Часть третья. Пылесосим Дюну (1/1)

Глава вторая. Почему Дюну вообще пылесосят, или Небольшая предысторияИтак, вопрос дня! Зачем пылесосить Дюну? Ту самую Дюну, которая в два раза меньше Кербина и, если не считать отсутствия воды, красного цвета и тонкой атмосферы, очень на него похожа? Тут, скорее, надо рыться в литанском языке. Фишка в том, что у них слово ?пылесосить? начинается на ту же букву, что и Дюна. А ещё у них в языке есть такой прикол: надо почаще использовать выражения, слова в которых начинаются на одну букву, ну или хотя бы созвучны друг другу. К первым относится ?пылесосим Дюну?, ко вторым – ?ставим лайки Айку?. Кстати, об Айке. Это тот самый астероид, который обращается вокруг Дюны и притом очень близко к ней. И да, кстати, в СМИ очень любят обсуждать фотографии Айка, там даже отдельное эфирное время выделяют, чтобы ими повосторгаться. Причём рисунки Айка недолюбливают: рисунок – это не настоящий Айк, он выглядит не так, как фото.Догадываетесь, к чему я клоню? Нет? А я клоню к тому, что если я заполучу фотки Айка из космоса, особенно вблизи, то вмиг стану знаменитой! Ведь хочется, чтобы обычные кербалы, посмотрев очередной выпуск ?Бесподобного Айка?, узнали, кто привёз эти фотографии на этот раз, что сделает меня ещё более знаменитой.А теперь о ракете. Билл расскажет, передаю ему слово.Глава четвёртая. Выход на орбиту и прощание с системой КербинаЯ проснулась рано. Всё ещё скучаю по Ане: она так ничего мне и не написала, обидно. Но я сама просыпаюсь перед рассветом.Джеб поселился в соседней комнате, в 320. Раньше там жил Алексей, но он съехал.В общем, проснулась я, надела комбинезон и скафандр, вышла в коридор. Тут раздались шаги: Джеб шумно дышал мне в затылок. Я недоумевала: что он себе позволяет?! Я быстро развернулась на пятках и оказалась с ним лицом к лицу:– Чего ты от меня хочешь, а?– Ничего, просто шёл за тобой.– Вот не ври! Ты сто пудов чего-то от меня хочешь!– Ничего мне от тебя не надо.– Врёшь, кретин!– Я не кретин! Я нормальный конструктор ракет!– Неужели? Тогда иди, туси с Биллом, конструируй свои ракеты, а в космос не суйся! И ко мне не суйся!– Если что, я переехал поближе к тебе, потому что у меня были слишком шумные соседи!– Так я тебе и поверила!– Можешь верить, можешь не верить, но мы летим вместе!– Лучше бы не летели.– Но что руководство велело, надо исполнять, начальству виднее.– Тут-то ты прав. И знаешь что…– Что, Валечка?– Я не Валечка, я Валентина!– Пора ссориться перестать.– Ладно, в ракете наговоримся.– Ну это само собой.И мы пошли дальше на некотором расстоянии друг от друга.На лестнице я решила щёлкнуть по самолюбию Джеба, он это заслужил:– Чтоб ты знал, командовать парадом буду я. Хи-хи-хи.– Смейся-смейся, я тебе не верю.– А это не шутка! Это чистая правда!Джеб остолбенел:– Как они могли так со мной поступить?– Они-то знают, кто настоящий кербанавт! Обещаешь слушаться?– Ну да…– Скажи: ?Я обещаю беспрекословно слушаться тебя во всём, так как ты командир?.Джеб скривился, но повторил.– Вот и чудненько. А теперь пошли хотя бы позавтракаем, – мы как раз успели спуститься вниз.Мы уселись в разных концах столовой и с мрачными лицами поели. В коридоре нас встретил фон Керман:– Пойдёмте в ангар, мне нужно вам кое-что рассказать.Мы двинулись. Только сейчас я обратила внимание на скафандр Джеба: малахитово-зелёный, со множеством разнообразных наклеек, среди которых затерялся герб Монерро: поющий кербал в огромной шляпе и с гитарой в руках.