Глава 8. "Месть - не мой конек" или из врага в друга (1/1)

Родерих птицей взлетел по лестнице и в изнеможении прислонился к стене. Ему уже до чертиков надоела эта бессмысленная беготня по этажам. Первый, второй, первый, второй… Австрийцу казалось, что он оббежал, по крайней мере, десять раз родную Вену. Ноги подкашивались, сердце колотилось, как бешеное. ?Вот сейчас свалюсь опять,?— с горечью подумал Родерих,?— и точно сдохну. Во второй раз?.Странно, но теперь мысль о смерти не казалась ему такой уж апокалипсической. Ну, умрет и умрет, потом же ведь все равно встанет. Однако ощущения в этот момент будут, мягко говоря, неприятные… Родерих тряхнул головой. Что за идиотские мысли! Не собирается он руки на себя накладывать. Тяжело опустившись на пол, он с трудом подавил желание лечь ничком. И хотя любое движение отдавалось тупой болью в голове, принялся одергивать рукава. Иголку бы сюда с ниткой! А лучше?— умелого портного в компании с прачкой. Родерих, скривившись, посмотрел на свой разодранный правый рукав. Ну и видок у него, должно быть!Лампочка мерно покачивалась под потолком, хотя никакого намека на ветер не было. От этого качания по стенам и дверям скакали тени. Родерих устало откинулся назад и прикрыл глаза. Бог с ним, с пальто. Его можно заменить. А вот жизнь не заменишь, если ее отнять. Австриец с содроганием вспомнил, как недавно играл с кинжалом, словно с ручкой. Как хотел убить ни в чем не повинного Ивана. И в конце концов отправил на тот свет Китая, которому вообще зла не желал. Что на него нашло? Еще убийцей не хватало прослыть. Хотя в глазах России, если тот обо всем догадался, он явно опустился ниже некуда. А все из-за этой салдафонки, Марии!Спустя какое-то время Родерих почувствовал, что от этих невеселых мыслей у него слипаются глаза. Ну еще заснуть не хватало! Вяло тряхнув головой, он попытался выкинуть эти переживания вон. Что случилось, то случилось. Время вспять не повернешь. Но , как бы Родерих ни старался, мысли его все равно возвращались к словам Вана. Естественно, он получит, что ж тут мудрить. Вот только от кого: от Ивана или Марии? Скорее всего, от обоих. И эта девчонка ему уже ничем не поможет.Да сколько можно! Родерих едва сдержался, чтобы не надавать самому себе по затылку. Почему он все время думает о совершенно чужом ребенке? Только недавно с грехом пополам Швейцарию из головы выбросил, а на его место тут же влезла какая-то незнакомая девчушка. Он что, с ума сошел? Или его давнее сотрудничество с Бориславом сказалось: на русских девушек заглядываться начал. Если последнее предположение верно?— дома ему лучше не показываться. Иначе засмеют: мол, еще один повеса выискался.?Хватит! —?прикрикнул на себя Родерих. —?Подумай о чем-нибудь другом!?. Но единственной отвлеченной мыслью было: ?Зачем я сюда приперся??. Застонав, мужчина обхватил голову руками. Он уже порядком ошалел от всех этих происшествий. А ведь еще день только начался! Что ж от него останется к вечеру? Рожки да ножки? Не исключено.Сгорбившись в три погибели, Родерих с трудом заставил себя успокоиться. Рояль бы сюда! Мужчина столько времени проводил за ним, что, когда его наконец оторвали от несчастного инструмента, он отчаянно скучал по нему. Рояль был для него единственным другом, который без единого слова понимал его, давал вволю поиздеваться над музыкальными произведениями, если Родериху что-то в них не нравилось. В общем, без своего любимого инструмента австриец начинал медленно чахнуть. Но выхода не было. Не таскать же, в конце концов, с собой повсюду эту неподъемную громаду.