7. Сумасшедший ноябрь (1/1)

?Я не могу забыть.Времена года сменяются в моей памятиИ превращаются в дождь,Который пока ещё не может стать снегом.?Jannabi (???)?— November RainЧжухон не похож на других парней: его не интересует секс, он к любому относится с уважением, а ко всему прочему в нём есть его всеобъемлющее принятие каждого. Словно ожил и предстал перед человечеством вовсе не мужчина из пота и крови, а божий сын, внезапно воскресший, чтобы стать вечным. Для бессердечной и хладнокровной Ли Ёрым он показался глотком свежего воздуха в душной кабинке из омерзительных, пошлых сонбэ, всячески пытающихся её соблазнить. Даже на вечеринке посвящения первашей без иных замыслов понёс её на спине, ни разу не пробуя совратить сокурсницу. К тому же, Хон хорошо готовил, знал английский и китайский, даже если последним владел он отнюдь плохо, а ещё постоянно всех защищал, за всех заступался и был в общем хорошим мальчиком. Как тот самый друг главной героини, которого в конце концов всё равно отвергнут. Но жизнь нетипичная дорама, идущая на кабельном, иначе не объяснить, каким это образом скрытое оружие Чжухона в виде честности и признательности окончательно добило холод, возведенный вокруг сердца Ёрым. Конечно, Ли Хон не являлся частью сливок общества, не проводил зимние каникулы где-нибудь в Швейцарии на лыжных курортах и не был одним из тех пижонов, состоящих в загородных гольф-клубах. Она будто бы полюбила его душу, за самое короткое мгновение открывшая незнакомке из 514-й комнаты мир приятных ощущений и благодарностей.—?Ты без носков,?— удивительно воскликнул однажды Ли Хон, озабоченный тем, что Ёрым в лютую зиму ходила в его доме в одних тонких колготках и короткой кожаной юбке. —?Тебе нельзя так одеваться. Заболеешь,?— продолжал причитать он, пока искал подходящую одежду для подруги.Ёрым была одной из тех девушек, кто никогда не влюблялась, но совершенно точно знала все пути к сердцу противоположного пола. Она специально потратила больше двух часов на правильный подбор одежды и депиляцию ног, чтобы Чжухон оценил всю женственность подруги, но его беспокойства о её здоровье оказались куда нежнее и нужнее, чем тупое разглядывание её прямых и гладких ног. К Чжухону надо было подступать окольными путями.Хон подал ей одну из своих спортивных брюк и специально погладил чистые носки, сверху положив ещё тёплые шерстяные носки, которых самому якобы пока не довелось носить. На самом деле, он покупал их для неё на рождественские праздники, но в последнюю минуту передумал дарить и хранил весь месяц у себя.—?Не одевайся так больше в такую погоду.От неё невозможно было отвести глаза, и в такие моменты он попросту не мог сдерживать свои чувства, когда Ёрым была такой изумительной обольстительницей мужского сердца.—?Если скажешь что-то про женские органы, урою,?— пригрозила в ответ Ёрым, ведь ей уже изрядно надоели одни и те же наставления матери по поводу деторождения, что рожать она сейчас не хотела от слова совсем. —?Было доказано, что не от ног зависит здоровье моей матки.—?Ну и ладно. Не её, так почки точно простудишь. Сама же жаловалась, что поясница болит, а это может быть от почек,?— неустанно повторял одно и то же Чжухон Ёрым.Отца или брата у неё не было, а мать умерла больше ворчать, чем что-то спокойно объяснять, поэтому до сих пор единственным человеком, кто заботился о ней, была она сама. Ли Хон же, только прошлой весной познакомившийся с ней, каждый день этих чудесных десяти месяцев бегал за Ёрым, как за собственной дочерью. Его советы отнюдь не надоедали, его забота не была навязчивой, а сам он был далёк от истинного представителя ворчливого дяденьки.?Пожалуйста, будь осторожна. Я скоро буду?, ?Я купил для тебя перцовый баллончик?, ?Сегодня обещали влажную погоду?— не забудь ручной кондёр?, ?Много мелкой пыли. Лучше с маской выходи? и много ещё подобных сообщений заполнили всю их историю общения. Ёрым не могла понять: то ли Чжухон был таким со всеми, то ли он был в по уши влюблён в неё, а признаваться не спешил. Чтобы там не было, ей хотелось надолго удержать его чувства, за неумением проявлять свои чувства называла друга ?старым аджосси?.—?Какой есть, Ли Ёрым,?— пожал плечами тот и продолжил накладывать на низкий обеденный стол их ужин.Ёрым не знала тогда, но в тот вечер Чжухон впервые после смерти своей матери готовил для кого-то. По его непринуждённому выражению лица и спокойно подымающейся груди ни разу нельзя было догадаться, что в его душе разгорается буря не хуже, чем у неё самой. Точно они оба шли друг к другу на встречу, а потом внезапно оборачивались и бежали в разные стороны, испугавшись варианта зазря обнажить свои чувства.—?Ли Ёрым,?— позвал внезапно Чжухон с прихожей, а когда та пришла, указала ей на её обувь.?Бля!? пронеслось у неё в голове, но ругаться перед парнем, из-за которого в животе не только бабочки, но и вся живость тропических лесов порхала, Ли не стала. Она опять же была тогда ещё не в курсе, что Чжухону глубоко плевать на одежду, на бритые ноги и сладкую речь девушки. Она нравилась ему пьяной в стельку и с волосатыми подмышками, щеголяющей в спортивных брюках и с жирными волосами. Она нравилась ему вся и везде, словно весь свет клином сошёлся на ней одной. Поэтому и хотел о ней заботиться и уберечь от всего, что даже маловероятно, но могло произойти с ней.—?Опять в пластиках ходишь! Ты же обещала мне, что поменяешь сапоги.—?Простите, аджосси, что не все мы такие богатые и не покупаем себе дорогую обувь,?