Вернер начал:– Значит, так, программа следующая: старт и выход на орбиту происходят в автоматическом режиме, дальше вы разгоняетесь, чтобы уйти от Кербина, это рекомендую сделать с помощью Муны. Дальше через восемьдесят дней совершаете манёвр ускорения до Дюны, после чего корректируете траекторию, чтобы войти в атмосферу. Место посадки выбираете по своему усмотрению. И да: вот необходимые даты пробуждения – Вернер протянул нам по маленькой белой бумажке, которые мы положили в карманы. – Обратно те же самые процедуры повторяете. Есть ещё кое-что очень важное: нужно покрутиться вокруг Дюны и пофотографировать её, а заодно и Айк, следовательно, не нужно углубляться в атмосферу. На этот раз фотокамера цветная, фотографии должны получиться красивее. Всё понятно?– Мне да, – ответила я.– Я не понимаю, а как на Дюну садиться? – спросил Джеб.Вернер уже хотел раскрыть рот, но я его опередила:– Глупенький! На Дюне очень тонкая атмосфера, соответственно, потребуется раскрыть все парашюты и ещё двигателем поработать, понял?– Понял! Только я не глупенький!– Ну да, ну да, конечно, поспорь ещё тут!– Кербанавты, прекратите ссориться! У меня уже опасения за ваш полёт возникают, – забеспокоился Вернер.Я приложила рукавицу к губам, а Джеб помотал головой. Ну не хочет он – его проблемы.– Что вы только что имели в виду?Джеб хотел раскрыть рот, но я его опередила:– Мы хотели сказать, что теперь будем жить дружно, – съязвила я.Джеб подтвердил, хотя по его лицу было заметно, что он соврал. Но Вернер продолжил:– Хорошо, движемся дальше. Научные данные собираются так: вы нажимаете на кнопки, прибор работает, как только на нём загорится зелёная лампочка – эксперимент завершён. Данные экспериментов надо сохранить: антенна не передаст столько информации – она только для переговоров. Бур отсутствует, образцы будете собирать вручную. Также отсутствует шлюзовая камера, поэтому придётся перед выходом на поверхность ?прятать? воздух обратно в баллоны, но для этого нужна энергия. Это всё. Вам понятно?Мы кивнули.– Вот и славно, теперь идите, а то старт некрасивый получится.Джеб как ни в чём не бывало двинулся к автобусу-?Буханке?, а я – к чёрному ходу.Погода была холодная, солнце только начинало выглядывать, так что время оставалось. Я надела шлем и быстро побежала, чтобы разогреться. Так я и домчалась до ?цэвээса? с его спасительным отоплением. Отворила дверь и увидела ЕЁ. Ракету, стоящую на транспортёре, с присоединённым к ней заправочным оборудованием, которое закачивало в баки быстро испаряющийся окислитель, из-за этого вокруг ракеты летали небольшие струи белого газа, похожие на маленькие облачка или даже на белый-белый снег. Я сняла шлем и поздоровалась с Алексеем:– Доброе утро!– Да уж, доброе, – несколько сонно сказал он. – Куда вы так спешите?– Хочу первой залезть в ракету.– Нельзя, пока к ней подключено заправочное оборудование.– Я всё равно влезу.– Нельзя!Но я уже была в лифте и поднималась прямо к своей верхней кабине. Алексей ругался, а я меж тем спокойно застёгивала ремни безопасности, но перед тем как устроиться, увидела Джеба, только что зашедшего в ЦВС, и закричала:– Торти?льер! Беги сюда!Тортильер – это такое животное, у которого четыре лапы, хвост, голова и панцирь. Оно отличается медлительностью. Слово ?тортильер? – из монеррского языка, на котором говорит Джеб. Так вот слово ?тортильер? означает, по-моему, ?медленный, закованный в броню зверь?.