Глава 4 (1/2)
Наступившие дни были посвящены домашним заботам. Кухарка отеля дю Ботрей варила варенье, и это таинство требовало участия хозяйки дома.
Анжелика распорядилась перенести ее кресло в кухню и, восседая в нем, чтобы не перетрудить поврежденную ногу, отдавала указания и пробовала все виды варений. Мимо нее сновали поварята, кто с фруктами, кто с сахаром, кто с мисками. То и дело покрикивала кухарка, а мажордом отвешивал легкие подзатыльники зазевавшимся. И варенье удалось на славу!
Желая вознаградить прислугу за труды, Анжелика дала указание напечь сладких пирогов, чей дразнящий аромат сейчас плыл из открытых окон.Нога ее уже почти не беспокоила, и она проводила много времени дома скорее из приличия, чем по необходимости. Герцог де Вивонн несколько раз присылал слугу осведомиться о ее самочувствии.
Мысли Анжелики вернулись к письму, которое было ею получено столь странным образом. Ей писал венгерский князь Ракоци, о котором она ничего не слышала с весны, когда от короля узнала, что он вернулся в свою страну. Когда она первый раз прочла записку князи, то смутилась, ей не хотелось возвращаться к прошлому, но сейчас через несколько дней пришла пора задуматься о нем.
Анжелика поднялась в спаленку, где когда-то она занималась любовью с князем, будто она испытывала потребность принять решение, начав с точки, где все случилось. Она подошла к бюро и достала оттуда свою шкатулку с сокровищами. В руках ее по очереди оказывалось содержимое. Перо поэта, кольцо персидского посла, ожерелье рода дю Плесси де Бельер, а вот и кинжал Ракоци.Князя так стремительно арестовали, что кинжал так и остался в столовой, где они разговаривали перед тем как предаться страсти. Рядом с кинжалом теперь находилась и записка князя. Анжелика вновь развернула ее.
"Сладчайшая! Я не забыл наши страстные ночи, ни одна женщина не сравниться с вами. Со мной вы будете счастливой и свободной. Ради свободы Венгрии мы прольем много крови тюремщиков и палачей рода человеческого. Я стал королем Венгрии, и теперь ничто не разлучит нас. Ваш суверен будет против, поэтому необходима тайна. Мой посланец будет ждать вас на улице Сент-Антуан в доме против рынка. Следуйте его указаниям. Страстно любящий вас король Венгрии Ференц Ракоци I."Когда Анжелика в первый раз прочла эти строки, в ее памяти невольно возник образ мятежного князя, его горящие глаза, речь с акцентом, теплые руки, согревшие ее на несколько ночей, его дерзкая выходка перед русским посольством. Она улыбнулась. Завоеватель, скандализировавший двор, поработивший одну из придворных дам. Но его зыбкое тепло быстро растаяло в холодном мраке жизни. И вот он вновь тянет к ней руки...Он теперь король! А не о нем ли говорила эта ведьма Ла Вуазен, когда пророчила, что ее полюбит король? Какая насмешка судьбы! Этот момент счастья прошел, больше нет пылкого изгнанника, как нет и его забавной лошадки.
Письмо князя намечало картину бурной и яркой жизни, но она уже не молоденькая девочка, наслушавшаяся пастора Рошфора и сбежавшая в Америки. Картина жизни спутницы короля-революционера казалась ей хоть и яркой, но пустой.
Романтичный флер рассеялся, она отложила письмо и провела руками по лицу, словно пытаясь заставить себя думать. Что ее тревожит? Дети? Может быть письмо князя ее смущает, потому что она несет ответственность за них? Сколько она дралась с жизнью, билась о каменные стены ради них, ради их положения и благополучия. Это важно, конечно, важно, но дело не в этом.
Анжелика открыла окно и вдохнула свежий воздух полной грудью. Ей казалось, что она испытывает искушение чем-то темным, сбивающим ее с пути истинного. Дело в самом князе Ракоци! Да, теперь она поняла, вот она истинная причина ее тревоги.
