Битва VI. Хромая лошадь минное поле не испортит. (1/2)
*** — Каким будет твое желание, если бы ты победишь, Соума-кун?Обезьяна коротала время, пытаясь узнать соратника получше, но на душе у нее было неспокойно — что-то явно было не так. Незуми отсутствовал слишком долго. Что-то случилось...
Было ли пессимизмом думать в подобном ключе? Разве не ее правилом было всегда надеяться на лучшее? Нужно было срочно отвлечься на какой-то разговор.— Сила. Я бы хотел стать сильнее, — вымолвил Уума, опустив голову.— Сильнее? — брови Юки поползли на лоб, рискуя сбежать с него и отправиться в вольное путешествие. — Я не знаю, есть ли на этом Турнире кто-то сильнее, чем ты! Я читала о тебе и о твоей потрясающей силе!— Я все еще слаб, — тихо отозвался парень. — По сравнению с кем-то, вроде Быка или тебя... конечно, я хорошо обороняюсь, но моя воля осталась все такой же никчемной.Случайный человек, узнав историю Лошади, мог бы подумать, что его гордость была задета поражением на войне. Ничего удивительного — из-за собственной слабости он потерял своих сослуживцев и чуть не погиб сам, но на деле шрамы оказались куда глубже. Это был первый раз, когда он заглянул Смерти так глубоко в глаза. В мире, объятом войной, она всегда поджидала где-то рядом, но никогда еще старуха не сжимала его горло своей костлявой рукой так крепко, не готовилась проткнуть его грудь своей косой и вырвать из нее то немного оставшееся от его бессмертной души.Соума не собирался рисковать снова. Он не хотел переживать эту боль, этот ужас когда-либо вновь! Только-только придя в себя, Лошадь принялся создавать Идеальное Человеческое Тело. В ход шли лекарства, тренировки, запрещенные препараты. Он терпел прямо-таки животную боль, изнурял себя адскими температурами, его кости крошились, а мышцы лопались, кожа шла волдырями — все ради того, чтобы не переживать тот кошмар вновь.
Чтобы не бояться.
Но создав вокруг себя доспехи из мускул, его разум остался таким же неокрепшим, каким и был — на уровне подростка. Лошадь оказался в неприступной крепости — в нее невозможно было проникнуть извне, но и выйти наружу тоже не получится.Наличие двери просто-напросто не предусматривалось.— Возможно, слово, которое ты ищешь, это "талант"? Знаешь, что-то настолько невероятное, что выходит за пределы силы! — Обезьяна положила руку воину на бицепс. — Но может быть, талант у тебя уже есть? Просто ты его не до конца разглядел.— Мой... талант, — крепко задумался Уума. О чем это она?На город уже давно опустилась ночь. Часы очень медленно ползли к заветному часу окончания Войны.
Первой Обезьяна и Лошадь почувствовали угрожающую ауру. В воздухе повисло настолько тяжелое напряжение, что, казалось, еще немного, и можно будет почувствовать привкус свинца во рту. Как перед громом всегда сначала видишь вспышку молнии, так и сейчас — сначала воины прочувствовали на своей шкуре всю тщетность их жизней и сопротивления в принципе.Соперников было двое. Слева уверенной походкой шел воин знака Быка, Ушии. Его рука крепко обхватила запачканную саблю, которая совсем недавно вкусила свежей крови, на том месте, где когда-то находились глаза, красовался жирный разрез.Справа от него лениво плелся Кролик. То, что когда-то было им.Со стороны картина выглядела нелепо и ужасающе одновременно.
Если Быку выдать какую-нибудь роль, то это, скорее всего, был бы Доктор Франкенштейн.
Он как будто вел чудовищного Усаги на импровизированную выставку, выставлял его на суд других воинов — ведь, в какой-то степени, это и правда было его детищем, собранным по частям без зрения и чувства вкуса.Создание лишь отдаленно было человекоподобным, и скорее представляло собой неумелый оживший детский рисунок — анатомия явно сбилась и на ум тотчас приходили дурацкие мультики с большим количеством угловатых форм и обильным использованием шок-фактора.Ног было две, но прикреплены они были неверно, коленями наружу. Рук оказалось чуть больше, три — две принадлежали Усаги, еще одна, как будто неживая и болтающаяся для галочки — Крысе. Голов тоже было три, как у древней статуи безымянного божества — Крысы, Кролика и Пса. Лица по большей части своей не претерпели особенных изменений — у всех, кроме Кролика. Его морда была поделена по вертикали почти пополам огромной пастью, усеянной несколькими рядами острых зубов.
