Лихт (1/1)

Музыка взметалась под сводами здания, словно пламя из самого Тартара. Она лилась, как тонны Летийской воды, и слышны были стоны множества душ в ней. Мелодия из-под костлявых пальцев билась, как сыны Геи о стены бездны, в какую их низвергнул Зевс, и раскрывалась в пульсирующих аккордах, как расправленные крылья голубя. В божественных звуках, которые он извлекал из огромного старинного пианино, было слишком много страсти и всего человеческого. Глаза Лихта в минуты исполнения изысканно-мрачной музыки были слегла прикрыты. Его пальцы стремительно и неуловимо порхали над клавишами, в лице отражалась глубинная суть рождаемой мелодии. В таком состоянии он производил впечатление недоступного, фантастического создания, гениальность которого не могла не трогать душу. Впрочем, Тодороки ведь и сам считал себя ангелом и данное чарующее произведение отражало его выдуманную сущность, преображая её в реальность; "песнь дождя", как бы ты назвала это творение, олицетворяющее погоду за окном, была похожа на тихий плач верного посланика Бога, который горевал из-за несовершенства человеческого мира. Прохладный воздух, похожий на октябрьский ветер, проникал внутрь и хозяйничал во всех углах, беспокоя большой букет хризантем в вазе на рояле. Лето совсем не радовало своей непредсказуемостью, а несмирившаяся душа всё ещё требовала тепла. Музыка начала постепенно стихать, оставляя внутри проблески гармонии, искристости и светлой грусти. Печаль, которая выражала твою горечь от неблагоприятной погоды и мороза по коже, который, кажется преследовал и Лихта, но молодой человек ни за что бы не сказал тебе о своих неудобствах. Но твоё сердце, видящее гораздо больше и дальше, знало, что ему тоже нужно подарить частичку солнечных лучей, что сокрыты в глубине каждого влюблённого человека.- Ты прекрасно играешь, - умировторённо похвалила ты музыканта, медленно приближаясь к нему, покидая насиженное место.- Потому что я ангел, - непоколебимо отчеканил брюнет, не реагируя на посторонний шум из-за твоих шагов, и надавил пальцами на чёрные клавиши, растягивая протяжный вой начавшейся мелодии.- Верно, - усмехнулась ты, умилённая его забавными повадками, и осторожно провела ладонью по его плечу, заставив парня с обычно равнодушным лицом вздрогнуть и округлить глаза. - Мой личный ангел, которого необходимо согреть. Ты ведь уже давно замёрз, а всё равно продолжаешь упрямо сидеть за фортепиано и радовать меня своей прекрасной музыкой. Позволь мне хотя бы подарить тебе тепло в знак благодарности.- Оперение на моих крыльях, которому завидуют даже пегасы, сохраняет стабильную температуру моего тела, - отнекивался гордый пианист, не желающий проявлять человеческие слабости, и смущённо повёл плечом, скидывая твою руку. - Ты мешаешь мне, (Твоё имя). Я должен играть, пока весь мир не заплачет, признав мой талант.Покорно отходишь в сторону, позволяя брюнету заниматься своим любимым делом в гордом одиночестве, как он и привык. Забавно и странно, что он так и не сумел приспособиться к вашим отношениям, по-прежнему скрываясь за завесой отчуждённости. Но иногда в нём проскальзывала трогательная, но робкая нежность, которую он не спешил раскрыть. Сейчас он как никогда нуждался в ней: кожа от холода побледнела и каждое сухожилие на его красивых, трепетных руках выделялось под тонкой, полупрозрачной кожей, покрытой предательскими мурашками. Даже на расстоянии ты смогла разглядеть усталость в его слегка ссутуленных плечах и обманчивую небрежность в позе, поэтому просто ждала удачный час, чтобы подарить ему то, о чём он обычно стеснялся упомянуть.- Можешь обнять меня, - несколько прохладно проговаривает он, точно заносчивый принц, решивший из жалости принять ласку влюблённой служанки. - Согрей мои ангельские крылья, иначе я больше не смогу парить.Счастливо улыбаешься, ловя, как проницательная личность, нотки робости в его фальшивом пренебрежительном баритоне. Он жаждет внимания, о чём свидетельствует едва заметный румянец на его щеках, но преподносит это в своей привычной форме: чуть холодно и отстранённо, чтобы ты не прознала о его простом человеческом желании - он ведь жестокий ангел, который нуждается только в борьбе с демонами, а на подобные сентиментальные передышки у него не должно быть времени.- Что ж, я не имею право отказать тому, кто охраняет мой сон от демонов.