Часть 9 (1/2)
—?Но как… Боже мой… Как же так? Зачем, Жоффрей? — сквозь слезы повторяла Анжелика. У нее подкашивались ноги, руки лихорадочно цеплялись за поддерживавшего ее мужчину, а мысли были будто окутаны туманом. Горячие твердые мускулы под пальцами никак не могли принадлежать призраку — это был действительно он, Жоффрей де Пейрак, под маской презренного пирата, ренегата...—?Как я уже говорил, мадам, вы сами захотели прояснить ситуацию,?— граф де Пейрак мягко усадил ее обратно на мокрый диван, шагнул к стене с потайным шкафом, доставая оттуда пузатую бутылку. —?Ваше любопытство мне льстит, но оно, к сожалению, создало нам массу проблем. Выпейте и успокойтесь. Нас ждет нелегкая беседа, а времени в обрез, увы.
Повинуясь его требовательному голосу, Анжелика, сдержав рыдания, залпом проглотила предложенный напиток,ощутив обжигающий вкус чего-то крепкого. Выпитое остановило вновь подступающие слезы, вернув ее на землю. Она подняла глаза, жадно всматриваясь в бесстрастное лицо. Черные густые волосы, четкий изгиб губ, блестящие живым блеском глаза...Шрам, некогда так ее напугавший, утратил свою резкость, сгладился на смуглом лице, скрылся за короткой бородкой. "Восемь лет", — машинально сосчитала она. — "Восемь лет я не видела его".—?Но как же это возможно?! Ведь я видела своими глазами… —?ее голос прервался, а перед внутренним взором вновь встала ужасающая картина пламени на фоне морозного январского неба. Ладонь скользнула к животу, будто ощутив отголосок той боли, которая стала предвестником рождения Кантора. — Восемь лет прошло...—?Восемь? Да, вы правы, уже восемь лет. Ваш нынешний поклонник, Его Величество король, даровал в конце концов мне жизнь,?— бросил он с наигранным оживлением. —?Правда, он надеялся, что раны от пыток и воспаление легких скоро закончат дело, но на его руках не будет моей крови. Что ж, я оказался живучей, чем он ждал, хотя было время, когда я был уверен, что конец мой близок.
— Так значит, те люди не лгали? —?мысли все равно путались, кружились подобно водовороту, и Анжелика никак не могла уцепиться за что-то самое важное.—?Кто же? —?Пейрак устроился на стуле напротив и склонился к ней, уперев локти в колени и не сводя с нее блестящих глаз.
—?Ходили слухи, что вы выжили, что на площади сгорел… сгорел другой преступник,?— Анжелика поднесла пальцы к вискам в попытке сосредоточиться, зачем-то вспомнить имя колбасника, жившего рядом с Гревской площадью. —?Но потом… потом мне сказали, что все зря, что я не должна надеяться попусту… Велели оставить прошлое в прошлом.—?Мудрый совет на все случаи жизни! И вам это неплохо удалось, мадам дю Плесси.Она будто услышала спокойный голос Дегре: ?Каждый раз, когда вы будете ворошить прошлое, вам захочется умереть?.Ей вспомнились ночи, когда отчаяние охватывало ее своими безжалостными руками, шептало в уши: "Он мертв, он умер!". И внутренний голос отвечал: "Да, он мертв, потому что прошло столько лет". "Он мертв", — говорила она себе каждый раз, когда осколок надежды вонзался в сердце. Ведь если бы он был жив?— разве оставил бы ее, не вернулся бы за ней, не подал весть?..Как же она, вопреки здравому смыслу, ждала чего-то, любого знака, какого-то известия перед мрачной свадьбой по принуждению, свадьбой без тепла и любви!Филипп... О Боже, Филипп.Как же она могла так поступить с собой?— и с ним!Осознание навалилось на нее тяжким грузом, и она не смогла сдержать стона:—?Как я могла! Как вы могли! Почему не сказали мне, почему не нашли меня?!Как вы могли!— Не мог, — коротко отрубил Пейрак, сжав губы, и встал, со стуком отодвинув стул. —Подробности вам ни к чему, но на тот момент любая огласка грозила бы смертью и мне, и вам. А когда наконец я услышал о вас, вы уже были мадам дю Плесси де Бельер. Могу лишь похвалить ваш выбор, сударыня, это на самом деле блестящая партия.
