Глава 7. (1/1)

Гэн брел по улице совершенно убитый. Он вышел из дома только потому, что его просили передать документы. По своей воле он бы не вытащил задницу из дивана и не отлип от книжки. Перед выходом он посмотрел карту и поплелся, не сверяясь с ней. Ну, разве что открыл один раз перед поворотом, чтобы убедиться, что идет верно. На самом деле же ему было глубоко все равно, заблудится он или нет. Ноги сами вели Каена, и он им доверял, как доверял Его величеству Инстинкту. Он шел дворами, петлял, и в обратную сторону так же – только уже чуть другими дворами шел.

Гэн ощущал себя одиноким и лишним. В том районе, куда он заходил отдать Крискины файлы, было много семеек с детьми. Шум, гам, казалось бы – идиллия. Но он чувствовал себя не вписывающимся в эту компанию. Особенно неуютно ему стало, когда он проходил по пустому двору, где один-единственный ребенок качался на качелях и пел песню на известном ему одному языке. Всаднику стало не по себе: непонятная детская песенка в пустынном дворе. Прямо как в классическом фильме ужасов, а их наш Рыцарь мрачного образа пересмотрел уже немало. Ужастики его только веселили: глупые люди и кучка монстров. После всего того, что пережил лично он – это реально просто смешно. На обратном пути Гэну снова встретился парк, который он, идя на встречу, обошел, чтобы сократить путь. Но в этот раз ему почему-то ужасно захотелось свернуть, погулять, подышать воздухом, хоть это бы и втрое увеличило его путь. Всадник вошел в проем забора и двинулся вдоль тропки, сунув руки в карманы. На петельках его джинсов висела связка ключей, которая ужасно звенела при каждом его шаге. По пути к вожделенцу крискиных документов Всадник то и дело ловил на себе неодобрительные взгляды людей, слышащих раздражающий звон. Но ему было наплевать, что он походил на Кентервильское приведение. Наплевать же было и теперь, пусть даже на него косились мамашки, дескать, он будит их чадо своим звоном. Только проходя мимо обмелевшего прудика Каен ухватил связку рукой, чтобы она не звенела – не хотел мешать рыбакам. Он отметил про себя, что прудик настолько мелок, что похож на небольшое болотце или вовсе лужу, заросшую трясиной и подивился, как в этом водоеме можно вообще что-либо поймать.

Дойдя до развилки, он осмотрелся. Путь у него был либо под сенью деревьев, ближе к забору, либо в самую гущу толпы. Он выбрал первое и двинулся мимо лавочки с пьянющими девахами и не менее датыми мужиками. - Эй, парень, не хочешь присесть с нами? – окликнул его прокуренный голос. Он боковым зрением молча посмотрел на вертевшуюся на коленях девку в юбке настолько короткой, что можно было принять ее за набедренную повязку. Его охватила злость на панибратский окрик, но он не отреагировал, будучи в апатии, а просто прошел мимо. В другой день бы он обязательно спросил ?А еще что сделать??, и, возможно, навалял бы всей честной компании. Всадник просто не терпел хамское отношение к себе.

Он презрительным взглядом окинул парочку с маленькой собачкой в зеленом комбинезончике и все равно прошел мимо. Собачка настырно бросалась на него, гавкая, но не решаясь подойти ближе и укусить. Иной раз он бы рыкнул на нее, и она забилась бы под лавку, дрожа и скуля, но он не отреагировал. Среди всей этой разномастной толпы Гэн чувствовал себя одиноким и ненужным. Будто он окружил себя куполом, сквозь который никому не дано проникнуть. Да, он сам страдал от этого купола, но не воздвигнуть его было никак нельзя: так будет только хуже. И вот астрально он сидел в этом куполе, сжавшись комочком и обнимая кусок угля – все, что осталось от его сердца. Природа рождала в нем образы, чудовищные, страшные. Тени прожитых лет. Смерти, война, снова смерти, очередная война, опять смерть – уже его собственная. Мучения души, возвращение в свое тело, и – смерть. На этот раз по его воле. Но теперь ему снова дана жизнь.Гессенец задумывался – для чего? Он думал о ситуации, в которой оказался. Во-первых, он вступил в связь с мужчиной. Он даже не знает, как это закрутилось, как произошло, но это случилось.