— язвительно окинула друга девушка и собиралась обратно спрятаться в тёплом махровом одеяле, потому что напрочь отказалась надеть те поданные штаны с носками. Не для этого она оборачивалась в плёнку и всю ночь мучила себя—?Если поскользнешься и упадёшь, дороже выйдет,?— не отставал тот, напоминая мне мою мать, твердившую, что здоровье важнее всего.—?Пока не упала, не хочу об этом думать,?— возразила Ёрым, но Хон осторожно обернул её к себе и заставил сесть на маленький стульчик в прихожей, сам шаркая руками в шкафу для обуви.—?Я хотел подарить их маме, но не успел,?— признался Ли, смущенно освобождая от наполнителей совсем новые кожаные сапоги с натуральным мехом. В таком ноги его подруги должны быть в точной сохранности, и риск того, что она случайно упадёт, поскользнувшись в какой-то тёмной подворотне, заметно снижался. Но Ёрым это не понравилось. Девушка рисковала в один день проснуться с продырявленной грудью, если в таком же темпе продолжила бы любить своего друга.—?Не надо,?— тихо попросила она, переходя на мольбу, но Ли Хон не слушал.Он нежно обхватил пальцами крохотную стопу девушки, поднеся к ней первую пару. Нога с лёгкостью влезла, да и закрыть на замок оказалось куда проще.—?Обязательно надо быть таким старомодным,?— не спросила, а утвердила девушка, разочарованная, что не встретила его куда раньше. Будь такой человек рядом с самых пелёнок, она бы, возможно, не боялась любви.Ли Хон помолчал секунду, мысленно подмечая, как хорошо смотрелись ноги Ёрым в сапогах, как если бы они были заранее куплены для неё. От души отлегло, ведь теперь он окончательно определился с выбором.?Для тех, кто ушёл, пути назад нет? напомнил себе Чжухон и очнулся на кухне с обожженной рукой. Сковорода, на которой он собирался пожарить яйца, опрокинулась, и масло успело полностью вылиться на ладонь и запястье мужчины. Рука полностью покраснела, но привычного жжения не ощущалось, словно бывший штурман забыл, как чувствовать. Он поставил обожженную кисть под струю холодной проточной воды и засмотрелся на сестру, по-хозяйски расставлявшая приборы в гостиной. Ему вспомнилось их детство, когда ещё не было никакой Ёрым. Чживон ненавидела присматривать за Хоном, поэтому придумывала 101 отмазку, лишь бы посидеть ещё часок в кофейне рядом со школьным двором, делясь свежими сплетнями своих подростковых будней будней. Но Чжухон был умным мальчиком, поэтому находил 102-ую причину пойти с сестрой в кофейню и заказать там вкуснейший вишнёвый чизкейк с горячим шоколадом. А ещё он вспомнил милого молочника, рано утром вместе с вкусными молоком подкидывавший им три штуки рисовых пирожков с бобовой пастой. Это был я, и тогда я был до беспамятства влюблён в Чживон, хоть и не знал ни её имени, ни того, сколько ей было на самом деле. Меня не смущало, что в лицо она меня ни разу так и не видела, но я наивно верил в судьбу, которая свела меня с ним. Ведь тем, кому суждено, будут вместе в любом случае. Минхёк в такое не верил, хотя уже в будущем, оказавшись в слепых джунглях средней школы, он встречу с каждой девушкой, к которой что-то испытывал, начал приписывать судьбу.—?Это она что ли? —?почти оглушительно громко уточнил Мин прямо у ворот её дома, ещё и уронив рюкзак с молоком на землю.Нам было 13, и тогда мы только начинали друг друга узнавать. В тот день он впервые пошёл ночевать к другу. Хоть он и был очень популярным, с ним никто не дружил из-за ложного характера, стараясь избегать школьного надоедливого принца, а так как я был его самым большим должником, мне приходилось делиться своим миром с ним. Его вывихнутое плечо и отказ от соревнований и строгий взгляд госпожи Ли стали тогда уже моей постоянной реальностью, поэтому зарабатывать на свои карманные расходы с помощью разноски молока было лучшим решением.—?Тихо ты,?— раздраженно шикнул я, прикрыв ладонью рот своего друга, чтобы остаться незамеченным для развешивающей одежду Чживон.Чжухон оказывается тоже не спал и заучивал что-то из экзаменационной книжки, попутно растягиваясь для разминки. Тогда он учился в выпускном классе и готовился заполучить хоть какой-то грант, покрывавший бы все его расходы.Услышав шум за забором и тихое шушуканье 13-ти леток, он быстрым движением отворил замок с ворот и с очаровательной улыбкой предстал перед нами.—?Здравствуйте,?— торопливо поздоровался я и, увидев скучающий взгляд своего предмета воздыхания на себе, тут же побежал вниз, сам не зная, откуда во мне зарделась такая энергия.Минхёк не разделял моих взглядов и считал Чживон девушкой с посредственной красотой, поэтому без особого энтузиазма поздоровался и сел на корточки, чтобы собрать разбросанные упаковки молока.—?Значит это ты молочник? —?уточнил Чжухон, попутно сев рядом с Мином, чтобы помочь ему собрать.—?Да,?— монотонно кивнул мой друг, для которого солгать было дело сиюминутным и беспричинным.Он не считал себя патологическим врунам, но бывало, что я замечал, как ему доставляет удовольствие соврать без иной на то причины. В будущем он эту привычку частично оставил, а частично развил до профессионального уровня.—?Понятно, как зовут?—?Мин… Хёну.—?Хорошее имя. Спасибо за пирожки, Мин Хёну.—?Да не за что,?— Мин естественно пожал плечами и собирался уже удрать за мной, как старшеклассник по родному встряхнул копну кудрей на его голове и шепотом посоветовал:—?Мою нуну зовут Чживон и у неё есть парень. Уверен в твоём классе есть ещё красотки.То был первый раз, когда кто-то трогал волосы Минхёка и не лишился конечностей за это, потому что все мысли моего друга на тот момент крутились вокруг привлекательного старшеклассника, а не на его действиях.