Глава 4 (1/2)

Поздно вечером я возвращался домой с работы. С момента последних событий прошло несколько дней, но я не переставал думать о случившемся. Я снова и снова вспоминал, как мне пришлось единолично делать выбор, касающийся жизни и смерти. О том, кому жить, а кому умереть. У меня была возможность открыть окно, чтобы спасительный дневной свет избавил от ужасной участи моего коллегу. Чарли — так, кажется, его звали. Теперь это неважно. Я быстро забываю имена и лица. Мелкая бытовая информация имеет свойство выветриваться из моей головы, оставляя место абстрактным размышлениям.

Правильно ли я выбрал? Если бы я отдал предпочтение коллеге, то в моей жизни ничего не изменилось бы. Работа продолжилась бы в обычном режиме, словно ничего и не было. А сейчас целое помещение предоставлено только мне, потому что я — единственный оставшийся сотрудник в этом филиале. И меня это устраивает.

С таким мыслями я иду по ночным безлюдным переулкам. Ночь довольно прохладная. Из-за угла с шорохом выплыла небольшая тень, напугав меня, но оказалось, что это всего лишь пустой пакет, подталкиваемый ветром. На больших улицах чаще всего тёплый, оранжевый свет фонарей, создающий атмосферу уюта, а в переулках, которыми я сейчас пробираюсь, освещение более холодное и тусклое. Этот мертвенно-бледный свет только усиливает ощущение одиночества и окружающей пустоты.

Я не заметил, когда под ноги попала пустая банка из-под какого-то энергетика. Звук, с которым она покатилась, резко и неприятно нарушал тишину. Почему-то мне стало не по себе, словно я опасался, что меня кто-то услышит и заметит. Оглядевшись по сторонам и никого не увидев, я продолжил путь, но витать в своих мыслях уже не получалось. Я стал невольно прислушиваться к каждому звуку. И, когда ненадолго оказался в тёмном участке вне досягаемости фонарей, меня тронули за плечо. Сейчас это может показаться странным и даже глупым, но первое же действие, которое я предпринял, ни секунды ни раздумывая — рывок в сторону фонаря, чтобы скорее оказаться на свету. Умом я прекрасно понимаю, что искусственный свет ни от кого меня не защитит, но, похоже, что первобытные инстинкты решили иначе.

И только оказавшись на свету, я развернулся. В тот момент я успел пожалеть, что не ношу средств самообороны. С одной стороны, они всё равно бесполезны в моём случае, но с другой — даже слабая защита хоть как-то обнадёживает.

На сей раз это ложная тревога, в чём я с облегчением убедился, узнав своего знакомого гостя из прошлых веков, когда он неспешным шагом догнал меня. Он смотрел с некоторым удивлением, не ожидая такой реакции, но всё же поздоровался и извинился за то, что напугал меня. В действительности его вины в том не было, я и без посторонней помощи в последнее время стал слишком… подозрительным.

Эта встреча меня немного успокоила. По крайней мере, я больше не наедине с неизвестностью в полумрачных переулках. Не то что бы я считал компанию вампира совсем безопасной, но ведь он даже не выглядит, как вампир. Ровно ничего во внешности моего собеседника не указывало на это, даже стиль одежды был подчёркнуто современный, безо всяких отсылок к другим эпохам, и при этом достаточно сдержанный, не привлекающий внимания.

— Помню, что ты собирался увольняться.— Я передумал. После всего, что я узнал про босса… Рядом с ним должен находиться хоть кто-то здравомыслящий, кто может если не остановить его, то хотя бы дать шанс его жертвам. Это же просто фанатик, одержимый опасной идеей. Он готов убивать всех вампиров без разбору, даже тех, кто не сделал ничего плохого. Я попытаюсь ограничить этот произвол, в меру своих возможностей.