От злой иронии в его голосе Анжелику передернуло.
— Вы можете сейчас смеяться надо мной?! Вы... вы позволили мне выйти замуж, когда были живы?! И теперь я... я....— у нее не хватало сил произнести жуткое слово.
— Я смеюсь не над вами, мадам, — он тяжело прошелся по каюте, оперся обеими руками о ставни окна, устремив взгляд на еще волнующееся море. —?К тому же, в случае столь нежеланной огласки церковь будет полностью на вашей стороне. Граф де Пейрак был приговорен и казнен, и оттого, что вместо него сгорел другой несчастный, ничего не изменилось. У пирата Рескатора нет ни имени, ни имущества, ни жены.
"Он отказывается от меня". Не веря своим ушам, она замотала головой. Внутри нее что-то лопнуло, высвободив мысли и чувства из липкого тумана, и она изо всех сил кинула об стену все еще зажатый в руке пустой кубок. С металлическим звоном он отлетел и упал на густой ковер, заставив Пейрака вздрогнуть и обернуться.
—?И это все, что вас волнует?! Я думала, что умру без вас, и умерла бы, если бы не дети! А вы даже не вспоминали обо мне,?— ее голос упал, и ей стоило немыслимых усилий не зарыдать вновь. —?За что вы так поступили со мной? И даже теперь… вы были рядом все время, вы насмехались надо мной, мучили меня и не признались бы?!Невеселая усмешка на губах, которые теперь она узнавала с безжалостной четкостью, погасила ее пыл.
—?Как я уже сказал, мадам, мое признание сейчас бы породило целый сонм сложностей, часть которых вы уже осознали. Так что с моей стороны это был акт милосердия, и вы согласитесь со мной, если подумаете спокойно,?— теперь его слова прозвучали почти печально. Мужчина вернулся к столу, поднял с пола кубок и бездумно покрутил его в пальцах; Анжелика вновь обратила внимание на едва заметную неуклюжесть ходьбы, которая волновала ее все это время на корабле: все, что осталось от некогда приметной хромоты... —?К чему сейчас это все? Вы взволнованы, это естественно, и в вас говорят те теплые чувства, которые сохранила ваша память, или же чувство долга... А что скажет на это рассудительная жена маршала Франции, блистательная маркиза?Воспламененные чувства не могут гореть долго, и в наступившей тишине Анжелика ощутила ужасную усталость. Сколько раз она, помимо своей воли, вопреки здравому смыслу, надеялась и ждала, и все напрасно? Да даже третий сын, сын Филиппа был рожден ею с именем Жоффрея на устах… В груди поселилась тупая боль, словно разбитое сердце могло болеть по-настоящему.
—?Вы просто забыли меня, верно? —?проговорила она со слезами на глазах. —?Вы не хотели, чтобы я была рядом, хотя я любила вас?Вы говорите, что защищали меня... от чего? Если вы любили меня... если бы вы меня любили...
