не поддаваться чужому шарму, ненависть к себе за использование предоставленных благ, Соку — ничего больше не имеет значения, только ладони и горячее дыхание на его коже.

Ощущение такое, будто его пронзает сотнями осколков стекла, хоть и рёбра больше не болят, но ток по позвоночнику проходит, когда Тэян выгибает шею, подставляясь под поцелуи, рассыпающиеся по его коже; созвездия на небе, яркие отметки красным, что пропадут к утру, но сейчас жгутся, собираясь на коже в ?предатель?.

Через мгновение всё исчезает. Чонин что-то шепчет, когда касается пальцами его виска, но Тэян не слышит, только чувствует импульс и короткий звон в голове. Чонин грустно хмыкает, проводит большим пальцем по его скуле, спускается к губам и подбородку, мягко нажимая на него, чтобы раскрыть чужие губы и жадно впиться в них, позволяя короткому желанию завладеть собой на это мгновение, что Тэян всё ещё в сознании, всё ещё пальцами цепляется за чужую футболку, а после обмякает и падает прямо Чонину в руки (перед прыжком во тьму ему кажется, что он слышит, как Соку зовёт его по имени).

— Сехун, — Чонин гладит Тэяна по волосам, проверяя, крепко ли держится на виске чип с небольшим куском артефакта, — отнеси его в комнату, пожалуйста. Будь аккуратнее.

Сехун молча входит в гостиную и берёт Тэяна на руки, не глядя на Чонина и сразу же разворачиваясь к выходу. Тот только хмыкает и берёт со столика бокал, одним глотком его осушая. Ему бы стоило извиниться, сказать, что так надо было, что не стоило ему, наверное, стоять всё это время на выходе, но Чонин молчит и смотрит вслед удаляющемуся Сехуну, думая лишь о том, что цель всего его плана послужит отличным извинением. Надо только потерпеть.

Давон не был на Земле слишком долго. Возвращение обратно никак не придавало уверенности в том, что прошлое не всплывет и не оставит ещё несколько свежих порезов и синяков на его теле — оно ощущается почти физически; невероятное количество проводов, трубки под кожей, красное стекает по спине, мнимо болит и Давон рефлекторно проводит по ней ладонью, надеясь, что ему просто кажется, что глупые отголоски прошлого являются только его фантазиями, а лабораторные стены остались лишь в воспоминаниях.

Конечно же, ни на спине, ни вокруг ничего из страшного прошлого нет, но волосы на затылке внезапно взмокают, а Инсон, вовремя заметивший перемены в чужом настроении, подходит ближе и успокаивающе начинает гладить по плечам и спине, медленно, почти лениво, лишь не дать Давону потерять ощущение реальности вокруг себя и не забиться в самые дальние углы своего подсознания, вспоминая все кошмары, которые происходили с ним на протяжении многих лет здесь.

— Я рядом, — говорит Инсон и улыбается; он единственный, кто знает абсолютно всё, каждую деталь всех тех невыносимых кошмаров, которые преследуют почти каждую ночь, проведённую далеко от реального филиала личного ада. Единственный, кто никогда не уходит, ночью крепко держа за руку, одинокий спасательный круг на ночной периферии ужасов и реальности, правда, Давон всё ещё не решил, что хуже — его нынешние кошмары или то, что с ним происходило, пока он не сбежал.