Пот, тонкой струйкой путешествующий по золотистой коже, милые красные щеки, на котором из-за юношества образовались бригада от акне, большие пухлые губы, чьи уголки сердечно поднимались для Минхёка?— всё показалось очень чарующим. Чжухон со своими узкими глазами и пухлыми щеками не был похож на тех старшеклассников из нашей школы, больше напоминающие айдолов, чем реальных людей. К тому же, он был достаточно накачен с густыми бровями и выпуклыми венами на руках. На его фоне Минхёк оказался крохотной куклой. Безжалостной, но пугливой куклой, впервые почувствовавший своё сердце у горла.—?Аха,?— беззвучно кивнул Хёк, повторяя про себя, как мантру, что этого не может быть.—?Ты не мог этого сделать! —?почти оглушительно взвизгнула Чживон в гостиной, заметив спрятанную под диваном дорожную сумку брата. Она была полной и ей не приходилось думать дважды, чтобы сделать выводы для себя.—?Ты правда собираешься в Чеджу? Ты же там ни разу не был!Чжухон потерялся на секунду и чуть не выронил стерилизованный бинт из рук, которым собирался повязать руку, прежде, чем сестра и это заметит.Как же всё не вовремя случилось, думал он ещё с того момента, как Чживон внезапно заявилась к нему утром со своим коричневым миниатюрным чемоданом. Под предлогом того, что муж на некоторое время остался по работе в Японии, она хотела переехать к Чжухону. Именно тогда, когда он собирался без шума исчезнуть из Сеула, больше не создавая проблем ни сестре, ни себе. Но видимо теперь ничего из этого у него не получится.—?Обязательно тебе так далеко уезжать? Кто такая Ли Ёрым, что ты всё ещё бежишь от неё? —?не без повода злилась старшая Ли, искренне не понимая безграничную любовь младшего к сучке по имени Ёрым. По другому Чживон её называть не могла. Это девушка не просто разрушила замечательную карьеру её брату, но и всё будущее испортила.—?Она тут ни при чем,?— хотел было оправдать Чжухон, но сразу понял, что прямо сейчас его сестре это меньше всего нужно. Оставалось только признаться. —?Из-за твоего давления я ухожу. Это же ты меня уволила со всех моих подработок и заставила выбирать между тобой и тобой.—?Это не я,?— взаправду обидевшись, воскликнула женщина. Она была, будто бы разочарована и раздражена тем, что о ней могли так подумать, хотя Чжухон не видел в этом ничего странного. Наверное, он сделал бы то же самое, хотя шанс этого было очень невелик.—?А кто? Есть кто-то, кому это нужно? Ты же сама меня постоянно уговариваешь перейти в компанию твоего мужа, что я должен был подумать, когда меня уволили?—?Не я. Говорю же. Не я это была. Почему ты вообще так подумал? Я же твоя родная сестра. Я бы так не поступила с тобой! —?еле сдерживала слёзы Чживон, норовя выбросить в лицо брата всю правду, что держала. Даже понимание во взгляде Чжухона наряду с извинением не могли уже успокоить её бешеный пыл.Ей было обидно, что её родной брат пригрел под боком настоящую змею. Хон ведь всегда был послушным, добрым, к тому же, очень набожным. Лишние деньги всегда жертвовал церкви рядом с домом и делился с матерью, а, когда сама Чживон бывало ссорилась с мамой, Чжухон их неустанно мирил. Он уважал их мать, что заботился о ней сам, пока она болела, ни разу не выдавая, как это тяжело на самом деле было. И вот рядом с таким хорошим парнем должна была, естественно, оказаться распоследняя тварь без чести и благодарности. То она и не смогла простить брату. Его наивность и доверчивость по отношению к той женщине всегда возвышали её перед ним, хотя на самом деле она была посредственной во всём.Чжухон готов был уже извиниться и попросить прощение за свой эгоизм, ведь в жизни много чего могло произойти. Никто не застрахован от внезапной череды случайностей. К тому же было бы жаль убежать, так ни разу и не попрощавшись с единственной сестрой. Но она снова включила свою старую излюбленную пластинку обвинять во всех бедах Ёрым, а в этот раз была даже ещё решительней, чем когда-либо.—?А знаешь, кто с тобой так поступил? Это Ли Ёрым!—?Нуна, хватит, пожалуйста. Не вмешивай её в это.—?Не вмешивать? Да ты ничего не знаешь, а просишь не вмешивать её? Это тварь разрушила твою жизнь. Почему ты ничего не делаешь?—?А что я должен делать, нуна? Я сел ради сына, и он умер. Ёрым ведь не виновата в этом. Она всего лишь живёт дальше. Мы тоже должны.—?Сейчас увидишь, как она живёт дальше. Одевайся и идём.***Машина плавно перешла на дальнюю линию, и Чжухон включил поворотник, чтобы повернуть в сторону улицы, наполненной массивными жилыми домами стоимостью в несколько миллиардов долларов. По радио шли дневные новости, вещатель скрупулёзно цитировал статью американского экономического журнала и допытывался ответа от своего собеседника, явно не ожидавшего столь ярую атаку в свою сторону. Ли когда-то интересовался политикой и состоял даже в молодёжной партии, платил каждый месяц партийные взносы и часто ходил на митинги. Был очень активным членом социума до того, как отказался от него, лишившись свободы. В тюрьме, как и на на свободе через много лет времени не было интересоваться чем-то пограничным и максимально оторванным от житейских проблем. Но даже так он мог с лёгкостью понять, что гость по имени Хам Вонджин до нелепого никчемный. Пушечное мясо на арене для хлеба и зрелищ. Скажет что-то неправильное?— его тут же вытворят из партии со словами ?неподобающее поведение? или того хуже: повесят на него какое-то обвинение. Осторожно шагая по тонкому льду, мужчина тщательно выбирал и взвешивал каждое своё слова и всячески уходил от полноценного уверенного ответа. Только вот при упоминании имени того самого Ли Минхёка Чжухон невольно увеличил громкость, внимательно прислушиваясь к речи молодого партийца:—?