Часть 5. Восток-Запад (1/1)
В пятнадцать с Заком начинает происходить что-то непонятное. Это что-то приходит наплывами, умывает его разум, как волна берег, и туманит рассудок. Другого объяснения всему происходящему парень дать не в силах, а потому каждый раз с ужасом ждёт прихода этого чувства, которое заставляет сердце отбивать тревожный ритм и пробивает болезненной судорогой всё тело. Самое страшное в этом всём то, что Зак никогда не знает, в какой конкретно момент его накроет этим и погребёт под собой заживо. В первый раз это происходит осенью, в самом начале учебного года. Летом Коди не терял времени зря и, в отличие от брата, решил посвятить свободное время науке и, что удивительнее, танцам, которые очень хорошо помогали сбрасывать напряжение. Брат-близнец Зака записался на курсы танцев при отеле, которые преподавал Эстебан Рамирес. Сначала они изучали базовые движения: шаги и повороты, разные такты, стойки. Но после того, как вся их небольшая группа более-менее освоила первый этап, аргентинец, облачённый в чёрный обтягивающий костюм, начинал разучивать с ними конкретные элементы.
В конце августа они закончили разучивать ?танец живота? на вполне себе неплохом любительском уровне, и Рамирес дал им две недели отдыха между занятиями. Слова Эстебана, сказанные приглушённым чарующим голосом, по-прежнему сидели у Коди в голове: ?Так, очень хорошо. Вы — наложники и наложницы, танцуйте так, чтобы очаровать всех, ввести в рабство своими движениями. Почувствуйте этот сладковатый запах пряностей и тёплый ветерок, бегающий по коже. Очень хорошо… Вот так…? Из всех разученных пока что танцев, восточный — был у Коди самым любимым. Возможно от того, что он получался лучше остальных, а возможно ему просто нравилось это женское начало в движениях. Зак, далёкий от всего прекрасного и совершенного, ничего не знал, иначе бы засмеял брата девчачьим танцем и одеждой, прилегающей к нему. Но так или иначе Коди сам не замечал, как за обыденными делами начинал повторять какие-то движения, оттачивая их уже чисто механически на инстинктивном уровне.
Именно это и послужило началом кошмара для Зака Мартина.
∞ ? ∞ В тот день Коди порхал по кухне в старом голубоватом фартучке, уже изрядно потрёпанном и вылинявшем, но горячо любимым самим поваром. Зак сидел на диване и пожёвывал попкорн, наслаждаясь шоу Оззи Осборна. Началась реклама, и Зак повернул голову в сторону кухни, рассматривая брата, пританцовывающего в лучах увядающего солнца — день подходил к концу. Первой мыслью было поддразнить Коди, но что-то пошло не так. Благодаря своим летним занятиям Коди подтянулся, а его тело, тощее и угловатое, стало гибким и стройным. В это время Зак в неограниченных количествах поедал сладкое и продолжал оставаться подростком с округлыми щеками от такого количества сахара. Коди думает, что если бы не любовь брата к спорту, то всё бы обстояло гораздо хуже. Зака же ничего особо не заботило, потому что он по-прежнему оставался красавчиком и девчонки соглашались ходить с ним на свидания, но сейчас всё было иначе. Коди с головой ушёл в своё любимое занятие и его тело, кажется, существовало вне его разума. Бёдра мягко и плавно двигались в такт неслышимой музыке, завязочки фартука на пояснице медленно колебались в ходе каждого неторопливого движения. Брат помешивал соус в кастрюльке, полуприкрыв глаза и напевая что-то себе под нос. И Зак понимает, что сейчас Коди свободен: от вечных умных мыслей в голове, от комплексов, от плохого настроения, страха и частого напряжения. И такой почти что обнажённый душой брат рождает внутри что-то горячее, обжигающее грудь и щекочущее рёбра своей мягкостью. Зак смотрит на близнеца неотрывно. Реклама давно закончилась, Коди приглушил газ и переместился в другую сторону кухоньки, а Зак всё смотрел на покачивающиеся бёдра и лёгкие движения рук брата.
В какой-то момент Коди чувствует на себе его взгляд и поднимает голову. Они встречаются глазами, и Коди слегка смущённо улыбается близнецу. Зак еле выдавливает нечто похожее на ответную улыбку и с трудом заставляет себя вернуть взгляд в телевизор, но смысл происходящего на экране никак не усваиваивается в голове.
В висках стучит набат и сердце дребезжит от страха. Потому что это не должно происходить с ним. Ни за что.
∞ ? ∞ Второй раз это происходит также неожиданно, как и в первый. Коди не делает ничего специально, он ведёт себя как обычно, но на некоторых вещах Зака клинит на несколько долгих секунд-минут, а потом волной накатывает уже знакомое чувство страха, дыхание перехватывает, и он желает оказаться где угодно, только не рядом с братом в одной комнате.
— Зак! — голос брата звучит крайне недовольно. — Раз ты поимел наглость забрать последнее чистое полотенце из ванной, которое было моим, — кричит возмущенно Коди из санузла. — То будь добр, принеси ещё одно, иначе я выйду в комнату так, как есть!