Во-вторых, с каждым днем, с каждым их свиданием, с каждым их соитием он все более и более осознавал, что мужчина этот женат, и что никогда не будет принадлежать ему всецело. Дело в том, что с течением времени Гэну уделялось все меньше и меньше внимания. Крис крутился на съемках, Крис крутился у жены, Крис ночевал там, оставляя Каена одного. А гессенец мучился, ворочаясь в полупустой постели. За что его так? Почему ему не везет в делах сердечных? Эй, все же было хорошо? Но хорошее не может продолжаться вечно. Да, с Крисом было классно. Они ходили в кино, ходили по кафешкам, трахались, как кролики – но Гэн чувствовал, что чего-то не хватает. А не хватало какой-то… открытости, что ли? Крису приходилось шифроваться, он понимал. Уокен не мог каждый раз говорить Джорджианн, что он с Гэном. Это бы мгновенно настроило ее против него. Вызвало бы ненужную ревность. Каену, в свою очередь, было даже стыдно ее обманывать – ведь она отнеслась к нему благосклонно, даже поверила в то, что он не из нашего века, поверила ему, когда узнала, кто он такой на самом деле.

Поэтому выход был найден именно таким: встречи Гэна и Криса стали реже. Это было неизбежно. Как и тоска Гэна по любовнику. Такая уж у него судьба – по всем тосковать, кого-то ждать, мечтать о любви и понимании к себе. Он и сам удивлялся и поражался тому, как глупо каждый раз выходит, какой глупый этот повторяющийся из раза в раз сюжет – Всадник влюбляется, наслаждается взаимностью какое-то короткое время, потом это все теряет и страдает.

Придя домой, Всадник забрался в душ и стал отмокать. Он вымыл голову, выбрал самый сладкий на запах гель для душа, (арахис с карамелью, запах, от которого он был готов кончать), и тупо стоял, обняв себя руками.

Обидно, обидно, обидно. Он потерял счет времени. Устал обижаться. Внутри у него все ныло, и он сжался, как маленький испуганный зверек. Если бы он мог, он бы прижал уши и поджал хвост.

- Эй, - он почувствовал руку на своем плече и услышал знакомый голос. - Крис! - Гэн попытался повернуться, но Уокен сжал его в объятиях, стиснул и прижал к себе.

- Крис, Крис, Крис, - лопотал Каен, как безумный, изнемогая от радости, пока актер чмокал его в макушку, виски и шею. Как он скучал! Как скучал! Всадник в ту минуту был похож на собаку, которая наконец дождалась любимого хозяина. Он стискивал Криса в объятиях, чмокал в губы, безумный и торопливый в своих ласках и радости. Успокоившись, он стал ласкаться и принимать поцелуи и поглаживания более степенно и смирно, и теперь только вздрагивал и охал, когда Крис трогал его за самые чувствительные его места. Гэн внезапно почувствовал, что член актера начинает вставать.

