Софья (2/2)
Я пожелала ей счастливого полета и прошла на свое место. мы пристегнулись и расслабились, предвкушая длительный перелет через Тихий океан и Северо-Западные территории Канады. Сумка с лекарствами была со мной. Я надела ее, по обыкновению, через голову.Перед взлетом Адриен вдруг сказал:-У меня очень странное чувство, никогда такого не было перед полетом.Тут какое-то непонятное предчувствие охватило и меня. Мы переглянулись и инстинктивно стиснули друг другу ладони. Взревели моторы, и самолет помчался по взлетно-посадочной полосе. Вот еще миг, и мы в воздухе, смотрим в иллюминатор на проплывающий внизу Токио. Я попробовала откинуть всякое волнение и думать о том, что через пятнадцать часов я увижу родное лицо Романо. Глаза закрылись, и я задремала в кресле. Мне снился Романо: здоровый и веселый. Он радостно улыбался мне, мы в обнимку гуляли поПятой авеню. Сон был на редкость приятный и светлый. Пока я спала, мы перелетели Тихий океан, Аляску и пролетали над суровом побережьем Северного Ледовитого океана, Северо-Западными территориями Канады.
Вдруг мою сонную идиллию прервал крик:
- Мы теряем высоту!Я резко проснулась. Самолет дрожал мелкой дрожью; что-то явно было не так.
И мы снижались, но, как мне тогда казалось, по какой-то счастливой случайности, снижались довольно плавно. Вдруг самолет начало швырять из стороны в сторону, мы с Адриеном вцепились в друг друга. Салон наполнили крики пассажиров.
- Мы упадем, упадем! Нет! Нет! Нет! Только не это!
Паника охватила меня, но тут же я - любитель передач о выживании, вспомнила, что паника - главный враг в экстремальной ситуации. Нужно сгруппироваться в кресле - не знаю как мне это удалось, но я вспомнила об этом и немедленно приняла необходимое положение, крикнув Адриену, чтобы он делал тоже. Сдерживать ужас было почти невозможно, сердце стучало как ненормальное, в голове была только одна мысль:
-тЯ не могу сейчас умереть! Что же будет с Романо?!Но мы не падали. Тряска прекратилась, а мы продолжали снижаться. Опустившись совсем близко, самолет стал нарезать круги над каким-то поселением. Так кружил он минут двадцать, а потом развернулся и полетел к заснеженному полю, недалеко от поселка.
Бледная, растрепанная стюардесса объявила пассажирам, что мы совершаем аварийную посадку, и что все должны сохранять спокойствие. Поле стремительно приближалось, я и Адриен крепко взяли друг друга за руки.
- Кристина, держись! - успел сказать граф.Я зажмурилась. И в этот момент произошло столкновение с землей. Вверх взметнулись снежные комья. Самолет протащило по полю, и он остановился. От нервного напряжения я все-таки потеряла сознание, но почти сразу пришла в себя. Темно. Холодно, очень холодно. Люди кричат... Мы совершили аварийную посадку в Заполярье. Но все-таки я жива! Слава Богу, я жива. Я ощупала себя и с удивлением обнаружила, что серьезных повреждений не получила. Это невозможно, но это было так! Только синяки, ушибы, которые я не сразу и заметила, и небольшая рана на голове... Но все это - ерунда. Главное, я выжила! И сумка на месте. Но... Адриен!!! Что с ним?! Я оглянулась на Адриена. Тот лежал в кресле неподвижно; по лицу текла кровь. Я стала бить его по щекам. Он столько сделал для нас, он заменил мне отца, я не могуего потерять!
- Адриен... Папа, папа! Очнись! Пожалуйста, очнись! - завопила я.Он открыл глаза.
- Кристина, надо выбираться из самолета! Скорее... - Он отстегнул ремень, я сделала это следом за ним. И тут только я почувствовала, что в салоне пахнет горелым.
- Пожар в самолете! Пойдем, Адриен, надо выбираться!
