Глава 5. Не готов к откровениям. (1/1)

http://i012.radikal.ru/1108/14/4cb1867b5790.jpgНа следующий день мне было плохо. Первый урок просидел нормально, а потом резко закружилась голова и затошнило. Не знаю, почему, возможно из-за того, что не выспался и из-за кошмаров. Адам еще долгое время лежал со мой, обняв и лаская меня, целуя лицо и шею, пока я не заснул в его сильных руках беспокойным сном.— Герр Шрау, — обратился я слабым голосом к директору, который вел у нас физику. – Можно выйти? — Что такое, Каулитц? — У меня голова кружится… — А, ну, идите в медпункт, — кивнул он.Только я встал, как чуть не упал из-за потемнения в глазах. Но сильные руки подхватили меня. Том… — Господи, Билл! – вскочил директор. – Идите лучше домой. — Можно я его подвезу? – вызвался Том, придерживая меня за талию. – А то он на машине, сам не доедет. — Да, Трюмпер, отвезите.В коридоре я слабо оттолкнул его, прижимаясь к стене.— Трюмпер, в рыцари записался? Мне не нужна твоя помощь, сам доеду! – пытаюсь что-то ему доказать, а самого ноги не держат и все плывет перед глазами.— Да, я вижу, — усмехается и берет меня на руки. Начинаю брыкаться. — Отпусти! Я сам дойду! — Ну, как же. — Давай ключи от машины, — говорит, когда мы уже стояли за воротами школы на стоянке. Я стою, согнувшись и опершись о машину. Перед глазами совсем темно, лицо, наверно, зеленого цвета. Пытаюсь дышать глубже и боюсь этих рвотных спазмов, скручивающих живот. Протягиваю ему то, что он просил. Открывает мне дверь, помогая сесть, а потом сам садится за руль. – Классная тачка. Папик подарил?Киваю.— Зачем ты помог мне? – смотрю на его, сосредоточенное на дороге, лицо. — А ты сам бы доехал? – отвечает, не глядя в мою сторону, крепко сжимая руль. Видимо, он сам не знал, зачем вызвался на помощь. И этот разговор его нервировал. — Меня бы Энди довез, — вру, Энди не может водить. — Энди сам говорил, что не водит. — Я бы Хантеру позвонил.Том не ответил на это, только проигрыватель включил. Заиграла медленная спокойная гитарная мелодия. — Что это? — Да какая тебе разница, — Господи, Том, молчи уже… — Мне интересно. — Ты все равно их не знаешь, — мое лицо скривилось от очередного помутнения в глазах. — Я на гитаре играю, а это мелодия красивая. — Lifehouse, — с трудом отвечаю я. — Надо будет запомнить.Странно, но сейчас Том был вполне нормальным. Не издевался, и был таким милым, дружелюбным. Но я не собирался с ним мириться. Гордость не позволяла. Хотя я бы очень хотел, чтобы мы были друзьями. Для начала… — Куда дальше? – голос Тома вывел меня из раздумий и я заметил, что мы уже стоим у поворота к клубу. И только сейчас я понял, что всю дорогу смотрел на парня, и теперь он также изучающее смотрел на меня. — Езжай прямо, потом направо, — я смущенно отвел взгляд и до самого дома глядел в открытое окно и дышал свежим воздухом.Нажимаю на звонок. Никто не открывает. Значит, Адам ушел куда-то, а Дэвид уехал по делам. — Никого нет, — шарю по сумке в поисках ключей, хотя еле ровно стою. — Может, пройдешь, раз уж на то пошло? – говорю стоящему рядом Тому, открыв дверь. — Да, нет, я на уроки пойду, — смущенно улыбается. Какая прелесть… — Посиди со мной, пока никого нет, — тащу его за руку, – а то вдруг мне плохо станет, а я даже не смогу в скорую позвонить, — слабо улыбаюсь и веду в свою спальню, по пути врезавшись в тумбочку, поэтому Том снова берет меня на руки. — Вижу, тебе нравится носить меня на руках?Ничего не говоря, кладет меня на кровать и начинает осматриваться. Вся квартира выполнена в стиле минимализма, в черно-белой гамме. У меня в комнате были белые стены; стол, компьютер, плазма, DVD-устройства, шкаф, кресла и кровать – черные. На стенах висели мои черно-белые портреты, сделанные в разные Дни Рождения знакомым фотографом в качестве подарка. А на тумбочке старое фото в обычной черной рамке, где я с мамой. — Нравится квартира? — Мрачновато…. Как в современно устроенном склепе, — усмехнулся Том. – Угнетает как-то. — Да, мрачно, но я привык. Но зато в доме, где я жил не было такой роскоши, — грустно сказал я, намеренно вспоминая детство и вчерашний ночной кошмар, при этом вздрогнув, что не осталось незамеченным.— Что с тобой? – обеспокоено спросил парень.Я решил не думать о плохом.— Ничего, — я приподнялся на локти и достал из тумбочки альбом для фотографий. – Хочешь посмотреть? – предложил я.Садится на край кровати. — Можешь прилечь, я тебя не трону, — насмешливо говорю, хлопая по месту рядом с собой. Устраиваюсь поудобнее, опустив голову на подушку, так, чтобы не чувствовать головокружение.