В ходе расследования Гонконских офшорных компаний, проведённый господином Ли, промелькнули ваши имена и имена людей из вашего круга, а компании вроде Лемон Фэмили и Хангук Моторс вовсе оказались несуществующими. Откуда в таком случае у вашей матери появились средства инвестировать в банковское дело? —?партиец замолчал. Беседа, начавшаяся с аномальных изменений погоды собиралось закончится кровавым месивом. —?Собирается ли ваш отец уйти отставку после судебного заседания? Или его оправдают?—?Это не касается меня,?— наконец, глухо отозвался Хам, явно намеревающийся тут же покинуть своё кресло гостя.—?Но вы и ваша семья состоите в специальном гольф-клубе ?Роял тим?, а указанные данные в документах господина Ли,?— ведущий уже несколько раз огласил имя телеведущего, словно ненароком указывал, чьё имя надо ввести в поисковик после окончания интервью. —?доказывают, что все вы отмывали деньги через липовые компании в Багамских островах.—?Это неправомерное обвинение. Я предъявлю на вас в суд,?— голос Вонджина был всё также сух и почти неважен. Кажется, он сидел у горящего костра, зная, что совсем скоро там поджарят его.—?Это утверждение, потому что только что Верховный суд Корейской Республики принял решение подать иск на вас и вашу семью за предъявление фальсифицированных документов. В частности вашему отцу сейчас прилагается штраф в виде 2,6 миллиарда долларов, а также 15 лет лишения свободы. Напоследок, господин Хам Вонджин, кого вы посоветуете партии на своё место.Дальше Чжухон не расслышал, потому что Чживон неожиданно переключила радио-волны и машину заполнила лёгкая зимняя песня.Наконец, припарковавшись рядом с серебристым мерсом, из которой исходили недовольные возгласы хозяев машины, Чжухон вежливо приоткрыл дверь для сестры. Та побледнела и немигающим взглядом достала пригласительные, одну из которых вручила брату. Снаружи золотистыми узорами была исковеркана ?Ли Ёрым? на английском, а снизу мелким шрифтом припечатана ?день рождения?. Бывший штурман не спешил открывать согнутую бумагу, стараясь вспомнить хоть одну знаменитость с таким же именем. Ничего не получалось и в голове прочно засела она. Его Ли Ёрым.Не спеша раскрыв конверт, он увидел напечатанную на одной стороне фотографию её новой и видимо счастливой семьи. Немигающим взглядом осмотрел лицо мальчика, приобнимавшего видимо мужа Ёрым, и быстро его узнал. То точно был его сын, которого не числилось в живых больше полугода. Как назло, Чживон тоже не спешила всё пояснить, дав время брату сначала переварить то, что его сын жив и здоров.—?Это Минхёк? —?неуверенно уточнил мужчина, всё крепче сжимая в ладони фотографию. Если бы мог, то приобнял бы и запрятал глубоко в груди.—?Да. Это твой сын, но зовут его не Ли Минхёк, а Хан Мингюн, но его отцом считается Хан Рюджин. Я не знаю, как Ёрым всё это завернула и заставила поверить Рюджина в то, что не похожий на него ребёнок его сын, но у меня есть тест ДНК. Мы можем…Чживон не успела докончить и оправдаться в конце из-за того, что её неожиданно прервал Чжухон своим тяжелым басом. Было видно, что он разочарован в ней и был обижен на неё за такой нелепый обман. Кто так вообще делал в реальном мире?—?Почему ты не рассказала обо всём этом раньше? Я должен был уехать, чтобы ты выложила всю правду?—?Ёрым угрожала мне моим мужем. Он не знает, что я сделала ради тебя. Это бы его убило и его многолетнюю карьеру тоже. Если я пострадаю, то это не имеет значения, но мой муж… Он ведь не виноват ни в чем, и всё же,?— запальчиво оправдывалась Чживон, запнувшись и не осмеливаясь посмотреть брату в глаза,?— смотреть на тебя такого я тоже не могу. Это она уволила тебя со всех твоих работ, а ты и ничего не делаешь. Убегаешь! Мне что делать без тебя? Ты обо мне почему не думаешь? Делаешь всё, как хочет это женщина, а я должна, видите ли, остаться без брата!***Минхёк затянул галстук туже и в последний раз глянул на зеркало заднего вида, чтобы удостовериться в своём безупречном наряде. Водитель, чьё имя он всё ещё не постарался запомнить, скучающе исследовал парковку окружного суда и прилагал все усилия, чтобы не смотреть на Мина слишком долго. Видимо тоже не понимал, какого черта Хёнджон и Минхёк так быстро поженились.—?Прости, что так долго,?— извинилась Ким, как только села в заранее согретую машину, мазнула лёгким поцелуем по щекам мужа и как-то блаженно расплылась в тёплой улыбке.—?Всё норм,?— монотонно кивнул в ответ Ли и только для галочки спросил:?— Как прошёл суд?—?Отложили решение до следующего заседания. Пока сторона защиты не примет соответствующие меры, мы сдаваться не собираемся,?— удовлетворённо рассказывала Хёнджон, ласково ведя указательным пальцем по запястью мужа, и никак не могла поверить в то, что всё это правда.Минхёк всё ещё не знал: ему льстит такая любовь или же, наоборот, претит его желанием остаться с самим собой. А потом внезапно заметил, как та замолчала и занервничала, запинаясь в своей речи. Что-то ещё случилось, догадывался Ли, но не решался спросить, потому что итак на него в последнее время слишком многого навалилось.—?Я видела твоего отца. Он сказал, что поможет нам со свадьбой,?— решилась признаться Ким, тем самым разрушив их крохотную идиллию, отдалённо напоминающая семью.—?Я сделал тебе свадьбу. Разве нет?