Часть 1 (1/2)
Осень в Берлине выдалась совершенно невообразимая. Летом, когда они сюда приехали, было не очень-то жарко, а в середине сентября город просто расплавился от невыносимого зноя. Раздавленные непривычной погодой, люди призраками плыли в мареве над горячим асфальтом тротуаров, облепляли роем сонных мух фонтаны и любые мало-мальские водоёмы, автомобили сигналили как-то особенно нервно и раздражённо сверкали раскалённым металлом под безжалостно палящим солнцем. Оно сияло злым бело-жёлтым глазом высоко в синеве, над городским смогом, выжигая всё живое. Даже вездесущих школьников не было видно на улице — скорее всего, они благоразумно попрятались в спасительную прохладу компьютерных клубов. Инга снова отхлебнула из стакана отвратительно тёплую воду и, пользуясь отсутствием посетителей, уткнулась лбом в прилавок. Кондиционер над входной дверью надменно молчал. Сколько ни прыгала она с утра вокруг него с пультом, электронное табло так и не засветилось приветливым голубым огоньком. К полудню Инга отчаялась и вспотела, поэтому просто притаилась на своём стульчике, стараясь не делать лишних движений. Она ругала себя за то, что каждый раз забывала спросить хозяина магазина, как включить чёртову штуковину, а тому, видно, и вовсе было безразлично, что продавец может свариться в собственном соку. От духоты девушку так клонило в сон, что даже очаровавшая с первого взгляда атмосфера магазинчика рок-атрибутики её уже не радовала. И то, что она сейчас в Германии, посреди Европы — там, где мечтала, тоже казалось не таким уж прекрасным. Впрочем, Инга теперь вообще всё принимала, как должное. Её восприятие реальности перекосилось ещё три года назад, когда она мало того, что сдала экспериментальные выпускные экзамены в школе, так ещё и поступила не куда-нибудь в захудалый вуз областного центра, где все лица были бы знакомыми и от этого отвратительными, а в Санкт-Петербург! Она нисколько не ожидала от себя такого успеха — ученицей она была далеко не прилежной, со средними способностями, да ещё и нервы постоянно подводили. Ей даже пришлось остаться из-за этого на лишний год в начальной школе: четыре класса вместо трёх девочка восприняла, как личную трагедию. В другом коллективе она оказалась самой старшей, ей было крайне некомфортно, и остаток ?чудесных? школьных лет она провела на последней парте в полном одиночестве. Друзьями Инга не обзавелась, а потому новость о переезде в другой город буквально вдохнула в неё новую жизнь. Со временем эйфория от непривычной обстановки и всевозможных прелестей северной столицы сменилась хронической усталостью. Учебная нагрузка оказалось слишком большой, а Инга — не слишком терпеливой и усидчивой. Почти всегда серое питерское небо, такие же серые под ним воды Невы и каналов, серые дороги — уже к первой сессии жизнь стала казаться Инге сплошной серой-серой лентой подземного тоннеля метро. Ко всему прочему — во влажном, дождливом климате она подхватила насморк, который никак не хотел излечиваться, да и финансы всё чаще пели печальные романсы. Каждое утро Инга просыпалась, смотрела в зеркало на своё уставшее лицо, вяло приглаживала волосы расчёской и готовилась к очередным сюрпризам, приятным и не очень. Пожалуй, спасала её только музыка в наушниках, верная гитара и увлечение мрачной романтикой викторианской эпохи. Вдали от дома она, не опасаясь колких замечаний от родственников, окончательно сменила имидж: покрасила волосы, полностью облачилась в чёрные одежды и обзавелась множеством тематических аксессуаров. По счастью, ни в университете, ни в городе вообще её внешний вид никого не шокировал, наоборот, помогал отсеивать ненужные знакомства и иногда находить единомышленников. Зато в продуваемой всеми ветрами общаге Инга обрела настоящую подругу. Хотя при первой встрече Оксана, тоже приехавшая откуда-то из глубокой провинции, показалась ей не очень дружелюбной. Обычно она помалкивала и мало улыбалась, но зато уже на второй неделе совместного проживания в одной комнате терпеливо выслушивала все жалобы Инги, отвечала на её вопросы и по-простому делилась домашними консервами на ужин. ?Синицына, как ты её выносишь?? — искренне недоумевали соседки по секции. В ответ Оксана с усмешкой пожимала плечами и задумчиво крутила в пальцах неизменно острый канцелярский нож. А Инга и сама не очень понимала, как они смогли сдружиться за такое короткое время. Почему Оксана, действительно увлечённая учёбой, могла иной вечер оторваться от словарей и битый час выслушивать стенания Инги о несправедливости земного бытия для студенток из глубинки? Почему терпела её бренчание на гитаре, когда, уставшая, дремала на своей кровати, и не швыряла тапкой? Оксану как будто вовсе не смущал и своеобразный макияж соседки, и готичные наряды. Наверное, потому, что ?содержание важнее формы? — кажется, так она однажды выразилась. Окончательно в их дружбе Инга убедилась после того, как в начале второго курса Оксана неожиданно разделила её музыкальные пристрастия. Сердце Инги покорила немецкая группа с интересным для переводческого уха названием Cinema Bizarre.
