Атенаис. Утро добрым не бывает... (1/1)

Проснувшись утром, Франсуаза первым делом подумала, а не приснилась ли ей эта ночь, полная любовных восторгов. Сначала пылкие признания маркиза, затем жаркие ласки Жоффрея... Потянувшись, словно сытая кошка, молодая женщина спустила ноги с кровати и, как была, полностью обнаженная, подошла к зеркалу. Из глубины зеркальной глади на нее глянули сияющие радостью глаза, яркие, словно рассветное небо. Ее тело, совершенное, с длинными стройными ногами, узкой талией, изящной грудью, было снова желанным, любимым, и Франсуаза чувствовала легкую эйфорию от осознания своей победы. Теперь все будет по-другому: муж снова станет исполнять все ее прихоти, она настоит на том, чтобы заказать себе новые платья, распорядится устроить роскошный прием в Ботрейи... И у нее будет свой салон, несомненно, самый посещаемый в Париже, который затмит славу отелей Нинон и Мадлен...Накинув халат, она позвала служанку. Марго, слегка помедлив на пороге, быстрым взглядом окинула беспорядок, царивший в комнате: смятую постель, валяющуюся на полу ночную рубашку хозяйки и небрежно висящий на спинке стула камзол Жоффрея, который он, видимо, позабыл, уходя. Франсуаза со злорадством наблюдала, как тень удивления пробегает по лицу этой долговязой нахалки, которая - молодая женщина была уверена в этом! - ненавидела ее и наверняка желала, чтобы муж навсегда отвернулся от нее.

- Ну, чего застыла? Причеши меня и скажи девушкам, чтобы они приготовили мне домашнее платье. Господин граф уже распорядился насчет завтрака?- Да, мадам, - кивнула Марго, подходя к туалетному столику и беря в руки инкрустированную перламутром и оправленную в серебро щетку для волос.- Не стоит делать ничего сложного, сейчас я хочу лишь как можно скорее спуститься в столовую, - Франсуаза села перед зеркалом и, когда горничная закончила расчесывать струящийся вдоль спины водопад белокурых локонов своей госпожи, небрежным жестом подала ей два черепаховых гребня, которыми Марго ловко приподняла с двух сторон волосы графини, открыв свежее личико молодой женщины и обнажив высокую шею.Пока камеристки суетились вокруг Франсуазы, горничная приводила в порядок комнату, перестилала постель, но, когда она протянула руку к камзолу Жоффрея, ее остановил властный голос хозяйки:- Оставь. Господин граф сам заберет его. Можешь идти.Марго, присев в реверансе, молча вышла из комнаты. Едва за ней закрылась дверь, девушки восхищенно заохали:- Ваша светлость обворожительны сегодня! Вам так идет этот цвет!И действительно, голубое шелковое платье с корсажем из плотного муарового атласа и молочного цвета нижней юбкой, переливающейся всеми оттенками белого при каждом движении Франсуазы, было ей необычайно к лицу и подчеркивало пронзительную синеву ее глаз.Бросив на себя последний взгляд в зеркало, молодая женщина улыбнулась своему отражению, обнажив в улыбке ровные белоснежные зубы. На память ей пришли слова сонета, сочиненного вчера для нее господином де Монтеспаном, и она еле слышно повторила запомнившуюся ей строфу:- И от лица ее отнынеЯ отвести не в силах взгляд -Чуть приоткрыты губ рубины,Зубов жемчужины блестят.Франсуаза перекинула один светлый тугой локон себе на грудь и слегка подкрасила губы. Теперь она была готова спуститься вниз и встретиться с мужем во всеоружии своей ослепительной красоты.***Не удостоив даже взглядом распахнувшего перед ней двери столовой лакея, графиня прошла к роскошно сервированному столу и опустилась на услужливо отодвинутый слугой стул. Милостиво кивнув вскочившему ей навстречу д'Андижосу, глаза которого при ее появлении округлились от восхищения, словно два блюдца, она обратилась к Жоффрею, сидевшему на противоположном от нее конце стола:- Как приятно, что сегодня мы завтракаем вместе, не так ли, мессир?- Несомненно, мадам, - он скользнул по ней равнодушным взглядом и вернулся к прерванному ее приходом разговору с Бернаром.Закусив губу, Франсуаза сняла удерживающее кольцо с туго скрученной накрахмаленной салфетки, лежавшей около тарелки, расправила ее на коленях и жестом подозвала слугу. Ей была непонятна столь резкая перемена в муже, но она решила пока просто понаблюдать за ним со стороны, прежде чем делать далекоидущие выводы.- И что же было дальше, мой друг? - тем временем с насмешливой улыбкой осведомился у д'Андижоса Пейрак.- Что дальше? Ах, да! Дальше мы с Лозеном проследовали мимо отеля мадам де Рамбуйе...- Надеюсь, вы не заходили внутрь?! - в притворном ужасе воскликнул Жоффрей. - Говорят, там запросто можно заразиться жеманством и после изъясняться только на манер древнегреческого хора из трагедий Эсхила*.- Мы недостаточно изысканны для наших Драгоценных**, граф, - хмыкнул Бернар. - А Лозен после известных вам событий и вовсе персона нон грата в этом приюте муз. Так вот, около отеля всегда стоит огромного роста нищий. Настоящий Геракл, головой заслоняющий солнце, которому место на галерах или, на худой конец, на разбойничьем тракте, но уж никак не на улице в компании беззубых старух и орущих младенцев.- Возможно, мадам де Рамбуйе держит его под своими окнами в качестве аллегории поверженного судьбой могущества? - предположил Пейрак. - А вы не знаете, дорогой маркиз, - доверительно осведомился он, склоняясь к д'Андижосу, - не стоит ли у нее на заднем дворе обезображенная оспой нищенка, как символ мимолетности красоты? Или же там обретается катящий в гору камень Сизиф***, как олицетворение тщетности бытия?- Меня вряд ли пустят дальше порога этого негостеприимного к подобным невеждам, как я, дома, поэтому мне не удастся удовлетворить ваше любопытство. Не хотите ли сами проверить свою догадку? - Бернар отвесил своему собеседнику шутливый поклон.- О нет! Я предпочитаю восхищаться подобными дамами со стороны. Боюсь, как бы мое уродство не оскорбило их утонченный вкус, - и Жоффрей указал на свою обезображенную шрамами щеку.- Тогда вы никогда не узнаете, что творится на их заднем дворе, - притворно посетовал маркиз.- Возможно, это и к лучшему. Некоторые тайны должны оставаться неразгаданными. Так что же за забавная история связана с этим вашим нищим Гераклом? - вернулся Пейрак к изначальной теме разговора.