— Охотник на вампиров решил переквалифицироваться в их адвоката? — с одобрительной улыбкой спросил офицер.Подумав немного, я подтвердил:— Похоже, что так. Беззаконие недопустимо, каждый заслуживает справедливого подхода и защиты своих интересов. Даже у самых отъявленных преступников должны быть адвокаты. Необходимо защищать аргументами вообще любую сторону, какой бы неправой она ни казалась на первый взгляд. Если все просто поверят на слово некой абстрактной ?очевидности вины?, границы начнут размываться, и система будет тяготеть в сторону хаоса. Ведь ?очевидность? у каждого своя и может произвольно варьироваться в любую сторону. Но что-то я разговорился, а ведь здесь уже нет необходимости тянуть время и занимать себя беседами, как тогда, взаперти. Предполагаю, ты не просто так решил встретиться?— Мне нужна твоя помощь.

Голос собеседника звучит так же спокойно, как и всегда, но сейчас, когда мне больше не мешает абсолютная темнота, я вижу обеспокоенность в его взгляде. У меня недобрые предчувствия, ведь если вампиру вдруг понадобилась помощь смертного…— Я слушаю.— Мой сир нашёл меня.— Припоминаю, что ты отзывался о нём, мягко говоря, неодобрительно. Но я также помню с твоих слов, что он спас тебя от смерти, передал базовые знания и обеспечил безопасное убежище на время двухсотлетнего сна. В чём же, собственно, заключается проблема?— В том, что это настоящее чудовище. Ты бы не поверил своим глазам, если бы встретил такое. Ты бы стал думать, что так не бывает, что это просто злая шутка. Но постепенно начинаешь осознавать, что на самом деле никакой шутки не было. Что такова теперь новая ужасная реальность, в которой ты живёшь. Которую принесло это существо, навсегда изменив твою жизнь. И дело не только в принудительном становлении, это ещё наименьший из побочных эффектов от встречи с ним.

Описание привело меня в замешательство. Я ожидал чего-то более обыденного, вроде истории про ссору, предательство или что-нибудь в таком духе. Бывают люди, которые могут вызвать бесконечную ненависть и ещё множество других неприятных эмоций, но что же такого нужно совершить, чтобы про тебя рассказали, как про абсолютное зло?

Немой вопрос в моих глазах, похоже, был достаточно очевиден, и собеседник продолжал:— После смерти я пытался утешить себя, что она была не напрасной. Я сумел защитить своих подчинённых от собственного же генерала, который, по жестокой иронии, был даже опаснее врага. В первые ночи я не знал почти ничего о своём состоянии. Кроме того, что мне нельзя уходить далеко от убежища и попадать под солнечный свет. Мой сир сам привёл в убежище первую жертву для меня. Это был солдат из моего же взвода, и он обрадовался, увидев своего командира живым, так ему казалось. Хотя радоваться было нечему. Сир приказал мне выпить кровь до последней капли, угрожая, что если я откажусь, то он устроит пленнику долгую и мучительную смерть. Я умолял этого не делать. Обещал служить и выполнять любые другие приказы, если он просто позволит ни в чём не виноватому человеку уйти. Но… если нет выбора, то уж лучше это сделаю я, чем какой-то посторонний психопат. И, как бы ужасно это ни звучало, но с тех пор я не встречал более вкусной крови.

Офицер замолчал и отвёл взгляд.

— Думаю, тебе не стоит продолжать эту болезненную тему. Я уже понял, что из себя представляет твой сир.— Нет. Ты ещё ничего не понял. Он не просто так заставил пить кровь. Перед этим он сказал: ?вся военная аристократия и без того существует только затем, чтобы проливать и выпивать кровь обычных людей. Нет разницы, делать это в прямом или в переносном смысле?. Но это не про меня! Я не имею ничего общего с теми генералами, для которых солдаты — расходный материал и безликая цифра. Если бы я стал генералом, то всё равно остался бы при своих принципах и сохранил бережное отношение к простым солдатам. Я бы продолжал искать самые безопасные способы выполнения поставленной боевой задачи, чтобы свести потери к минимуму. Если бы только у меня была должность выше, и больше власти… Тогда больше людей смогло бы вернуться домой живыми.

