Глава 4, в которой мы узнаем, что любой конспирации рано или поздно приходит конец (1/1)
Капитан Блад спустился с подножки и, выпрямившись, подал руку последовавшей его примеру Вере. В карете уже было душновато, и девушке не терпелось выйти на свежий воздух, одно только ее заботило – король Людовик, казалось, был обижен неучтивостью ее спутника.
Конечно, он был слишком умен, чтобы дать им обоим об этом знать, но догадливая Вера, уже успевшая хлебнуть тайн Версальского двора, четко ощущала – что-то идет не так.Впрочем, она поспешила отогнать назойливые мысли, которые могли помешать ей насладиться красотой местных садов, и, быстро с этим справившись, вдохнула воздух и подала руку Бладу, дабы ненароком не споткнуться.
Ее платье было декорировано длинным шлейфом, и больше всего она боялась зацепиться им при выходе из кареты или же случайно наступить на него каблуком туфель, а потом неминуемо упасть. Был бы тот еще конфуз, учитывая близкое присутствие короля франции, который слишком уж пристально следил за Верой и ее поведением. Во всяком случае, так подумала девушка, уловив на себе его чуть скользкий взгляд.Уж не раскусил ли он уже ее, уловив какой-нибудь просчет в этикете, о котором она могла позабыть?
Этого Вера боялась больше всего.
Внимательно прокрутив в голове последние полчаса общения с первым человеком страны и эпохи, заложниками которых Вера и ее друг стали поневоле, девушка все же успокоила себя тем, что повода для сомнений не подавала.Она наконец улыбнулась капитану Бладу, желая подбодрить и его, и саму себя, и ступила на гравий, покрывавший тропинку, что вела к главной аллее среди больших розовых кустов, норов которых был сбавлен дотошными садовниками, придавшими им строгую геометрическую форму шара.Там, по обеим сторонам алееи уже открывались глазу гостей высокие деревья - острые, словно шпаги мушкетеров - и пестрели клумбы, точно павлины, хвастливо раскрывшие свои хвосты.Вера ненароком застыла, едва взглянув на открывшийся ей вид. И даже на мгновение забыла, как дышать.Людовик вышел из кареты согласно правилу этикета раньше Блада и Веры, и девушка краем глаза снова увидела, как он украдкой наблюдает за ней.Реакция же капитана Блада была куда более прозаична – он мельком взглянул на мелкие бутоны роз, еще влажные от утренней росы, и затем, окинув равнодушным взглядом сады, остановился на Вере.- Должен признаться, сударь – начал он, обратившись к Людовику, - что запах розовых кустов дурманит рассудок.- Как и улыбка красивой молодой женщины, - ничуть не растерялся тот, пристально посмотрев на Веру.Та вновь зарделась краской, точно цветы на соседних кустах.Блад покосился на нее, нахмурившись.- Что ж, сударь. Хотя я пока не удостоился чести узнать, как следует к вам обращаться, я надеюсь, вы проведёте меня и мою спутницу к Зеркальной галерее, которую она так жаждет увидеть, а затем поможете найти комнаты неподалеку. Надолго мы задерживаться не собираемся.
Вера затаила дыхание и, не отрывая взгляда, смотрела на Людовика.Блада можно было понять - он и не подозревал, кто находится перед ним, тем не менее обычный для него тон королю было явно непривычно слышать в свой адрес. Впрочем, девушка тут же подумала, что он сам виноват. Не должен король дурить гостей своей страны и прикидываться невесть кем, а потом обижаться на недостойное поведение в его адрес. Это и без того чистое ребячествоЛюдовик тем временем вновь поменял маску, и его лицо вместо напряжённого стало улыбчивым.- Что вы, сударь, к чему вам постоялый двор! Да и здесь до ближайшего городка с приличной таверной три дня пути, бросьте и думать об этих глупостях. Вас и вашу спутницу устроят при дворе, иностранным гостям мы всегда рады!
Блад выслушал его без особенного энтузиазма, когда как Вера, уже успевшая вообразить себя среди золотых люстр и мраморных коридоров с расписными стенами, была несказанно рада тому, что король оказался настолько гостеприимным.- В таком случае, ловлю вас на слове, мсье... - снова попытался напомнить ему капитан Блад о необходимости представиться.Король же хитро посмотрел на обоих и сделал жест рукой, чуть прикоснувшись к огромной широкополой шляпе с плюмажем.Людовик поднял голову и посмотрел на солнце.Прямой луч бело-желтым пятном вспыхнул на бриллиантовой пуговице его камзола, которая в один миг зарделась радужными всполохами.Костюм короля Франции тут же засиял новыми красками в свете солнца, и, мерцая, словно золоченый чайник из японского фарфора, король-солнце, переменивший за все время знакомства не одну маску, предстал перед своими гостями в ином облике.Его каштановые волосы в игре солнечных лучей заблестели, словно на королевских кудрях были рассыпаны хлопья сусального золота.В глазах, которые до того Вера посчитала карими, замерцал свет, и неожиданно они на пару мгновений приняли оттенок небесной лазури.На казавшимся Вере бледным, вытянутом его лице в один миг возник румянец.
Черты его, выглядевшие чуть несообразными, стали вдруг выверенными и четкими, будто вылепленными на гипсовом слепке по закону золотого сечения.Точно древний языческий бог, король Луи, освещенный солнцем, явил свое истинное обличье.- Луи-Дьёдонне де Бурбон, сударь. К вашим услугам.В воздухе повисла неловкая пауза.