Стоило Родериху хоть мельком вспомнить про рояль, как все непрошенные мысли разом улетучились. В голове сами собой возникли нотоносцы, знакомые с детства знаки: бемоли, крещендо, диезы… Родерих и не заметил, как выпрямилась его спина, гордо вздернулся подбородок. Музыка! Вот чего ему не хватало! Закрыв глаза, он мысленно перебрал все известные произведения, не нашел ничего подходящего, досадливо дернул головой и, наплевав на то, что он всего лишь музыкант, начал сочинять собственные мелодии. Тут уж его фантазия разгорелась не на шутку. Ноты так и скакали перед мысленным взором Родериха, как солдатики вставали на свое место на нотоносце, и снова принимались скакать, если место было неудачное. При этом они издавали тихий хрустальный звон. И этот звон сливался в нежную, тягучую мелодию. Она все нарастала по мере добавляющихся нот и наконец зазвенела так, словно Родерих вправду наигрывал ее на рояле.Увлекшись, австриец окончательно забыл, где находится. Все его мысли сосредоточились на парившем перед его мысленным взглядом нотоносце с пляшущими вокруг него нотами. Играя ими, будто частями головоломки, Родерих создавал все новые и новые музыкальные комбинации. Музыка беспрерывно звучала в его ушах, увлекая куда-то ввысь. Пальцы мужчины сами собой выстукивали ритм по паркету. Родериха не заботило, что со стороны он выглядит несколько странно. Все равно тут никого нет.Скрипнула, чуть приоткрывшись, дверь. В коридор выглянула молоденькая девчушка с затянутыми в пышный конский хвост черными волосами. Воровато осмотревшись, она выскользнула из-за двери и неслышно притворила ее. Потом, отряхнув линялую военную форму, с презрительной жалостью оглядела Родериха, который все еще витал в облаках. Сняв с плеча старую винтовку, девушка на цыпочках подкралась к мужчине, приставила дуло к стене прямо рядом с его ухом и спустила курок.Грянул оглушительный выстрел. Вся та хитросплетенная композиция, которую Родерих успел насочинять, разлетелась, как разбитое стекло. Нотоносец развалился на части, ноты испуганными птицами вспорхнули и унеслись. Сам же незадачливый композитор с истерическим воплем подскочил и, замахав руками, отчаянно зачертыхался. Беднягу трясло, сердце его бешено колотилось, в ушах звенело от неожиданного и громкого грохота. Конечно, тут любой задергается, если перед его ухом выстрелить. Девушка несколько секунд смотрела на него, затем небрежно замахнулась и со всего маха ударила Родериха по плечу стволом винтовки. Спустя мгновение к ее ногам с глухим стуком рухнуло его безвольное тело. Австриец потерял сознание.—?Трус,?— процедила девушка сквозь зубы. Бросив винтовку на пол, она склонилась над Родерихом и схватила его за правую руку. Быстро отодвинула рваную ткань рукава и зашипела от сдерживаемой ярости. Часов не было. В гневе оттолкнув безвольную руку, девушка с ненавистью глянула на мужчину. Куда этот дуралей мог задевать часы? Узнать это немедленно было нельзя: похоже, Родериха основательно напугал выстрел, раз он в обморок грохнулся. Но отомстить она могла. Подхватив с пола винтовку, девушка направила ее дуло австрийцу в затылок. Однако что-то помешало ей выстрелить.—?Ладно, австрияк, живи пока,?— криво усмехнулась она, переводя дуло на плечо Родериха. Грубо пихнув его, девушка закинула винтовку за спину и метнулась к лестнице, ведущей на третий этаж…К реальности Родериха вернула ноющая боль в левом плече. Он медленно перевернулся на спину и тупо уставился в потолок. Что же, черт подери, с ним произошло? Сначала чуть не оглох от непонятного грохота, а затем еще и ни за что ни про что по плечу огрели. Причем сильно. Так, что он чувств лишился. Опять. Родерих тихо застонал и закрыл лицо рукой. Такое ощущение, что его хотят доконать, постепенно дергая то за одно место, то за другое. Да прибили бы уже сразу, если уж на то пошло!Плечо все еще горело. Родерих попробовал пошевелить рукой. Удалось, однако с некоторым трудом. Видимо, какой-то нерв задело. Мужчина осторожно приподнялся на здоровом локте и огляделся. Никого. Кто ж его тогда ударил? Или он сам обо что-то треснулся? Родерих, зажмурившись, мотнул головой. Ну да, конечно, сам себя по плечу треснул… Бред! Не до такой степени он еще свихнулся.