Минхёк не любил огрызаться на женщин, хотя знавал многих представителей слабого пола, только с виду невинных, пока изнутри напрочь забыли то далёкое и старомодное представление о женщинах. Хёнджон была одной из таких. Девушка с виду, похожая на ангела, но в любой момент готовая незамедлительно тебя убить. Вот с такими Мин ссориться вообще не любил. Если бы Ким не любила, то перегрызла бы ему горло ещё в первом триместре отношений. По большому счету они дошли до этого момента только потому, что Хёнджон любила, а Минхёку было плевать. Сегодня было также. Он, конечно, был раздражен, но не настолько, чтобы по новому поссориться и попусту лишиться всего, что ему давала Ким.—?Но я хочу настоящую. Хочу белое платье, хочу услышать тост от родителей, хочу драки наших пьяных друзей. Опустим все обряды и традиции, мне всё равно на них, но свадьбу мы сделаем. Ты мне сам когда-то обещал,?— почти просяще вспоминала Ким, перебирая в голове все свадьбы своих знакомых, где успела побывать.Она бы не отказалась от роскоши провести свою свадьбу со всеми надлежащими традициями, но смотрела на всё рационально и понимала, что Минхёк не может воплотить её в мечту о красивой свадьбе в жизнь. Но частые встречи с судьёй Ли помогли ей побыть немного эгоистичной и принять выгодное только для себя решение. Отец её уже мужа обещал, что сам позаботиться о деньгах, только пусть они с Мином переедут к ним домой. Жить полной, большой семьёй намного лучше ведь, говорил мужчина, пуская корни сомнения насчет ненависти мужа к своей семье. К тому же ей льстило, что мать Мина предпочитала передать своё место жене младшего сына, а не двух старших. Хотелось ненадолго поиграть в семью и изобразить тех светских пар, на которых залипали в школе её подруги.—?Я не могу, Хёнджон. У меня нет ни гроша,?— напомнил Хёк, негодуя тем, какой тупой казалась сейчас ему его жена. Прежде она никогда такой не была, а негласный договор между ними не трогать семейные раны оставался главным приоритетом в их отношениях.—?Твой отец сам предложил помочь, почему тебе так сложно согласиться? Он готов взять на себя все затраты. Мои родители тоже подключаться, и только ты один не хочешь этого. Пять лет ведь прошло.Хёнджон обычно не поднимала голос на мужа, а, если делала, то только по делу. Например, когда тот пил, как ни в себя. Сейчас она была зла ровно так, как если бы Минхёк не свадьбу ей отказывался делать, а вообще принимать участие в её жизни.—?Прошло,?— кивнул Мин, испепеляющим взглядом окинув свою жену, которую готов был возненавидеть,?— но я всё ещё помню и ни разу не забыл. На твоём месте должен был быть Хёну. Это его я любил, а не тебя.Ли вышел из машины и недовольно хлопнул дверью, будто пытался выместить свою злость на несчастном куске металла и с неким удивлением встретил Чжухона, нехотя обернувшегося к образовавшемуся шуму сзади себя и на долю секунды встретился взглядом с Минхёком, следы чьих кулаков на неделю отпечатались на его скулах. Тот выглядел по особенному красивым и недосягаемым для простого народа, но всё таким же злым и обиженным на весь мир ребёнком.Бывший штурман не мог не вспомнить слезу, скатившуюся по алой щеке в стельку пьяного Мина и тонкой каплей упавшая у кромки губ противника. Чжухон чувствовал ответственность за совершенное Ёрым, поэтому хотел было снова извиниться перед журналистом, но слова сестры мёртвым гвоздём прибили его к земле. Ли было трудно поверить, что всё, о чем говорила Чживон, не выдумка, а с другой стороны не верить было совсем невозможно. Ему прежде всего хотелось поговорить с Ёрым. Пусть они не виделись уже несколько лет, кажется, целых два года, Чжухон был уверен, что у неё была причина. Весомая, значимая причина, чтобы обмануть любимого и шантажировать его родной сестре.Минхёк быстро зашаркал пальцами в карманах и без оглядки назад исчез в высоких массивных дверях чьего-то дома. Он не был уверен, что Ёрым всё же мать ребёнка Чжухона, но был рад, что тот увидит своего сына в чужих руках, услышит, как тот зовёт другого человека папой, и сдохнет от боли. Прямо, как умирал каждый день несчастный и полностью забытый для радости Хёк.Чжухон последовал за ним, но лишь для того, чтобы встретиться с бывшей. Чживон не решилась зайти и села обратно в машину.—?Здравствуй,?— обратился Ли Хон к Ёрым, не заметившая неожиданного появление своего бывшего в спальне.Она растерянно глянула на дверь, которая оказалась запертой, и поспешила нажать на кнопку вызова охраны, но Чжухон ловко перехватил её руку.—?Чжухон,?— сдержанно поприветствовала Хан, выдавливая из себя испуганную улыбку, скорее напоминающее презрение, чем страх. Зачем было играть и давить на жалость, хотя Чжухон не успел сказать ей ничего весомого, ни я, ни сам Хон не понимали. —?Рада тебя видеть,?— прозвучало до нелепого неискренне, и было уже ясно, что она сейчас тут ломала комедию, дабы подтянуть время. Через несколько минут все легко заметят отсутствие главной причины вечера и непременно найдут её, искренне надеялась Хан.—?Значит Мингюн?Чжухон нервно раскинулся на диван и впервые за долгое время позволил себе по отношению к Ёрым с жалостью окинуть взглядом молочное атласное платье, обтягивающее её крохотное тело. Он так мечтал увидеть однажды Ёрым в подобном платье с раскинутыми волосами по хрупким белоснежным плечам и отвезти её в самый дорогущий ресторан Сеула, пока их дети оставались бы на попечении няни. Чжухон бы отдал всё, чтобы вернуть те дни, когда Ли была невинна и юна, в ней не было пороков, но она всё ещё не была неприглядной серой мышью. Тогда она казалась ему идеальной, и Хон часто называл её своей звездой, оберегал и пятки готов был ей целовать. Так сильно любил, поэтому не мог быть уверенным, всё та ли женщина сейчас перед ним стояла. Может, это был тайный заговор и злой умысел пришельцев, которые подменили настоящую Ёрым?—?Ты всё неправильно понял. Мингюн не твой сын,?