Давону в этот момент становится легче, даже несмотря на то, что перед самым входом в атмосферу Земли чувство беспокойства так его и не покинуло. Он осознаёт, что за ним и так охотятся, но теперь он преступник на галактическом уровне, а здесь они с командой по приглашению самого главнокомандующего и вряд ли кто-то посмеет схватить его и отвести обратно в лабораторию (Хакён, вероятно, просто с ума сойдёт от такого подарка судьбы). Давон закрывает глаза и старается ровно дышать. Это может произойти только в том случае, если что-то пойдёт не так, но всё будет в порядке. Правда? — Говорят эс-эф, запрашиваем разрешение на вход в атмосферу, код: шесть, один, ноль, два, ноль, один, пять, ноль, — голос Чеюна звучит спокойно, так, как должен звучать голос заместителя капитана, пока тот разговаривает с Роуном, уговаривая его держать себя в руках при абсолютно любых обстоятельствах, потому что они без понятия, что Чонин хочет им предложить и что он мог сделать с Тэяном за тот почти солнечный месяц, что они прождали; Роун умный и сдержанный парень и ни за что не подвергнет опасности своих друзей, но в то же время он настолько импульсивен в некоторых вещах, что Ёнбин попросту боится лишний раз не напомнить ему о контроле эмоций. — Эс-эф, принимаю запрос на вход, разрешение получено, — голос диспетчера разлетается по всему капитанскому мосту. — Главнокомандующий лично распорядился отправить вас к его дому, высылаю координаты.

— Координаты получены, — Давон оборачивается на голос Чеюна, так странно слышать его настолько серьёзным.

Чеюн был одним из лучших пилотов в Коалиции до того, как стал преступником, угнав несколько коалиционных кораблей и продав их на чёрном рынке у Айрин, тем самым заработав себе неплохую репутацию и пропуск в Гавань. Его разыскивают в каждом уголке, а главнокомандующий грозился лишить Чеюна лицензии на полёты и засадить в ?Афину? на шесть тысяч сол, что почти равноценно смерти. И вот сейчас он спокойным тоном запросил официальное разрешение на посадку на коалиционных землях, принадлежащих главнокомандующему — с ума сойти.

Как бы их всех после этой миссии не кинули за решётку гнить в ?Афинах?.

К тому моменту, как на капитанском мосту собирается вся команда, а Ёнбин в который раз просит Роуна быть сдержаннее и тот кивает уже в сотый раз с фразой ?понял?, в середине моста появляется голограмма главнокомандующего.

— Я рад, что вы прилетели без оружия, — улыбается. — Ну, то есть, конечно же, с ним, но не с тем, с которым вы можете выйти ко мне, потому что его тут же конфискуют, и не с тем, с которым вы можете взорвать мой дом. Ваше доверие — подарок, я думаю, что Тэян это оценит.

Роун еле заметно дёргается и Ёнбину приходится положить руку ему на плечо, чтобы напомнить ему о спокойствии и о том, о чём они говорили всё это время. Главнокомандующий с ними играет, заставляя проявлять все грани своего характера, показывая, кто и на что готов ради того, чтобы достичь определённых целей. Роун выдыхает и на момент прикрывает глаза; вспоминается улыбка яркими лучами тёплого солнца, отражением по коже, мягкие прикосновения переплетённых пальцев — они доиграют в эти чёртовы кошки-мышки и всё обязательно встанет на свои места, просто нужно подождать, пока каждый выполнит свою роль в этом спектакле. ?Всё обязательно будет хорошо?, — отчеканивается на задворках сознания.

— Всё будет хорошо, — шепчет Ёнбин в реальности и сжимает пальцы на плече Роуна.

— Ваша единственная задача, — главнокомандующий поворачивается к капитану, — хорошо себя вести и выполнять все мои просьбы, иначе…

— Что? — Джухо уже нечего терять; он не выдерживает и задаёт этот вопрос с нескрываемой неприязнью и отвращением, перебивая и заставляя остальную часть команды обернуться на него.

Давон в этот момент думает, что хочет его убить.

— Иначе пострадают все, кто вам дорог, Джухо, — на лице главнокомандующего ни один мускул не дрогнул, только сам слегка улыбнулся на последних словах, но тут же продолжил: — Приземляйтесь, вас встретит Сехун, проследуете за ним в обеденный зал — там и встретимся. И помните: без сюрпризов!

Всё это выглядит как самая большая подстава и, честно говоря, никто не уверен в том, что Тэян жив — возможно, их просто водят за нос. Только Роун, стараясь ровно дышать, мысленно повторяет, что всё точно в порядке и Тэян тем более, что ничего плохого не случилось и остались считанные минуты до того, как они все убедятся в том, что главнокомандующему можно верить.

