Nein, nochmal (1/1)

Я сижу в театре вместе со своей сестрой. Зал пустой, а на сцене танцуют балерины в белых пачках под какую-то классическую музыку. Джейн увлеченно смотрит на сцену, с восторгом прикрывая то и дело рот ладонью. Это так на нее похоже - сестра умеет видеть красоту во всем, такая уж она натура. Я же тревожно смотрю по сторонам, не понимая, почему мы тут совсем одни. Музыка затихает, а в зале включается свет. Наконец-то можно поговорить. Я дергаю за плечо старшую сестру, чтобы она обратила на меня внимание.

- Эй. Джейн, что тут происходит, где мы?

- Рокси, это же балет, нас пригласил сюда твой парень, Джаред. Ты что, уснула?- А где же тогда сам Джаред? – Я удивленно смотрю на Джейн, а потом оглядываю зал, пытаясь найти его взглядом. Вдруг Джейн резко меняет тему.- Слушай, а мама тебе звонила? Знаешь, она сказала мне, что хочет взять тебя к себе на работу в офис секретаршей на некоторое время, раз уж ты не будешь поступать в этом году...- В офис?.. Но Джейн, наша мама умерла… - Свет резко гаснет, и на сцене появляется наша мама. Она улыбается и протягивает мне руку.

- Рокси, мне очень нужна твоя помощь в офисе. В этот момент у меня звонит телефон, и я просыпаюсь. Меня трясет от всего, что я видела во сне, и я жадно хватаю воздух ртом, пытаясь успокоиться. На экране высвечивается "Старшая". Джейн.- Рокси, доброе утро! У тебя все хорошо? - спрашивает сестра взволнованным голосом. - Мне приснился... Странный сон. Просто хотела тебя услышать.

- Я... Да, аллес гут... То есть, черт, ну, ты поняла, да? Ты, наверное, все языки в мире знаешь, - у меня все еще дрожат руки и голос, но я стараюсь не выдать себя. - Расскажи, что приснилось?- Не хочу рассказывать, мне так плохо стало. До сих пор сердце очень бьется, хотя с тобой все в порядке. Мы никогда с тобой не расставались так надолго, я привыкла быть всегда поблизости, а теперь постоянно чувствую себя уязвимой без тебя, как будто что-то не так, как будто что-то вот-вот случится, и я ничего не смогу сделать с этим, потому что я в другой стране и... не знаю, - она тяжело вздыхает. - Мне приснилось, что тебя сбила машина возле нашего дома в Бостоне.

- Мне тоже... То есть... А у меня сегодня первый день съемок! - наигранно радостно говорю я, так и не решившись рассказать, что сон, косвенно указывающий на мою смерть, приснился и мне. - Надеюсь, что смогу там все пофоткать и пришлю тебе вечером эксклюзивные снимки с бэкстейджа!- Ты что-то другое хотела сказать, у тебя точно все нормально?- Да! Прости, у меня деньги на телефоне заканчиваются, вечером обязательно напишу, удачи сегодня на учебе, чюююсс! - протягиваю я на немецкий манер, и звонок завершается, так как деньги, и вправду, закончились. Что все это значит? Я успокаиваю себя и внушаю мысль о том, что это всего лишь странный сон и ничего он такого не значит. Но я не могу: слезы катятся из глаз, и я начинаю плакать. Мама. Она не снилась мне несколько лет, и для меня это вовсе не просто сон, я это знаю. Прошло много лет с того ужасного дня, когда мы ее навсегда потеряли, а я до сих пор помню колыбельную, которую она пела нам с сестрой на ночь. Про маму дельфина и маленького дельфиненка. Так странно это помнить, ведь я отчаянно старалась забыть всю эту боль столько, сколько себя помнила.