Джеб вскипел и побежал догонять меня, но я уже заперла люк. Он поднялся в свою кабину минуты через две, я к тому времени напялила шлем вместе с наушниками. Джеб был зол, он кипел, но я просто не стала слушать – дала ему остыть.Потом что-то чпокнуло, видимо, заправочное оборудование отсоединилось. Ракета медленно поехала на стартовый стол. Кстати, о технологиях в комплексе: они теперь самые передовые. Со стартового стола можно запускать огромнейшие ракеты, а газ будет уходить в газоотводный канал.В общем, ракета приехала на стартовый стол. Джеб всё ещё был в ярости. Вернер фон Керман по рации спросил:– Валентина, к старту готовы?– Готова!– Джебедайя, к старту готовы?– Конечно, готов.– Отлично! Начинаем обратный отсчёт.Вернер кашлянул и проговорил все предстартовые команды, закончив словами:– Два! Один! Пуск!Раздался очень громкий хлопок, за ним рокот, ракета поднялась со стартового стола и устремилась ввысь. Вдавило нас не сильно, можно сказать, даже слабее, чем обычно. В тот день было облачно, тучи стояли километрах в двух от поверхности, не выше. Ракета пронзила их моментально и рванула выше. Наконец мы покинули атмосферу. Топливо в первой ступени почти закончилось, хотя его было очень много, но ?прокормить? четыре сопла даже таким объёмом долго не получится. Поэтому ?Носорог? довершил дело. Он разогнал ракету до первой космической, и мы вышли на орбиту. До свидания, Кербин, я буду скучать…Я сказала Джебу:– Поспи, тебе надо успокоиться.– Не надо, я в порядке!– Я сказала, поспи!– Ладно, уговорила.И через некоторое время в наушниках послышалось посапывание. Отлично, теперь можно заняться делом. Я развернула все причиндалы, которые нужны на орбите, и приготовилась к рывку. Я выполнила манёвр, ?Носорог? напряг свою ?мифическую? силу и вывел ракету на траекторию в межпланетном пространстве. Теперь можно и самой вздремнуть. Сверилась с бумажкой, выставила нужную дату и уснула. Мне снилось, как я бегаю по Дюне и любуюсь её красными пейзажами.Глава пятая. Посадка на ДюнуМенталка разбудила меня вовремя: перегрузка нарастала. Увидела, что мы недалеко от Дюны. Джеб уже не спал. Заметив, что я проснулась, он заявил:– Что ж ты, соня! Я уже всё свернул!– Молодец, но я не соня!– А как назвать того, кто долго спит?– Э-э…– То-то же. Готовься, скоро будем в атмосферу входить. – Угу.Я развернула ракету и приготовилась.Корабль затрясся, снаружи появились бледные языки пламени – настолько бледные, что я едва могла их разглядеть: они были красноватые и полупрозрачные. Постепенно языки становились ярче. Вдруг на экране высветилось:?Критическая температура! Опоры близки к разрушению! Требуется охлаждение!?Вот только как я их охлажу, если у меня радиаторов нет? Может, надо покрутиться? Это же всегда помогает! Попробовала – и получилось! Опоры охладились.Но неожиданно всё кончилось, ракета ушла вверх. Джеб насмешливо сказал:– Ну что, давай фотографируй для своего альбомчика!– Ты что, совсем? Откуда про мой альбом знаешь?– Про него уже все знают.Я промолчала, но затаила смертельную обиду на Джеба и начала выполнять самую скучную работу на свете: фотографирование. Правда, была одна приятность: удалось сфоткать Айк, причём несколько раз, но потом плёнка кончилась. Пришлось заменить кассеты.А вообще, Дюна очень красива: огромные белоснежные полярные шапки, красная гористая поверхность с немногочисленными хребтами. Ещё больше украшали пейзаж облака. Всё это напоминало о Кербине, который я увижу, увы, не скоро. Одно хорошо: еда вкусная, с голоду не помру. Слопала ещё тюбик баклаковой икры.