— Если theatre bizarre — это театр абсурда, то что такое cinema bizarre? — рассуждала Инга, в очередной раз отрывая подругу от домашнего задания. — КИНОтеатр абсурда?
— Он и есть, цирк уродов, — проворчала Оксана, взглянув на огромный плакат на стене напротив, и поморщилась, как от кислого. Однако песни ?цирковых уродов?, похоже, действительно нравились ей: она часто делала погромче и даже еле слышно подпевала. Возможно, музыка и примиряла Оксану с их нетипичной для парней внешностью — броским макияжем и весьма оригинальными причёсками. С некоторых пор Инга без памяти влюбилась в Люминора, клавишника Cinema Bizarre, и теперь активно доставала соседку своими мечтами и сценариями невероятных событий. Как обычно, когда хотелось поделиться несбыточными фантазиями, ей было всё равно, занята ли Оксана. И вот, в один мартовский вечер Инга вновь сама себя довела до слёз сожалениями по поводу неисполнения желаний — ?ах, Люминор так прекрасен, но он никогда не полюбит такую, как я...? Оксана резко захлопнула учебник, встала из-за стола и строго посмотрела на печально свернувшуюся на кровати Ингу. — Ты что-нибудь делать собираешься, кроме как рыдания разводить?
— И что же я могу сделать? — Инга попыталась занять привычную позицию жертвы, но в тот день, видимо, терпение у её подруги закончилось.
— Выключить на хрен свой телефон и заняться домашней работой?
— Я всё равно не попаду в этот твой список! Уже поздно начинать!
— Разумеется, не попадёшь, если не почешешься, — без обиняков отрезала Оксана. — Начинать никогда не поздно.
— Но... но... — робко промямлила Инга и поглядела обиженно.
— Если ты не хочешь в Германию, то дело твоё, — Оксана говорила спокойно, с незыблемой уверенностью. — Но я уеду в Берлин, а ты оставайся здесь, с чукчами и тараканами.
— И замуж выйдешь за немца, — губы Инги дрожали, к глазам снова подступили слёзы.
— Замуж — не замуж... — Оксана мечтательно прищурилась, — но с кем-нибудь из твоих ?бизарров? обязательно замучу. Лучше, конечно, с Люминором. Инга аж рот разинула доверчиво. Она же это не всерьёз? Это ведь не по-дружески. И как Оксана вообще может такое говорить: если не хочешь? Неужели она не видит, насколько сильны её желания? Но Оксана в ответ на безмолвный вопрос подруги лишь кивала с улыбкой. Выразительно хлюпнув носом, Инга уткнулась в подушку. Через некоторое время она услышала негромкую музыку — конечно же, их любимой группы — и исподтишка посмотрела на подругу, которая снова сосредоточенно уткнулась в тетрадку и притопывала ногой в такт песне. Инга встала с нарочитым шумом и демонстративно прошагала к подоконнику за учебником по грамматике. В ночь перед ?датой икс? Инга не поспала ни одной минуты. Она смотрела в потолок, чувствуя, как сердце бешено колотится где-то в горле, и проигрывала в голове разные варианты развития событий. Запищал Оксанин будильник — подруга встала, раздвинула шторы, оглянулась и встретилась с Ингой взглядами. — Ты что, не ложилась?
— Не смогла заснуть.
— Не ссы.
Инга чуть не подпрыгнула: такой важный день, можно сказать — судьба решается, а тут ?не ссы??! С тяжёлой, больной головой она потащилась в университет, стараясь не отставать от Оксаны. Вступительную речь декана она продремала на плече у подруги, несмотря на то, что та всем своим существом сопротивлялась вторжению в личное пространство, и встрепенулась, когда дело дошло до имён. — Синицына Оксана… Инга вздрогнула, пытаясь совладать с гаммой противоречивых эмоций. Ей было одновременно горько от того, что она сама оказалась ни на что не годной, и радостно, потому что Оксана действительно заслужила эту поездку. — Таубе Инга!
— Это я?.. — девушка повернулась к подруге, услышав собственный голос откуда-то издалека. — Он меня назвал?
— Нет, блин, тебе послышалось, — Оксана скептически скривилась и немного отодвинулась.
Инга прижала похолодевшие ладони к горящим щекам.