Знаешь, я, наверное, должна поделиться, ведь ты ничего обо мне не знаешь, я начала рассказывать о себе с моей поездки в Германию, и тебе кажется, что я ветреная девчонка, легкомысленная, немного глуповатая, но счастливая, ведь, в общем-то, у меня все есть, а единственная моя беда в том, что не получилось построить карьеру музыканта и поступить в колледж тоже не удалось. Но... Я не такая, какой хочу казаться. Обещала себе, что стану лучше здесь, в Европе, начну новую жизнь, и все это пройдет. Но... это не проходит само собой. Я напишу, ладно? Не смогу пойти в студию, если не расскажу об этом сейчас. Нам с сестрой было по 10 лет, когда мы узнали о болезни мамы. И это было очень странно. Мы знали, что значит слово "рак", знали, что рано или поздно ( и скорее первое, чем второе), мама оставит нас, потому что эта болезнь не лечится, мы же дети хирурга, конечно, мы знали. Все знали. Но, понимаешь, знать и осознавать - это совсем разные вещи. Джейн осознавала, а я - нет. Я старалась убедить себя в том, что мама здорова, как и она сама старалась убедить всех нас в этом, и саму себя, конечно, тоже. Я тогда много читала, увлекалась аниме и мангой, и таким образом я как бы уходила из реальности. Из той реальности, где мама умирала. В моем вымышленном мире она всегда была жива и здорова. Я до конца игнорировала это, ни с кем об этом не говорила. Бывало, что Джейн приходила ко мне в комнату среди ночи со слезами на глазах и говорила, что ей страшно, а я закрывала уши ладонями, про себя повторяя: "Я не слушаю тебя, я не слушаю". Боже, не могу дышать. Как бы я хотела стереть эти воспоминания! Ведь на самом деле каждую ночь в страхе засыпала и я, только никому не могла в этом признаться, даже самой себе. А потом она умерла, и я навсегда закрылась в себе. От отца, от Джейн, от всего мира. Мне пришлось надеть маску сильной девочки, которая с этим обязательно справится, но настоящее лицо под красивой фарфоровой маской было покрыто трещинами. Я была сломана, и больше ничто не могло помочь мне вновь обрести себя. Мне жутко не хватало ее все это время. Ты не можете представить себе, дорогой друг, каково это - быть ребенком, у которого нет мамы. Слава богу, что не можешь, и не пытайся, ладно? Потому что представляя это ты ощутишь этот всепоглощающий страх неизбежной разлуки, который я ощущала на протяжении двух лет, пока мама боролась за свою жизнь, проходя нестерпимо тяжелый путь каждый день и каждую минуту. Время лечит, но когда ты не можешь отпустить человека, ничто не сможет помочь тебе пережить эту потерю и начать жизнь заново. А я не могу отпустить. До сих пор не могу. Захлестнувшись воспоминаниями и этим сном, я закрываю глаза, мокрые от слез, и мечтаю лишь о том, чтобы снова уснуть и поговорить с ней хотя бы во сне. Так много секретов, которые я могла бы доверить только ей, ведь так заведено, некоторыми темами девочка может поделиться лишь с мамой; секретов, которые она никогда не узнает. Не увидит меня взрослой. Я никогда не познакомлю с ней моего будущего мужа, а у моих детей не будет бабушки. Она не увидит меня на экране телевизора через месяц. А я хотела, чтобы увидела. Чтобы весь мой путь от начала и до конца она проходила со мною вместе. И я знаю, знаю! Несколько дней назад я писала, что никогда замуж не выйду и все такое прочее... Но так многие девчонки говорят. На самом деле, конечно, в глубине души все когда-то мечтали о белых свадебных платьях, цветах, кольцах... "Кольца, платье и цветы, таким как я, таким, как ты", да, Брайан Молко? Только вот жизнь распорядилась иначе.

Я старалась никогда не показывать этого, но потеря мамы очень сильно повлияла на меня и мою личность. Да, вообще на все вокруг. Изменилась вся наша жизнь: моя, сестры, папы... Ведь так было не всегда. Не всегда Джейн была так далеко от меня, в детстве мы были неразлучны. Как все близнецы мы чувствовали друг друга, со всем справлялись вместе, а потом... Я замкнулась в себе настолько, что пропустила тот момент, когда мы стали слишком разными и перестали друг друга понимать. Наверное, именно поэтому моя старшая сестренка решила взять на себя роль нашей мамы. Она рано научилась готовить, всегда очень много помогала отцу по хозяйству, когда я забивалась в угол в своей комнате и плакала целыми днями в полном одиночестве под треки Placebo. Ей просто пришлось, ведь кто-то же должен был делать это. Только вот некоторые связи ничем нельзя разрушить, как бы сильно ты не пытался разорвать их. Даже сейчас связь между нами сильна, как тогда, как всегда! И я так хочу, чтобы между нами снова все наладилось! Хочу снова доверять ей, рассказывать о себе все, по-честному, а не обрывки. Про парней, про сны, про свои переживания... Но до сих пор не могу этого сделать в полной мере. И некого винить в этом. Нужно быть сильной. Я сильная. Да, именно такой я хочу для всех казаться. Но, нет, знаешь, не всегда получается. Не всегда, но я буду стараться! С этой твердой мыслью я раскрываю глаза и вытираю слезы. Сегодня сложный день – первый день съемок. Как было обговорено заранее, краситься и наряжаться мне не надо. Нужно просто приехать в студию, а там волшебные стилисты, визажисты и дизайнеры сделают из меня ту девушку, которая нужна режиссеру клипа. Мне же лучше. Я быстренько пью чай, беру такси, ведь с метро я пока что так и не разобралась, и еду в студию с самого раннего утра.