Ты активно подыгрываешь ему, с хорошо завуалированной непричастностью к этому факту прислоняясь к его спине, не чувствуя преград в виде шуршащей бесцветной рубашке. Сквозь неплотное одеяние прижатой к спине грудью ощущался каждый позвонок и отросток. Ты обвила руками его шею, опустив ладони на грудь музыканта, и уткнулась носом в его правое плечо, даря дыханием бархату коже желанное тепло, ответно согревая замёрзшие щёки. Лихт поджимает губы, пытаясь справиться с ворохом горячих ощущений внутри, и с просветлением отмечает, что спина согревается, как под влиянием обогревателя или домашнего камина. Невидимые крылья, благодарные твоей помощи, готовы с прежним энтузиазмом расправиться и взлететь в ночную высь, чтобы разобраться со слугами Бога, которые устроили поток дождя, что заставил его возлюбленную нифму продрогнуть.- Тебе тепло, Лихт? - заботливо интересуешься ты, проводя кончиком носа незамысловатые движения вдоль его шеи; Джекилланд испытывает волнение от того, как ты будоражишь его - такого восторга он не получал даже в битвах с вампирами. И всё же он старается заметить как можно бесцветным голосом:- Теплее, чем грифону с его львиной шерстью. А всё почему? Да потому что я ангел! Мои крылья должны были согреть и тебя, поэтому ты такая горячая.- Ха-ха, что верно, то верно, - издаёшь ты непринуждённый смешок, туже сомкнув руки на его груди. - Давай греться так весь день?Сладкая вибрация проносится по его телу от этой мысли, овеянной романтизмом, который ангел предпочитал избегать. В последнее время он слишком часто мёрзнет из-за этой чёртовой прихоти погоды, от чего не может спокойно летать, борясь со злом. И когда ему просто так предлагают поделиться теплом, которое способно вернуть ему необходимое равновесие, Джекилланд смущается, чувствует благодарность, но не торопится показать истинные эмоции, плескающиеся радужным фонтаном.- Ангел вроде меня не может так долго отдыхать. Он должен сражаться с демонами, - помедлив, отвечает на твоё заманчивое предложение напускно строгим и хмурым голосом брюнет, смущаясь продлить момент близости.- А если мы принесём сюда твои любимые дыни? - надавила ты на его слабое место, намереваясь всерьёз избавиться от недомоганий из-за дурной погоды за окном посредством жарких объятий с возлюбленным.Лихт оживился и, вопреки своей обычной сдержанности в любовном фронте, без колебаний ответил:- Согласен. Тогда я возьму и Микаэля, чтобы он тоже мог греться вместе с нами, - с чуть поблёскивающими зрачками добавил парень, не забыв позаботиться и о своём виртуальном питомце.Чувствуешь, как смех солнечно щекотит в груди, как полуденные лучи, проникающие через приоткрытое окно. Ты с упоением наблюдала за тем, как его сердце отозвало оборону и сложило оружие, позволив тебе прикоснуться к его теперь беззащитной оболочке, некогда отвергающей нежности. Тодороки уже без колебаний позволил тебе сесть рядом с ним возле пианино и уместить голову на его плече, как на подушку. Позволил тебе взять его руки в свои, чтобы ты могла водить ими по экрану, поглаживая по ту сторону несуществующего кота. Пианист залился густой краской, но далеко не от умиления над животным, что он отчаянно пытался тебе доказать.- Микаэль такой милый!- А я? - беззастенчиво спросила ты, желая получить к себе достойное внимание возлюбленного, и посмотрела ему прямо в глаза, по-кошачьи ластясь к нему.Ты застала врасплох Лихта, в планы которого не входили смущающие откровения с девушкой. Животные всегда отвечали ему благодарностью, а с особями противоположного пола он не имел толком никакого опыта и представлялся ещё несформированным юнцом, которого заставили без особого желания ответить взаимностью безумно влюблённой в него девочке. Лазуритовые глаза растерянно метались по сторонам, мечтая избежать с тобой зрительный контакт - от этого в собственной оболочке становилось до непривычки слишком душно.- Ты похожа на фею, которой поклоняются остальные, - почти что вымученно выдавил он, поджимая губы, но, неожиданно подхватив вдохновение, уверенно добавил: - Именно поэтому я выбрал тебя - ты самая лучшая среди них. И моему непревзойдённому вкусу завидуют все остальные ангелы и тупая крыса.Твои щёки загорелись, ведь подобный комплимент с его уст, пусть и звучал немного по-детски и наивно, но всё же являлся самым приятным для тебя из всех, которые когда-либо тебе делали. Ты безотчётно прижалась к Лихту, вдыхая с него запах дынь, которыми он, кажется, насквозь пропитался, пока с удовольствием поедал их. Внутри дома воцарилась тишина, точно как в библиотеке, и только частое дыхание молодых людей заставляло на время оживать местность.