Перевод в Нью-Йорк (2/2)

Я провел неделю в замке, был очень занят неотложными делами, и не заметил как пролетело время. Я вернулся в Париж. Шарлотты дома не было, на столе лежал лист бумаги, на которым нервным, крупным почерком было написано следующее:"Адриен, у нас горе. Мне только что позвонила мама. Наш сыночек, наш Кристиан утонул. Он купался в море, мама не доглядела... " Дальше я не мог читать: буквы были размыты; должно быть, жена плакала над письмом. В конце стояло: "Я немедленно выезжаю в Антиб. Я лечу к нашему ребенку". Я - Адриен, граф де Монфор, потерявший единственного сына. Счастье и смысл всей моей жизни рухнули в один день. Едва прийдя в себя от шока, я бросился звонить теще. Жена должна была уже находиться в Антибе. Но ее мама сквозь горькие рыдания сказала, что Шарлотта туда не приезжала. Я чуть с ума не сошел. Полиция тут же начала поиски моей жены и ее машины - синего " Мерседеса". И уже следующей ночью мне позвонили.- Господин граф, в девяностакилометрах от Антиба, в кювете, найдена перевернутая машина. Судя по описанию, это машина вашей жены. И... держитесь, у нас плохие новости. В салоне было тело молодой женщины. Она мертва. Приезжайте скорее в Антиб на опознание. Мне указали адрес морга. Мир стал черно-белым для меня в этот миг. Я потерял смысл жизни. Еще на пути в Антиб я знал, что погибшая женщина - это Шарлотта. Я проклинал себя за то, что занимался проблемами, связанными с замком. А теперь на что он мне, если я лишился и ребенка, и жены?! Опознание подтвердило мои догадки. Ее лицо было удивительно спокойным, будто она спит, лишь мертвенная бледность заставляла осознавать то, что она умерла.Тогда я, как никогдаболезненно, ощутил значение этого жуткого слова. Как это могло произойти? Должно быть, жена выехала из Парижа в страшной спешке и в ужасном нервном возбуждении. В ту ночь (а я мог предположить, когда это произошло), шел стеной ужасный ливень. Шарлотта, наверняка, мчалась на большой скорости. Мокрая дорога, занос, не справилась с управлением, кювет... Так оно и было, скорее всего. Да, впрочем уже и не важно. Я плохо помню те страшные дни. Чья-то милосердная рука словно выжгла мне память. Лишь отдельные смутные картинки возникают в голове при мысли о том времени. Вот я, мои друзья, и сломленная горем мать Шарлотты на отпевании. Вот антибское кладбище. С неба, как в ту проклятую ночь, льет дождь. И кругом холодно и сыро. Словно осень уже вступила в свои права. А я стою и смотрю на две могилы, в которые опускают два гроба. Один - маленький, и второй - больше. Опускают мою жизнь, мое счастье, мою надежду. Вот наш адвокат, приехавший в Антиб нудным голосом зачитывает завещание моей Шарлотты, согласно которому я наследую ее квартиру на Лазурном берегу и три ее автомобиля. Естественно, ее квартиру я отписал своей теще, превратившийся враз в старую-старую безрадостную женщину. Вот я уже в Париже. Один, в роскошной, некому не нужной теперь квартире. Два месяца прошли как в тумане. Я забросил магазин, перестал интересоваться жизнью, мало ел, почти не спал. Меня окружало богатство. Но зачем? На что оно могло сгодиться мне теперь?! Скажите! Мне даже завещать его будет некому. А в ноябре мне опять пришлось ехать в Антиб, на этот раз на похороны моей тещи. Бедная мама Шарлотты не вынесла горя и умерла от сердечного приступа. Вновь я стоял у могил моих родных и дорогих жены и сына. И неожиданно,прижав ладони к холодному надгробию могилы Шарлотты, я вымолвил:

- Прости меня. Я помню свое обещание, и постараюсь егосдержать. Я говорил, но не верил. Какая женщина может сравниться с Шарлоттой?! Разве это вообще возможно?!