Для меня, вообще, всегда было загадкой то, как можно делать целый месяц видео, которое длиться менее пяти минут? Когда же я испытала все это на своей шкуре, я поняла, что, да, черт возьми, даже месяца бывает мало для реально качественного клипа! Вот, вроде бы, я должна быть собой в этом видео, но я никогда в жизни не накладывала на свое лицо столько разной косметики! А самое смешное то, что разницу я, если честно, вообще не заметила между "до" и "после" - настолько я не разбираюсь в косметике, можешь себе представить! Но это еще ладно. Макияж - пол беды. Мне еще и маникюр сделали, прическу, дали другую одежду... А я, представляешь, думала, что мне реально можно будет просто быть собой. Ведь это все уже была совсем не я! Хотя в кадре все смотрелось настолько естественно, что докопаться было абсолютно не до чего. Бывает же такое! Первая съемка со мной проходила в студии, оформленной под комнату девочки-подростка, которая завешана разными плакатами, в основном, конечно, плакатами Tokio Hotel. И свет был поставлен так, будто за окном уже поздний вечер. На самом деле за окном была другая студия и зеленый экран, на который потом наложат вид улицы. Говорили со мной все на немецком, я очень нервничала от этого, от того, что плохо понимаю, от того, что рядом не было ребят, от того, что Анима решала какие-то рабочие вопросы по телефону... Я чувствовала себя такой неуместной здесь, в компании профессиональных клипмейкеров, режиссеров, сценаристов, операторов света, звука и всего остального, что, казалось, я просто ошиблась дверью, и меня не должно быть здесь сейчас вообще. И не просто дверью - ошиблась жизнью, ведь в моей жизни такого не могло произойти. Не знаю, от чего: от этого сна с мамой, от разговора с сестрой или от утренней записи в дневник, от которой, думала я, мне станет легче, но легче не стало, но я совсем не могу держать планку - я разбита. И мне так хочется, чтобы все поскорее закончилось. Я чувствую, как к голу подкатывает ком, и, кажется, еще мгновение - и я заплачу. А ведь этот день был таким долгожданным! Так почему же? Несколько раз мне объяснили ситуацию, в которой находится героиня клипа. Ее родители громко ссорятся за дверью и бьют пустые бутылки, а она ничего не может сделать в этой ситуации, лишь закрывает глаза и уши от бессилия. Фоном в комнате по телевизору показывают кадры клипа, на которых ребята исполняют эту песню, она видит это и вдруг резко срывается с места, открывает окно и вылезает через него на улицу. То есть, получается, это секунд двадцать от клипа? Или и того меньше! Но я никак не могу настроиться и мне становится от этого так страшно! Я так долго ждала этого момента, но теперь все совершенно... Все совсем не так, как я себе представляла! Мы так много раз переснимаем одну и ту же сцену, что я уже сбиваюсь со счета. Еще один испорченный дубль, и я вижу, как режиссер отводит Аниму в сторону. Вот и все, сейчас он скажет, что я не подхожу им, что я все порчу, что я облажалась. Снова. Как всегда! Всегда хуже всех! И я просто ухожу из студии. Просто выбегаю! Я знаю - только так моих слез никто не увидит, ведь я так боюсь показать себя слабой, всегда боялась, хуже этого для меня нет ничего. Но план с треском проваливается, потому что пока я так бегу по коридору, я замечаю Тома, что выходит из соседней комнаты, широко улыбаясь, приобнимая за талию кудрявую девушку, а следующие, кого я встречаю на своем пути - Густав и Георг. Они то меня и останавливают. Настолько бесполезная, что даже не могу уйти достойно, чтобы не позориться! Впрочем, достойного в этом нет ничего - крысы с тонущего корабля бегут намного изящнее. Хотя, откуда мне это вообще знать?- Ты куда, принцесса? Мы тут пришли поддержать тебя, а ты сбегаешь? - Георг осторожно держит меня за плечо. - Густав вот вообще с другого конца города ехал ради этого, да, чувак?