До посадки никто не говорит ни слова. Чани, будучи в одном из коридоров, рассматривает пейзажи в иллюминаторе и думает, что хотел бы здесь побывать просто так, потому что на Земле, пусть и пострадавшей от кучи катастроф, чертовски красиво, правда, останавливает лишь то, что он всё ещё второй в списке разыскиваемых и главнокомандующий сделает всё, чтобы достать его, как только эта миссия закончится. Если честно, Чани начинает жалеть, что согласился присоединиться, потому что сейчас мог бы расслабляться где-нибудь недалеко от Венеры ближе к воздушным источникам, где — он не знает, кого благодарить — его нет в розыске и за его поимку не обещают солидную награду.

— Жалеешь?

Чани вздрагивает от неожиданности и оборачивается — за ним стоит Хвиён и улыбается одними уголками губ.

— Ты о чём?

— О том, что ты выглядишь, как человек, который жалеет, что присоединился к команде, — Хвиён пожимает плечами и прислоняется спиной к стене напротив, пряча руки в карманы джинсов; коридор узкий, но Чани всё равно кажется, что между ними не полтора метра, а целых сто. Чужая проницательность пугает. — Разве? — он спрашивает это с лёгкой, почти насмешливой улыбкой и поворачивается к Хвиёну, опираясь спиной на иллюминатор.

— Ну, я так же выглядел поначалу, — тот снова пожимает плечами. — Тебе будет легче привыкнуть к команде и постоянным проблемам из-за того, что нас всех ищет вся Коалиция.

— Тебе было трудно?

На пару минут наступает тяжёлая пауза и оба просто смотрят друг на друга, пока Чани не сдаётся и не отводит взгляд. Хвиён улыбается.

— Ёнбин говорил, да. Как-нибудь расскажу, почему так вышло, что я попал сюда, а сейчас иди собирайся, — он кивает в сторону иллюминатора куда-то за спину Чани. — Скоро приземляемся.

К моменту приземления на посадочной площадке уже стоял Сехун, как всегда с невозмутимым видом и в форме, волосы уложены, взгляд тяжёлый и беспристрастный — вероятно, когда главнокомандующий злой как чёрт, хладнокровие Сехуна отлично помогает. Скорее всего, именно из-за этого он всё ещё ?при дворце?, ведь у главнокомандующего нет привычки быть привязанным к кому-либо — по крайней мере, именно так он выразился в одном из интервью для какого-то новостного портала (к чему был вопрос о личной жизни в беседе про уровень преступности в галактике и положении Гавани в условиях борьбы с нарушителями закона — непонятно).

Сехун с ними не здоровается, только глядит отрешённо, как будто сканируя, и ждёт, пока из звездолёта выйдут все. Несмотря на хорошую погоду (скорее всего, искусственно измененную), Инсон зябко ёжится и трёт плечи. Заметив это, Давон снимает свою джинсовку и отдаёт её ему, оставаясь в одной майке. Инсон не находится, что сказать, только мягко улыбается.

Ёнбин спускается последним.

— Вам стоит быть быстрее, — говорит Сехун и его голос студит северными ветрами. — Главнокомандующий Ким не любит ждать.

Джухо хочет сказать что-то колкое, но тяжелая рука Ёнбина на плече его останавливает; тот одними глазами просит его закрыть рот и не открывать его без надобности, чтобы у них не было проблем. Не важно, что сам Джухо хочет уйти, когда всё это закончится — Ёнбин не говорит об этом вслух, но он не хочет, чтобы это случилось. Им всем нужны простые объяснения и спокойный разговор друг с другом, но сейчас Тэян на первом месте. Возможно, после этого что-то изменится и они смогут это уладить. Ёнбину никогда не было так тяжело быть лидером.