То Рождество было самым мрачным и безрадостным в моей жизни. Я лежал на кровати с десятидневной щетиной. Я впервые перестал следить за собой. Мне все безразлично. Периодически звонил телефон, должно быть, управляющий из моего магазина... Но мне все равно. Телефон звонит, не умолкая. Как же мне все достало!!! Неужели, люди не понимают, что мне больше не для кого жить? Как жить без нее?! Без Кристиана? Перед глазами мое рыжее солнышко! Она смеется, щурясь от яркого солнца... Откуда такое солнце в декабре? Ох, у меня, кажется, начались видения!Я всегда верил в Бога, и это, а также уверенность в том, чтосамоубийство - выход для слабаков, не позволяло мне свести счеты с жизнью... Правда, я и без этого чувствовал себя мертвым, и ждал, когда все закончиться естественным путем... Я слишком любил свою семью и не уберег! Замок, и этот чертов ремонт оказался важнее... Я в тысячный раз слал проклятия на свою бедную голову...Кто-то стал настойчиво звонить мне в дверь квартиры. Я закрыл голову подушкой, чтобы не слышать звонка, выпил прописанное мне доктором снотворное, иотключился где-то на два часа. Когда я проснулся, назойливый посетитель все еще продолжал звонить..." И как терпения хватило"?- мрачно съязвил я про себя и, невзирая, на ломоту во всем теле и жуткую головную боль, поплелся открывать дверь.

Сейчас я спрашиваю себя: что заставило меня тогда встать - расшатанные нервы, которые, как огнем, жег этот неугомонный звонок, или что-то еще? В любом случае, не открой я тогда дверь, жизнь моя сложилась бы по-иному.На пороге стоял мой близкий друг Пьер Вердье. Он был шафером на нашей с Шарлоттой свадьбе и крестным отцом моего Кристиана. Вообще, на тот момент он жил в США и, как выяснилось, приехал в Париж на несколько дней, по делам и, как ни странно, ради меня. Он был на похоронах моих близких, и мое состояние его сильно встревожило. А то, что я не отвечал на его звонки, заставило его, не мешкая, явиться ко мне домой. Через три часа его самолет должен был вылетать обратно, в Нью-Йорк, и он приступил к делу сразу.- Так, так, так. - С грустью другсмотрел меня, наверняка отметил про себя отметил беспорядок в квартире и завешанное черным драпомпианино Шарлотты. - Адриен, я скорблю вместе с тобой. Шарлотта была удивительной, Кристиан был солнечным мальчиком, и мне еще больнее от того, что ты сейчас предаешь их память.- ЧТО?!

Пьер молча торжествовал; его слова оказали должное воздействие, но сейчас меня это не волновало, я был взбешен.- Я любил их, как никого в этом мире. Они были всем для меня. Что ты вообще знаешь? - вопил я, забыв, что Пьер всегда старался быть рядом, и в радости, и в горе, несмотря на разделяющий нас океан.

- Я понимаю: тебе больно.

Я понимал, он искренне хочет помочь и стал немного остывать.

- Но что бы сказала Шарлотта, увидев тебя таким? Она бы горько плакала. А если она видит тебя сейчас... Ты же страшно огорчаешь ее. А она бы хотела, чтобы ты жил, ради их памяти. Ты всегда был деловым человеком, а я принес тебе интересную идею. Подумай над ней хорошенько. Тебе невыносимо во Франции, это ясно...

