Часть 6. Пять фактов о Заке и Коди (1/2)
Зак узнаёт о том, что Коди ведёт личный дневник вскоре после того, как они переезжают в Бостон. Заветную книжицу братец хранит под семью замками и практически никогда не держит в руках, если рядом Зак. Семью замками оказывается второе дно прикроватной тумбочки, а сам факт ведения дневника Зака не удивляет, потому что, ну, посмотрите на его близнеца-неудачника: ?нет? спорту — ?да? учёбе, любимец кухонной утвари и маминой ужасной стряпни. Тоска смертная. Именно поэтому Зак долгое время оставлял это обстоятельство без внимания: что может написать его брат в дневник, если они проводят каждый день вместе и Зак видит, какая скучная жизнь у Коди. Читать про школу и науку ему не хочется, а о чувствах в то время Зак как-то не задумывается.
В пятнадцать всё меняется. Это ?всё? такое большое и страшное, что иногда хочется вытянуть перед собой руки и зажмуриться. Зак смеётся сам над собой, потому что его страх перед грядущими изменениями понятен, а вот его способ справиться с этим (ничего не делать) похож на лыжника, скатывающегося по горному склону от снежной лавины — бесполезен.
Тогда Зак начинает думать (что само по себе звучит странно), и не только о себе (что ещё более необычно). После того случая с опозданием и Коди-только-из-ванной, Зак вдруг вспоминает о существовании интересной книжицы и отправляется на её поиски, потому что если это всё гормоны, то Коди должен проходить через что-то подобное.
Наверное, Зак ищет успокоения. Он пытается поднять второе дно тумбы и думает о том, каким счастливым его сделают пару глупых записей в дневнике брата, если там будет что-то вроде: ?Меня заводит Эстебан? или ?Мне нравится грязно двигать бёдрами во время готовки?. Зак справляется с тонким листом фанеры и берёт в руки обычную потрёпанную тетрадку. Она совсем лёгкая, уголки загибаются бахромой, а глупая такса на обложке желает ему хорошего дня.
Зак ожидал не этого. Он знает своего брата. И дневник — это, как минимум, толстый блокнот с кипой бумажек, в хорошей, может быть, даже в кожаной обложке. И уж точно никаких глупых такс на ней. Но так или иначе, он пожимает плечами, плюхается на кровать брата и открывает тетрадку.
Почерк ровный, с редкими углами, прорезающими клетку вверх и вниз, записи систематизированы по ключевым словам и расположены, понятное дело, в хронологическом порядке. На первой странице Зак читает красными чернилами ?Зак?, ?Заметки? и дата. Уже неплохо, думает парень и готовится вызнавать грязные секретики брата. Но к концу последней записи грязь будто прилипла к нему самому, очень хочется сходить в душ и забыть обо всём этом. Зак прячет тетрадь на место, кладёт сверху фанеру, не особо заботясь о том, правильно ли это сделал, и медленно идёт в гостиную.
Весь оставшийся вечер в голове бегущей строкой всплывают строчки из записей, и чувствует он себя, мягко говоря, паршиво. После этого он решает, что больше никогда не полезет в дневник брата.
Зак настоящий придурок. Подсунуть мне Мисс Чикс было ужасно глупым поступком… …каждый раз я жду чего угодно, но не того, ЧТО ОН ВЫПРОВОДИТ МЕНЯ ЗА ДВЕРЬ В ОДНОМ ПОЛОТЕНЦЕ. Я очень зол. Сколько ещё раз я должен сказать ему, чтобы он не ел на моей кровати? Я устал стряхивать крошки. Иногда я хочу взять его любимую толстовку с драконом и обляпать всю горчицей с кетчупом. Посмотрел бы я тогда на его лицо!!! Жаль, что я слишком для этого воспитан. И слишком уважаю его личное пространство. Зак просто вселенское зло! Не-на-ви-жу!!! И, возможно, ему стоит немного уважительнее относиться к брату. Коди с самого детства показал себя смышлёным и умным ребёнком. Он отправлялся на олимпиады, сверкал знаниями на уроках, почти без помощи мамы делал домашнюю работу и, в принципе, был тем самым ребёнком, которого каждая мать хочет иметь: прилежным, послушным и подающим надежды. Кроме того, Коди всегда поддерживал чистоту, как в жилом пространстве, так и в одежде, любил готовить, чем здорово выручал Кэрри и вообще был идеальным.
