Жоффрей. Карменсита. (1/1)

Жоффрей обернулся к маркизу д'Андижосу и, стараясь не показать рвущееся наружу раздражение, сказал:- Бернар, друг мой, вы слышали, о чем просила меня госпожа графиня? К обеду здесь должны быть ювелир и портной. Я могу на вас положиться?- Да, конечно, я все сделаю, как вы просите, - пробормотал мужчина, поспешно вылезая из-за стола.Кивнув маркизу в знак прощания, Жоффрей направился в прихожую, где у дверей топтался лакей герцогини де Мерекур.- Ее светлость велела передать вам лично в руки, - с низким поклоном слуга протянул графу запечатанный конверт.Граф молча взял послание и, не читая, положил его в карман камзола.- Это все? - бесстрастно осведомился он.- Мне велели дождаться ответа.- Ответа не будет. Ступай.После ухода посыльного Жоффрей поднялся на второй этаж. Приблизившись к комнате жены, он услышал горькие рыдания, доносящиеся из-за двери. Острая жалость к Франсуазе сжала его сердце. Пусть он не любил ее, пусть его поведение по отношению к ней не всегда было безупречным, но все же она была его женой, и ее слезы не могли оставить его равнодушным. Как некстати Карменсита напомнила о себе, и именно тогда, когда в его отношениях с Франсуазой наметилось едва уловимое потепление. Внезапно его охватила холодная ярость, и, подозвав к себе проходящую мимо Марго, он проговорил:- Передай мадам де Пейрак, что я буду дома через несколько часов, как мы и условились. А сейчас мне нужно отлучиться по неотложному делу.Горничная понятливо кивнула и приоткрыла дверь в спальню хозяйки. Спускаясь по лестнице, Жоффрей услышал дрожащий голос жены: "Убирайся вон! Слышишь? Немедленно!", и затем снова приглушенные рыдания. Руки графа непроизвольно сжались в кулаки.

Их отношения с Карменситой никогда не были простыми, виною чему зачастую служила горячая испанская кровь любовницы, но ее строптивость и крутой нрав были пикантным дополнением к ее красоте, и этот взрывной коктейль разжигал интерес графа к ней, будил темную страсть, поднимающуюся из самых глубин его существа. Возможно, именно поэтому он возвращался к ней вновь и вновь, несмотря на другие увлечения и с его, и с ее стороны. Но на этот раз Карменсита перешла всякие границы: сначала оскорбительные сплетни в адрес его жены, а теперь эта возмутительная выходка с посыльным. Ну уж нет, он никому не позволит так бесцеремонно вмешиваться в свою жизнь и унижать его супругу! Вчера он сказал Нинон, что положит конец тем грязным слухам, которые распускает его любовница, но сейчас он был решительно настроен положить конец и их слишком затянувшейся связи.

***Карменсита стремительно поднялась ему навстречу, едва он переступил порог гостиной ее дома, обставленной в испанском стиле, мрачность интерьера которой с лихвой компенсировалась богатством отделки. Затканные золотом гобелены, низкая темная мебель, обитая плотным малиновым бархатом, спадающие тяжелыми складками портьеры, подхваченные толстыми витыми шнурами, служили словно декорациями для разворачивающегося перед глазами Жоффрея спектакля. Испанка выпрямилась во весь рост, гордо вскинула подбородок и одарила любовника поистине убийственным взглядом. Ее пышная грудь бурно вздымалась, глаза метали молнии, а с губ срывались яростные упреки:- Я прождала вас весь вечер и всю ночь, а вы были у Нинон, этой распутницы! И не смейте отпираться, мне все известно! - голос герцогини сорвался на фальцет, но, увидев хмурое лицо Пейрака, она слегка смутилась.Обычно Жоффрей всегда находил нужные слова, чтобы усмирить ее гнев, прибегал к изысканным комплиментам и нежным признаниям, охотно принимая участие в излюбленной игре любовницы, но сейчас женщина ясно почувствовала, что на это раз он не расположен к подобным забавам.- Вы могли хотя бы предупредить меня? - теперь в ее голосе проскользнули просительные интонации, на которые, впрочем, граф не обратил никакого внимания, продолжая хранить молчание. - Ну скажите же хоть что-нибудь! - воскликнула она, снова приходя в негодование.

Некоторое время Карменсита пристально всматривалась в его глаза, ища там причину такого несвойственного ему поведения, а потом вдруг скользнула к Жоффрею и положила руки ему на грудь.- Да, я послала к вам посыльного, - начала она чуть дрожащим голосом, которым, видимо, желала разжалобить его, - но вы сами виноваты в этом! Если бы хоть немного думали обо мне и моих чувствах... Что мне еще оставалось? Я так страдала... Но теперь вы здесь, со мной, - и она, обвив руками шею мужчины, потянулась к его губам.Пейрак отвел обнимающие его руки и медленно проговорил:- До меня дошли кое-какие слухи о моей жене, мадам. Слухи настолько отвратительные, что будь тот, кто распускает их, мужчиной, я вызвал бы его на дуэль. Но как в таком случае поступают с женщиной?