Я только кивнул.- Ты учился в Штатах, ты знаешь язык, ты богат. Тебе не составит труда получить "Грин Карту", а потом, возможно, и гражданство США. Ты можешь начать там новую жизнь. Я помогу тебе устроиться там. Ты можешь открыть... Да хотя бы, такой же ювелирный магазин, как тут, и назвать его именем твоей Шарлотты. Представляешь, ее имя на неоновой вывеске над магазином?Его слова звучали убедительно. Особенно меня встряхнула мысль о том, что Шарлотта может сейчас огорчаться, испытывать боль из-за того, что я стал таким... Конечно, я не мог сразу ответить "да" или "нет" на предложение Пьера. Но я почувствовал, что его приход знаменует собой новый отрезок в моей жизни, а каким он будет, зависит только от меня. Я сказал, что подумаю над его предложением, и мы тепло попрощались.Я позвонил ему через месяц. Жизнь во Франции становилась день ото дня все мучительнее. Все напоминало мне Шарлотту. И я решил уехать...Я - Адриен, граф де Монфор, вступивший в новую жизнь! Я не знал, что она принесет мне.Продав ювелирный магазин на улице Риволи, поручив две квартиры и замок надежным людям, знакомым еще моему отцу, я улетел в Нью-Йорк.Пьер помог мне. Я получил вид на жительство, а позже и гражданство, как он и говорил. Я поселился в большой квартире на знаменитой Пятой авеню. Зачем я выбрал самый дорогой район и квартиру? Просто потому, что я привык к определенному уровню жизни, и не мог представить себя где-нибудь, в Бронксе, например.Я открыл ювелирный магазин, и назвал его "Шарлотта".Он приносил мне неплохой доход.Я купил "феррари", и на нем стал разъезжать в свободное время по Америке. Так я хоть немного забывался; это, как наркоз, притупляло мою боль. Время летело вперед, к пока неизвестному мне будущему. Дни сменялись неделями, недели - месяцами, месяцы - годами.Прошло шесть лет.Я - Адриен, граф де Монфор. Однажды, путешествуя, по обыкновению, по Америке, я заехал в Чикаго, и провел там два дня. В первую ночь в этом городе мне неожиданно приснилась Шарлотта. Она сидела на камне у какой-то реки, улыбалась мне, а потом вдруг сказала:

- Прошу, не забудь обещание... И исчезла. Я проснулся с неожиданно радостным и светлым чувством, и отправился на прогулку по городу.

А надо сказать, я не просто так оказался в Чикаго. У одного из моих постоянных покупателей в ювелирном магазине былиродственники в этом городе. И те рассказали ему, что тут на южной окраине в бедном районе живет семейство одной девочки, талантливой певицы. Девочка действительно очень одаренная, но из-за нищеты своей семьи не может позволить себе учиться и развивать талант. Я сразу решил помочь ребенку, тем более, я - вдовец, на что же еще тратить деньги, как не на благотворительность. Я чувствовал, что Шарлотта бы одобрила это. Во второй половине дня я на машине отправился в этот район. Впервые я видел столь неприглядное место, сразу захотелось поскорее отсюда уехать, но я должен отдать деньги. Дом юной певицы я нашел быстро, передал конверт, сказав, что это деньги моего знакомого, и хотел сразууйти, но не тут-то было. Меня почти силком втащили в дом, благодарили, отчего мне стало не по себе. И попросили остаться на ужин.В итоге, когда я покидал эту гостеприимную семью, на дворе была уже ночь. Я сел в машину, намереваясь как можно скорее умчаться из этого места. Но тут из соседнего двора я услышал отчаянный женский крик. Я вышел из машины. Нельзя было бросать человека в беде!

Нападавшие оказались трусами, способными сражаться только с беззащитными. Я легко отделался от них. Когда они разбежались, я подошел к сидящей в грязи женщине. Она старалась прикрыть себя руками, так как ее одежда на груди была разорвана. Плечи ее слабо подрагивали, она тихо всхлипывала. Темные волосы закрывали ее лицо.- Мэм, как Вы? - спросил я. - Они не покалечили Вас?- Нет. Спасибо Вам. - Она подняла на меня глаза, и я обомлел. Эти ясные, сияющие, голубые глаза... Они смотрели прямо в душу, и кого-то неуловимо мне напоминали. Вдруг, лицо из далекого далека всплыло в моей памяти. Шарлотта! Как странно... Эта незнакомая мадам из трущоб и моя горячо любимая жена. Но раздумывать было некогда. Я уверенно протянул руку спасенной и предложил отвезти ее домой. В машине мы разговорились.Ее зовут Люсия Бишо. Она тоже вдова, пережила потерю мужа. Очень приятная женщина, моя душа отчего-то потянулась к ней. Впервые за шесть лет я почувствовал симпатию к женщине.Я - Адриен, граф де Монфор. Судьба привела меня в трущобы Чикаго, где я встретил свою новую любовь. Каждый день мы встречались с Люсией. Мне пришлось надолго задержаться в Чикаго. Я стал оживать. Как это было прекрасно!Я знал, что у нееесть дочка Кристина, но я даже рад был этому. У меня будет наследник. Приняв в сердце это новое чувство, я поклялся себе, что сделаю ВСЕ, чтобы не потерять свою вторую семью.