Вся эта конструкция, в основном из-за большого количества лишнего "материала", была метра 2-2,25 в высоту, с широченной грудной клеткой.
Как вишенка на торте, сзади красовался здоровый заячий помпон.— Н-незуми-кун... — различив части тела своего друга, Юки была готова завыть от отчаяния. Он все-таки вступил в неравный бой и погиб, и она не сделала ничего, чтобы спасти его!
Шокированная увиденным, Обезьяна впала в секундный ступор, и этим воспользовался Бык.Правила Турнира Двенадцати обязывали, чтобы оппоненты представлялись перед началом битвы. Это было не только правилом этикета, но и обозначало их желание сражаться. Таким образом зрители получали кровопролитные бои, а не череду внезапных атак со спины.Вот только на покойников данное правило не распространялось.Голова девушки слетела бы с плеч за долю секунды от рубящего движения клинка, если бы не подоспевший вовремя Лошадь, который загородил ее своим тучным телом.— Соберись, Обезьяна!!! — заорал он.Юки смотрела на происходящее и не могла сопоставить увиденное с реальностью.Картинка, поступавшая в мозг, не имела никакого смысла, и у нее не получалось обрабатывать входящую информацию.
Конечно, она слышала о силе Кролика воскрешать убитых, но это... это попросту что-то абсурдное!. Из туши то тут, то там торчали кости, нитками висели мышцы... как что-то подобное вообще может существовать?!Бык, как ни силился, не мог пробиться сквозь Стремя, Абсолютную Защиту Лошади.
Разъяренный, Ушии наносил удар за ударом, как будто бы силясь сорвать крышку у жестяной банки и добраться до ее содержимого, но та была убийственно прочно закупорена. Уума не мог ответить ему на выпады, ведь стоило ему открыться, и тогда Обезьяна осталась бы совершенно беззащитной и рассталась бы с жизнью. Все, что он мог, это пятиться назад, пытаясь найти путь отступления. Планы были прерогативой Шарью, не его — ему нужно было, чтобы его силе дали направление. Кролик же, казалось, даже не собирался присоединяться к веселью, и наслаждался зрелищем со стороны. Будь он все еще жив, он наверняка бы хлопал в ладоши, как при встрече с Псом.— Соберись, — сказала сама себе Шарью. — Убиваться будешь после того, как победишь. Жалеть себя и впадать в депрессию посреди боя — непозволительная роскошь.Девушка ловким прыжком выскользнула из-под огромных рук Лошади и нанесла сокрушительный удар по дороге под ними. Асфальт зазмеился трещинами, заставляя Быка вернуться на свою прежнюю позицию — рядом со своим хозяином.— Я могу попросить тебя об услуге, Соума-кун? Уведи Быка как можно дальше отсюда и покончи с ним. А с этой тварью у меня личные счеты, — разминая свои кулачки, Обезьяна выступила вперед.Лошадь хотел было возразить, мол, нужно бежать, эту битву выиграть не получится, но тут Обезьяна добавила:— Я верю в тебя. Постарайся! Хотя бы потяни время, я приду тебе на помощь, как только закончу здесь.Коротко кивнув, воин развернулся и пустился в бегство. Земля дрожала под его ногами, и, что удивительно, Бык тут же рванул следом. Неужели Кролик даже в таком состоянии мог управлять своими "друзьями"? Если так, выходит, он тоже собирался покончить с Обезьяной один на один.— Знаешь, я даже немного рада, что ты такой... — улыбнулась Шарью, бросаясь в атаку.
Дракон сидел на крыше небоскреба и скучающим взглядом осматривал мертвый город под собой. У него было никакого желания влезать в очередной бой и тем самым рисковать сбить свой потрясающий цикл побед, но юноша понимал, что чем дальше, тем выше риск, что яд сработает и прикончит его.Нащупав в кармане четыре кристалла, он достал их и принялся рассматривать. Половина была заляпана черной кровью, другие же сажей.
— И в итоге самой дорогой вещью для меня оказалась не какая-то картина, не деньги и не драгоценности, а какой-то булыжник в кишках, который все желают из меня вытащить... — Дракон усмехнулся. Ветер нежно трепал его волосы.