Зак в это время не проявлял никакого интереса к учёбе. Его больше интересовали видеоигры, друзья, чуть позже — девушки и спорт, шлейфом тянущийся за ним через всё детство. Да, он не особо хорошо (плохо) писал сочинения, ненавидел уравнения и прочее, лишь иногда ему было интересно на биологии и литературе, но вместо этого он участвовал в спортивных соревнованиях и приносил домой медали. Это, конечно, не окупало его лени, разгильдяйства и неряшливости.
Таким образом, чувство неполноценности на фоне брата росло у обоих. Зак подкармливал его очередным успехом Коди в науке, Коди — очередной наградой брата за баскетбол. Несмотря на то, что Коди понимал всю глупость этого чувства и пытался мыслить рационально, иногда эмоции брали верх. В шестнадцать их маленький, совсем не прирученный комплекс неполноценности вырвался на свободу, желая рвать и метать. Братья сцепляются прямо в гостиной, валятся друг на друга и катаются по полу, пытаясь пустить в ход кулаки. Коди постоянно промазывает: даже несмотря на его занятия танцами, которые он не забрасывает, Зак всё равно остаётся сильнее: его руки более натренированные, а всё, что может Коди — это извиваться и пытаться вырваться из схватки.
В конечном итоге Зак оказывается сверху. Красный, с волосами, лезущими в рот и глаза, злющий, как тысяча чертей и задыхающийся от их глупой борьбы.
— В чём твоя проблема, Зак? — Коди не был инициатором драки, но в какой-то момент адреналин подхватил его на руки и сбросил с обрыва в самый низ (лопатками на пол). Он тоже зол и вообще не понимает, почему вдруг глупый табель с оценками подействовал на брата, как их проделки на Мосби. — Ну, может быть, в том, что ты всегда лучший? ?Зак, посмотри, какая чистая комната у Коди?. ?Зак, тебе бы стоило взять пример с брата и начать учиться?. ?Зак, погладь, наконец одежду, Коди всегда опрятно выглядит?. ?Коди, Коди, Коди, Коди!?, — Зак передразнивает голос мамы и зло кривит губы. — Надоело. Всё время ты. Всю жизнь под ногами, всю жизнь я должен брать с тебя пример, и никто не сказал мне что-то вроде: ?Хэй, Зак, ты классный спортсмен? или ?Зак, спасибо, что присматривал за Коди, потому что твой брат такая размазня, что сам сделать это не в состоянии!? И я получаю только тупые записи в твоём дневнике о том, какой я чудовищный брат. Ну прости, Коди-я-тут-главный-сын, что не дотягиваю до статуса хорошего брата. Зак знает, что потом он пожалеет о своих словах. А, может, и не пожалеет, потому что всё, что он произносит — это его мысли, а стыдиться их — всё равно, что стыдиться себя. Зак себя не стыдится.
Какое-то время братья смотрят друг на друга. Коди ошарашен, у него широко раскрыты глаза, он поджимает губы и тяжело дышит, даже не пытаясь вырваться из захвата. Он протирает пол своим кашемировым свитером, который очень любит, но сейчас даже не думает об этом. Его мысли, как сухой горох, сыплются на голову и оставляют глубокие отметины.
— Так вот в чём дело, — наконец произносит Коди. Он откидывает голову на пол и закрывает глаза. — Я-то всегда думал, что это я не дотягиваю до тебя. В нашем возрасте быть спортсменом, иметь много друзей и свободно общаться с девушками, знаешь ли, важнее успехов в учёбе. У мамы от гордости глаза блестят, когда ты приносишь очередной кубок или медаль, которыми у нас завален шкаф. Тебя любят одноклассники, ты пользуешься успехом у девушек и хорошо выглядишь. Куда мне до тебя? Я люблю готовить, смотреть сопливые мелодрамы и проводить время с мамой — полный набор гейства. Думаешь, я не боюсь увидеть в её глазах ещё больше разочарования, если она узнает об этом? Думаешь, легко расти рядом с таким, как ты? — Коди вяло брыкается и отворачивается от брата, рассматривая светло-ореховый плинтус и мышцы брата прямо перед его глазами. Это так глупо, его руки скованны захватом брата, он лежит на полу и это самое банальное, что могло произойти с ними.