Том придвигается ближе. Открываю альбом и за разговором не замечаю, как пляшут стены. Там фото начиная с 10 лет, как только Дэвид взял меня под опеку. Фото, на которых я: с Адамом и его парнем Фридрихом (11, 12 лет), на фоне Альпийских гор в Швейцарии (11 лет), рядом с замком Нойшванштайн в Баварии (12 лет), в Париже (12, 13 лет) в Лос-Анджелесе (14 лет), и еще много где. Любой ребенок мечтал бы оказаться на моем месте. Но в этом калейдоскопе впечатлений я все равно не чувствовал удовлетворения жизнью. В другое время возможно и был бы счастлив, но не при таких обстоятельствах. — Повезло тебе, — сказал Том, когда мы, закончив просмотр, отложили альбом в сторону. – В том плане, что попал ты в хорошие руки. Пол Европы объездил, в Америке был! Мои родители хоть и не бедные, но из-за работы не возили меня дальше Австрии и Швейцарии.Я усмехнулся. — Это компенсация за мои страдания. Я бы тебе не пожелал того, что случилось со мной.Том серьезно посмотрел на меня. — Расскажи о себе, — сказал он. – Как ты остался сиротой? — Разве Йохан тебе не рассказывал? — Йохан знает не больше, чем остальные. — В таком случае еще не скоро узнаете. Я не хочу говорить на эту тему. Мы с тобой не так близки, чтобы я мог откровенничать, — оборачиваюсь на него. Знаю, что он думает о той ночи. — Ладно, не буду настаивать. Все-таки мы не друзья, — тихо произнес он. — Только не понятно, почему, — так же тихо отвечаю. Смотрим друг другу в глаза. Наступившая тишина напрягала. Открывает рот, чтобы что-то сказать, но в это время слышится звук захлопывающейся двери. Кто-то пришел. — Дэвид? – голос Адама. – Ты уже дома?Через минуту проходит в мою спальню. Весь в обновках, с новой прической и множеством пакетов в руках. Вот что значит шопинг-терапия. Я знаю, когда ему плохо, он всегда идет за покупками и обязательно что-то меняет либо в своей внешности, либо вокруг себя. Так было, когда он расстался с последним парнем. — Билл? – удивленно смотрит то на меня, то на Тома. – Ты почему дома? — Здрасте, — Том вскакивает с кровати. – Я Том, одноклассник Билла. Ему стало плохо, и я помог ему добраться до дома…Адам, бросив пакеты, подбегает ко мне, хватая мое лицо ладонями в перчатках без пальцев. — Что с тобой, Билл? — Просто голова кружится и тошнит… Давление, наверно… — Ты что-нибудь принимал? — Нет, я… мы только недавно приехали, — шепчу я.— Сейчас я что-нибудь поищу, — целует в лоб и уходит из комнаты, кинув взгляд на Тома. — Я пойду, пожалуй, — рэпер начинает отходить к двери. — Том? — Мм? – останавливается. — Спасибо.Улыбается и уходит.Через пять минут приходит Адам с каким-то лекарством. — Скажи, у вас в классе много геев?Я опешил. Ну, вот, он опять начинает. — Что?! — Насколько я помню, это тот парень, с которым у тебя… была первая ночь? — Эмм…. Ну, да… — Он гей?Поразмыслив над тем, что бы ответить Адаму, решил, что ему не стоит знать, какие у нас на самом деле отношения с Томом. Поэтому вру. — Да. — Билл, не ври. Я сразу вижу, кто гей, а кто нет. Он не похож на гея, — пристально смотрит мне в глаза.Все равно не скажу ему правду. — Он скрывает свою ориентацию, — ответил я и залпом выпил лекарство. – Все, Адам, я посплю.

Тяжело вздыхает. Сейчас он отстанет, но потом заново начнет допрос. Или будет вдвойне внимателен ко всем моим знакомым. Я не знаю, может дело не совсем в ревности. Скорее всего он следит, чтобы я не влюбился. — Ладно, отдыхай. Только не забудь раздеться, — собирается встать, но я хватаю его за руку и притягиваю к себе. Его лицо близко к моему, чувствую его дыхание, хочу поцеловать. Шепчет: — Билл, не надо…. Прекрати, — в глазах боль. Вырывается и уходит.Он всегда ходит на шопинг, чтобы забыться. Забыть вчерашнюю ночь. Он хочет, но не может обладать мной. Поэтому его любовь сжигает его изнутри, как и его беспомощность. Ведь не он составлял мой контракт, мой приговор. И не ему его разрывать.