Метки (2/2)
Потому что ее родственная душа все это время была совсем рядом.***
Шуя еще в глубоком детстве решил, что метка ему не нужна. Потому что быть связанным по рукам и ногам своей родственной душой и какой-то татуировкой ему не хочется вообще. Он каждый вечер хмуро осматривает свои руки и плечи с туловищем, боясь обнаружить на себе бесцветную метку.
Ему нравились татуировки родителей - на груди обоих был мужественный и очень красивый волк, который так подходил его отцу и украшал мать, показывая, что она любима и что у нее естьее защитник.Кано считал это нереально крутым и красивым, потому что его маме и папе правда очень шел этот серый волк с яркими желтыми глазами.
Шуе хотелось чего-то столь же крутого и эффектного. Например, гордого льва с густой гривой и величественной статью или извилистого китайского дракона, который в книжках всегда изображается грозным и обязательно справедливым. И чтобы метка обязательно была на всю спину, обязательно. Потому что это было правда круто и Шуе это нравилось. Мама смеялась и говорила, что ему бы больше пошел статный и сильный полосатый тигр. Шуя был не прочь иметь и тигра, главное - гордого, красивого и на всю спину, потому что ему хотелось быть таким же классным, как отец. Нет, мальчик был уверен, что таким же крутым он не будет, но хоть немного приблизиться к отцу хотелось.
Только вот через два дня у него на шее у сонной артерии появился четкий силуэт обычной пули, которая Кано крайне разочаровала. В ней не было ничего крутого, она выглядела не так офигенно, как волк, лев или дракон с тигром. Мама гладила его по голове и говорила, что пуля - символ силы, которая у Шуи точно есть. Это ободряло мало, но если так говорила мама, то так и было.
Еще мама говорила, что Шуя особенный, раз его метка проявилась в столь раннем возрасте. Шуя кивал, улыбался и довольно вскидывал подбородок, потому что у всех обычных людей татуировка появляется в четырнадцать-шестнадцать лет. Это значило лишь то, что он особенный, пусть его пуля и не так крута, как сказочный китайский дракон или величественной царь зверей.
Когда родителей Шуи пристрелили в подворотне, он честно ненавидел свою метку, потому что именно она и убила его маму и папу. Потому что пули попали им прямо в сердце, ровно в голову волкам. Это было ужасно, потому что его метка вдруг стала мало того, что ниточкой к его родственной душе, так еще и ярким напоминанием о смерти его родителей.
И, честно, Шуя ненавидел эту чертову пулю на своей шее.
Синица сестренки Аяно не выглядела слишком круто, но она ей очень шла - такая же милая, аккуратная и легкая. У Тсубоми и Коуске еще не было метки, и Шуя бы предпочел своей тоже не иметь. Потому ему было гораздо проще прятать ненавистную пулю за отросшими волосами или цветным детским пластырем.
Бледная веточка сирени на ноге отца тоже очень уж классно не выглядит, но она почему-то передает его боль от потери жены. Шуя думает, что, не смотря на совершенное ее несходство с волком его родного отца, ветка сирени все же крайне приятная и, почему-то, грустная. Мальчик думает, что был бы не против даже такой же сирени взамен своей пуле.
В свои четырнадцать Кано вдруг замечает, что его метка вдруг приобрела надлежащие ей оттенки, теперь искрясь металлическими отблесками с медным оттенком. Кано встретил свою родственную душу в несчастные четырнадцать, если не раньше, когда смотреть спокойно на собственную пулю еще не получалось. На шеях его близких людей метки еще не было - что у Кидо, что у Сето, что у Мари было пусто, и Кано вдруг впервые пожалел, что метки появляются лишь в промежутке между четырнадцатью и шестнадцатью и что его пуля проявилась в его несчастные пять.
В пятнадцать Кано замечает яркий видный месяц на плече Сето и Мари, и он честно рад за них, потому что найти родственную душу - это прекрасно. Правда. Особенно когда общая на двоих метка не является чем-то болезненным для одного из пары. Потому он лишь весело улыбается и хлопает, когда Сето и Мари смущенно демонстрируют оставшимся членам Ослепленной Банды свои татуировки, при этом стараясь максимально незаметно держаться за руки. Кано считает это поистине милым и прекрасным. Только вот этого "прекрасного" самому себе не хочется совершенно.
А в шестнадцать он вдруг улавливает металлический блеск с медными отливами на шее Кидо, которая прячет свою метку и отчаянно чешет шею с сонной артерией, видимо, пытаясь стереть ее. Кано ее понимает, но вдруг очень не хочет, чтобы Кидо избавлялась от ненавистной ему самому пули. И Кано вдруг очень рад, что его метка теперь красуется именно на Кидо.
Наверное, он даже сможет полюбить эту пулю. Точно так же, как он любит и саму Кидо.