Тогда весной Ракоци показался ей героем, таким необычным, таким не похожим на других. Он говорил о свободе и производил впечатления человека, свободного от низменных страстей, он показался ей настоящим мужчиной. И ее крепость пала после первого же штурма.Пришло время осмыслить случившееся. Почему-то сейчас вспомнились не только слова о борьбе за свободу, но и его поклон Пегилену де Лозену и готовность покорно идти куда угодно под конвоем гвардейцев. Князь будто даже был рад своему аресту. Ей вспомнились слова короля "Он получил все то, что так давно добивался от меня, деньги, поддержку". Может этому он радовался? Тому, что привлек к себе внимание, соблазнив одну из придворных дам?Анжелика не жалела о своем поступке. Что было, то было, но образ мятежного героя померк. Настоящий мужчина не пошел бы под конвоем. Его вели бы насильно и для этого понадобились бы не несколько гвардейцев, а целый полк! И он бы дрался до последнего, пока его не повалили бы и не связали, дрался бы за свою свободу и за нее, свою женщину, но не позволил бы арестовать ее. А его даже не вели, он сам шел, отдав шпагу! И теперь, скрываясь будто преступник, шлет ей письмо сомнительного содержания. Во славу Венгрии мы прольем много крови...Она испытывала удовольствие тогда, подчиняясь ему, но его ли она видела в своих объятиях те несколько ночей. Нет, он был ей чужим. Как важно отличить подлинные чувства от их эрзацев, как важно не перепутать.Анжелика знала еще тогда, что не свяжет с ним свою жизнь. Может то была последняя вспышка костра? Ведь она тогда за много лет впервые вспомнила о Жоффрее. Глупая колдунья все перепутала, не увидела правды. И разве не эти воспоминания, которые вызвал князь своим поведением, привели к еще одной вспышке костра в Трианоне с королем и почти разрушили ее жизнь? Она ощутила враждебность к Ракоци."Я не выдержала испытание прошлым и оно снова догнало меня. Умер Жоффрей, в ад попала Анжелика..."Она мысленно провела черту, отделяющую ее первого мужа от ее скороспелой любви с венгром. Король, желающий свергать королей! Ради сомнительной радости залить неведомую ей Венгрию кровью.— Нет, я вам не помощница. Ваши замыслы темны, а король для своего народа подобен солнцу, которое светит и греет...Она прервала свои слова. Образ Людовика XIV возник перед ней. Она видела его в своем кабинете, таким, каким он запомнился ей в их последнюю встречу в Версале. Это воспоминание внесло успокоение в ее душу. Она почувствовала себя так, как будто с темной тропинки, по которой пробиралась на ощупь, вышла на широкую, освещенную солнцем дорогу. Оба мужчины, король и венгр, стояли перед ее мысленным взором.
Она прошла тогда по краю обрыва и была наказана за это отступничество — отлучением от двора и покаянием в монастыре. Теперь жизнь снова искушает ее. Недавний разговор с Раймоном помог ей почувствовать себя увереннее, воспрянуть духом. Что ей нужно, спокойствие или бунт, мир или война?
Любовь мятежного князя, бросившего вызов королю... Зачем она понадобилась ей тогда? Она вспомнила то будоражившее кровь волнение, когда она, проводя ночи с Ракоци, ждала, что их связь выплывет наружу и князя арестуют. Анжелика вздрогнула, закрыла глаза и наконец призналась самой себе.
"Я ждала, что король снова проявит силу и возьмет верх над тем, кто не подчиняется ему. И наложит свою руку на женщину, которую считает своей по праву сильного. Наверное поэтому я тогда испытала такие острые эмоции. Любовный пыл в ласках именно это ожидание и подхлестывало. И в конце концов ожидание стало реальностью. А без этого Ракоци скорее отпугивал меня, чем притягивал... Что же это я, снова хотела пережить падение Жоффрея и победу короля?"Анжелика испугалась своих мыслей. Нужно молиться, нужно попросить прощение у души Жоффрея. Для этого нужно посетить кладбище Сальпетриера, как бы не было это тяжело. Отец Антуан говорил, чтобы она приходила в воскресенье.Она позвонила вколокольчик.— Какой сегодня день недели? — спросила она у заглянувшей в комнату служанки.— Пятница, мадам.— Хорошо, зажги свечи.Значит, послезавтра. Анжелика закрыла окно и вернулась к своей шкатулке с сокровищами.
— Я предпочитаю оставаться в своей карете, хотя бы просто потому, что она моя, сударь.
Она поднесла записку Ракоци к пламени свечи и подожгла ее. Яркий огонь озарил комнату, охватывая большое зеркало и пространство кровати, сейчас демонстрирующее благополучие и спокойствие тонким бельем и богатым балдахином. Пламя постепенно погасло и на бюро осталось лишь немного золы.
Анжелика взяла в руки кинжал Ракоци. Не дело, что эта вещь находится у нее. Она вспомнила этот кинжал, торчащий в паркете Версаля у ног Людовика XIV. Надо бы передать Ракоци его кинжал через того посыльного, о котором он сказал в письме. Она сделает это прямо завтра. А после этого отправится на загородную прогулку с герцогом де Вивонном и его компанией. Возможно, герцог расскажет ей еще что-то интересное.Пока она положила кинжал в шкатулку и, закрыв ее, вышла из комнаты. Занятая своими мыслями, Анжелика не заметила как на миг колыхнулась портьера за спиной.Карета маркизы дю Плесси остановилась на улице Сент-Антуан возле каменного дома, по виду принадлежащего богатому буржуа. Анжелика предположила, что именно тут и должен встретить ее человек князя Ракоци. Другие дома были по виду нежилыми или совсем уж лачугами. На всякий случай она велела кучеру проехать немного по улице и вернуться сюда. Герб Плесси-Бельеров точно должны были заметить.
Она вышла на мостовую и оказалась среди спешащего по своим делам люда. Ее внимание привлекла карета, медленно двигающаяся за ее экипажем. Анжелика заинтересовалась ею и вскоре с удивлением увидела в окне лицо герцога де Вивонна.