- Да, если честно, то да. И я привез тебе талисман, на удачу. Свои ты, наверное, не взяла с собой, да? - Парень достает из портфеля барабанные палочки, а я, сама того не ожидая, начинаю рыдать прямо при них, обнимая его за шею.- У меня ничего не получается, я не знаю немецкий, и я не могу притвориться, что переживаю за ругань родителей, потому что у меня их нет! Потому что мои родители никогда бы так не поступили и не поступят уже, ведь мама умерла! Но я не могу это объяснить, не могу, ни на каком языке у меня не получится объяснить это. Мне так жаль! - Густав нерешительно обнимает меня в ответ, а за спиной я слышу, как Том на немецком недовольно прощается с подругой и направляется в мою сторону.- Блин, ты чего, мать? Я подругу привел, хотел, чтоб мы все вместе после первого дня пошли отметили на даче у Георга, познакомить вас, а то у нее все подруги суки, а у тебя вообще тут нет никого, а она очень крутая. Не реви, эй! Так а если реветь, то нихуя же не станет лучше, разве нет? Давай, соберись, Роксана Рамона Райн! - Том говорит это все мне практически в самое ухо, но я не поднимаю на него взгляда и не разрываю объятий с Густавом, сжимая за его спиной в ладони те самый барабанные палочки. - Что вообще пошло не так, ты можешь объяснить без слез?- Не знаю! Он ничего не говорит, только "найн, найн, найн" и "найн, нохмаль"(Нет, нет, нет! Нет, заново!)! И все начинается сначала! - Я никогда не позволяю себе слез при посторонних и даже при близких людях, но никак не могу остановить эту истерику сейчас. Бомба взорвалась - фаза депрессии началась! Я так расстроена, что совсем теряю контроль над своими эмоциями, совершенно пропуская мимо себя информацию о том, что ребята хотели включить меня в свою компанию сегодня, познакомить со своими девушками, взять на вечеринку и отметить первый день съемок. Да и как теперь я могу думать об этом, если все оказалось абсолютно испорчено и уже просто не имеет значения? Какая же из меня актриса? Никакая. Плюс еще один ярлык в мою коллекцию. Повешу его рядом с "отвратительная дочь" и "никчемная сестра".- Я не понял, вы чего посреди дороги встали!? Го мороженки разбирать, тут шесть штук в коробке, кто успеет, тому две достанется! - Я поднимаю свое заплаканное лицо и вижу перед собой Билла, лучезарная улыбка которого мгновенно исчезает. - Рокси, что случилось?- Ну, все, это надолго, мне, чур, два! Ты Крис не встретил по дороге? Отдам одно ей, пока она не уехала, вы тут без меня разберитесь, окей? Ненавижу сопли все эти, - Том выхватывает два мороженных из рук Билла, собираясь уйти, как вдруг в коридоре появляется Анима.- О, явились, не запылились! Пошли, покажем вам, какие крутые кадры мы сняли с нашей девочкой, заодно и она сама на себя в кадре посмотрит! Именно то, что я хотела, ну, вы сами увидите! - Она вдруг замечает мое заплаканное лицо. - Божеее, что это такое и кто из вас, мои любимые мальчики, обидел Американскую Красавицу!? Все получите пиздюлей, если не ответите сейчас же!- Ну... Вообще-то ее обидел Филипп, как я понял, из-за того, что не получалось отснять кадры и он все время просил все с начала начинать, да, так все? - Георг смотрит на меня, а я очень неуверенно киваю. Анима начинает смеяться.