Едва я успела сделать последний глоток, как всё снова затряслось, появились бледные языки пламени. Потом мы пролетели через очень тонкие облачка, скорость наша снизилась, но не из-за облачков, а из-за сопротивления разреженной атмосферы. Я скомандовала:– Джеб! Выпускай все парашюты! Скорость слишком высокая!– Чего ты орёшь?– Выпускай парашюты, кретин! Не спорь!– Ладно-ладно, – раздражённо ответил Джеб.Парашюты отстрелились. Воздух Дюны затрепал их, постепенно они раскрылись. Скорость снизилась, но недостаточно… а поверхность уже близко… Я выпустила посадочные опоры и включила ?Нерв?. Двигатель моментально раскочегарился. Хорошо, что вибраций не было: они бы помешали стабилизации аппарата. И вот эпохальный момент: двадцатитонный летательный аппарат впервые совершает посадку на отдалённую планету.Если смотреть со стороны, это выглядит очень красиво. Длинная струя горячего радиоактивного газа ударяется о грунт Дюны, пыль волнами летит во все стороны. Вскоре место под кораблём очистилось от пыли. И вот – касание! Двигатель глохнет, наступает гробовая тишина, лишь корабль покачивается на опорах. Разворачиваются антенна, солнечные панели и радиаторы. Дверь открывается, и из неё выпрыгивает кербал…Красивая картинка? Примерно так это выглядит в кинематографе. А теперь слушайте, как было на самом деле.Глава пятая. Дюна и её причудыПосадка прошла гладко, если не считать того, что после неё корабль долго покачивался на опорах. Я сказала:– Джеб, выходи! Будешь первым кербалом, который высадился на другой планете.– Нет уж, ты поопытнее, ты и высаживайся, я пока посмотрю.– Нет, ты: опытные не должны рисковать! Давай, я жду.– Ох, ладно, уговорила, – сказал Джеб.Услышала, как в кабину залетает холодный воздух Дюны. Открылся люк. Через пару минут Джеб сказал:– Прыгай, тут невысоко.Ну я ему поверила, а зря, потому что, когда я выпрыгнула, то пребольно ударилась ногами даже спина заболела. Ну, Джеб, держись, я тебе это припомню! В гневе я ужасна!Придя в себя, я попросила:– Посмотри на корабль. Есть какие-нибудь идеи, как нам забраться обратно и улететь?– Что-то нету.– Давай, гони, ты же инженер!– Можно пригнать сюда Билла, он нам всё разложит по полочкам.– Ты что, совсем что ли? Билл прилетит через год, и ракеты водить он не умеет. Думай ещё!– Нет, твоя очередь! Я уже свою идею предложил.– Ладно. Мне кажется, для начала надо свернуть парашюты, чтобы не мешали.Действительно, парашюты скучно висели и лишь слабо дёргались от ветерка.– А как мы до них доберёмся?– Это тоже нужно придумать, – скисла я.– Так, давай, вместо того чтобы киснуть, как это делает Боб, устроим мозговой штурм, а то превратимся в законченных пессимистов, как противный Керманссон!– Заткнись! Не смей гнобить Боба!– Почему? Он ведь даже не узнает.– Он может узнать! И вообще, проваливай отсюдова! Чтоб я тебя больше не видела!– И свалю! Лишь бы тебя не видеть! – Он гордо развернулся и ушёл в закат.Сели мы удачно: вокруг горы, и есть лишь одинокий проход между ними на север, куда и ушёл Джеб.Небо из красного превратилось в голубое. Маленькое холодное солнце стремилось к закату. Я решила: эксперименты буду проводить завтра, подправлять корабль тоже. Надо забраться в кабину и поспать, всё равно делать нечего.Воздуха в скафандре, если верить фон Керману, должно хватить на 18 часов. А это почти равно дюнным суткам, причём насколько быстро кончится воздух, зависит от обстоятельств. Посмотрим, вернётся ли Джеб к рассвету.