— неестественно отпиралась Хан, кажется, сама не веря своим словам. Тренируй она эту речь хоть весь год, звучало бы также неправдоподобно.Чжухон не подал виду, что зол и даже понимающе закивал, ведь не мог позволить себе ничего грубого по отношению к женщине. В особенности к матери своего ребёнка, которого он несколько месяцев считал мёртвым.—?Да? —?спросил он и нервно прикусил губу, прежде, чем поднять глаза к неизменному лицу бывшей невесты. По крайней мере лицо у этой Ли Ёрым не изменилось: всё те же веснушки, рассыпанные по гладким щекам, крохотный вздёрнутый вверх нос, густые пушистые ресницы.—?Да,?— повторила женщина и села рядом с когда-то любимым человеком. Сердце затрепетало от внезапной встречи, и она была уверена, что несмотря на годы в разлуке его чувства к ней всё также невинны и чисты. Он мог быть разочарованным или раздраженным, но не сказать, что не любил всё ещё.—?Почему мне кажется, что ты врёшь? Может я ошибся в чем-то и обидел ненароком тебя? Почему решила предать именно меня? В каком месте я поступил с тобой плохо, что ты решила отобрать у меня сына? Укажи на мои ошибки. Я был таким ублюдком, что тебе было легче солгать мне, чем позволить хоть раз увидеть Минхёка? Только, чтобы ты не лишилась сына, я взял вину на себя. Когда ты сказала, что выходишь замуж, я разве что-то сказал? Единственной радостью был наш с тобой сын, как ты могла забрать у меня его? Объяснись, и я постараюсь тебя понять. Хоть как-то оправдайся.—?Мне нечего сказать,?— оборвала Ёрым. Казалось, что её меньше всего волновал Чжухон и его ненависть к ней.—?Ну же,?— умоляюще снова подал голос Ли, перебирая в голове момент, когда мог разрушить всё, что имел.Он ненавидел плакать, особенно перед женщинами, потому что считал своей обязанностью оберегать и защищать слабый пол, но готов был и расплакаться, если Ёрым постарается себя хоть как-то оправдать. Пять лет отношений, которые должны были закончиться свадебным маршем и чудесными детишками, вдруг стали упоминанием зря потраченного времени. Ли искренне хотел поверить, что его бывшая невеста невиновна. Кто угодно виноват, но не она, и с каждой уходящей секундой всё превращалось в кошмарное небытие. В голове внезапно и молниеносно пронеслась идиотская мысль, что не такой это женщина была, когда он любил её.—?Хуже этого только то, что ты угрожала моей сестре. Ты так отплатила за всё добро, что она тебе сделала? Я не требовал большой любви к моей семье, но как ты посмела её донимать и беспокоить? —?Чжухон зло покосился на девушку и хотел было уже плюнуть ей в лицо, но сдержался. Вместо этого грозно предостерёг её:?— Всё, что произойдёт дальше, только на тебе. Теперь пришло время тебе расплачиваться за все свои грехи.—?Что ты собираешься делать? Не смей разрушать мою семью, Чжухон,?— испуганно проворчала Ёрым, намертво вцепившись в собравшегося уходить бывшего. Чжухон нарочито громко фыркнул, указательным пальцем свободной руки задев семейную фотографию, олицетворяющую чудесный мир женатой пары. Он-то знал, что там вполне мог находиться он, но был рад, что лишен возможности провести остаток жизни с человеком вроде Хан.—?Семья?— это преданность и честность, Ёрым. Для тебя эти понятия слишком далеки, так что не пизди.***Двадцать пять лет, как никак, и пора бы уже вести себя по-взрослому, но Минхёк не мог заставить себя не усмехнуться, когда в зале появился весь подавленный единственный сын депутата Хама?— Хам Вонджин. Несмотря на то, что они были одногодками, Ли чувствовал за собой превосходство всегда: ещё со школы, когда они учась в параллельных классах, боролись за сердце строптивой Ким Хёнджон. Казалось, что мелкорослый Хам?— несчастный донсэн Хёка, из-за чего соперничество между ними с годами переросло в войну двух совершенно разных систем, где один был на тёмной, а другой на светлой стороне. А ко всему прочему Минхёк преобладал в информационном поле, имел достаточно связей с теми, для которых Хам и вся его семья представляла немалую опасность. В общем, Минхёк знал, к чему идёт, откровенно насмехаясь над ним и едко кружась в обществе друзей своей жены, которые тоже должны были помочь ему в случае нужды.Чжухон проходил мимо и совершенно не планировал становиться свидетелем того, как Минхёк нарывается на собственную смерть. Его единственной целью было добраться до машины и не столкнуться с сыном. Если бы увидел его в живую хоть раз, потом точно умер бы от тоски к нему. Но оказавшись между двумя противоположными силами, заметил недобрую ухмылку своего самого странного клиента. Его в житейских делах часто называли дурачком, но тут он сразу распознал грядущую бурю.Вонджин яростно оттолкнул Хона в сторону и с размаху вмазал по скулам Минхёка. Второй, не отличаясь особо слаженным телосложением, не сопротивлялся, а, наоборот, был готов подставить своё тело под удары, чтобы доказать, какие на самом деле политики ходячие куски дерьма. Прямо, как его отец. Чжухон не разделял взглядов журналиста и по-доброму поспешил ему помочь. Своей тяжелой рукой откинул Хама в сторону и, особо не церемонясь, подхватил на руки журналиста. Адреналин ударил в кровь, поэтому Хону казалось, что сейчас ему всё под силу. Даже, если Минхёк будет сильно сопротивляться, сможет его в безопасности донести до парковки, но мой друг всё ещё оставался в полном недоумении. Он широко выпучил глаза и старался прислушиваться к сердцу, разгадывая какую-то ранее неизведанную своей сущности: это всё правда или чья-то злая шутка.—?Отпусти, бля,?— очнулся мой друг уже около машины Чживон, немного припозднившись с гневом.