Испанка побледнела, как мел, и воскликнула, сложив ладони перед собой:- Я не понимаю, о чем вы говорите!

- Прекрасно понимаете, сударыня, - тон графа был холоден, но во взгляде так явно читался едва сдерживаемый гнев, что черные, широко расставленные глаза герцогини наполнились ужасом - она поняла, что проиграла...- Я просто хотела, чтобы она уехала, - начала быстро говорить Карменсита, захлебываясь словами. -Чтобы вы были со мной... Всегда... Зачем вы только взяли ее с собой? - она начала цепляться за его камзол, просительно заглядывая в глаза. - Франсуаза просто глупая девчонка и никогда не сможет оценить вас по достоинству.Граф с презрением оттолкнул женщину от себя.- Оскорбляя ее, мадам, вы оскорбляете меня, - чеканя каждое слово, произнес Пейрак. - Вы мне отвратительны. Думаю, вы понимаете, что отныне между нами все кончено, - с этими словами он направился к дверям, но женщина бросилась следом и, упав перед ним на колени, обхватила его ноги руками.- Простите, простите, простите меня, - твердила она, как молитву. - Говорите, что хотите, делайте, что пожелаете, но только не покидайте меня!- Встаньте, - бросил он нетерпеливо. - Я ни минуты больше не останусь в вашем доме!- Жоффрей, - стонала она, прижимаясь к нему все теснее. - Ты не можешь бросить меня, нет, нет! Я этого не переживу!Граф стоял, бесстрастно глядя на это бурное проявление чувств, и не произносил ни слова. Видя, что Карменсита уже на грани, он, недолго думая, окатил ее водой из бронзового ведерка, стоявшего на столике рядом с ним. Обычно в нем охлаждали графины с вином, но и для прекращения женских истерик его содержимое вполне годилось.В один миг комнату заполнила звенящая тишина.- Это так вы обращаетесь со мной? - ошеломленно произнесла Карменсита сдавленным голосом. Ее длинные черные локоны прилипли к вискам, а сама она с изумлением смотрела на свои обвисшие кружевные манжеты и растекающуюся вокруг лужу воды.- Я обращаюсь с вами так, как вы того заслуживаете, - процедил граф и достал из кармана письмо, которое герцогиня отправила ему утром. Так и нераспечатанное, оно упало к ее ногам. - Прощайте, мадам де Мерекур. Попрошу вас не писать мне больше и не искать со мной встреч. Да, и не трудитесь провожать меня - я знаю, где выход.Выйдя на улицу, Жоффрей с наслаждением вдохнул свежий утренний воздух, словно только что выбрался из затхлого душного склепа. Слава Богу, эта страница его жизни дописана, и ему не придется к ней больше возвращаться. Но оставалась еще Франсуаза...

***Вернувшись домой, де Пейрак услышал веселые голоса, несущиеся из гостиной. Проследовав туда, граф обнаружил свою жену, ее сестру, мадам де Тианж, и Бернара д'Андижоса, замотанного в ленты и кружева по самые глаза. Видимо, женщины использовали беднягу вместо манекена.- Так, так, мой друг, - насмешливо проговорил Жоффрей, галантно раскланявшись с дамами. - Вижу, вы времени зря не теряете, - он придирчиво осмотрел его со всех сторон. - Хочу заметить, что вам невероятно идут роскошные валенсийские кружева. А эта лента подчеркивает цвет ваших глаз, - и граф неторопливо потянул за кончик золототканной тесьмы, небрежно лежащей у маркиза на плече.Тот покраснел до корней волос и бросил растерянный взгляд на умирающих со смеху женщин.- Монсеньор, это просто шутка...- Правда? - Жоффрей иронично приподнял бровь. - А я уже, грешным делом, подумал, что совсем отстал от моды в нашей глухой провинции.Взгляд Пейрака натолкнулся на почтительно стоявшего в стороне юношу, по-видимому, ученика торговца тканями, и он жестом подозвал его к себе.- Что вы можете нам предложить, любезный?- Госпожа графиня уже распорядилась сшить пять парадных, дюжину домашних и одно платье для охоты, - пробормотал молодой человек и низко опустил голову.Жоффрей посмотрел на Франсуазу. Та ответила ему вызывающим взглядом и нахмурила брови, отчего стала совершенно очаровательной, словно обиженное дитя.- Прекрасно. Главное, чтобы моя жена осталась довольна, - Пейрак улыбнулся краешком рта и слегка кивнул ей. Но женщина уже отвернулась и сделала вид, что рассматривает образцы тканей, разложенные на столе. Ну что ж, подумал граф, он кажется знал, как сможет вызвать восторженную улыбку на ее плотно сжатых губах...Заметив, что около камина стоит еще один средних лет мужчина, крепко сжимающий в руках небольшой кожаный мешочек, Жоффрей предположил, что это ювелир, за которым он приказал послать сегодня утром.- Вижу, и у вас есть, что предложить нам, - с любезной улыбкой осведомился граф, обращаясь к нему.Тот поспешно приблизился, и в руках у него блеснуло роскошное ожерелье, где среди россыпи алмазов выделялись три очень темных, почти черных сапфира, которые, едва на них попали солнечные лучи, струящиеся из выходящего в сад окна, ожили и заиграли радужным светом. Колье было произведением искусства, и даже королева посчитала бы себя польщенной, получив в подарок такое великолепие.- Какая красота, - тихо ахнула Габриэла, Франсуаза же, напротив, даже не повернула головы в их сторону, словно происходящее в комнате не имело к ней ни малейшего отношения. Жоффрей, взяв из рук мастера ожерелье, подошел к жене и застегнул его у нее на шее.- Оно ваше, душа моя, - прошептал он, кончиками пальцев касаясь ее обнаженных плеч.