Через два месяца ежедневного общения мы с Люсией решили пожениться. Да, она не аристократка, но она намного лучше многих аристократок, которых я знал. И она так напоминала Шарлотту! Мне было все равно, как на этот брак посмотрит мое окружение...И все бы хорошо, вот только сразу после знакомства с Кристиной, догадался, что девочка меня не примет. Но меня не раздражало это. Я полагал, что виной тому любовь девочки к покойному отцу. Она считает, что мама предала его. Но я теперь не упущу свое счастье, к тому же, я это обещал и Шарлотте. Я завоюю любовь Кристины! Она станет моей любимой дочерью, тем более ее имя было дивным созвучием с именем моего сына.

Мы поженились с Люсией, она стала графиней де Монфор, и я увез ее и ее дочь в Нью-Йорк. Кристина почему-то не хотела покидать южную окраину. Если честно, это удивило меня, и я не знал, как правильно реагировать на такую причудупадчерицы.

Вскоре я понял, что было тому причиной. Кристина влюблена в своего одноклассника из того района Чикаго, откуда я их увез. Не знаю, серьезно ли это чувство. Ее матери так не кажется.Романо, парень Кристины,прислал ей колье. Я видел, что оно действительно дорогое. Откуда у этого кубинца деньги?! Это все показалось мне подозрительным... Но я все больше убеждаюсь, что Кристина от него без ума. Она так переживает и скучает по нему; когда-то я также скучал по Шарлотте... Надо ее отвлечь. И тогда я решился на поездку во Францию. Тем более, отец Кристины тоже был французом. Я уверен, что ей должно быть интересно это путешествие. А мне уже не было так больно возвращаться на родину.Франция понравилась и Кристине, и Люсии. Только я видел, что моя падчерица все равно грустит... Даженевероятный праздник, который я устроил ей на День Рождения, толком не обрадовал ее. Чем ей помочь? Наверное, действительно надо съездить с ней в Чикаго. Пусть только закончит школу, и летом мы все вместе поедем туда. Уже и Люсия склоняется к этому решению. Моя дорогая жена после первой ночи в Париже тоже стала какая-то не такая. Понурая, нервная... Прошу сказать, что случилось - не говорит. Надо возвращаться в Америку!Я - Адриен, граф де Монфор. Отныне мой страшнейший кошмар - потерять свою вторую семью. Я дал себе клятву бороться за нее, и я сдержу эту клятву!

Мы все-таки отпустили Кристину в Чикаго с ее родственницей Розой. Роза - серьезная молодая женщина, и внушает мне полное доверие. Я был уверен, что все наши проблемы разрешатся после этой поездки. Но как же я ошибался!

Хорошо помню тот ужасный день, когда Роза позвонила нам из Чикаго. Она сказала, что Романо зверски избит и находится в коме. Люсии стало плохо от переживаний за Кристину. Мы срочно вылетели в Чикаго. Честно сказать, я не ожидал столь страшного поворота событий... Я был растерян, я не знал, что мне делать. А ведь я - глава семьи!

