Глава 7. День седьмой. Перед бурей (1/1)

Для кого-то утро начинается с кофе, а у меня оно началось со звонка телефона. Голова болела как после пьянки, и я на минуту усомнился в своей трезвости. Телефон продолжал надрываться и действовать как на голову, так и на нервы. Звонил Такарада. Что ему нужно от меня в начале седьмого? Сегодня у меня съёмки только с девяти, так что я имею законное право поспать хотя бы до семи. —?Надеюсь, у вас важная причина, чтобы будить меня в,?— мимолётно глянул на часы,?— десять минут седьмого. Голос хрипел, голова болела и было жутко холодно. —?Приезжай в агентство, есть разговор. У тебя час, чтобы собраться. Президент отключился, а я упал на кровать. Вставать и что-либо делать, сил не было совершенно, голова болела и горела, горло саднило, а остальная часть тела неимоверно мёрзла. Что-то мне подсказывает, что не стоило вчера оставлять пальто дома. Болеть сейчас, особенно сейчас, никак нельзя. Пока чайник закипал, я нашел в тумбочке градусник, оставленный Кёко ещё с давних времён. Прибор показывал неутешительные цифры?— 37,6. Горячий чай немного улучшил ситуацию с болью в горле, а таблетки от головы, найденные всё в той же тумбочке, пока не помогали. Включенный подогрев пола, немного согрел мерзнущие ноги, а с остальными частями тела ситуация не изменилась. Часы показывали около половины седьмого, когда головная боль немного притихла, а второй бокал чая закончился. Рубашка и свитер, конечно, особо шарма не прибавляли, но хоть немного согревали. На сегодня передавали похолодание, так что теперь в пальто была жизненная необходимость. Расфасовав по карманам всякую мелочь, я взял сумку с планшетом и сценариями, заметками и прочей, в общем-то бессмысленной, но необходимой лабудой. Поездить сегодня придётся не мало, поскольку нужно будет побывать на конференции в агентстве, потом дать интервью в студии, на котором всё-таки настоял Такарада, перед ночными съёмками нужно будет собраться и хоть немного выспаться, потом сами съёмки, до которых нужно будет доехать… Кажется, Яширо что-то напутал, когда сказал, что вчера был загруженный день… Как раз когда я собирался выезжать, мне позвонил мой помощник и полусонным голосом уточнил, что Такараде от меня нужно, раз он разбудил его на полтора часа раньше планируемого времени. Хотелось очень неприлично выразиться, но я промолчал. В конце концов, я всё равно не верну Яширо сон, так что все претензии стоит предъявлять к нашему ?личному будильнику?. Ответив, что сам не знаю, что президенту взбрело в голову на этот раз, я с ним попрощался и выехал наконец со стоянки. К Такараде я опоздал на пятнадцать минут, но ради профилактики это стоило сделать, хотя вины в том моей не было. Он как всегда пошутил в своей излюбленной манере, я не менее избито ответил. Так бы и продолжалась наша небольшая бессмысленная перебранка, если бы он резко не сменил разговор на тему предстоящих двух важных событий. Во-первых, интервью, присутствовать на котором будет немало человек, а во-вторых, это конференция по дораме. Честно говоря, я не знаю, за что ему стоит опасаться больше. Кажется, температура немного спала, но я не был в этом уверен. —?Рен, я надеюсь, ты не собираешься совершать необдуманных поступков, как на встрече на радио. К тому же, общество ещё не отошло от него, а тут практически сразу прилетает твоя мать и срывает съёмки. Благо, режиссёр вошёл в положение, и это удалось скрыть от больших масс, так что на сегодняшней встрече с прессой это освещаться не будет. Расскажешь, когда будешь готов,?— наверно, стоит поблагодарить Такараду за то, что хотя бы информация о моих родителях пока остаётся закрытой. Уж за свою оплошность мне в любом случае придётся нести ответственность, так что на большее я и не надеялся. —?Спасибо большое,?— поклон, не идеально официальный, но благодарный,?