Я сжала на плече ремешок сумки и другой рукой помогла Адриену подняться. Несмотря на травму, он быстро понял, что нужно делать. Он оторвал от своей рубашки два лоскута, а у меня нашлась бутылка воды, которую мы взяли в самолет. Намочив лоскуты водой, мы приложили их к носу и поспешили к аварийному выходу, который, как я помнила, находился в двух рядах от наших мест. Тут, сквозь дым, плывший по салону, мы расслышали жалобный плач, совсем недалеко от нас. Я бросилась на звук и увидела Софью, ногу которой прижало сломанным креслом. Она умоляла помочь, задыхаясь и кашляя от дыма; самой ей было не выбраться. К своему великому стыду, в том состоянии, в котором я тогда находилась, я вполне могла пройти мимо нее, так меня заботило только то, что надо как можно скорее покинуть смертельно опасный теперь самолет! Но Адриен задержался... И я, ругая себя за эгоизм, остановилась тоже. Я взяла несчастную девушку за плечи, а Адриен прикладывал невероятные усилия, чтобы сдвинуть сломанное кресло, которое, как назло, заклинило! Наконец, последним титаническим усилием, нам удалось освободить Софью. Я обняла ее за талию, и мы вдвоем выскочили из самолета на снег, а Адриен выбрался за нами! Мы отбежали на приличное расстояние и вдруг страшный взрыв потряс округу! Пламя объяло весь самолет, а мы - ошарашенные, измученные рухнули в снег! Тут я мысленно поблагодарила Адриена за то, что он заставил меня перед посадкой надеть теплую куртку. Адриен и Софья были одеты хуже. Они сильно дрожали; я прижала Софью к себе, пытаясь согреть ее.
Она еле держась на ногах, все шептала мне и Адриену:- Спасибо, спасибо, спасибо вам. Вы жизнь мне спасли! Мой отец этого никогда не забудет! Слышите, никогда!
Выживших было много, они кучками расположились на поле у догорающих обломков самолета. Выжил и наш пилот, Джимми Уильямс. Именно благодаря ему, наш самолет сжег достаточно топлива, нарезая круги над северным поселком, и не взорвался сразу. Именно благодаря ему, мы были все еще живы. Он был пилот высокого класса. Он организовал нас, запретил разбредаться от самолета. Сказал, что бросил в эфир сообщение о том, что у нас на борту неисправность и мы идем на аварийную посадку. По координатам, мы находимся за Северным полярным кругом, недалеко от поселка Туктояктук. Мое сердце болезненно сжалось. Мы Бог знает где; до Нью-Йорка еще многие тысячи километров! Но нечего думать об этом. Сейчас надо сконцентрироваться на выживании. Нам сильно повезло: по всему полю разбросало выпавшие из багажного отделения чемоданы. В них нашлась более-менее теплая одежда, которую мы раздали выжившим. Каждый одел на себя как можно больше вещей. Выглядели мы, конечно, ужасно, но это нас не волновало. Софья и Адриен немного стали согреваться.Потом мы следили друг за другом и старались не давать никому спать. Сон на холоде - верная смерть! Так продержались мы двенадцать часов. Я уже не верила в то, что нас спасут. Думала, так и пропадем тут в глуши... Как вдруг со стороны Туктояктука послышался шум вертолетов. Счастью не было предела! Местные жители заметили странный самолет, двадцать минут круживший над их домами и вызвали спасателей! Нас загрузили в вертолеты, укутали теплыми пледами и отвезли в Туктояктук. Нашего пилота все долго благодарили за его профессионализм, за то, что он спас наши жизни! Забрали и несколько тел. На это было больно и горько смотреть!В Туктояктуке разбили штаб спасателей. Нас поместили в здании местной школы. Там были врачи - сотрудники медицины катастроф. В Нью-Йорк уже полетело известие о крушении нашего самолета, списки выживших и телефон штаба спасателей, где нам оказали медицинскую помощь. Я отделалась легче всего, даже не заболела после пребывания на холоде! Только Бога можно было благодарить за это чудо! Мою небольшую рану на голове осмотрели, обработали также и более серьезную рану графа. Он чувствовал себя неважно. Его периодически лихорадило, он сильно кашлял. Его госпитализировали в местную больницу, также как и Софью, с подозрением на воспаление легких. Уезжая из штаба спасателей, она передала мне записку со своим телефоном и адресом в Нью-Йорке. Она сказала, что мы еще непременно встретимся, наши пути никогда теперь не разойдутся. Я была рада тому, что у меня появилась новая подруга и всей душой желала ей выздоровления, конечно, как и несчастному Адриену, за которого очень переживала. До его выздоровления я осталась ждать в штабе спасателей. Там оставались почти все выжившие, которым надо было ждать возможности продолжить путь до Нью-Йорка.