Не в силах более подобрать слов, она обвела рукой вокруг себя, не сводя с возвышавшегося над ней человека требовательного и измученного взгляда.—?Как вы сказали вчера? Не смейте винить меня в том, чего не знаете,?— веско произнес тот после короткой паузы и с силой поставил на стол кубок, будто увесистую точку. —?К чему сейчас эти страдания, признания в былой любви? Как я говорил вам во время наших бесед, мадам, то, что утрачено, нельзя вернуть. Хоть я и пират, но не посягаю на чужое. Графа де Пейрака больше нет, и жена его нынче стала женой другого.— Нельзя вернуть,?— прошептала Анжелика, широко раскрыв глаза. Сейчас ее память судорожно перебирала все разговоры с Рескатором?— сплошь загадки, насмешки, упреки, в которых не было ни малейшего намека на любовь, связывавшую их. Лишь только музыка, в самый первый вечер сыгранная им — но для чего? Хотел ли он быть узнанным, подать ей знак, или же просто устроить очередную мистификацию? Неужели все, что происходит тут?— на самом деле? Конечно, ведь даже в самом кошмарном сне она не могла даже помыслить, что Жоффрей когда-то откажется от нее и детей…Кантор! Как она могла забыть!—?Вы… —?она прикусила губу от ужасной догадки. —?Весь этот фарс был потому, что вы хотели забрать моего сына?!В ее памяти замелькали все странные события этого плавания: парламентер, дикое требование отдать ребенка, все время откладываемая беседа...—?Вашего? —?с нажимом произнес граф. —?Но он еще и мой, не так ли?В смятении Анжелика смотрела на него и не узнавала. Нет, черты, которые она годами хранила в памяти, принадлежали ему, Жоффрею, но как мог он быть так жесток, так равнодушен к ней? Что за испытания за прошедшие годы исказили его душу? Не могла же она быть настолько ослеплена любовью, когда столько лет жила бок о бок с ним?!—?Вы охотились за Кантором,?— медленно проговорила она, чувствуя, как срывается снова голос. —?А я … я стала лишь преградой и способом позабавиться. Что вы хотели сделать? Выкрасть моего малыша? Нет, нет, сперва же вы пытались выторговать его у Вивонна, хотя знали точно, что он никогда не пойдет на это. Или… о, да, теперь я понимаю. Кантор сам искал отца, и вам довольно было просто открыться ему, уговорить бросить адмирала и остаться с вами?—?Сердце ребенка, которого я никогда не видел, оказалось более зряче, чем ваше, не так ли? —?теперь в хриплом голосе не слышалось горькой иронии и издевки, одна печаль. —?Но довольно обвинений. Я не хочу больше оскорблять вас и себя, принуждая оправдываться в том, в чем вы не видите вины. К тому же у нас не так много времени. Шторм задержал нас, однако мы уже в генуэзских водах и скоро вновь распрощаемся, как чужие люди. Как я уже сказал, у меня уже много лет нет ни имени, ни дома, ни жены?— однако своих детей я не намерен отдавать ни королю, ни вам, ни самому дьяволу.—?Вы с ума сошли, Жоффрей! —?возмущенная, она вскочила с места. —?Как можете вы говорить матери ваших детей об этом?! Вы представления не имеете, через что мне приходилось пройти ради их защиты, и сейчас вы просто хотите отобрать у меня их?!—?Всегда любопытно узнать, что думают о тебе люди, особенно близкие…. Или кого считал таковыми,?— после паузы он усмехнулся. —?Кем бы вы ни считали меня, сударыня, я всегда ставил голос разума выше прочего, а даже дикари знают, что нет ничего опасней матери, защищающей своего детеныша. Предлагаю прийти к соглашению. Я никогда не хотел для своих детей карьеры при дворе и только утвердился в своем решении после рассказов Кантора. Мальчикам нужно образование, а Кантор, несмотря на все комплименты моего боцмана, едва смог выполнить простейшие математические действия. — Он поднял ладонь, останавливая ее возражения.— К тому же, несмотря ни на что, для меня оскорбительно, что мои дети носят имя пасынков маршала дю Плесси.— А вам виделось, что они должны носить ваше имя, после опалы и костра, после всего, что нам пришлось вынести?! Да для того, чтобы у них было имя и положение, мне пришлось... пришлось... — усилием воли она заставила себя замолчать.
— Как я уже говорил, мадам, на этот раз вы выбрали себе прекрасного мужа. Но жизнь — непредсказуемая штука, как я успел ощутить на себе... Сегодня ваш муж в зените славы, а завтра — объявлен изменником. И что будет ждать ваших сыновей?— Маршал дю Плесси — друг короля.
— О, порой судьба играет с людьми самые злые шутки. Не вы ли рассказывали мне о заговоре, свидетельницей которого случайно стали? В любом случае, я говорю сейчас об этом не для того, чтобы унизить своего более удачливого преемника. Образование нужно им как защита и опора в жизни.
—?Я уже думала об этом, — прервала его Анжелика. Когда речь шла о настоящем, а не о прошлом, она ощутила твердую почву под ногами и немного успокоилась.—Мой брат Раймон обещал устроить Флоримона в школу иезуитов.
— Лучше, чем ничего. Однако церковному образованию недостает полноты. В Палермо есть колледж, в котором мальчики получат знания по всем предметам и смогут решить, что им нравится в жизни.