Часть 2 (1/2)
Ближе к вечеру пекло на улице перестало быть таким уж адским, но небольшую комнату всё ещё наполняла духота. Вернувшись, Оксана открыла настежь оба окна в надежде, что подует хоть какой-нибудь ветерок. Никаких срочных дел у неё не нашлось, есть не хотелось. Она переоделась в домашнюю футболку и, поддавшись странному мечтательному настроению, уселась на подоконник. Вид из окон их комнаты открывался не самый живописный, но Оксану, кажется, это не смущало. Солнечные лучи тонкими золотистыми стрелами пробивались между тесно стоящими зданиями, с улицы доносились голоса, вокруг монотонно гудел город. Задумавшись, она не сразу заметила, когда Инга вернулась с работы. Она явилась какая-то непривычно тихая: не тараторила без умолку, не хваталась за гитару, не требовала с порога ужин. Когда Оксана обернулась, то увидела, что Инга сидит с ногами на кровати, привалившись боком к стене. Может быть, её утомила жара, подумала Оксана и не стала сходу вываливать на подругу радостные известия. С одной стороны, посидеть некоторое время в тишине — без болтовни, без гитарных импровизаций, даже без песен любимой группы — было даже приятно, но молчание что-то слишком уж затягивалось и начало беспокоить Оксану. — Случилось что-нибудь? В ответ Инга неуверенно пожала плечами, на лице её отразилась усиленная работа мысли. — Ты здорова? Оксана нахмурилась. Скрытностью её подруга никогда прежде не отличалась, а тут вдруг какие-то секреты. Не то чтобы Оксане очень хотелось их узнать, но и жить по соседству с бомбой замедленного действия ей тоже совсем не улыбалось. — Я в обморок упала. На работе, — вздохнула Инга и посмотрела так виновато, будто Оксана стала бы ругать её за проявленную слабость.
— От жары?
— Ну... — Инга отчего-то тянула кота за хвост, — не только. Больше она ничего не добавила, и гнетущая пауза возобновилась. — Да что с тобой случилось? Говори толком, не жуй сопли! — рассердилась Оксана и слезла с подоконника. Инга часто заморгала, тяжело сглотнула и шмыгнула носом, видимо, собираясь на всякий случай разрыдаться. — Да ёбушки-воробушки! — в секундной вспышке раздражения Оксана всплеснула руками и тут же, словно в противовес настроению подруги, вновь обрела всегдашнее — на грани вселенского пофигизма — спокойствие. — А я, между прочим, тебя жду с хорошими новостями. Перестав размазывать по щеке остатки готического макияжа, Инга посмотрела на неё с интересом. — Я всё-таки достала билеты на концерт ?Cinema Bizarre? в ноябре! — Оксана, как могла, пыталась спрятать торжествующую улыбку. С радостным воплем Инга подпрыгнула на постели, хлопнула в ладоши и уже готова была кинуться на шею подруге, несмотря на её упреждающий суровый взгляд, как тут же повалилась обратно, хватаясь за голову — Ко мне сегодня Люминор приходил! — простонала она.
— Кто?
Оксана ещё хотела добавить: что, мол, совсем перегрелась? Однако, видя состояние Инги, благоразумно промолчала. — Представляешь, пришёл перчатки покупать, а я подумала, что он мне приснился...
?Ну, ясен пень, приснился?, — Оксана нисколько в этом не усомнилась, но Ингу пока переубеждать не стала. И всё-таки, несмотря на извечный скептицизм в суждениях, вера в чудеса жила и у неё в душе. Она опять внимательно посмотрела на Ингу, которая сложила руки на груди, словно защищаясь от вопиющего недоверия подруги, и спросила: — Ну, и какой он, твой Люминор?
— Потрясающий... — выдохнула Инга с неподдельным восхищением. Она выглядела ошарашенной и в то же время счастливой.