Кое-как сев на колени, Родерих ощупал поврежденное плечо. От этого всю левую руку пронзила тупая боль. Мужчина поморщился. Вот повезло?— руку повредил. Ну почему все шишки сыплются именно на него? Он что, один во всем виноват? Родерих недобро сощурился. Нет, не он виноват, а Иван. Этот волк в овечьей шкуре наверняка задумал извести всех своих обидчиков, вот и завел их сюда, чтобы самому не марать руки. А Марию как раз и заставил черную работу сделать. Все просто.—?Ну, Россия,?— прошипел Родерих, сжимая ноющее плечо,?— погоди же. Я тебе такое устрою, что по сравнению с твоей Марией будет хуже некуда.На самом деле он плохо представлял себе, как будет расправляться с Иваном, который мало того, что выше на целую голову, так еще и силой не обижен. Родерих же ни тем ни другим в полной мере не обладал. Конечно, он мог с разворота заехать кулаком противнику в висок. Но это притом, что противник будет одного роста с ним, иначе можно и руку отбить, если попадешь не туда. А из Ивана мальчик для битья никакой. Такому дашь обычный подзатыльник, а он сгоряча махнет своей ручищей?— и что жил, то даром. В общем, связываться с Иваном было себе дороже.?Ладно, черт с этим,?— мысленно отмахнулся от сомнений Родерих. —?Злись не злись, а одному мне здесь шататься нельзя?. Он стиснул зубы, поднялся с колен и, пошатываясь, несколько секунд стоял на месте. Вопреки его опасениям коридор не начал качаться перед глазами. Это уже было хорошо. Значит, голова в порядке. Сжав ушибленное плечо, Родерих медленно нетвердой походкой направился к лестнице. Будь что будет. Хоть и не любил он Ивана, хоть не понимал его мировоззрения, но иного выхода не было. Либо его доведут до инфаркта, либо он просто выслушает отборную брань русского. Второй вариант был самым оптимальным. В конце концов, можно всегда заткнуть уши…—?Иван, а почему ты так расстроился из-за этих часов?Иван оторвался от созерцания разбитого циферблата и пристально посмотрел на Лизу. Любознательность девочки, несмотря на все те ужасы, продолжала бить из нее ключом. Едва оправившись от переживаний, Лиза с новой силой принялась тормошить Ивана, которому и без нее хватало неприятностей.—?Лизавета-а,?— протянул он, шутливо пихнув ее,?— дурная у тебя привычка?— лезть не в свои дела. Неужели твоя страна не имеет права на собственные секреты, а?—?Ой, прости. Я не подумала,?— смутилась Лиза. Иван пожал плечами, но часы все же спрятал в карман. От греха подальше.—?То-то и оно, что не подумала. Богом прошу, не бери пример с Италии. А то потом хлопот не оберешься.Лиза искоса глянула на съежившегося возле нее Феличиано и вздохнула. Почему тут все такие скрытные? Хоть бы кто о себе рассказал. Она поплотнее прижалась к стене и начала рассеянно играть с кончиками ушей Чайки, попеременно дергая то за один, то за другой. Кошечке это не слишком нравилось, и она недовольно фыркала. Иван с улыбкой наблюдал за ними.Наконец Чайке надоело это бессмысленное дерганье за собственные уши. Негромко мяукнув, она соскочила с колен Лизы на пол и принялась умываться. Причем делала это с таким независимым видом, что Иван не мог сдержать смешок.—?Какая, однако, гордая кошка у тебя, Лизавета,?— он скосил глаза на девочку, которая, подперев подбородок руками, смотрела на свою любимицу. —?Смотри же, береги ее. Защитница она хорошая, сильная.—?В каком смысле? —?