В доме у главнокомандующего тихо и спокойно, но холодностью от обстановки так и веет: по крайней мере, на входе минимализм бросается в глаза и самим этим глазам не за что зацепиться, никаких ярких деталей, только строгость, север и металл — поздняя модерн-скандинавия, Инсон читал о таком. Он впечатлён тем, что у главнокомандующего, оказывается, есть вкус. Ни одной лишней вещи, но Инсон бы так и не понял, что это чей-то жилой дом, здесь нет ничего личного, как будто хозяева недавно заехали или почти здесь не бывают — наверно, второе самое очевидное. Всё это время Давон держится рядом и пальцами чуть касается чужой ладони, стараясь незаметно зацепиться, будто бы неосознанно теряет чувство реальности происходящего вокруг (он опять вспоминает кошмары про времена, что он был на Земле — они будто не заканчиваются, сколько бы Инсон ни успокаивал его и ни гладил по непослушным волосам).

Они все следуют за Сехуном и по пути не говорят ни слова, а стены, хоть и почти пустые, за исключением редких дорогущих картин, невольно давят, будто сжимаясь в клетку, рискуя превратиться в бетонную решётку прямо на глазах. Больше всех напрягается Чеюн, хоть совсем это и не показывает, но тяжёлая рука Ёнбина на плече ясно даёт понять, что это всё-таки заметно — стоит расслабиться прежде, чем на их эмоциях отлично сыграет главнокомандующий.

В большом светлом обеденном зале с длинным столом — вид на водопад и горы. Чонин сидит в самом дальнем конце во главе стола и обедает — в костюме, с уложенными волосами, так, будто собрался на лучшее и самое важное свидание в своей жизни. Сехун жестом приказывает всем остановиться, а сам проходит к Чонину и становится за его спиной. Тот продолжает трапезу и никто не в состоянии нарушить молчание, которое с каждой секундой давит всё больше и больше.

Время тянется липкой патокой. Давон, успокоившись, успевает уснуть на плече Инсона, а Чеюн, в свою очередь, всё-таки переступает через себя и берёт Джухо за руку, аккуратно и еле заметно (стоя за Ёнбином и Роуном, что загораживают их обоих, это можно себе позволить совершенно спокойно, будто весь дом главнокомандующего не напичкан камерами — мнимое чувство безопасности от лишнего влияния совсем немного расслабляет, никто не хочет думать о том, что каждый их взгляд зафиксирован). В этот момент страшнее даже не то, что сделает или скажет Чонин, а то, что Джухо оттолкнёт жест заботы, но этого не происходит — он крепко сжимает чужие пальцы в ответ, сохраняя внешнюю невозмутимость (но Чеюн будто чувствует его внутреннее беспокойство и дрожь).

Хвиён нарочно становится перед Чани — ему кажется, что главнокомандующий определённо заострит внимание именно на нём, как только захочет вывести Ёнбина из себя. Чани этого не понимает, всё равно выходит из-за чужой спины.

— Не надо, — шепчет он. — Я его не боюсь.

— Когда ты только попал на корабль, ты выглядел довольно испуганно, — усмехается Хвиён.

— Я хороший актёр.

— Не сомневаюсь.

Обстановка в зале медленно начинает накаляться. Сильнее всех это чувствует Ёнбин, который старается контролировать стоящего рядом Роуна, чтобы тот вдруг не сорвался. Им меньше всего сейчас нужен какой-либо риск, из-за которого главнокомандующий получит возможность сделать что-нибудь отвратительное, а что именно — даже думать не хочется. Ёнбин анализирует обстановку, осматривая всё помещение, и замечает несколько плохо замаскированных камер (не будь у него столько опыта в преступных делах, возможно, он не нашёл бы ни одну из них; резко становится интересно, перемещался ли Тэян по дому или главнокомандующий оказался той ещё тварью и никуда его не выпускал, а если всё-таки выходил, то замечал ли он эти камеры, пытался ли сбежать… Ёнбин только надеется, что его друг в полном порядке).