— и, у меня небольшая просьба… Можете не говорить пока Кёко об… Я замолчал, не зная, какое правильное слово подобрать. Однако, президент меня понял и без этого. Он кивнул и потянулся к сигарам, а я, понимая, что разговор ещё не окончен, ожидал продолжения. —?Рен, что случилось на съёмках? —?я знал, что от него ничего нельзя скрыть, но думал, что президент опустит эту тему в разговоре. На самом деле я так и не мог понять, что же именно произошло в тот момент. Собственно, поэтому я плохо спал ночью, и моё внешнее разбитое состояние, к тому же дополненное начинающейся простудой, не могло остаться незамеченным. —?Я… поддался своему персонажу… Наоки словно скопирован с Куона, словно прошлый ?я?… Не скажу, что теперь Куон так же жаждет свободы, как во время игры в Хиллов или съёмок в ?Tragik Marcer?, скорее это оплошность именно Рена… Я слишком погрузился в своего персонажа, но не думаю, что это должно вас волновать, я не допущу ничего, что вышло бы за рамки… —?в конце концов, обещание, данное Кёко во время игры в Хиллов, я всё ещё помню. Поэтому пока она не отводит от меня взгляда, я не позволю случиться ничему, что могло бы ей навредить. —?Я рад, что ты уверен в своих возможностях, но на всякий случай за тобой будут приглядывать. Надеюсь, ты сам понимаешь, что это необходимая мера предосторожности,?— Такарада замолчал, видимо, давая мне время на осмысление его фразы, а потом неожиданно заговорил,?— да, пока ты напомнил… в субботу Хиллам придётся вернуться для фотосессии к твоему раскрытию как ?актёра Х?. А перед этим будет проведена фан-встреча, посвящённая Джеку. Ах да, там ты будешь ещё в роли Хилла. Так что, готовься, Рен, и физически, и морально. В голове крутились вопросы, но я лишь кивнул и покинул кабинет президента. Он, конечно же, огорошил меня этой новостью, но радует уже то, что меня не уведомили об этом в тот же день, когда и надо было перевоплощаться. До начала обсуждения дорамы у меня было в запасе полтора часа, так что я решил пройтись по агентству, чтобы занять время сна, отнятое президентом. Яширо куда-то ушёл, так что по полупустым коридорам агентства я ходил в одиночку. Но, видимо, мой вид стал привлекать слишком много внимания, поскольку парик я не надевал, а мой настоящий цвет был людям непривычен. Голова уже не болела, общее ощущение было гораздо лучше, чем ещё час назад, а вот излишнее внимание к своей персоне стало напрягать. Честно говоря, хотелось побыть хоть немного времени в спокойствии, без посторонних взглядов со стороны. Когда шушуканье за спиной стало уж совсем надоедливым, я свернул в первую попавшуюся комнату. По иронии, а скорее злой насмешке судьбы, этой комнатой оказался отдел ?Love Me?. Судьба играет со мной в игры, и они мне совершенно не нравятся. Хотя бы тем, что я совершенно не знаю их правил. Комната была пустой, ничьих вещей не наблюдалось, поэтому я понадеялся в тишине и спокойствии подождать до времени начала конференции. Достав планшет из сумки, я нашёл информацию по графику, отправленную вчера Яширо и с интересом погрузился в чтение. Съёмки были точно распланированы на неделю, так что мне оставалось лишь распределить своё время и силы на работу. Каждый день, за исключением лишь четверга, вплоть до пятницы большую часть времени занят съёмками в ?Чёрном дьяволе?. Четверг отведён под разбор сценария, а перед этим будет разбор и чтение текста. В пятницу начинаются съёмки в экранизации манги, а суббота полностью занята фан-встречей, но в воскресенье можно будет поспать дольше, так как фотосессия назначена аж на час дня. Как раз на припеве одной из песен, играющих в наушниках (в тишине сидеть было слишком… неуютно, поэтому они оказались как раз кстати), дверь бесшумно отворилась, и я бы даже не заметил этого, если бы не ощущение чьего-то присутствия. В дверях, с сумкой в руке застыла Кёко. На её лице отображалась активное осмысление реальности. Понимая, в каком я сейчас виде, и в какой диссонанс* я её ввожу одной лишь своей внешностью, я не знал, что сделать. С одной стороны, я был Реном?