Уже на следующий день мы были у постели больного парня Кристины. Странные чувства возникли у меня при взгляде на несчастного мальчика. Мой сын, останься он жив, был бы сейчас лишь немногим младше Романо. А если бы моего Кристиана так избили? Я задохнулся от возмущения. Кристина выглядела ужасно. Признаться, я не ожидал, что ее любовь настолько сильна! С какой нежностью смотрит она на Романо... Только слепой не увидит и не поймет, что она сейчас чувствует. Роза уверяет, что мальчика не выходить в этой больнице для бедных, его надо переводить в Нью-Йорк. Она назвала мне сумму, необходимую дляперевода илечения. Это огромные деньги! И я понимал, кожей чувствовал, что все взгляды обращены ко мне, я - единственная надежда! Вдруг, мне пришла в голову невероятная мысль: продать свое имущество во Франции, включая родовой замок, этого хватит и на перевод, и на лечение... Но как же расстаться с тем, что мне завещали предки?! Я показался сам себе предателем рода де Монфор. Нет, я не смогу решиться на это!...

Неожиданно мне ярко представилось прошлое. Я, увлеченный ремонтом своего родового гнезда, Шарлотта, играющая грустную мелодию на пианино, а потом - кладбище в Антибе, хмурое небо, пронизывающий до костей ливень и два гроба - моя первая семья. Я потерял их из-за того, что слишком заботился о своем имуществе и не заметил, не придал значения грозным признакам грядущей трагедии! Неужели я вновь совершу такую ошибку? И имущество рода будет значить для меня больше, чем живые люди?! Если Романо умрет, неизвестно, что будет с Кристиной, и моя Люсия мне этого не простит!...Я еще раз взглянул на Романо. Кто же так бесчеловечно избил его?! Он ведь совсем мальчишка!.. И выглядит таким беззащитным на этой кровати, опутанный трубками медицинских приборов... Жалость острым кинжалом вонзилась в сердце. Я только что скорбел о роде де Монфор, и своей чести, а разве достойно дворянина бросить без помощи сироту, у которого нет никого, кроме влюбленной в него девушки?! Да еще в таком ужасномположении?! И разве достойно не помочь своей семье: Люсии, по бледным щекам которой ползут скупые слезинки;Кристине, сейчас невидящей никого и ничего, кроме своего парня? А ведь если бы Романо поправился, он, наверняка, стал бы мне сыном... Наследником, о котором я всегда мечтал!

Я - Адриен, граф де Монфор, принявший самое трудное решение в своей жизни! Я уверен в своей правоте и все-таки выполнить задуманноедалось мне нелегко! Поручив Романо заботам Кристины и Люсии, я вылетел на родину. Я никому не сказал о том, что намерен делать во Франции. Мысленно я просил прощения у своих предков за то, что собирался сделать, ибо, не смотря на свою уверенность, я понимал, что лечу распродавать все, что они копили веками. Я просил прощения и у Шарлотты. Ведь и ее квартира будет продана. Но тут я словно почувствовал ответ-одобрение. Я просто знал, что Шарлотта сделала бы тоже самое, и мне стало немного легче после этого.Конец флешбэка.

POV Адриена.Я нашел два хороших агенства купли-продажи недвижимости, и поверилл им две свои квартиры: на Елисейских полях в Париже и в Антибе. Замок и весь антиквариат, хранившейся в нем, я решил выставить на международный аукцион. Квартиру в Антибе удалось продать через месяц. Тогда я получил на счет кругленькую сумму в восемьсот тысяч долларов, которые сразу перевел на карточку моей жены. Я старался не думать о том, что Антиб - город, в котором я пережил столько светлых и печальных моментов, город,навечно связанный в моей памяти с именем Шарлотты.А вот на квартиру на Елисейских полях долго не находилось желающих. Оно и понятно! Цена на нее была слишком высока. Я надеялся получить миллион долларов. Время уходило. Я торопил риэлторскуюфирму. В итоге небо услышало мои молитвы - нашелся новый русский, выложивший нужную мне сумму.