— Что ж, — Чонин вытирает губы салфеткой и, подперев подбородок ладонью, поднимает внимательный взгляд на своих гостей. — Я рад, что вы здесь. Особенно Чеюн. Давно не виделись, мой лучший пилот. Ёнбин делает уверенный шаг вперёд, тут же выставляя руку перед Роуном, тем самым приказывая оставаться на месте (Чеюн воспринимает это по-своему и на всякий случай становится рядом с ним, так и не отпустив пальцы Джухо).

— Главнокомандующий Ким, — Ёнбин настолько серьёзен, что тот же Чани осторожно выглядывает, чтобы посмотреть на него, потому что с этим тоном и прямой спиной он выглядит совсем по-другому. — Прошу перейти сразу к делу.

— Ким Ёнбин… Это наша первая личная встреча, я полагаю? — елейный тон Чонина бесит. — И всё-таки, как приятно видеть тебя не на записях с камер.

— При всём уважении, главнокомандующий Ким, — он врёт, никакого уважения к нему нет, только неприязнь и желание его уничтожить, — мне не приятно, и я бы хотел, чтобы вы выдвинули свои требования. Чем быстрее вы это сделаете, тем быстрее мы с этим разберёмся и все останутся довольны.

— Ты слишком нетерпеливый, Ёнбин, — разочарованно отвечает Чонин и так же театрально цокает языком. — Но так уж и быть. Дело вот в чём… я бы хотел, чтобы вы вашей маленькой преступной группировкой слетали по определённым координатам, которые я перешлю на корабль после этого разговора, и там вы достанете мне одну важную для меня вещь. Детали поступят с ними.

— И после этого вы вернёте Тэяна?

Роун на этом моменте в очередной раз дёргается, и вся команда тут же напрягается, что не ускользает от Чонина и он улыбается — слабое место такое очевидное, они даже сами не замечают, как с лёгкостью выдают себя.

— Более чем. У меня для вас будет ещё один подарок, вам понравится. Ах да, и ещё…

— Мы хотим видеть Тэяна, — перебивает его Ёнбин.

Кажется, что, услышав это, Чонин улыбается ещё шире, а атмосфера в помещении значительно холодеет и наступает резкая тишина. Несколько мгновений, по всем ощущениям, растягиваются на томительные минуты, прибавляя давления и раздражения.

— Не вопрос, — тон главнокомандующего совсем не совпадает с общим настроением и это настораживает. — Сехун, будь добр.

Ёнбин вновь выставляет руку в сторону, а Чеюн сжимает предплечье Роуна в ту же секунду, как дверь в противоположном от них конце открывается и перед ними показывается Тэян.

Роуну хочется вырваться из чужой хватки и броситься с объятиями к человеку, мысль о состоянии которого последний земной месяц не оставляла его ни на секунду, даже тогда, когда он близок к тому, чтобы стать ?овощем? — в мыслях были бесконечные образы чужой солнечной улыбки, прикосновений, от которых по всему телу бежала приятная дрожь, разговоров во время отчаянных попыток заснуть перед миссией. Роун помнит, как в первые две недели после исчезновения Тэяна вспоминал, как они оба сидели на полу каюты под одним одеялом и рассматривали голографическую карту звёздного неба, пока не пришёл Ёнбин и не сказал, что перед их приближением к Юпитеру нужно как следует выспаться — все эти моменты так сильно повлияли на Роуна в последний месяц, что, кажется, он наконец-то кое-что понял.

Но Тэян не выглядит так, будто хочет бежать навстречу своим друзьям. Он в принципе выглядит довольно отрешённо, и это так непривычно, что становится страшно. Первым это замечает Ёнбин. У Тэяна взгляд совершенно стеклянный, походка медленная, плавная (обычно он ходит быстрее), плечи расправлены, а одежда… Тэян слишком любит вещи свободного кроя, его редко можно застать в чём-то вроде водолазки, чего уж никак нельзя сказать о том, что на нём надето сейчас — больше похоже на смесь доспехов и формы охраны главнокомандующего, почти как у Сехуна, только руки открыты и выглядит более просто. На него это совершенно не похоже и Ёнбин напрягается ещё сильнее.