— её наставником, с другой стороны?— Корном, другом детства, но я был и Куоном Хизури. Иногда я завидую людям, которые живут обычной, настоящей жизнью. Им не нужно притворяться, не нужно быть кем-то другим, а не собой. Я хочу забыть о своих ролях, о всех тех жизнях, которые я прожил на сцене и за её пределами, но они тянутся за мной, словно приклеенные невидимыми нитями. —?Вы… —?я мгновенно подобрался, весь превратился в слух и внимание, не желая пропустить ни слова,?— вы самый настоящий лжец. А ведь я догадывалась, что неспроста вы той ночью оказались в парке и утешили меня. У меня было чувство, что вы знаете меня слишком хорошо, что вы предугадываете каждый мой шаг… Смешно было? Я думала, что вы мне доверяете, хотела вам помочь, вы ведь не можете позволить себе быть счастливым, ?не можете иметь дорого человека?, боитесь, что ?все вокруг меня несчастны?… Герой трагедии… А я, наивная дура, поверила, что теперь всё будет по-другому, что больше меня не ранят… Не стоило снова открывать эту шкатулку, мой персональный ящик Пандоры, и впускать в душу все муки ада… Вы, самый настоящий кукловод, играющий с чужими чувствами и, наверняка, жизнями, не так ли, Тсуруга-сан? А может, всё-таки Корн? Нет, я не права. Вы ведь Куон, как я могла забыть… Оказывается, у людей много имён, масок, ролей, а я и забыла… Как там говорилось? Точно, ?Весь мир?— театр. И каждый не одну играет роль?***. Не стоит забывать классику. Она, оказывается, актуальна и в наше время… Я хочу забыть всё то, что было и могло бы быть… я хочу закончить проект и больше не пересекаться вне съёмок. Не стоит обременять вас моим излишним присутствием. Оно, видимо, вас сильно напрягает, раз вы, ради забавы, решили поморочить мне голову. Думали, что ?розовые очки? лучше? Я ненавижу вас! Я стоял и не мог сказать и слова… Нужно было оправдаться, что-то объяснить, рассказать о своих чувствах, рассказать, почему я не открывался ей. Дать ей понять, что она мне не безразлична… По мере её монолога, на глазах, таких тёплых и карих выступали слёзы, делали их мутными и тусклыми… Случилось то, чего я так боялся… Мои тайны, следующие за мной с самого начала, открылись… Это были не самые жуткие мои кошмары, но самые важные для неё… Я уничтожил своё будущее… При чём это сделал не Куон, никто иной, да даже не Рен и не Корн! Я… я запутался, разве теперь имеет значение, как меня зовут, если больше нет цели, к которой можно идти? Жизнь без цели не имеет смысла, она обречена на простое существование… Оболочка без души… —?Я… Кёко, посл… —?Для Вас я теперь только ?Могами-сан?. Попрошу Вас уйти из комнаты отдела, в котором вы не состоите,?— холодный голос, колючий взгляд, тут же отведённый в сторону, идеальная осанка… только голова снова болит… чёрт, кажется, опять повышается температура. Не хватало только здесь в обморок упасть. Я попытался встать, но, похоже, что таблеток хватило ненадолго. А может, это так моя нервная система отыгрывается за все волнения… Кто знает… вот только последним что я успел заметить, был обеспокоенный карий взгляд и повисший на губах вопрос… Спасительное забытье не заставило себя долго ждать… Новость о том, что ведущий актёр агентства заболел, и конференции по дораме, а также съёмок и всех программ, на которые он пообещал прийти, но не сможет, не будет, расстроила не только режиссёров и продюсеров этих самых программ, но и зрителей, которые следят за новостями шоу-бизнеса.