Ли Хон послушно отпустил брыкающегося Минхёка на мокрый асфальт и поспешил открыть ему заднюю дверь. На секунду почудилось, что он сядет.—?Думаешь, я сяду? —?прошипел Минёку, чуть ли плюясь ядом в лицо равнодушного только с виду Чжухона.—?Дайте хотя бы обработать ваши раны, иначе останутся следы. Вы же журналист, как никак,?— коротко напомнил бывший штурман, глядя в беснующиеся глаза Хёка и очень жалея, что вообще ввязался в эту драку. Стоило дать его избить и вообще не попадаться никому на глаза.—?Иди на хуй. Лучше сдохну, чем буду дышать воздухом рядом с тобой.Кажется, мой друг забыл, что не только воздух, но и слюну делил с Чжухоном.К его счастью, Чжухон уже и не помнил, как прикасался к моему другу. В ту ночь, в захолустном гостевом доме, Минхёк оказался единственным, кто достоин поцелуев. Сейчас же с разбитым сердцем он не мог вспомнить, как подался искушению и порочности гомосексуализма. Его волновали лишь покрасневшие уши и зардевшийся на щеках алый румянец у Хёка, которому было не то холодно, не то жарко, судя по вспотевшим волосам. Он аккуратно вздёрнул вверх густую челку на лбу Мина и лишь кончиками пальцев коснулся тёплого лба.—?Минхёк,?— послышалось сзади взволнованный окрик Хёнджон, бегающая по всей парковке в одном лишь торжественном костюме без пальто и берета. Наконец, их взгляды с Чжухоном встретились и её взор упал на худощавые плечи мужа. Позади неё кроткими шагами плёлся водитель, на которого была скинута вся верхняя одежда.—?Не переусердствуйте в своей ненависти, Минхёк-щи,?— одними губами прошептал Хон и торопливо сел за водительское сиденье, не забыв перед этим закрыть заднюю дверь. Меньше всего сейчас хотелось разговаривать и выслушивать благодарность от женщины, с чьим мужем он случайно мог переспать.Минхёк, кажется, ослеп, потому что всё, что он мог видеть?— это отражающиеся лучи солнца на боковом зеркале машины, в котором, в его понимании, съебался Чжухон. Он вспомнил, как пять лет назад разрушил жизнь Ёнхо и также убегал в закат. Минёку, в отличии от Чжухона, никогда не спасал Ёнхо от передряг и один раз, всего один раз, сам толкнул ребят избить недоамериканца. Он пусть и не гордился своим тем поступком, но по сей день считал, что та была необходимость.—?Ебанулся? —?вскричал я, увидев длинноногого Со, лежащего на полу. Он скрючился от боли и дышал через раз, еле вдыхая после тяжелого выдоха.В накуренном и пропахшем дымом дешёвых сигарет туалете восточного крыла почти никогда никого не было, так что это место стало официальным убежищем для всего грязного и страшного. Кто-то устраивал тут стрелки, которые обычно проходили между старшаками и баскетбольной командой, собранной из одних 17-ти леток, а кто-то, как я и Мейчи, просто занимались своими делами. Если бы это был не Минхёк, я бы даже не старался влезть в их разборки, но это ведь был Минхёк. Как я мог позволить ему схлопотать после от родительского совета и директора, будучи самым выдающимся учеником школы.—?Ты вообще не думаешь? Ты мог его убить!Ли бегло озарился на меня и в его потемневших зрачках не было ни малейшего сострадания по отношению к еле живому Ёнхо. Его, казалось, не волновало что-то низменное, каким представился ему ещё два года назад Со Ёнхо.—?Он заслужил это,?— бесстыже буркнул Хёк, и всё моё самообладание пошло к чертям в этот момент. Он делал так всегда, когда пытался оборониться от боли. В этот раз он пытался защититься от какой-то нелепости, но я не знал пока, в чем была его суть. —?Ты тоже гей что ли? Так это у вас обоюдно? А я тут распинаюсь и твою честь защищаю.Я не мог стерпеть такое в свою сторону, поэтому зло харкнул ему в лицо от обиды:—?Разговаривай так с кем хочешь, но не со мной. Я был твоим другом, если ты не забыл.—?А сейчас кто? Ебырь этого американца?Минхёка пора было остыть, но даже плевок, застрявший на его прекрасных бледных щеках, не мог его остановить. Он шёл напролом, пытаясь допытаться до какой-то правды, о которой знал только сам.—?Всего лишь не твой друг.Я сам был поражён собой. Кажется, слова прозвучали резко, но смехотворно, и всё же все наши общие друзья лучше меня знали, как Минхёк ненавидел эти слова. ?Больше не друзья? для Ли звучали наравне с ?Я тебя ненавижу, урод. Сдохни?. Хотя последнего я бы ему никогда не сказал, ведь искренне дорожил его жизнью, как и его присутствием в своей.—?Кусок дерьма,?— сплюнул Хёк мне под ноги и нарочито толкнул сильнее, но вместо этого оказался в моей ловушке, загнанным к стене. Парни подскочили нас разнимать, испугавшись ещё одной, но уже шумной драки, как я движением одной руки провёл по его вспотевшему лбу и максимально приблизился к нему, касаясь кончиком носа его щеки.—?Не переусердствуй в своей ненависти, уёбище.Казалось, что это конец, потому что Минхёк пулей вылетел в освещенный дневным светом коридор и ни разу не оглянулся. Мне оставалось лишь провожать своих друзей досадным взглядом и вернуться к разбитому Ёнхо.—?Ты норм? —?обратился я к Со, аккуратно подбирая раскиданные по полу его вещи и погружая их в маленькую сумку от какого-то известного бренда. —?Мог ведь им ответить. Чего лежал и позволял им себя бить,?— неловко запричитал я, напряженно растирая свой подбородок.—?Тогда бы ты защищал Минхёка, разве нет? —?он глядел на меня исподлобья, и вся мишура между нами внезапно отошла на второй план. Я вдруг почувствовал, что мы бы стали хорошими друзьями. Даже лучшими,?— А ещё их было пятеро,?— пробормотал он, когда уже встал на ноги и повис на моих плечах.—?Сначала нам надо в медпункт. Надеюсь, эти долбаебы не сломали тебе рёбра.—?Надейся, что руку не сломали. Я же больше плавать не смогу. Уёбки,?