Франсуаза облегченно вздохнула - рассуждения мужчин о жеманницах несколько покоробили ее, но она не спешила вмешиваться в их разговор, вполне обоснованно опасаясь насмешек со стороны своего язвительного супруга.- А, точно! - хлопнул себя по лбу д'Андижос. - Этот малый навис над нами и хнычущим голосом стал упрашивать подать ему милостыню. Клянусь честью, я даже видел слезы, катящиеся по его небритым щекам и исчезающие в косматой, с рождения нечесанной бороде!- И что же?

- Ну вы же знаете мое добросердечие, граф! Конечно же, я проникся состраданием к бедняге и даже полез было за кошелем, чтобы дать ему пару монет, но меня остановил Пегилен.- Да, вот кому недостает милосердия, так это ему! - скорбно покачал головой Жоффрей. - Что же он сказал?- Что хочет попросить у верзилы взаймы, так как, по слухам, у этого мнимого нищего припрятано никак не меньше тысячи экю!****Мужчины расхохотались.- Эта история очень поучительна, мой друг, - отсмеявшись, проговорил Пейрак. - Думаю, она прекрасно иллюстрирует нынешнее дворянство, которое толпится в приемных Мазарини и Фуке, ожидая от них подачек вместо того, чтобы хоть немного поработать головой.Франсуаза, чтобы прервать этот начинающий принимать опасный оборот разговор, небрежно произнесла:- Господин граф сегодня намерен провести день дома? - она отрезала себе небольшой кусочек мяса и, наколов его на вилку, изящным движением поднесла ко рту.- Госпоже графине угодно, чтобы я составил ей компанию? - Жоффрей наконец соизволил обратить внимание на жену, сидевшую за столом, словно непрошенная гостья, которую хозяева не считают нужным вовлечь в общую беседу.- Да, угодно. Не могли бы вы распорядиться, сударь, чтобы к обеду сюда явился поставщик тканей? - Франсуаза отложила столовые приборы в сторону и оперлась подбородком на сплетенные пальцы рук, в упор глядя на графа. Д'Андижос опустил взгляд в свою тарелку, благоразумно решив, что сейчас не время для его обычных острот.- Вам не по нраву ваш новый гардероб? - Пейрак достал из кармана сигару и раскурил ее от поднесенного лакеем уголька из камина.- Отчего же, он великолепен, но мне хотелось бы чего-то необычного, - со значением произнесла Франсуаза.- Как вам будет угодно, сударыня, - Жоффрей выпустил клуб сизого дыма и слегка склонил голову в знак согласия.