*** Кёко, как только поняла, что Тсуруга выходить из комнаты не собирается и просто молчит, сразу же обернулась. Ещё при появлении в отделе она заметила необычную красноту его лица, но не придала этому большого значения, поскольку большая часть мыслей была всё же об его обмане. Взгляд актёра был мутноватым, лицо красным и на лбу выступили бисеринки пота. На её вопрос о самочувствии мужчина не ответил и начал падать на диван, но у девушки получилось его аккуратно уложить. Поскольку опыт у Кёко уже был, то она тут же придала телу актёра удобное положение и полностью положила его на диван. Отыскав мобильный в сумочке, Кёко набрала номер президента и кратко описала ситуацию. В телефоне послышались какие-то восклицания (смысл их девушке разобрать не удалось, так как голова была занята совершенно другим). После раздалось лишь краткое ?Жди!? и буквально через пять минут в комнату пришёл Яширо, Такарада и главный помощник президента?— Себастьян. В ходе недолгого совещания было решено, что менеджер займётся организацией и перенесением всех запланированных программ, поскольку работать Тсуруга явно не в состоянии. А Такарада и Себастьян доставят актёра домой. Кёко, хотя она и волновалась за глупого любимого и хотела поехать вместе с мужчинами, была направлена вместе с Юкихито на съёмки. Менеджер должен был извиниться перед режиссёром дорамы и прийти к решению: переносить или проводить конференцию. В итоге было решено провести всё-таки встречу, даже без исполнителя главной мужской роли, а его отсутствие списать на плотный рабочий график. Кёко всё время разговора менеджера и режиссёра находилась в прострации и размышлениях о Куоне. Всё-таки, как бы она себя не настраивала, ей не была безразлична его судьба. Лишь когда диалог закончился, она вернулась в реальность. Яширо попросил её собраться, ведь отдуваться девушке придётся гораздо больше, чем планировалось. Такие слова настроили Кёко на рабочий лад, и к началу она была полностью спокойна и собрана. Исполнителей главных и второстепенных, но также важных ролей, она знала. С некоторыми уже доводилось работать, а вот с некоторыми она бы предпочла больше не встречаться, но Кёко откинула все посторонние мысли и погрузилась в работу…*** Если час с небольшим, который длилась встреча, девушка прожила спокойно, то чем больше времени проходило с момента инцидента в отделе, тем сильнее волновалась актриса. Ни одного звонка от Такарады не поступало и Кёко изводила себя, оставаясь в неведении. Кое-как она работала на съёмках фильма. Режиссёр Огата был категорически недоволен игрой его практически лучшей актрисы, но видел, что её что-то гложет. —?Кёко-сан,?— подозвал он её после некоторого повторения одной и той же сцены,?— я понимаю, что у всех бывают трудные моменты, но я не верю, что такая великолепная актриса как вы, не может оставить проблемы за съёмочной площадкой. Постарайтесь собраться. Перерыв пятнадцать минут! —?Спасибо, Огата-сан… простите, что подвожу вас, просто… я переживаю за… Тсуругу-сана, он заболел и когда… мы с ним разговаривали, практически отключился, так высока была температура… а я ничем не смогла ему помочь… простите, вы правы, не стоит смешивать проблемы и работу… я сейчас приду и в себя и хорошо отыграю… Огата-сан, думаю, мне хватит пяти минут… ?У меня такое странное чувство дежавю… словно я уже испытывал это чувство восторга, когда понимаешь, какой талант попадает к тебе в руки… Кёко-сан, Рен-сан, они поистине профессионалы своего дела, вкладывающие всего себя в работу… меня восхищает их упорство и желание совершенствоваться… Какая редкость такие люди!??