Это звучит как угроза, и Зак, проклиная всё на свете, плетётся в их комнату на поиски полотенца. Он громко предупреждает, что сейчас зайдёт (будто они чего-то не видели друг у друга, ха), быстро открывает дверь и вешает полотенце на крючок, выметаясь со скоростью света. Коди появляется в гостиной спустя пару минут. С мокрыми волосами и полотенцем, обмотанным вокруг бёдер. Теперь Зак видит все едва проявляющиеся мышцы брата, которые тот приобрёл за лето, обтянутую кожей подвздошную кость, на которой держится банное полотенце и аккуратную каплю пупка, в которую стекает влага. Брат останавливается посередине гостиной и очень долго высказывает Заку лекцию о личной гигиене и банальном свинстве, когда стоит подумать о других, а не только о себе.
Зак его не слушает. Он осматривает тело брата и понимает, что хочет прямо сейчас в этот самый момент оказаться на коленях возле брата и — чёрт-чёрт-чёрт — снять это полотенце. О большем он подумать не успевает: Коди ловит его странный взгляд, кашляет, тушуется и поспешно уходит в их комнату. Зак ещё несколько минут сидит с пустой головой и пересохшими губами. На плечи медленно опускается осознание.
∞ ? ∞ Третий раз Зак уже не удивляется. Они сидят за столом и едят банановый сэндвич с арахисовой пастой. Коди, его братец-ботаник, который никогда не оставляет после себя крошек и ест максимально аккуратно, сейчас торопится на очередную очень интеллектуальную нудную игру, поэтому доедает завтрак второпях, что тоже бывает редко. Нет, постойте-ка… Никогда. Поэтому джем утекает между двух мягких свежих булочек прямо по пальцам, Коди слизывает его языком и губами, от этого торопится ещё больше и очень нервничает. Потому что Коди — это идеал этикета и галантности, а его поведение сейчас резко отклоняется от этого. Заку нравится происходящее. Он следит за братом с интересом, потому что он-то никуда не торопится, хотя идёт на эту игру вместе с братом и мамой в качестве поддержки.
— Коди, друг мой, везде успевает тот, кто никуда не спешит, — хмыкает Зак и останавливает взгляд на капле джема в самом уголке губ брата. В этот момент ему очень хочется слизать её и распробовать на вкус, несмотря на то, что у него в руках точно такой же сэндвич. Тепло, зародившееся в груди, неспешно стекает между ног приятной тяжестью. — О, замолчи, Зак. Мы опаздываем, и, между прочим, по твоей вине!
Зак смиренно пожимает плечами, соглашаясь. В его голове, как и всегда в такие моменты, нет никаких адекватных мыслей, и он наслаждается этим, пока не пришло знакомое чувство ирреальности. И он, наконец, находит себе оправдание, виня во всём треклятые подростковые гормоны.∞ ? ∞ Коди любит читать Заку свои научные труды. И если в процессе (странице так на десятой) брат засыпает под его монотонную речь и поток непонятных слов то всё в порядке. Зак на самом деле терпеть не может эти чтения и бежит от них как чёрт от ладана, но иногда у него всё же появляется совесть, и он смиренно сидит на диване, пытаясь вникнуть в происходящее первые двадцать-тридцать секунд. Потом его мозг начинает функционировать всё медленнее, постепенно погружаясь в сон.
В последнее время Заку нравится рассматривать брата, пока тот, закрыв лицо бумажками, читает ему о симбиозе чего-то, что он сам не выговорит в жизни. Парень рассматривает тёмно-синюю рубашку Коди, чёрные брюки со стрелками и светлую безрукавку в отвратительный бело-голубой ромбик. Мысли в голове ворочаются, как пойманные на отмели крабы, сброшенные в одну тесную посудину. Зак думает о том, почему ему нравится рассматривать брата исподтишка, почему он охотно принимает их неловкие братские объятия и, наконец, о том, почему ему хочется защищать близнеца сильнее, чем когда-либо ещё. Сильнее, чем в детстве. И он находит верный, как ему кажется, ответ: всё потому, что Коди по-прежнему очень уязвимый и слишком мягкий для этого мира. И рядом нет никого, кроме Зака (ну и ещё, конечно, мамы, но это не в счёт), кто бы мог помешать миру разбить в Коди то хрупкое и ценное, что он в себе бережёт.
Зак не замечает, как засыпает. Коди дочитывает пятидесятую страницу, убирает бумажки и довольно смотрит на уснувшего слушателя — монография удалась. Юноша стоит так несколько минут, рассматривая сморённого Зака, а потом тихонько садится рядом, укрывая их пледом, и включает телевизор на самую маленькую громкость.
Под размеренный голос диктора из передачи про животных в Антарктике, Коди кладёт голову Заку на плечо и засыпает, поджав под себя колени. Зак просыпается спустя час от неудобной позы, но вскоре понимает, почему. Он осторожно расправляет ноги брата, укладывая его на диван по-человечески и ложится рядом, снова накрывая их звёздным бело-синим пледом. Он предпочитает не думать о том, как приятно засыпать рядом с близнецом, как приятно обнимать это мягкое сонное тело, и какое удовольствие доставляют мысли, что Коди, конкретно сейчас, под его защитой, а, значит, в полной безопасности от всего мира.
Наутро, проснувшись в тёплой тесноте рядом друг с другом, они не говорят о произошедшем.