- И еще... Что вы скажете насчет приема здесь, в Ботрейи? - воодушевленная его покладистостью, осведомилась молодая графиня.- Почему бы и нет? Вы хотите сами все организовать, дорогая? - ну вот, наконец-то он стал обращаться к ней не так формально, как в начале разговора. Франсуаза слегка улыбнулась.- Да, если вы позволите.- Я буду только рад, если праздник доставит вам удовольствие.- Благодарю вас, Жоффрей, - она немного поколебалась, прежде чем задать ему свой последний вопрос, но потом все же решилась - была не была! - На днях я иду в театр с мадам Скаррон на новую постановку Мольера. Не желаете ли вы сопровождать нас?Граф встал со своего места и подошел к ней.- Вы правда этого хотите? - спросил он негромко.- Да, - она протянула к нему руку и переплела свои пальцы с его. - Так что же? Вы согласны?Жоффрей уже собирался ответить, когда дверь в столовую за его спиной распахнулась, и вошел дворецкий.- Посыльный от госпожи де Мерекур, ваша светлость, - поклонился он графу.Франсуаза тут же отдернула руку и с гневом посмотрела на мужа.- Как это понимать?- Не устраивайте сцен, мадам, - поморщился Жоффрей. - Я пребываю в таком же недоумении, что и вы.- Очень в этом сомневаюсь, - холодно ответила молодая женщина и поднялась из-за стола. - Маркиз, - кивнула она д'Андижосу и с достоинством удалилась.Вернувшись к себе в комнату, Франсуаза бросилась ничком на кровать. Господи, как же она его ненавидела! Его и эту испанскую дрянь! Посылать слугу с поручением к ним домой среди бела дня - это было просто верхом неприличия. Несомненно, герцогиня хотела унизить ее и показать, что не собирается делать тайны из своей связи с чужим мужем. Бесстыжая шлюха!В комнату вошла Марго.- Господин граф просил передать вам, мадам, что ему необходимо отлучиться на несколько часов по неотложному делу, но он непременно вернется к обеду, как вы условились.- Убирайся вон! - не в силах сдержаться, крикнула молодая женщина, и слезы брызнули у нее из глаз. - Слышишь? Немедленно!Марго поспешно закрыла дверь, а Франсуаза, вскочив с кровати, подбежала к стулу, на котором висел забытый мужем камзол, сорвала его со спинки и, бросив на пол, стала с ожесточением топтать острыми каблучками своих туфель. Во все стороны полетели драгоценные камни, вышивка повисла лохмотьями, пуговицы раскатились по комнате, а она все никак не могла успокоиться. Мерзавец! Он просто посмеялся вчера над ней, воспользовался, как подвернувшейся под руку игрушкой, а сейчас, как ни в чем ни бывало, отправился к своей любовнице, где наверняка будет потешаться над глупостью и наивностью своей жены. Подлец!Вдруг краем глаза Франсуаза уловила сбоку какое-то движение. Круто обернувшись, чтобы отчитать так не вовремя появившуюся в комнате служанку, женщина поняла, что увидела всего лишь свое отражение в зеркале. Отшвырнув камзол в сторону, она уселась за туалетный столик и мрачно посмотрела в глаза своему зеркальному двойнику. Вид у него был весьма плачевный - растрепанные волосы, заплаканные глаза, помятое платье... Меньше всего на свете ей хотелось видеть себя такой. "Бедняжка Франсуаза, неудивительно, что муж смеется над тобой, - издевательски сказала сама себе молодая графиня. - Кому может понравиться такое жалкое существо?" Франсуаза вспомнила свой вчерашний успех у Мадлен, всеобщее восхищение, в котором она купалась, и посмотрела на себя словно со стороны: в блеске украшений, сиянии своей красоты, снисходительно одаривающую восторженных поклонников легким кивком головы или улыбкой... Какой разительный контраст! Молодая женщина вздернула подбородок и, прищурившись, снова взглянула на себя в зеркало. Гордая Атенаис никогда не позволила бы себе плакать из-за мужчины, пусть даже самого короля - это удел наивной Франсуазы, которая отныне больше никогда не будет вмешиваться в ее жизнь: она навсегда умрет для всех, погребенная под обломками разбитых надежд и напрасных мечтаний... Отражение преображалось вместе с течением мыслей молодой женщины. Пусть все еще дрожащая от пережитого унижения, с непросохшими дорожками слез на щеках, она постепенно становилась иной: с решительно сжатыми губами, уверенным взглядом чуть потемневших от переживаний глаз и высоко поднятой головой.

Поспешно вытерев слезы и припудрив чуть покрасневший от рыданий носик, Атенаис громко воскликнула:- Эй, Марго! Где тебя носит? Я желаю переодеться!___________________* Эсхил — древнегреческий драматург, отец европейской трагедии. Он придумал вид выступлений в театре — трагедию. Хор (во времена Эсхила 12 человек, позже 15) в течение всего представления не покидал своего места, поскольку постоянно вмешивался в действие: он содействовал автору в выяснении смысла трагедии, раскрывал душевные переживания его героев, давал оценку их поступков с точки зрения господствующей морали.** "Les Précieuses" (драгоценные, возвышенные, утонченные) — слово, которым обозначались гран-дамы отеля Рамбуйе: Екатерина де Вивонн, маркиза де Рамбуйе, принцесса Монпансье, Жюли д’Анжанн, девица Скюдери.*** Сизиф — в древнегреческой мифологии строитель и царь Коринфа, после смерти приговорённый богами вкатывать на гору, расположенную в Тартаре, тяжёлый камень, который, едва достигнув вершины, раз за разом скатывался вниз. Отсюда выражение "сизифов труд", означающее тяжёлую, бесконечную и безрезультатную работу и муки.****Этот анекдот взят из книги "Занимательные истории" Жедеона Таллемана де Рео.