До меня дошло. Чтобы попасть в кабину, надо попытаться взмыть туда на ранце. Я попробовала, ничего не вышло. Попробовала ещё раз. Медленно поднялась, отодвинула свисающий парашют как штору, потихоньку залетела внутрь, заперла за собой дверь и стала наполнять кабину кислородом. Сняла шлем и подключила к системе жизнеобеспечения ранец, чтобы пополнить запасы монотоплива и кислорода. И тихо уснула. Мне снилось, будто на нас напали какие-то дюняне, очень враждебные существа, повыше нас, синие и без скафандров. Я в ужасе проснулась. Была тёмная ночь. Тут вспомнила, что нужно откачивать воздух перед тем как выйти, чтобы сберечь его. Создаю вакуум и преспокойно вылезаю наружу. В кабину врывается прохладный воздух. Вижу красивую картину: серебристый Айк стоит в зените на совершенно чёрном небе вместе со звёздами. Пытаюсь найти Кербин, но, к сожалению, не нахожу. Ну как такую красоту не сфотографировать? Забираюсь обратно в кабину, начинаю снимать. Особенно часто фоткала Айк.Закончив фотосъёмку, решила запаковать парашюты.Вылезла, начала запихивать ткань и закрывать крышки, но не всё успела, так как увидела в проходе непонятный дрожащий свет. А потом услышала тревожный крик Джеба:– Спасайся! Они про нас знают!– Кто?– Дюняне!– Так, успокойся.– Не получается.– Успокойся быстро! И рассказывай!– Я в-видел огромное л-лицо к-кербала... – Джеб, дрожа стоял передо мной.

– Врёшь!– Ч-чем хочешь к-клянусь.– Ладно, верю. А фотки есть?– Н-нету. У меня же н-нет фотоаппарата...– Тогда давай так. Пошли туда, где ты видел это лицо.– Я б-б-боюсь!– Отставить панику! Выдвигаемся немедленно! И нечего нюни распускать!– Не могу я! Мне стра-а-а-шно.– Так! – Я схватила его за руку, – идём сейчас же! Каждая секунда на счету! Сколько у тебя воздуха?– Чуть больше половины.– Пойдёт. Погнали. Только надо научные приборы включить.Я быстро активировала всю аппаратуру: когда мы вернёмся, вся наука будет записана (не знаю, зачем я это объясняю, пусть будет).Я спрыгнула на грунт, включила освещение на шлеме, взяла Джеба за руку, и мы отправились в пучину неизвестности.Глава седьмая. Спасительный советЭлектроэнергия обеспечила бы работу кислородного насоса максимум на полчаса, и то в самом экономном режиме. Кислорода же при активной жизнедеятельности хватило бы на пять дюнных дней. Если не дрыгаться, его можно было растянуть на сколь угодно долго. Я очень боялась, что насос вот-вот отключится, и тогда Джебу придётся туго. Более того, этот насос отвечает ещё и за поддержание нормального состава воздуха, то есть, если он отключится, в воздухе будут накапливаться отходы, и тогда Джебу не поздоровится. Эх, зря я его туда повела. Но ведь насос подключён к скафандру шлангом, скажете вы. Значит, у Джеба неограниченный запас воздуха. Это да, но вы забыли про накопление отходов: если насос выключится, то мы нарушим состав дыхательной смеси. А ещё заряд батарей на исходе: его хватит всего на пять коротких радиограмм. Но выбора у меня нет: Джеба надо спасать. Поэтому я развернула антенну и стала просить помощи. Сигнал проходил с трудом, связь была слабой, тем не менее, я попробовала передать радиограмму:– Это Валентина, мы на Дюне. Разразилась буря, электроэнергия на исходе. Как её можно получить?Через некоторое время последовала ответная радиограмма:– Э-э-эрг… ре-а-а… – булькал Алексей, – а-а-ак у-у-у а-с?..Я ответила:– Вас не слышу.