Пожалуй, подумалось Оксане, теоретически того странного Люминора вполне могло занести в тот странный магазин, если, допустим, группа не на гастролях. Но дальше эту мысль она развивать не стала, искренне порадовавшись тому, что даже после обморока подруга вернулась целой, невредимой и полностью одетой... Оксана вдруг вспомнила случай почти годичной давности: кажется, именно после него Инга окончательно погрузилась в свои фантазии и по уши втюхалась в Люминора.*** Инга любила осень. Нет, даже не так — она её обожала. Впрочем, и зиму тоже, но осень определённо была на вершине рейтинга её пристрастий. Именно в это время года, которое нагоняет на большинство людей тоску, Инга испытывала невероятный душевный подъём и внезапные приливы вдохновения. Её приводило в восторг практически всё: пребывание в Санкт-Петербурге, любимая музыка в плеере, подаренном ещё на день рождения, превратившиеся наконец в крепкую девчачью дружбу отношения с Оксаной. Близость зимней сессии ещё не давила угрожающе на плечи, и можно было относительно беззаботно разгуливать по вечернему городу. Инга аккуратно подобрала юбку и зашагала по щербатой плитке набережной. Её молодой человек стоял, облокотившись на перила, и девушка, подкравшись сзади, обняла его за талию. Он обернулся и едва заметно улыбнулся. Она всегда таяла от этого жеста — вот и сейчас довольно зажмурилась, прислонившись щекой к плечу парня. — Аве, — проговорил тот, внимательно глядя на неё. — Аве, — в тон ему ответила Инга. Они встречались уже пару месяцев, но до сих пор не знали настоящих имён друг друга. В той компании, куда Инга попала абсолютно случайно — приметила на университетском мероприятии причудливо одетых и накрашенных ребят — было принято использовать тематические псевдонимы. Азраил, так называл себя её парень, держался особняком и практически всё время молчал, подкупая своей загадочностью. Он был высоким, лицо его всегда плотно покрывала белая пудра, а в старательно накрашенных тёмно-серых глазах читалось мрачное безразличие. Вероятно, если его умыть, то под слоем косметики обнаружился бы обычный неприметный мальчишка, но Инга ни разу не видела его без макияжа. Сама она взяла себе прозвище Мизери, что в буквальном переводе с английского означало ?мучение?. Свидания у этих двоих были странные: Азраил сообщал любимой в ?аську?, где именно он будет её ждать, и Инга, сразу забыв о том, чем была занята, собиралась и спешила к месту встречи одна. Ни разу кавалер не проводил её до общежития или хотя бы входа в метро — он предпочитал растворяться в толпе. У Инги, несмотря на то, что она уже справила двадцатилетие, отношений с парнями ещё толком не было. Может быть, поэтому она не видела в таком поведении Азраила ничего предосудительного, наоборот, он казался ей ещё более загадочным. Чаще всего они бродили по старым кварталам города, словно ненароком натыкаясь на пустынные парки и городские кладбища. Как-то раз Инга принесла с собой учебник по старонемецкому языку, но интереса у возлюбленного он не вызвал, и она весь вечер таскала в руках потрёпанную библиотечную книгу, смущённо улыбаясь невпопад. — Я хочу, чтобы сегодняшний день стал особенным для нас, — голос у Азраила был тихий, низкий.
— Что ты имеешь в виду? — заинтересовалась Инга, ощутив при этом смутную тревогу.
— Идём со мной, — вкрадчиво проговорил парень, накрывая её ладонь своей.
Инга опустила голову и невольно залюбовалась его красивыми длинными пальцами. Играл ли её избранник на каком-нибудь музыкальном инструменте, девушка тоже не знала. После секундного раздумья она кивнула, снова подхватила юбку и смело последовала за ним.
Это свидание и правда отличалось от предыдущих. Хотя бы тем, что Азраил впервые купил своей Мизери розу — крупный цветок насыщенного бордового цвета на длинном стебле с острыми шипами. Неожиданность подарка и красота цветка очень впечатлили девушку. Не зная, как выразить охватившие её эмоции, она отломала один из шипов и, закатав рукав куртки, провела остриём иглы по своему бледному предплечью, как ножом, оставляя тонкую царапину. Парень неожиданно оживился и внимательно проследил за её жестом. — Что такое? — растерялась Инга.