— с улыбкой думал режиссёр фильма, наблюдающий за тем, как начинается съёмка. Девушке, как она и сказала, потребовалось лишь пять минут. После, она вышла к сцене и дала понять режиссёру, что готова к работе. Сцена была снята с первого дубля, а вся съёмочная группа радовалась возвращению актрисы в строй. Больше проблем не возникало, а сама работа шла как по маслу. К концу времени уже было готово начало для обработки, вплоть до сцен знакомства Вен и Ники. Кёко на предложение сотрудников посидеть в кафе после работы отказалась и поспешила в агентство Акатоки, где должно было состояться заключение соглашения на клип. Добираться на машине Яширо-сана было гораздо удобнее, чем пешком или на велосипеде, поэтому прибыли они ко времени, а пока добирались, девушка отвечала на вопросы мужчины, который хотел знать больше информации помимо той, которую ему быстро сказал Такарада, позвонивший во время съёмок фильма. Температура у Рена спала до 37,3 вместо 37,7, которые были у него вначале. Он проснулся лишь раз, выпил чая с таблетками и снова уснул, спросив лишь про Кёко. Что именно Тсуруга про неё спрашивал, девушка так и не смогла понять, но времени позвонить президенту не было, поскольку она уже стояла у дверей агентства. Кто-то из персонала подсказал, как найти Шо, и девушка отправилась искать его гримёрку. В комнате певца не оказалось, но оказался его менеджер. Женщина сказала ей подождать немного. По словам Шоко-сан, он сейчас был занят составлением композиций, которые войдут в новый альбом, но должен был прийти с минуты на минуту. Менеджер была права. Шо пришёл буквально через десять минут после самой Кёко. Актриса заметила, что он выглядел немного уставшим, но при этом невероятно довольным. Однако, заметив Кёко, градус его настроение немного снизился, хотя он и старался этого не показывать так явно. —?Я не ожидал тебя в это время, стоило сначала позвонить,?— с упрёка начал певец. Девушка успешно проигнорировала его замечание и попросила перейти сразу к делу. Шотаро недовольно скривился, но начал рассказывать про предстоящую работу. Вкратце осветив основную задумку клипа, и что примерно потребуется от девушки, он ждал от неё согласия. —?Я, конечно, не ожидала от тебя такого клипа. Мне кажется, что это немного выходит за рамки твоего стиля, но сюжет мне нравится. Хотя ты и не будешь убит, какая жалость. —?Уж извини, твоим мечтам не суждено сбыться,?— ухмылка украсила лицо блондина. Шоко, наблюдающая за всем разговором бывших… а кем они были друг другу?.. отметила, что что-то в их отношении и поведении изменилось, и они уже не кричали друг на друга через слово, а более-менее спокойно говорили, обильно снабжая речь сарказмом. Всё-таки что-то остаётся неизменным. После заключения договора, обсуждения графика и суммы оплаты за работу и прочих обсуждений, занявших около часа, девушка всё-таки вернулась к менеджеру Рена, который временно (очень временно), был приставлен к ней. Кёко, занятая работой и думами о Рене, даже не заметила, как быстро пролетело время и что на часах уже было начало шестого. На сегодня у неё больше не было дел, так что Яширо высадил Кёко у дома Тсуруги, но сам зайти не смог, поскольку его срочно потребовали к режиссёру одного из проектов Рена. Всё-таки болезнь актёра доставила много проблем. Кёко долгое время не решалась войти в квартиру мужчины и стояла под дверью. Наконец решившись, она вошла. С кухни доносились какие-то звуки, и именно туда направилась в первую очередь девушка. Оказалось, что это Себастьян был занят приготовлением еды по просьбе президента, разочаровавшегося в ?богатом? выборе, предоставляемом холодильником актёра. Девушка сменила мужчину, который, позвонив Такараде и удостоверившись, что ему можно покинуть дом мужчины, попрощался с ней и бесшумно исчез. Актриса продолжила доготавливать блюда, начатые Себастьяном, который был на удивление многофункциональным. Пару раз она ходила проверять больного, который спокойно спал, выпутавшись из одеяла, которое Кёко раз за разом поправляла. Она боялась разговора, который он может начать, но понимала, что не сможет никуда от него сбежать. Теперь ей оставалось лишь ждать, когда актёр придёт в себя настолько, чтобы осмысленно поговорить.

Она ещё не знала, что он расскажет и понятия не имела, как реагировать на его объяснения. Но Кёко была точно уверена в том, что произошедшее в отделе было её отвратительной игрой, которую она вряд ли сможет повторить снова...