не поняла Лиза. Иван лишь дернул плечом, пропустив вопрос мимо ушей. Девочка недовольно хмыкнула. Вечно он что-нибудь не договаривает. Она исподлобья глянула на парня. Тот сидел, уставившись в потолок, и, кажется, о чем-то думал. Его доброе немного грустное лицо нравилось Лизе гораздо больше, чем хмурое, бледное и какое-то неживое лицо Родериха. Да и характер у Ивана был чисто русский: открытое веселье, непринужденный смех… Лиза невольно задумалась, почему же он ей не до конца доверяет? Своя ведь. Странно все это…Вот так бы и сидела наша троица, задумавшись о смысле жизни, вечно, да видно не суждено ей было спокойно поразмышлять. Как некогда правдиво заметил один небезызвестный поэт: ?И вечный бой! Покой нам только снится?. Не успели ребята опомниться от прошлых переживаний, а их уже поджидала новая проблема. И этой ?проблемой? оказался… правильно, Родерих.В который раз спустившись с лестницы на первый этаж, совершенно измученный австриец глянул из-под очков в другой конец коридора. Увидев, что ни Иван, ни Лиза, ни Феличиано в его сторону не смотрят, он тихо выдохнул, покрепче сжал все еще ноющее от боли плечо и медленно направился к троице. Ему уже было все равно, что с ним сделают. Лишь бы объяснили, что тут за чертовщина творится.Первой услышала негромкие шаги Лиза. Оторвав взгляд от Чайки, она подняла голову и испуганно вскрикнула. Слишком хорошо ей были знакомы эти темно-синее пальто и наполовину запачканное жабо. Без сомнения?— это был Родерих. Но почему? Почему он пришел? Девочка невольно вжалась в стенку и подергала за рукав Ивана. Тот рассеянно взглянул на нее. Лиза, не зная, как бы поделикатнее сообщить о ?госте?, просто ткнула пальцем в его сторону. Иван проследил за ее движением, и лицо его сразу стало жестким. Приперся-таки, аристократ недоделанный.Родерих медленно приблизился к ним и исподлобья оглядел троицу. В этот момент Феличиано, до этого сидевший как приклеенный, наконец заметил его, с радостным визгом подскочил и в который раз повис у австрийца на поясе. Родерих хмуро глянул на него, но ничего не сказал. Пусть виснет где угодно, только бы на голову не залезал.—?И долго мы так будем вешалкой притворяться? —?насмешливо спросил Иван, наблюдая за итальянцем. Родерих вскинул на него глаза и прошипел:—?Я не вешалка, заруби это себе на носу, мальчишка неотесанный.—?Кто б говорил. Ну, зачем пожаловал? Прощения просить?—?За что? —?Родерих понял, что парень уже догадался, кто его друга угробил, но нарочно решил потянуть время. В конце концов, это ведь Иван втянул их всех сюда. Вот пускай и просит прощения. Если, конечно, додумается.—?Как?— за что? —?Иван склонил набок голову и как-то странно уставился на австрийца. Его взгляд скользнул по руке мужчины, сжимавшей плечо, и парень криво усмехнулся. —?Эдельштейн, тебя что, опять отдубасили? Погоди, не шипи, змея ты наша. Как убивать, так ты в первых рядах, а как до помощи дойдет?— одна мариацелль из окопа торчит. Признайся, было такое, а?Лиза, не сдержавшись, хрюкнула, но тут же прикрыла рот рукой. Уж больно разозленным выглядел Родерих после слов Ивана. Глаза сузились, губы поджались в тонкую ниточку. Естественно, любой взъерепенится, если его трусом обзовут. Да еще при свидетелях.—?Ты мне язык не распускай,?— процедил сквозь зубы австриец. —?Сам такой же. Зачем ко мне Марию подослал?—?Бррм, Эдельштейн, что ты несешь? —?опешил Иван. —?Очень надо мне эту сумасшедшую к тебе подсылать. А кстати, что случилось-то? Опять тебе все косточки посчитали? Или с чего ты так странно стоишь? Шатаешься, как маятник…—?А чтоб тебя… —?Родерих кое-как выпрямился. Ушибленное плечо отозвалось болью. Мужчину повело в сторону. И если бы не прижавшийся к нему Феличиано, он бы бесславно растянулся на полу. Осознание этого окончательно вывело Родериха из себя. Зависеть от какого-то дурачка?— да просто позор! И все из-за Ивана!—?Притворяешься тупым? —?зашипел он, с угрозой глядя на парня. —?Да плевать мне, что ты там задумал, Россия. Выпусти меня отсюда! Слышал? Выпусти!—?А нахрена ты вообще приперся, домосед чертов? —?