- Детский сад! Филу свет гребаный не нравился, поэтому столько раз пришлось переснимать все, с Рокси то все идеально! Вам еще и поучится бы у нее, а то во всех клипах как истуканы вечно, выбесите нас скоро с папочкой Йостом, всех к чертям поувольняет, и меня и вас! И не надо мне только говорить, что вы сами можете нас уволить, плавали, знаем! Бегом в студию! - Она возвращается в комнату, из которой вышла, и закрывает за собой дверь. Я смеюсь. Сначала нервными короткими смешками, а потом все увереннее и звонче, а они смеются следом за мной, все четверо. Мы стоим в белом, освещенном лампами дневного света, коридоре и просто заливисто смеемся. Они по очереди скандируют "Nein!" и "Nochmal!", и от этого остановить смех становится просто невозможно! В конце концов, когда эта странная истерика заканчивается, Билл без лишних слов делает шаг мне на встречу и обнимает меня, а следом за ним Густав, Георг и даже Том. Так я оказываюсь в самом центре этого улья из объятий, что они соорудили для меня. Когда я смотрю кадры, что были сняты сегодня в студии, я вижу, как здорово на самом деле это смотрится, и мне становится так стыдно, что я устроила все это дурацкое представление! И ведь разве стоило оно того? Совершенно нет! Зато я сделала для себя урок: нужно больше времени уделить изучению языка и совершенно отказаться от говорения на английском, все, никакого английского! Только немецкий. Теперь это язык моего будущего! И хоть все прошло хорошо, ехать на вечеринку я отказалась: слишком много эмоций для одного дня, и в такие дни мне лучше оставаться дома. Вечер я хотела провести за перепиской с Джейн, по крайней мере - сегодня точно. Раз уж я решила справляться с этим и становится лучшей версией себя - мне нужно заново учиться открываться людям, в первую очередь, конечно же, моей сестре. Жаль, что я так поздно поняла это.- Ты точно не поедешь? Фея расстроится, она уже заочно полюбила тебя, а ты отказываешься ехать. Вы бы точно подружились, она классная, неординарная, но еще к тому же одевается, как нормальная девушка, а не как прожженный панк, живущий на улице. Тебе было бы полезно с ней пообщаться, короче. Думаю, Крис смогла бы на тебя оказать хорошее влияние, - мы с ребятами стоим во внутреннем сквере, что выходит на парковку, и ждем их личного водителя.- Прости, Том, я очень бы хотела, но не сегодня. У меня странный день сегодня. И я не знаю, как сказать это на немецком, но, думаю, что вы поняли... - они переглядулись друг с другом с такими странными лицами, что это просто не могло не вызвать у меня улыбки, я ухмыльнулась. - Да, все правильно, именно такие дни, мальчики.- Вот знаете, это первая девчонка на моей памяти, которая абсолютно без капли смущения говорит в присутствии четырех парней о критических днях, - Георг одобрительно хлопает меня по плечу. - Восхищаюсь тобой, принцесса!- Да, это еще что! Думаю, она еще не раз удивит нас всех! - говорит Густав, а я протягиваю ему его палочки.- Спасибо за поддержку, Гус, они очень помогли мне! Даже с учетом того, что я устроила все это представление совершенно на пустом месте, и мне за это дико стыдно перед всей съемочной группой и перед вами тоже... - Я смущенно улыбаюсь, опустив взгляд, а на парковку заезжает автомобиль с личным водителем ребят. Пора прощаться. - Удачи вам на вечеринке сегодня, и, Том, правда, скажи своей подруге, что мы обязательно увидимся в следующий раз! Время уже за полдень, и солнце, скрывающееся за облаками, светит вдвое слабее, чем вчера. Надолго ли я тут, в Германии? И что со мной будет, когда я вернусь домой, в Бостон? И сколько еще грустных и тревожных мысленй придет в мою голову за сегодняшний день? По очереди мы обнимаемся с парнями, и они ловко запрыгивают в машину. Билл последний, с кем я прощаюсь, но в отличие от остальных ребят он не обнимает меня: он держит меня за обе руки, и в этом жесте так много безмолвной поддержки, каких-то потаенных эмоций, что я сама того не контролируя, одними губами произношу: "Danke sch?ne"(Спасибо большое). Он улыбается одними глазами, разворачивается и уходит к ребятам, что уже двигаются на заднем сидении, чтобы освободить ему место, но он не садится.- Езжайте без меня, я приеду позже. И, ребят, проследите за этим придурком с дредами, чтоб он не нажрался, как в прошлый раз!