— Всё отлично, — её спутник отвёл взгляд, но глаза его блеснули — как-то непривычно и немного …зловеще? На пару секунд девушку охватила неясное волнение, но предаваться раздумьям она не стала.
Они снова плутали по жутким дворам-колодцам в ранних осенних сумерках: Азраил шёл впереди, а Инга еле поспевала за ним, держа в одной руке розу, а в другой — подол юбки. Девушка едва не уткнулась носом в спину возлюбленного, когда тот вдруг остановился. Азраил обернулся к Инге лицом, а она наконец смогла поднять глаза, чтобы хоть чуть-чуть осмотреться. Дом с тёмными окнами, у которого они стояли, выглядел очень старым и отчаянно молил о ремонте. — А дальше куда? — спросила Инга. Парень молча указал на облезлую дверь подъезда. — Подожди, к тебе домой?.. Азраил кивнул, и на его лице снова отразился живейший интерес. Девушка решила, что кавалер, возможно, приготовил что-то по-настоящему важное — для неё, для их отношений. Мысль о том, что идти в квартиру к фактически незнакомому человеку может быть опасно для жизни, ни на минуту не посетила её восторженную голову. Инга всего лишь улыбнулась и тоже закивала: мол, с радостью. Подъезд оказался большим и мрачным, с широкой, плохо освещённой лестницей, круто уходящей вверх. От ударивших в нос тошнотворных запахов Инге вдруг стало не по себе. Но она обречённо — ведь уже согласилась, глупо теперь сдавать назад — шла за Азраилом. Их шаги гулким эхом отдавались от облупленных и будто пропитанных сыростью стен. До этого дня Инга была уверена, что Азраил такой же приезжий студент, но место, в котором он жил, совершенно не походило на общежитие. Хотя, вероятно, он вместе с друзьями снимает квартиру у какой-нибудь старушки... Парень открыл высокую, массивную, но чудовищно древнюю на вид дверь, возле которой было прибито сразу несколько звонков с табличками, и пропустил Ингу в длинный коридор. ?Коммуналка, — догадалась девушка. — Но почему здесь так тихо?? Храня привычное молчание, Азраил повёл её в свою комнату. Здесь на двери висел простенький замок, из тех, что многие умельцы легко вскрывают железными пилками для ногтей. — Проходи, я сейчас. Инга только успела приоткрыть рот, но парень уже скрылся в коридоре. Она храбро шагнула внутрь помещения, набрав перед этим в грудь побольше воздуха, как будто собиралась нырять. Пахло чем-то странным — не то гвоздикой, не то можжевельником, а ещё пылью и старой штукатуркой. На улице уже практически стемнело, поэтому Инга не могла рассмотреть комнату, не включив в ней свет. Она почти на ощупь подошла к небольшому столу и положила на него розу. Вернулся Азраил с совсем не готическим набором продуктов: нарезкой полукопчёной колбасы, сыром, хлебом и двумя бутылками дешёвого фруктового вина. ?Вино из одуванчиков?, — подумала Инга. Парень включил музыку и зажёг пыльный светильник под потолком. В тусклом свете слабенькой лампочки комната стала выглядеть ещё более уныло: вместо нормальных обоев стены были практически сплошь заклеены постерами, на полу лежал потёртый ковёр, стол казался ветхим. Затейливый трофейный бокал на книжной полке смотрелся чужеродно, перетягивая на себя всё внимание. Тем не менее, пили влюблённые из одноразовых пластиковых стаканчиков. Напиток ужасно вонял ягодными ароматизаторами и банальной сивухой. У Инги начала кружиться голова. — Я хочу, чтобы ты была моей, Мизери.