На некоторое время повисла тишина. Хотя я лично не знаком с тактическими способностями офицера и не могу подтвердить или опровергнуть его заявление, но что, если он всё же прав? Сколько действительно способных людей может находиться в подчинении бездарей и не иметь голоса в вопросах, решающих судьбы десятков тысяч? Вернётся ли отец к своим детям — зависит от того, у какой важной шишки было больше связей и лучше владение демагогией, чтобы получить престижную военную должность.

— А затем он велел мне написать письмо для матери погибшего. Он сказал, что это мой долг, как командира. И что мне нужно говорить только правду, ведь правда, по его мнению, гораздо интереснее любой выдумки.

— Ты действительно не обязан продолжать рассказывать об этом. По крайней мере, на сегодня можно прекратить.

— Кроме ?сегодня? больше ничего нет. Встречу он назначил на завтра, в полночь. Адрес в приглашении, которое он для меня оставил.

Офицер передал письмо, и мне сразу бросилось в глаза, что оно написано чернилами. Сложный витиеватый почерк, явно не характерный для современности. Содержание очень лаконично, только время и адрес.

— Как ты получил это приглашение?— Нашёл его в своём убежище, когда вернулся под утро.

— Тут даже нет подписи. Ты уверен, что это он?— Да, я знаю почерк. Познакомился с ним в письме, оставленном в подземелье, где я спал пару сотен лет. Это создание не предполагало, что я просплю так долго, и даже оставило денег, с издевательским комментарием, что я могу тратить их на любые развлечения, окружить себя выпивкой, роскошной едой и женщинами. При этом он ?забыл? упомянуть, что никакие физические удовольствия вампиру недоступны. Оставленные деньги я всё равно никуда не смог потратить, пока не продал эти монеты любителям антиквариата. Забавно, что в своём времени на эти деньги я мог бы позволить себе разве что пару хороших вечеров в кабаке, но сейчас за те же самые куски серебра мне дали приличную сумму.

— Люди обожают переоценивать ерунду…

— Часть этой суммы я потратил на то, чтобы сбежать в Новый Свет. Я надеялся, что за прошедшее время с сиром что-нибудь случилось, может, он встретил окончательную смерть, а может, забыл про меня и переключился на кого-то другого. Но я всё равно периодически переезжал, и старался держаться в одиночку, чтобы не привлекать внимания. Теперь понимаю, что устал от этого. Я больше не хочу убегать. Встречусь с ним лицом к лицу, и пусть это уже хоть как-нибудь закончится.

— Что же ты планируешь делать на встрече? Сразиться с ним?— Я бы очень хотел. Но в одиночку не стоит даже пытаться. Он столетиями оттачивал свои способности, а я старался вообще не пользоваться ими. Поэтому мне нужна помощь.

— Конечно, я свяжусь с боссом, он должен заинтересоваться, но я не могу быть уверенным, что он справится с твоим сиром. Есть ли дополнительные варианты, кого ещё ты можешь позвать на помощь?— Боюсь, что нет.

— Какие-нибудь вампирские секты и прочие общества?

— Никто не примет меня в приличное общество, потому что мой сир — отступник. Единственный путь, который он мне готовил — в Шабаш, но туда я абсолютно точно не хочу ни при каких обстоятельствах.

— Я слышал про шабашитов, и очень рад, что никогда не встречался с этими ребятами. Но что насчёт твоего клана, уж там-то можно найти поддержку?

Собеседник промолчал.— Не может быть, ты даже не знаешь своего клана?! Впрочем, неудивительно, что и эту информацию сир предпочёл от тебя скрыть.

— Даже если бы и знал, вряд ли кто-то захочет рисковать ради какого-то новичка. Охотники на вампиров — моя последняя надежда.