В ответ пришло примерно следующее:– Ф-с-с-ё…– дальше связь оборвалась, батарея села. В кабине стало очень темно, только слабо горело аварийное освещение, но настолько слабо, что видно было только то, что светилось. Может быть, поэтому снова вернулась чувство, будто за нами кто-то наблюдает, сидит в кромешной тьме и дышит в затылок. Я стала думать, что же имел в виду Алексей. Реактор, энергия! Что это может значить? Я попыталась напрячь свой крохотный ум и отключить слабоумие. У товарища Керманова же получалось. Реактор. Реактор работает и генерирует энергию? Нет, слишком легко. Так не может быть. Может, реактор… А, чёрт, всё равно идей нет. Так, ладно, как бы включить реактор, не потратив топлива? Думай-думай, голова огромная. Та-а-а-к, надо как-то включить реактор, но как, если я не вижу кнопок? Видимо, без топлива не получится. Попробую подвигать регулятор тяги, ведь я знаю: он находится справа от меня. Я ухватилась за рычаг, потянула его. Появилась слабая вибрация, и покачивание на рессорах прекратилось, словно корабль хотел взмыть вверх. Аварийное освещение, до этого горевшее так слабо, что мне ничего не было видно, теперь вспыхнуло и погрузило кабину в красный полумрак. Я увидела саму лампу: она имела форму цилиндра и была покрыта какими-то полосками.Я выключила двигатель. Корабль грузно опустился на опоры. Стала рыскать по кабине в поисках кнопки включения реактора. Времени у меня было немного – пока аварийное освещение ещё не потухло. А полумрак постепенно становился мраком… вот она! Нашлась! Кнопка с трилистником, жёлтая. Нажимаю её. Снизу раздался скрежет, и после него в кабине стало теплее – кажется, включилось отопление. Также аварийное освещение погасло, заработала обычная лампа, сине-белого цвета. Похоже, что эта кнопка отвечает за генерирование электроэнергии, и реактор переконфигурировался. Надо же! Сработало!Я обрадовалась тому, что смогла отключить слабоумие сама. Может быть, это мне ещё когда-нибудь пригодитсяРеактор зарядил батарею. Теперь можно было совершенно спокойно его отключить. Ведь кислородный насос ещё долго будет работать нормально, а освещение нам не нужно. Поэтому я нажала на кнопку с трилистником ещё раз. Раздался скрежет, и всё затихло.Я погасила освещение, сохранила результаты опытов и уснула. Мне опять снился кошмар. Меня убивает тот самый тип, который всё время ходил за мной. Тип был очень чёрный, словно тень. Размахивая ножом, он что-то бормотал. Видимо, решил преследовать меня даже в снах. Из последних сил заставляю себя не просыпаться. Потом снятся хорошие сны, я поздравляю товарищей с новым годом по телевизору. Эх, мечты…Глава особая. Что произошло на ДюнеИ снова здравствуйте, дорогие читатели. Это опять я, неизвестный редактор. Вот вы прочитали приключения Валентины на Дюне и не поняли, что там вообще творилось: откуда лицо кербала и почему Вале и Джебу казалось, что за ними кто-то следит? Что ж, я-то знаю, что произошло на Дюне, рассказываю.Лицо кербала, на самом деле, обычная скала: на ней нет ни глаз, ни рта – ничего. Но её неровности отдалённо напоминают эти части лица.Почему же Валентине казалось, что за ней наблюдают? Всё дело в инфразвуке, звуковых колебаниях с частотой ниже слышимой. Они нередко возникают при сильных бурях. Такой звук неприятно воздействует практически на все живые организмы, с которыми мне приходилось встречаться. Кербалам, как и большинству разумных существ, начинает чудиться всякая страшная околесица. Поэтому-то Вале и показалось, что скала что-то бормочет, а вокруг ходят какие-то неведомые дюняне – почудилось.