- Кто еще тут нажрался! Забыл, как ты в ванной уснул на хате у Маэля, а тебя там по приколу обоссали все, кому не лень!? Помолчал бы! - кричит ему вслед недовольный Том, на что Билл лишь улыбается, показывая брату средний палец, и направляется ко мне. Машина уезжает.- Правда было такое? Про ванную и... - спрашиваю я, пытаясь сдержать смех, ведь представляя это в своей голове, я просто не могу не засмеяться!- Да, ну его нехрен! Не было такого. Там другой какой-то чувак был, и он был под наркотой, а я таким не занимаюсь, я хороший мальчик, - он усмехается и смотрит куда-то в сторону: мне так нравится, когда он вот так естественно выглядит, совсем как обычный парень.- Не стоило оставаться, Билл, правда. Я могу сама позаботиться о себе, это просто... Я встала не с той ступни. Или как это правильно произносится? Немецкий такой дурацкий! - Театрально закатив глаза, я достаю из сумки свой мобильный, чтобы проверить, сколько сейчас времени. - Давай, ты проводишь меня до остановки, она довольно далеко, но не слишком. Со всем остальным я справлюсь, обещаю. И он соглашается. Мы идем по узким улочкам, кварталами, и Билл учит меня произносить некоторые сложные слова правильно, объясняя разницу между обычными буквами и буквами с двумя точками сверху, в английском алфавите таких букв не существует, поэтому меня всегда слова с ними пугают больше всего, и я произношу их неправильно. Это так странно и так мило одновременно. И это так похоже на... заботу? Я так давно не ощущала какой-то такой заинтересованности ко мне, что сейчас это чувство кажется таким странным. Но за приятной беседой мы забываем о времени и на автобус опаздываем, а следующий приходится ждать еще около сорока минут, и чтобы скрасить ожидание, мы садимся на скамейку в небольшом сквере в тени огромной плакучей ивы. Я все ему рассказываю. Не знаю, почему.- И это так странно, понимаешь? Все время притворяться кем-то другим, держать лицо, соответствовать какому-то своему вымышленному идеалу. Так странно, потому что я теперь не знаю, какая я настоящая, не знаю, как быть собой, ведь я уже сама поверила, что я именно такая. - Я поставила ноги на скамейку, и сидела, обняв колени, совсем на Билла не смотря, потому что в таких ситуациях никогда на собеседника не смотришь. Самые искренние разговоры происходят именно так. - Я ведь даже, знаешь, завела дневник, и, это так глупо, но я пишу в него и знаю - это не я, это другая Рокси пишет. Но в чем же тогда смысл, если все это фальшиво? Эмоции, чувства, мои действия. Все какое-то ненастоящее. Но большую часть времени меня это устраивает, мне нравится быть такой. А потом все это копится внутри, и наступает вот этот момент, когда я понимаю, что я устала быть чем-то другим. И мне больше этого не хочется. Боже, как это все жалко, прости меня...- Нет, послушай. Я... понимаю. Со мной такое тоже случается, и мне тяжело контролировать это. Мы часто ссоримся с Томом, и я так сильно на него срываюсь, а он всегда может осадить меня, поставить на место, и так достойно выслушивает все мои скандалы! Знаешь ведь, мы всегда ссоримся сильнее всего с теми, кого больше всего любим, потому, что только близкому человеку можем открыться настолько, что показываем своих демонов, - Билл тяжело вздыхает, перебирая пальцами растрепавшиеся нитки на своих рваных джинсах. - И мне тоже приходится быть разным, это цена популярности. Для всех них я парень с плаката, которого они наделяют какими-то качествами, исходя из текстов наших песен, и мне приходится соответствовать этому образу, который даже не я сам себе придумал, это сделали за меня! Но я всегда помню, какой я настоящий. Билл в обложки сейчас бы уехал на вечеринку к Кристине Кляйн, ведь он такой популярный и классный, какое ему дело до грустной девчонки из Бостона? Но я здесь рядом с тобой, совсем ненадолго... Совсем тихо, почти что одними губами он поет эту песню для меня одной. Вокруг совсем никого нет, лишь изредка мимо проходят разные бабушки и дедушки из соседнего дома престарелых, и я представляю, как расскажу об этом моменте своей сестре сегодня же вечером. О том, как впервые за много лет кому-то смогла открыться, и этот человек смог поддержать меня, и что еще важнее - он меня понял. Когда автобус показывается у перекрестка, я встаю со скамейки, а Билл снова берет меня за руку. Теперь это наш беззвучный способ сказать друг другу "By your side".