- Благодарю вас, граф, вы очень любезны, - равнодушно ответила она, даже не взглянув на себя в зеркало. - Но хочу заметить, что вам не удастся купить мое прощение никакими подарками.Пейрак медленно убрал руки с плеч жены и скрестил их на груди.

- Мне не в чем каяться перед вами, сударыня, - тон мужчины резко изменился, став холодным и почти надменным. - И если мое к вам искреннее расположение вы принимаете за извинения, то, боюсь, вы фатально ошибаетесь. Маркиза, - он учтиво склонился к руке мадам де Тианж, которая растерянно преводила взгляд со своей сестры на ее супруга, не зная, что предпринять в этой крайне неловкой ситуации. - Позвольте откланяться, - и вышел из комнаты.Поднявшись в свои покои, Жоффрей с силой захлопнул за собой дверь. Что за день, черт побери! Все наперекосяк! Налив себе вина, он залпом опрокинул бокал и тут же наполнил его снова. Подойдя к кровати, граф заметил лежавший на ней камзол, в котором вчера был у Нинон, а потом забыл в спальне жены. Он находился в самом плачевном состоянии, весь истерзанный, словно его очень долго топтали ногами. Пейрак поднес камзол к лицу и насмешливо улыбнулся. Однако, он задел чувства своей молодой жены намного сильнее, чем предполагал! Или же в ней говорила уязвленная гордость? Как бы то ни было, разбираться в порывах ее души Жоффрею совершенно не хотелось, и он отчаянно корил себя за проявленную сегодня ночью слабость. Да, к сожалению, мужчинам свойственно идти на поводу у своих сиюминутных желаний в отношении обворожительных женщин, не думая о последствиях...Внезапно его внимание привлек краешек белоснежного носового платка, выглядывающий из кармана камзола. Граф извлек его на свет божий, а камзол, небрежно скомкав, забросил подальше в угол. Удивительно, но платок совершенно не пострадал от ярости молодой графини, хотя, казалось бы, должен был быть растерзан в клочья. От отделанного кружевом кусочка батиста едва уловимо пахло смесью вербены и розмарина. Некоторое время Жоффрей в недоумении рассматривал его, а потом графа осенило, что платок, по-видимому, принадлежал вчерашней красавице, его несостоявшейся супруге, мадемуазель де Сансе из Пуату. Пейраку вспомнился прием у Нинон, юная баронесса, их недолгий разговор наедине и та поспешность, с которой она покинула салон. Но ее полный изумления взгляд, который он словил во время своего выступления, и та фантазия, что так неожиданно прервала его ночные размышления о несложившихся отношениях с женой, снова вызвали ее образ у него в памяти. В его воспоминаниях девушка представлялась графу еще более красивой, притягательной, и он укорил себя за то, что разговаривал с ней столь язвительно. Но, надо сказать, она сумела дать ему достойный отпор, на мгновение обескуражив Пейрака упоминанием об архиепископе Тулузском. Едва ли хоть одна из знакомых ему женщин осмелилась бы разговаривать с ним так дерзко, при этом оставаясь восхитительно-смущенной и слегка растерянной.Жоффрей оперся локтем на витой столб кровати, поддерживающий тяжелый балдахин из брокатели, щедро отделанный по краям бахромой, и поднес к губам недопитый бокал с вином. Легкий аромат вербены и розмарина слегка кружил ему голову, а в узорах темно-зеленой шелковой портьеры, скрывающей высокий оконный проем, ему виделась пронзительная зелень глаз молодой баронессы, навевающая мысли о бескрайних лугах и пронизанных солнцем лесных полянах, покрытых пестрым цветочным ковром.

Губы графа тронула легкая полуулыбка. Его одновременно и удивлял, и забавлял тот факт, что он никак не может отделаться от мыслей о юной баронессе де Сансе. "Что же в ней такого особенного?" - снова и снова спрашивал себя Жоффрей и не находил ответа, но тайна, скрывающаяся за изменчивым взглядом удивительных глаз золотоволосой красавицы, будоражила его воображение и заставляла вновь и вновь обращаться к событиям вчерашнего вечера...