— ругался с надеждой Ёнхо, хотя в душе он точно был уверен, что попадёт в бассейн теперь не раньше полугода. Прощай стипендия и Сеульский и здравствуй какой-то заграничный университет, где ему снова придётся привыкать к культуре. Мне стало его жалко, ведь отчасти чувствовал вину за собой.Ёнхо был одним из тех, кто часами находился в воде. Иногда мне казалось, что он не человек вовсе и у него под кожей живёт настоящий русал. А перед важными состязаниями его вообще было не узнать. Ещё одно наше сходство. Мы оба забывали обо всём вокруг и заботились о каждом съеденном во время обеда и для развлечений устроенном забеге. Я его хорошо понимал. Если бы со мной случилось подобное, я бы был очень растерян. Я и он вообще не видели жизнь другой?— только под водонепроницаемыми очками могли годами смотреть на свои волдыри на коже.—?Максимум будет вывих. До выпускного ещё успеешь поучаствовать на сборных,?— успокоил я его у кабинета школьной медсестры, а сам сел на скамейку рядом и рассеянно начал листать ленту на фейсбуке. Пока ждал Со пришлось несколько раз сбросить звонки Хёка. Что-то внутри меня требовало отдохнуть от его токсичности.?Ты его проводил?— теперь уходи? прислал он мне через три минуты, когда понял, что я нарочно отклоняю вызов.Я снова проигнорировал.?Я прощу тебя, если выйдешь сейчас и сядешь в мою машину? написал он во второй, но ответ был неизменным.?Дядя Ён не будет тебя так долго ждать. Быстро вернулся? продолжил он, искушая меня прибежать по первому зову недовольного хозяина. Потом я внезапно вспомнил, что, как уже 19 лет живой свободный человек, заблокировал номер Минхёка и отложил телефон после его последнего сообщения от уже водителя Ёна.?Если не выйдешь, можешь считать, что нет больше Минхёка и Хёну.?Ли знал, куда бить и как бить.Минхёк, которого я знал в жизни бы не сохранил такое сообщение в чужом телефоне, поэтому и ежу было понятно, что он удалит. Через несколько недель должно быть даже забудет, и мы снова станем друзьями, но я-то не мог забыть. Моя история сообщений всегда будет помнить его слова. Они никуда не денутся из моей памяти. Мне было обидно, что, в отличии от Ли Хёка, я ничего не забуду, да и я разве не сказал то же самое?—?Чживон,?— Чжухон сбавил громкость на радио и отвёл взгляд от дороги, неуверенно поглядывая на сестру. Нужно было набраться смелости, чтобы признаться. —?Я хоть и всё помню, не могу подставить так много людей, которые помогли мне вытащить Ёрым. Будет лучше, если я докажу отцовство и заберу сына к себе, не обвиняя Ёрым.—?Ты всё ещё любишь её? —?с досадным вздохом спросила та, испепеляя взглядом своего брата.Чжухон мотнул головой, хотя не особо был уверен, что забыл её. Но любил ли он его всё ещё? Это не то слово, которым следовало бы описать его чувства к бывшей. За сына он был ей благодарен, за тот почти десяток лет тоже, но скорее он привык к ней. Она просто стала частичкой Чжухона, поэтому сколько бы боли она не причиняла ему, он был готов принять и простить её.***Хёнвон закинул теннисный мячик в потолок, и тот отскочив вновь оказался в его ладони. Он всегда игрался так, когда в чем-то сомневался, хотя такие моменты наступали в его жизни лишь изредка. За последний год всего два раза, и оба за этот месяц. В первый раз он подавал заявление на ассистента оператора для шоу, потому что хотел быть рядом со своим Чангюном. И вот во второй раз.Особо не отличаясь преданностью к окружающим, он имел привычку легко их кидать, но вот с Ли Минхёком дела обстояли чуть по-другому. Тот мог с лёгкостью найти Че и заживо его похоронить, при чем несколько раз. Слишком опасным был, чтобы играть с ним. Но с другой стороны быть условно преданным казалось наскучивало.Он опустил крышку ноутбука, своей яркостью освещающий его крохотную комнатку, и схватил один из своих телефонов. Все они, кроме основной, были сброшены до заводских настроек и во всех стояли зашифрованные сим-карты. Ни один человек не поймает его, даже если будет годами это планировать.—?Если не хочешь, чтобы твой муж узнал, кто такая Ли Чжинсук,?— пробормотал Хёнвон и стёр всё написанное. Ему показалось слишком банальным для таких ситуаций, а хотелось показаться крутым бандитом. —?Ли Чжинсук, тебя совесть не мучает? Повесила всё на лоха и живёшь себе припеваючи. Нет! Не совсем устрашает,?— он снова стёр всё написанное и вновь начал печатать, но уже увереннее. —?Чжинсук-а, вас совесть не мучает! Как вы могли убить 300 людей и повесить всё на своего бедного жениха? —?прикрепив в конце хныкающий смайлик, наконец, отправил сообщение Ёрым. Утром для пущего нагнетания страха отправит записи поездок Чжухон в Кимпо, и это дамочка будет в его власти. Он уже представлял себе, как подарит Чангнюну кресло-массаж, которого, как ему казалось, не хватало для полного счастья в новой квартире, а ещё и сможет летать с ним в бизнес-классах. Конечно, были методы куда проще шантажа 30-ти летней тётки, но его только недавно оправдали от кардинга (интернет мошенничество, которое подразумевает под собой кражу данных ваших карт) и взлома банковской системы, да и вообще от много чего он сумел отмахнуться и переплатить той вырученной суммой. Шантаж же не представлял почти никакой опасности. Аджумма, которую он взял на крючок, в жизни не расскажет ничего полиции, а Хёнвон мысленно уже сколотил своё драгоценное состояние.С этими мыслями Че блаженно зарылся ладонью в волосы и устремил свой плотоядный взгляд к мониторам, отслеживающий каждый шаг Гюна. Мой брат принимал душ, пока Ёнхо старательно что-то готовил для него на кухне.—?Какой же ты красавчик, Чангюн-а. Просто милашка.