Этот момент я не забуду никогда, пока буду жива. Солнце уже клонилось к вечеру, короткий северный день завешался, отбрасывая последние отблески света на крыши домов Туктояктука. Я проходила по узенькому коридору в штабе, где сидел дежурный из медицины катастроф, у старого телефонного аппарата. Неожиданно телефон зазвонил. Я, как во сне, помню сейчас эту картину. Вот, дежурный берет трубку. До меня доносятся его слова:- Да, Канада, Туктояктук. Да, штаб спасателей. Рейс 706 Токио - Нью-Йорк. Да, выжившие тут. Нью-Йорк говорит? Ага...Мое сердце почему-то обмерло.- Кого позвать к телефону?Я сжала свои заледенившие от волнения ладони.Он положил трубку у телефона и зашел в помещение, где на походных кроватях разместили пострадавших.Я услышала, как он крикнул:- Есть среди вас мисс Кристина де Монфор?! Ей звонят из Нью-Йорка по очень важному делу!Я хрипло отозвалась:- Я - Кристина де Монфор!- Возьмите трубку, мисс.Меня всю затрясло как в лихорадке. Я кинулась к телефону и услышала голос Розы.- Кристина, лапочка, я так рада, так рада, что ты жива! И что граф де Монфор жив!Я не разделяла ее радости, страшные мысли закрались в голову. И я стала жалеть, что не погибла во время крушения самолета.- Роза, ты же не только чтобы порадоваться за меня звонишь сюда?! Скажи, что-то с Романо?! Он... - Я не могла произнести слово "умер".
- Что ты?! Нет. Он жив! Пять дней назад он вышел из комы. Слышишь, Кристина, он очнулся и даже немного может разговаривать! Только очень быстро устает, бедняжка! Кристина, его первым словом было твое имя. Он зовет тебя, постоянно зовет. У меня сердце разрывается. Он только и говорит, что твое имя, и где ты спрашивает. Я не отрываясь смотрела телевизор, как передали телефон штаба спасения, кинулась трезвонить, уже второй день пытаюсь дозвониться. Сейчас он плохо еще понимает, что вокруг него происходит, но я боюсь, как бы не стал нервничать, это для него губительно. Приезжай скорее, ты согреешь его своей любовью. Сообщи мне немедленно, куда я могу выслать тебе деньги на дорогу.Я расспросила об этом у дежурного и сообщила Розе все, что она просила, умоляя поторопиться с отправлением денег. Потом я повесила трубку и упала в обморок, там же у телефона. Полчаса меня приводили в чувство. Очнувшись, я долго лежала на кушетке, куда меня отнесли, смотрела в потолок, а в душе была страшная буря. Пять дней назад... Да, это был тот самый день в Токио, когда я встретилась с Софьей в Воскресенском соборе. Господи, я... Мне никогда не отплатить за Твою Доброту! Да прославится Имя Твое во веки! Я прочитала "Отче Наш", как никогда раньше с глубочайшей верой и трепетом. Я была более чем счастлива, мой родной, любимый, ненаглядный мальчик очнулся! Пусть его новая жизнь будет счастливее той, прежней. Я окружу его такой любовью, и заботой, я буду оберегать его от всего! В этот момент мне и в голову не приходила мысль, что это может быть для Романо некоторым унижением, так сильно мне хотелось ласкать, любить, защищать того, кто стал уже частью моей души!Где-то через час после сногсшибательного, в прямом смысле, известия я стала тревожиться. Бедный мой, он же зовет меня, я нужна ему, а я тут, в Туктояктуке, а не в Нью-Йорке, у его кровати. Мне скорее нужно в Нью-Йорк, любыми путями я должна попасть туда!