Последние две недели я занимался замком и ценными предметами, находившимися там. Я тысячи раз пожалел, что сам решил присутствовать на аукционе. Видеть, как вещи моей семьи идут с молотка,было страшно. Особенно, когда выставили пианино Шарлотты, которое после продажи нашей квартиры в Париже, я перевез в замок. Я почувствовал сильную боль в сердце, перед глазами все поплыло. Страшным усилием воли я не позволил себе упасть в обморок, и дождался конца торгов. Замок купил арабский шейх за полтора миллиона долларов, вещи принесли еще сто тысяч. Я был и рад и убит одновременно. А на следующий день я собирался вылетать в Нью-Йорк, но вылет сорвался. Я все-таки попал в больницу. Слава Богу, что подозрения на предынфарктное состояние не оправдалось. Но меня все равно продержали в больнице два дня, после чего я не замедлил с вылетом в Америку. Я очень надеялся на то, что мои мучения были не напрасны!Тем временем, в Чикаго.Прошел месяц. Мама больше не звонила графу в Париж. Но ее состояние меня здорово интриговало, словно бы она что-то знает, а говорить не хочет. Правда, вскоре я перестала ее расспрашивать, все мои мысли занимал Романо. Он все еще был в коме, и мне безумно хотелось поскорее отвезти его в Нью-Йорк, к Розе. Слава Богу, тот бандит на нашем горизонте больше не появлялся, и я перестала бояться... Однажды мама пошла в банк. Ей надо было снять с карточкиоставленной ей графом деньги, и продлить оплату нашего гостиничного номера. Каково же было ее изумление, когда в банке ей сообщили, что у нее на карточке лишних восемьсоттысяч долларов! Мы сразу поняли, что это привет из Франции, и впервые за этот месяцпо-настоящемуобрадовались. Но возвращения графа нам пришлось ждать еще три недели.В тот день я с утра уехала, как обычно, в больницу. Я сидела у постели Романо и читала ему книгу о Кубе. Вдруг в коридоре послышались чьи-то быстрые шаги, и в палату вошел Адриен. Он сильно похудел, и выглядел вообще неважно. Он сказал, что уже поговорил с доктором Роджерсом о состоянии Романо, и сообщил, что завтра мы повезем его в Нью-Йорк. Адриен оплатил отдельную палату в лучшей клинике, зафрахтовал специальный борт с необходимым оборудованием, и две медицинские машины - тут, и в Нью-Йорке. Я смотрела на него, хлопая глазами, и не веря тому, что я слышу. Потом он сказал, что смертельно устал, и уехал в гостиницу. Не знаю почему, но он еще долгое время не хотел говорить о том, каким путем достал столько денег. Ведь я узнала позже, что его основные счета были не затронуты. Стоит ли говорить, что пока я была с Романо весь этот день перед отъездом в Нью-Йорк, я все время думала об Адриене. Мне было стыдно за то, как я вела себя по отношению к нему. Он оказался мне, по сути, вторым отцом, но чтобы полностью осознать все это, мне необходимо было время.На следующий день я попрощалась с Томми и Дон, пригласив их к нам, в Нью-Йорк, и мы уехали. Перелет прошел хорошо. Романо оказался настоящим бойцом и все выдержал, в чем я, вообщем-то и не сомневалась!Больница была великолепна, особенно мне понравилась палата. Одноместная, светлая и очень уютная. Большая кровать с мягким матрасом и свежими, идеально чистыми простынями. Правда, нас тут ждал неприятный сюрприз. Я не звонила последние две недели в Чикаго Розе, так как безумно уставала и не могла даже доползти до телефона. А на месте выяснилось, что Роза уехала на месяц на симпозиум в Вену. Ее телефон нам дали в больнице, я сразу ей позвонила. Ее голос звучал расстроенно. Она не хотела лететь, но было нельзя отказаться, и она посоветовала нам найти, по крайней мере, пока, другого врача для Романо. Она просила нас выбрать какого-то из врачей ее клиники, только не коем случае не останавливать свой выбор на нейрохирурге Джерри Коллинзе. Он учился с Розой в институте, и, как она выразилась, проявил себя не с лучшей стороны как человек. Вначале нас насторожили ее слова, но остальные врачи были очень загружены, и главврач порекомендовал нам именно Коллинза. Это был очень красивый, высокий мужчина, невероятно обходительный. И мы только удивились, что в нем могло не нравиться Розе. Главврач расхваливал нам его как специалиста. Вот мы и согласились с его кандидатурой на должность лечащего врача Романо. Но очень скоро нам пришлось горько пожалеть о своем решении...