- Я хх-хочу... - начал было Каен, но Уокен остановил его поцелуем: - Я знаю. Упор сзади становился все тверже. Крис обхватил руками вздрогнувшего Гэна. Тому было немного страшно: они не занимались любовью уже давно, а вдруг ему будет очень больно? Крис, не обращая внимания на дрожание Гэна, стал подаваться туда-сюда, потираясь об него теплым бугорком. - Ты... трахнешь меня? - А ты сам как думаешь? Гэн не ответил. Уокен судя по звуку, снял обувь. Пошуршал еще немного, стягивая носки и параллельно гладя Каена. А потом слегка толкнул его и влез в мокрую ванную под душ прямо в одежде. - Что ты творишь? Тыже намокнешь! - Я хочу, чтобы намок ты. Под шум воды Крис жадно впился в Гэнины губы. Потом буквально вжал его в кафель, зашуршал мокрыми уже брюками. Каен выпучил глаза, ощутив горячую влагу, что стала тереться между его ягодицами. Чуть-чуть кольнуло - Крис не снял штаны, а просто расстегнул ширинку. Гессенец что-то жалобно мявкнул, когда любовник слегка надавил. Он непроизвольно задержал дыхание, ощущая, как Крис заполняет его собой. Уокен буквально вжал Каена в холодную плитку, и с каждым толчком казалось, что он вдавит его в стену, и Всадник окажется замурованным. - Все, хватит, прекрати... Больно! - он попытался вырваться и стал елозить лапами по кафелю, словно стремясь уползти. - Никогда, - Крис подмял его под себя, одной рукой прижимая торс Гэна к стене, а другой отодвигая попу, чтобы было удобнее сношать. Каен поворчал еще немного, пониннадкал и сдался - несмотря на страх, ему не хотелось упускать такую возможность.

- А теперь перевернись, - скомандовал Уокен. - И ложись на спину. - Что?!.. - испуганные невинные глаза. Он все же подчинился, хоть и нерешительно, и теперь лежал и взирал, как жертвенный агнец.

- Я хочу, чтобы ты покричал, - пояснил Крис и снял лейку душа. Он покрутил насадку, настраивая режим. Вместо маленьких тоненьких струек, похожих на дождь - мощные и большие. - Давай сюда свою попу. - Не надо! - Гэн забился, прижал ноги, прикрывая зад. - Попу давай сюда, - Крис опустился рядом на колени, держа в одной руке бьющий фонтаном душ, а другой пытаясь силой раздвинуть всадниковые бедра. - Раздвинь ноги. - Зачем это? Не надо! Крис игнорировал его мольбы. Сопротивление было сломлено, и вот Гэн уже лежал, распластавшись, и действительно кричал. Мощные струи одновременно и ласкали, и били его - Крис направил лейку под его яичками.

- Прекрати! - бился Гэн и дрожал - его тело били судороги, он получал острое удовольствие, но меж тем стыдился, что выглядит перед Крисом так: униженный, беззащитный, доступный. И больше всего он боялся, что кончит от этой непривычной ласки. Это было так остро, так по-новому - его никто и никогда не трогал так, никто так не играл с ним, не заставлял настолько выгибаться, дрожать, орать. Несмотря на то, что Крис уже видел, как Гэн кончает, Каену не хотелось именно в этот момент показать свой оргазм. Он сдерживался, сопротивлялся, но как бы ни ласкали его рот и губы Уокена, струя воды шла равномерно, одинаково, непрерывно. Если Крис мог еще остановиться, то вода - нет. У Гэна непроизвольно выступили слезы, но было это не так, как у мальчиков на похабных картинках: он не ревел в три ручья, у него просто увлажнились уголки глаз - он лежит, обалдело глядя в потолок, а не хныча в уголке, и не всхлипывает, а вскрикивает от гаммы чувств. Это произошло от того, что ему было слишком хорошо, а он сопротивлялся. Иногда он находил в себе силы и пытался прикрыться, но предотвратить оргазм он был не в силах. Только после того, как он залил себе живот, стыдясь того, что истек всем, чем только мог, Крис убрал от него лейку. Жадно хватая ртом воздух, как рыба на суше, Всадник обалдевшими глазами смотрел на Криса. - Ты славно покричал. Вставай, - он подал Гэну руку. - Мы не закончили. Они выключили воду, выбрались из ванной, и Уокен стал вытирать гессенца полотенцем, нарочно щекоча за ушком, гладя по ребрам, задевая член. Он обернул полотенцем Гэнские бедра и повел его, обнимая за плечи и дрожа от мокрой одежды. По пути на второй этаж, в спальню, периодически он останавливался, вжимал Всадника в стену поцелуями, и намеренно возбуждая его ласками. Заметив, что у Гэна встал, он не мог уже оставить его в покое, и дошло до того, что он несколько шагов шел, ведя его за член.