— Ты имеешь в виду… — девушка покраснела, только сейчас сообразив, зачем Азраил позвал её к себе домой. Готова ли она? Хочется ли ей сделать это здесь? — Отдайся мне, — Инга и ахнуть не успела, как парень впился в её губы агрессивным глубоким поцелуем. — Будь со мной. Остатки здравого смысла поначалу воспротивились, но алкоголь оказался сильнее, и, уступая, девушка расстегнула корсет. Формы у неё были приятные, хоть и без малейших признаков спортивности. Азраил жадно оглядел её плечи, грудь и живот и притянул Ингу к себе. Она успела заметить, как что-то блеснуло у него в руке, и отшатнулась. — Ты боишься? — его голос прозвучал глухо, взгляд казался безумным. — Не бойся, Мизери. Смотри.
— Что ты делаешь?.. — в страхе пролепетала девушка, глядя, как Азраил вертит в своих красивых пальцах нож.
Парень едва заметно улыбнулся и резко полоснул себя по предплечью. На пару мгновений его лицо исказилось от боли. Инга хотела завизжать, но в горле пересохло, и у неё вырвался только едва слышный хрип. С видимым удовлетворением Азраил размазал по руке кровь и опять взглянул на девушку. Его глаза снова заблестели, как и в тот момент, когда Инга баловалась с шипом. Теми же пальцами он провёл по её щеке, спускаясь вниз к шее и ключицам, и от его требовательных, жёстких прикосновений она словно очнулась. — Ты больной идиот! — закричала Инга во весь голос. — Психопат! Помогите!
— Тише, Мизери, — продолжал блаженно улыбаться Азраил, — мы здесь одни...
Ужас окатил девушку ледяной волной, и она, повинуясь инстинкту самосохранения, с силой оттолкнула парня и попятилась назад, к двери. Не ожидая такого поворота, он пошатнулся и ухватился за стол. С края стола, покачнувшись, упала открытая бутылка, и к ногам Инги потекли бордовые ручейки. — Напрасно ты, — голос Азраила дрогнул. Инга истошно завизжала, схватила сумку, где лежали телефон, кошелёк и проездной, и, пытаясь прикрыться корсетом, бросилась к выходу из квартиры. Замок входной двери никак не поддавался, руки не слушались. Парень практически догнал её, но буквально в последний момент Инга всё-таки вырвалась в подъезд и с топотом помчалась вниз по лестнице. Выбежав во двор, она заметалась в темноте, не зная, в какую из подворотен свернуть, и снова инстинкт подсказал ей именно тот выход, который вёл на набережную какого-то канала. Выскочив на тротуар, Инга побежала дальше, путаясь в длинной юбке и наступая в лужи. Девушка совсем позабыла о том, что на улице холодно, а она практически голая — её куртка осталась в квартире у Азраила. Только добравшись до входа в метро, она остановилась и привалилась к дереву, чтобы отдышаться. А потом трясущимися от холода и страха руками застегнула корсет и пугливо оглянулась. К счастью, возлюбленный — уже бывший — её не преследовал. Девушка достала из сумочки карманное зеркальце и попыталась рассмотреть себя в мутном свете фонаря. Лицо оказалось перепачкано чужой кровью, тушь вместе со слезами стекла к подбородку, скулы свело от напряжения. Вздрогнув, Инга кое-как утёрлась последним бумажным платком, шмыгнула носом и устало потащилась к станции, волоча внезапно потяжелевшие ноги.*** Как правило, после таких своих внезапных исчезновений Инга возвращалась ближе к полуночи, а значит, несмотря на романтическое забытьё, на метро успевала. Поэтому Оксана не ждала подругу рано. Она без спешки приготовила ужин им на двоих, немного поболтала с соседками по секции на прокуренной общей кухне, заняла очередь в душ после всех, а потом разложила на подоконнике конспекты и учебники, чтобы подготовиться к завтрашнему семинару. Оксане нравилось заниматься у окна: ранней осенью и весной здесь было светлее, чем в комнате, а тёмными зимними вечерами она перетаскивала сюда настольную лампу.
Вот и сейчас Оксана удобно устроилась под лампой со справочником в руках и погрузилась в изучение премудростей немецкой грамматики. Неожиданно дверь грохнула, Оксана вздрогнула и обернулась.