вдруг заорал Иван и, вскочив на ноги, грозно навис над Родерихом. Тот сразу съежился, растеряв весь свой запал. —?Можно подумать, тебя сюда плетьми загоняли. Сидел бы за своим треклятым роялем и не высовывался. А то притащился и еще черт знает во что ввязался. А теперь ноет, чтобы его выпустили. Давай! Вызови свой флажок и шарахни по двери. Авось сдохнешь на месте, трусливый аристократишка.Лиза в ужасе уставилась на разошедшегося Ивана. И куда подевался тот добродушный веселый парень? Сейчас он походил на разъяренного медведя: лицо побелело от ярости, глаза буквально сверкали злым огнем. А Родерих… Жалко было смотреть, как он, втянув голову в плечи и сгорбившись, молча выслушивает обвинения. Причем вполне справедливые. А между тем Феличиано, испугавшись криков, отцепился от него и юркнул за спину Ивана, к Лизе. Прижавшись друг к другу, ребята постарались по возможности слиться со стеной. Когда взрослые начинают буянить, детям лучше не высовываться.—?Ну, что замолк? —?рявкнул Иван, хватая Родериха за плечо. —?Иди, выпутывайся сам! —?он с силой оттолкнул от себя астрийца. Мужчина едва устоял на ногах. Идти никуда не хотелось. Умирать тоже. Иван прав: зачем он сюда пришел? Потому что Италия затормошил или Венгрию послушался? Послушался, черт подери! Надо было послать этих двоих подальше, чтобы не приставали… Родерих замотал головой. Вот уже и Венгрия виновата стала. Если так дальше пойдет, он, чего доброго, еще и народ свой обвинит: мол, чего свою страну не бережете? Пора с этим заканчивать.?— Хорошо, Иван,?— прошептал Родерих, медленно отступая назад. —?Может, я и вправду переборщил…—?Хило сказано. Ты перетрусил, вот что ты сделал.Австриец уткнулся взглядом в пол и, развернувшись, побрел к входной двери. Где-то в уголке сознания билась мысль, что Иван его просто использует. Вот вышибет он дверь, свалится мертвый, а этот русский даже спасибо не скажет.Размышляя таким образом, Родерих зазевался и чуть не стукнулся лбом об дверь. Он тупо оглядел ее, провел ладонью по шероховатому дереву и тихо вздохнул. Ладно, выбирать не из чего. Если тут выживет, потом все равно Мария из-за угла пустит пулю в спину. Оба варианта стоили друг друга. Но Родериху уже было наплевать. Лучше сразу сдохнуть, чем трястись от каждого шороха.Тряхнув головой, он уперся обеими руками в дверь и закрыл глаза. Ну, как говорится, с Богом. Австриец сосредоточился, собрал всю свою ярость и мысленно направил ее на дверь. Тотчас он почувствовал, что у него подламываются ноги. Родерих запаниковал. Ведь он еще и не начинал! Почему же тогда… Может, не стоит этого делать? Но остановиться он уже не мог. Руки сами собой засветились голубоватым светом. Мужчина явственно ощутил, что за его спиной что-то заколыхалось. Ледяной поток воздуха обдал его сзади. Родериху показалось, что он начинает задыхаться. Нервы его не выдержали, и мужчина отчаянно заорал, задергался, пытаясь оторвать ладони от двери. Не получилось. Тогда он запрокинул голову и закричал, вернее завизжал:—?Ива-ан! Ради бога, помоги!Через секунду после этого Родерих услышал грохот каблуков по паркету. Затем его сбили с ног и прижали к полу. Австриец слабо охнул и, не сдержавшись, жалобно заскулил. Он и вовсе бы разрыдался, да сдавленные легкие не позволяли.—?И что ты тут устроил? —?раздался у него над ухом хмурый голос Ивана.—?Н-но ты же сам… попросил.—?Я не просил тебя визжать, как девчонка. Вон ребят до чертиков перепугал.—?П-простите,?— чуть ли не по слогам выдавил Родерих. Иван удивленно глянул на него. Надо же, как его быстро пробрало?— прощения просит, хотя до этого шипел не хуже змеи. Усмехнувшись про себя, парень слез со спины австрийца. Тот с трудом сел, но не обернулся к Ивану, а уставился в пол. Ему не хотелось видеть испуганные лица Лизы и Феличиано. Кому понравится, что его застали в момент слабости. Родерих рассеянно посмотрел на свои руки. Они были по-прежнему бледные, никакой черноты на них не наблюдалось. Пронесло… Спасибо, Иван.