- Прекрати, - на пороге спальни опять взмолился Гэн. - Заткнись. Он открыл дверь спальни, втолкнул Каена и вошел сам, щелкнув замком. Всадник оказался в ловушке. - Не надо! - Еще раз скажешь "не надо" - отдеру так, что любая шлюха обзавидуется.

- Мне уже больно, - Крис теснил Гэна к кровати, тот ворчал, но непроизвольно пятился. Наконец он улегся, виновато смотря на Уокена и вытянул ноги, пытаясь прикрыться полотенцем. Урча, Кристофер полез на него, попутно избавляясь от мокрой одежды.

- Я не хочу, - Всадник продолжал сопротивляться, но Крис уже не обращал внимания на его слабые попытки избежать неотвратимого: он завел руки Гэна за его голову и жадно, но нежно и настойчиво поцеловал. - Не надо, - прошептал Каен на то мгновение, когда Кристофер оторвался от него, чтобы стянуть полотенце и отбросить. Прошуршав тканью, вредный гессенец прикрылся краешком пледа, что использовалось в качестве покрывала. - Говнюк ты, - улыбнулся Крис. - Я же знаю, что хочешь. Всадник показал ему язык, и они, похихикав, продолжили целоваться. Уокен чуть сполз вниз, ухватился за бедро Каена, но тот вцепился в его запястье. - Нет! - Что значит "нет"? Мы же только что этим занимались! - Вот именно, - кавалерист начал пихаться. - Ну ты же сам этого хочешь! Почему каждый раз такая фигня? - Думаешь, это так легко забыть? То, как ужасно было, когда... - Не продолжай. Я все понял. Уокен с тоской подумал, что эта фобия останется у него на всю жизнь. Он стал лаской и уговорами добиваться своего, и Всадник уступил. Постепенно он успокоился и размяк, и вот уже обхватывает ногами Крискину талию, подается ему навстречу, жадно отвечает на поцелуи. Счет времени утерян - Уокен очухивается только в мирных и спокойных объятиях кавалериста. Он лежал, и вдруг на какой-то миг представил, как больно было бы все это потерять. Потерять это тепло, потерять Каена. Все эти Гэнины глупости меркли по сравнению с тем, что бедняга терпел от него, а он, Крис, только пользуется им, погрязши в собственных похотливых желаниях и совсем позабыв, с чего это все началось. Осознав это, Уокен устыдился. - Слушай, зубастый, - он внезапно сел и взял его за запястья. - Прости меня за все! - Но я не сержусь на тебя, - Всадник вздернул брови. - Я очень виноват перед тобой. Просто я за все это время ни разу не говорил, как люблю тебя. Ты такой славный, ты... Эти твои радости по тем мелочам, к которым я привык, твои фишечки и закидоны... Боже, ты лучший человек на свете! Всадник смутился, удивленный таким внезапным порывом Криса.

- Иногда ты бываешь редкостным идиотом, - он вдруг рассмеялся. - Но из нас двоих я больше был редкостным идиотом. Я делал только то, что хотел, и совсем тебя не слушал, - он резко прижал Всадника к себе. - Я люблю тебя, дурак. - Сам дурак, - с наслаждением ответил гессенец и прибавил еще что-то матное на немецком. - Язык вырву за такие слова, - Уокен улыбался. Потом отстранился от него и взял за лицо: - Если я могу хоть как-то возместить тебе это... Проси, что хочешь, я все исполню... - А какие у меня есть варианты? - Ну хочешь, я подарю тебе еще одну кошку, свожу провести выходные на полную катушку, хочешь, свожу поплавать в море или посмотреть Европу... - А ты сам чего хочешь? - взгляд Всадника сделался лукавым. - Я хочу быть с тобой, хочу видеть, как ты счастлив. - Тогда выбери сюрприз, какой считаешь нужным, - он полез целоваться. - Главное, чтобы мы были вдвоем. - Я свожу твою задницу погреться на пляжу, зубастый, - ответил Уокен, на миг прерывая поцелуя. - И если ты не обоссышься от счастья... - Ты еще и мне угрожаешь, - расхохотался Всадник.