Инсон выглядывает из-за плеча капитана, всматриваясь в лицо Тэяна, который проходит к Чонину и становится по правую руку от него (от всех ускальзывает презрительный взгляд Сехуна, брошенный на главнокомандующего). Он охает, едва увидев на чужом виске отблеск какого-то камня и чуть ли не выбегает вперёд — у него это не выходит только лишь из-за реакции Ёнбина.

— Ёнбин! У него там…

— Тш, — но тот не даёт договорить, Инсону приходится умолкнуть и отойти на шаг назад, обратно к сонному Давону, который только и может, что грустно смотреть на Тэяна, боясь озвучить собственные подозрения, что его могли пытать в лаборатории (от одних только мыслей об этом по спине пробегают неприятные мурашки).

Ёнбин поворачивается к Роуну и видит, как тот еле держит себя в руках, руководствуясь лишь словами Ёнбина о том, что главнокомандующий может сделать всё, что угодно, лишь бы выбить из них эмоции и этому ни в коем случае нельзя поддаваться. Чеюн держит чужое предплечье так крепко, как может, при этом второй рукой всё ещё касаясь ладони Джухо и стараясь поддерживать этот тактильный контакт беспрерывно, будто от этого зависит вся его жизнь.

— Что с ним? — Ёнбин сохраняет спокойный тон и ровную осанку, это отлично показывает его достоинство (глаз Чонина не нарадуется, что его главный лакомый кусок на самом деле такой своевольный и бесконечно восхитительный в собственном благородстве, каким его и описывал Тэян).

— Как видишь, всё в порядке, — главнокомандующий почти хищно оскаливается и поворачивается к Тэяну, чтобы в этот момент встать и обойти его, положив одну ладонь на его плечо, а второй коснуться подбородка и повернуть его лицо к себе; он замечает, как враждебно дёргается Роун, и его это радует ещё больше, чем то, что он наконец дождался этой встречи. — С ним всё более, чем хорошо, и я обещаю, что верну его вам таким, каким и забрал. Просто сейчас… он слегка в моей власти.

— Что вы имеете в виду? — не удерживается от вопроса Хвиён, что всё это время стоял молча и не знал, куда себя деть от шока, а на ровной грани реальности его держала лишь рука Чани на его плече; он многое слышал о работе с мозговой деятельностью, но в основном психологической, что-то похлеще гипноза, но это вообще не его специальность, скорее кое-кого из его прошлого — такой полный контроль для него что-то новое (технику и чипы никто не отменял, но они действуют совсем по-другому).

Ёнбин не рад этому неожиданному вопросу, но на Хвиёна он даже не смотрит, всё равно сам хотел спросить что-то подобное, но позже, никак не сейчас. — Инсон знает, что это, зря ты не дал ему сказать, Ёнбин. Я не хочу тратить время на пустые разговоры о том, что именно так влияет на сознание Тэяна, но обещаю, что я всё верну на свои места, как только вы мне поможете. Повторюсь, Тэян точно будет таким же, каким вы его знаете. Ничего не изменится, я обещаю,— Чонин вновь на него смотрит, улыбается и садится обратно за стол. — Так вы согласны на сделку?

Наступает момент тишины — момент истины. Ёнбин оборачивается на команду, смотрит на каждого, понимая, что сейчас их судьба зависит исключительно от его благоразумия; повестись на предложение главнокомандующего, поверить ему на слово и отдать восемь жизней за одного или одну за восемь — Ёнбин надеется, что сделает верный выбор.

— Мы согласны, — отвечает он. — Замечательно, — как хорошо, что они так быстро согласились; как хорошо, что это Тэян, а не Джухо. — Но у меня есть ещё одно условие… Вас будет сопровождать отряд моих уже знакомых вам цепных ?псов?.