—?Мало ли что я там со зла ляпнул. Зачем же сразу было в петлю лезть? —?парень встал рядом с Родерихом и хлопнул его по плечу. Но хлопнул легонько, так что австриец почти не почувствовал хлопка. —?Зато теперь ты понял, Эдельштейн, каково это?— управлять собственным флагом. И, надеюсь, больше не будешь закалывать других во время этой процедуры. Так ведь?—?Да-да, я последний идиот, признаю,?— незлобно проворчал Родерих. —?Извини за сцену и… —?он замялся,?— и за Китая. Не хотел я его убивать. Понятия не имею, что на меня нашло.?— Ладно, Австрия, ты прощен. Да и месть?— не мой конек,?— Иван с улыбкой посмотрел на австрийца. Тот наконец поднял глаза. Увидев улыбающегося русского, он окончательно расслабился и даже изобразил некое подобие улыбки. Бледной, еле заметной, но все же улыбки.—?Ребята, Эдельштейн очухался. Говорит, что больше не будет чудить,?— весело крикнул через плечо Иван. Родерих хотел было возразить: мол, ничего такого он не говорил. Но не успел. Потому что Феличиано тотчас повис у него на шее, чуть не придушив его. Пока австриец пытался оторвать прилипчивого паренька, Иван отошел от него и опять уселся около стены. Лиза, порядком очумевшая от всех недавних происшествий, подсела к нему. Чайка, которая уже привыкла изображать предмет интерьера, тут же ?ожила? и запрыгнула ей на колени.—?Иван, все, теперь я от тебя не отстану, пока не узнаю, что это за флаги ваши такие,?— твердо заявила Лиза, прижимая кошечку к себе.—?Эржебет, ты все такая же любопытная,?— вместо Ивана откликнулся Родерих. Отцепив от себя, в конце концов, Феличиано, он встал, подошел к русскому и опустился на пол чуть поодаль него. —?Пора бы уж поумнеть.—?Поумне-еть,?— передразнил его Иван. —?Кто тут сам недавно фортели выкидывал? Ладно, ладно, не хмурься. Лизавета права. Придется вам рассказать и про флаги, и про Марию. А то один по незнанию с сумасшедшей связался, а другую до трясучки интересуют гигантские флаги. Да, ребята, накрутил я дел.—?Тут ты прав,?— проворчал Родерих. И, словно вспомнив о чем-то, наклонился и негромко позвал:?— Эржебет! —?А когда Лиза вопросительно уставилась на него, как бы невзначай бросил:?— Ты хорошо поешь.У девочки отвисла челюсть. Он. Ее. Похвалил? Не иначе как Земля слетела с орбиты. Родерих ее похвалил! Лизе захотелось подпрыгнуть до потолка с криком ?Йес!?. А после этого кинуться австрийцу на шею. Но она удержалась. Что сказала бы мама, если бы увидела, что ее дочка обнимается с полузнакомым мужчиной. Уж точно по головке не погладила бы. Поэтому Лиза решила не выпендриваться. Опустив голову и притворившись на мгновение примерной девочкой, она пробормотала: ?Спасибо?. А затем вдруг озорно улыбнулась и немного дурашливым голосом добавила: ?господин Австрия!?, заставив Родериха вздрогнуть.—?Ах ты невоспитанная девчонка,?— он хмуро глянул на Лизу. Но та заметила в его глазах спрятанную смешинку.—?Так, все, хватит Эдельштейна дергать,?— легонько щелкнул девочку по затылку Иван. —?Ему и так досталось. Кстати, я обещал вам растолковать все. Так не будем же тянуть время.Лиза тут же выпрямилась и в ожидании уставилась на парня. Родерих жестом подозвал к себе Феличиано, который топтался поодаль, не зная куда приткнуться. Заметив этот жест, он мгновенно примостился около австрийца. Иван еще раз оглядел своих партнеров и усмехнулся. Китай выбыл?— приткнулся Австрия. Ну, как говорится, одна голова?— хорошо, а две?— еще лучше. Хотя вторая голова несколько нестандартно мыслит, и не знаешь, что от нее ожидать, но польза какая-то все равно есть.—?Ну что, готовы? —?спросил Иван и, не дожидаясь утвердительного ответа, встряхнул волосами. —?Тогда поехали!