- Это было очень мило, - упрятав алые щёки за его локтём, приглушённо прошептала ты, чувствуя повсюду расползающийся жар, вопреки каплям дождя, которые гулко барабанили по крыше.- То, что ты не устоишь передо мной, было неизбежно, - серьёзно заявил Джекилланд, вернув себе прежний настрой. - Всё потому, что я ангел!- Знаю, - миролюбиво сказала ты, благоговейно проведя подушечками пальцев по его белоснежной прядке, похожей на перо серафима - главного божественного слугу. - Ты самый лучший ангел из всех, что я встречала.- Ведь я один такой в своём роде, - гордо заканчивает за тебя пианист, расплываясь в чуть надменной ухмылке.Ладони Лихта снова вспархивают смелыми бабочками и опускаются на клавиши, заглушая твоё тихое и одобряющее хихиканье. Он опускает голову, скрывая за густой угольной чёлкой глаза, которые сейчас заволокла предательская туманная пелена. С одной стороны, было стыдно думать о том, что гордый ангел, не искушённый в человеческих пороках, посмел поддаться соблазну из-за какого-то слабого существа, которым обязательно завладеет свой демон. Но он не позволит; лишиться крыльев, став одним из падших, но не позволит ни одному отродью запятнать твою чистую душу. Не так страшно лишиться своего истинного светлого трона, если есть за что бороться на грешной земле.- Хочу сыграть для Микаэля, чтобы он поспал, - оповестил он на всякий случай, позволяя торжественной мелодии набирать обороты и нарушать затишье.- Совсем не жалеешь свои руки, - грустно выдохнула ты, глядя на всё ещё белые, с выделяющимися синеватыми венами, как у утопленника, ладони музыканта, которые ты так и не успела согреть.- Такой ангел, как я, может работать и без отдыха, - угрюмо отрезал Лихт, слегка задетый твоим беспокойством.- Но у этого ангела есть добрая фея, которая обязательно поможет ему расслабиться, даже если он будет против, - с мягкой улыбкой говоришь ты, накрывая тыльные стороны его ладоней своими, сплетая его ледяные, словно отлитые из платины, пальцы со своими тёплыми, точно переплетающиеся стебли водяных растений. Огонь и лёд, соединившись, породили взаимную электрическую вспышку внутри ваших тел. Взгляды скрестились: его - чуть недоумённый и стыдливый, и твой - ласковый, зовущий, обещающий тепло полноценного лета в эту суровую погоду. - Сыграем вместе для Микаэля.Лихт не сопротивляется, но весь изнутри начинает гореть, как пробуждённый костёр. Несмытый румянец всё ещё владел кожей и стал уже неотъемлемой частью с той поры, когда ты орудовала его руками, создавая незамысловатую по своей неопытности мелодию. Чуткий слух Тодороки это не оскорбляло, а даже, к его удивлению, умиротворяло. Будь это проделки чёртовой крысы в лице Хайда, он бы уже рвал и метал, оставив на его щеке отпечаток своих ботинок. Тебе он позволял проявлять вольность и сам наслаждался этой странной игрой, формирующей вашу общую музыку, отныне согревающую в самую холодную стужу. Прикосновения струились чистым, неразбавленным блаженством по его обожжённым венам, будто крепкое вино кружило ему голову, а со слабой стойкостью к спиртному пианиста - он опьянел буквально сразу, как ты изъявила желание составить ему чарующий дуэт. А ты льнула к нему, зажимая веки, мечтая раствориться в нём, стать его морем, как он некогда стал твоим космосом. Лёгкое прикосновение тёплых губ к сухим, чуть прохладным заставляет окончательно почувствовать дивный огонь внутри дома, который изгнал из своей укромной обители былые холода. Ангел краснеет и цепенеет, но не смеет шелохнуться, лишь бы не прерывать этот тактильный контакт. В конце концов робкий поцелуй становится той отправной точкой, когда ему хочется по-настоящему парить в реальности, а не только в своих бурных фантазиях.- Микаэлю нравится наша ангельская музыка, - отрываясь от твоих уст, шепчет, как в бреду, Тодороки, утопая в эйфорических ощущениях.- И мне тоже, - выдыхаешь с широкой улыбкой в его приоткрытые губы, заново накрывая их своими, укутывая ошеломлённого ангела в покрывало нежности.Невидимые крылья за его спиной, как вам кажется обоим, становятся видимыми и радостно расправляются, знаменуя о будущих тёплых днях в вашей совместной жизни, которую никогда не испортят будущие сентябрьские ветра.Я музыка сплету из тишины,И ноты запишу собственноручно.Когда тайком приходишь в мои сны,Симфония любви гремит беззвучно.